Версия для слабовидящихМаргарита ЧЕБЫШЕВА (1932–2014)
Читаю Чебышеву. Словно подбираю стих под себя. Или про себя? Не мне написанное, но ко мне обращённое. Так бывает со мной: гадаю будто, открывая страницу наугад, выделяя взглядом строку или строфы, а то и целое стихотворение выхватывая из контекста.
Нет, не угадал. Не про меня, не про то, что «знаю, что с тобой делать». Так сказала она однажды после яростного обсуждения моей рукописи на областном семинаре, закуривая на лестничной площадке второго этажа здания, где располагалась в своё время редакция газеты «Кировская правда». А выходило: «Я знаю, что для тебя сделать». Тогда она сделала: передачу по телевидению, в которой мои стихи – я теперь называю их ранними – читал самый популярный в городе актёр, артист Кировского ТЮЗа Леонид Ленц. Сделает ли сейчас?
Переворачиваю страницы, перелистываю страницы. Уже ближе:
Видишь: снегом заносит твой след.
Впереди – свет непрожитых лет.
Ждёт тебя
твой единственный путь.
Но сейчас
Оглянись.
Оглядываюсь. Выхватывая памятью ли, взглядом коридор гостиницы в Кирсе. Я рано просыпаюсь, но Маргарита Петровна ещё раньше, видимо. Потому что подходит к своему номеру, задерживается у дверей, величественная, как Анна Ахматова, удостаивает мимолётным взглядом. А ведь только мимолётные и помнятся потом. Потому что в них – тайна. Как в поэзии её, щедро подаренной людям, в книгах, которые выходили при жизни поэтессы, в стихах, которые публиковались после её ухода.
Перед вами, читатели «Вятки литературной», ещё одна такая публикация, подготовленная дочерью члена Союза писателей России, заслуженного работника культуры Российской Федерации, лауреата всероссийской премии имени Николая Заболоцкого Маргариты Петровны Чебышевой.
Николай Пересторонин
Круг
(Прописи. Попытка монолога)
По кругу белка в колесе летит
От упоенья до изнеможенья…
Совсем легко на жизненном пути
Попасть в однообразное круженье.
И чтобы о пощаде не молить,
Когда придётся в замкнутости туго,
Не забывай о том, что у Земли
Ещё есть ось,
не только абрис круга.
Она надёжна, как бы ни пришлось
Изнемогать и падать от бессилья.
И обрести устойчивую ось
Порою значит обрести и крылья.
У серых будней ненасытна пасть:
Она сожрёт любовь, мечту и друга.
А в круг, пожалуй, легче не попасть,
Чем вырваться из замкнутого круга.
Подлость, наверное, тоже кругла.
Трусость, наверное, тоже кругла.
Круглые ядра порока и зла
Ждут, когда выстрелит
пушка по сердцу.
Круглый дурак –
он на пакость горазд,
Круглый подлец
непременно предаст,
Круглый ханжа тебя в руки отдаст
Тем палачам, над которыми властен.
Круглое солнце в арбуз обратя,
Круглой луной, как тарелкой, вертя,
Круглые даты, как деньги, крутя,
Громко смеётся тупой обыватель.
Круглый невежда за круглым столом
Был и останется круглым ослом.
Круг – пополам, в металлический лом
И в переплавку на доброе дело!
Но только сильный может
разорвать круг.
В своём-то доме прятаться и лгать,
Бояться правды,
не бояться фальши…
Однако пред собой душа нага,
И беспощаден спрос:
а как же дальше?
Вот так и жить, описывая круг,
Стыдясь себя, оправдывая трусость?
…Уйдёт однажды, отвернувшись, друг,
И станет сразу холодно и пусто.
И с зеркалом оставшись на один,
Увидишь, как из пустоты бесстрастно,
Прищурившись, тебе в глаза глядит
Твой собственный палач
в рубахе красной.
Он, усмехаясь, скажет, что теперь
Свободен ты от честных обязательств,
И круг замкнёт, как запирают дверь,
При жизни –
на твоей последней дате.
Простим великодушию друзей,
Простивших нам предательство,
как пулю.
Простим извечной доброте людей –
Её мы не однажды обманули.
Но кто простит, жалея и любя,
С великодушной добротою друга,
То, что ты предал самого себя
И вполз трусливо под защиту круга?
Что быть крылатым
драгоценный дар
Ты схоронил в кругу, боясь разбиться?
Что по твоей вине погиб Икар,
И что она вовеки не простится?
И будет справедливей всех судов
Твой собственный – последним приговором:
Вращать до смерти
худший из кругов –
Круг твоего паденья и позора.
И только честный может
разорвать круг.
О, как слова боятся измельчать,
Зашелестеть ненужной скорлупою!
Лжи и притворства круглая печать
И добродетель делает слепою.
И на любви поставлена умно,
Скрепляет жизни просто, как бумаги.
И нижет, нижет за звеном звено
Цепь суесловья о добре и благе.
Боятся фальши хрупкие слова,
Они честны.
Подлец бы не подслушал! –
Да если бы слетела голова…
А то ведь равнодушно плюнет в душу.
В слова бросаюсь, будто бы в волну,
Подальше от поверхности и мути.
И храбро верю, что не утону.
И свято верю: доберусь до сути.
Высвечивает грани глубина:
С израненными вынырну руками.
А на берег несёт с собой волна
Лишь круглые, обкатанные камни.
Изрисовав блестящие бока,
На память дарят их, как сувениры.
Из круглых слов рождается строка
В благопристойных
отношеньях с миром.
И словно продолженье немоты,
У пьедесталов, возведённых нами,
Одни лишь безобидные цветы,
Не розы: ведь они ещё с шипами.
Мы немощность свою зовём судьбой.
Путь слабых –
от смиренья до порока.
И восстаёт за нашу честь любовь –
Она всегда без страха и упрёка.
Замкнулся круг. Навечно. C`est la vie.
Могу лишь только
грустно улыбнуться.
Благодарю – тебе, твоей любви:
Ты долго не давал ему замкнуться.
Благодарю: даровано тобой
То, что нужней насущнейшего хлеба –
В ладонях ты держал мою любовь,
Зелёную звезду ночного неба.
Я под твоей защитой не боюсь
Насмешек, клеветы и осужденья.
Благодарю тебя, любовь твою –
Моё второе, главное рожденье.
Схожу с её вершины, как с крыльца,
Тобой от неизбежного хранима.
Но подползают два полукольца
Так медленно и так неотвратимо…
Напрасен бунт любимых мною рук –
Стремленье к завершённости
исконно.
Они не властны. Торжествует круг.
Жестоко. Слепо. Но вполне законно.
Замкнулся круг. Оборвана спираль.
Ещё дрожит, вызванивая тонко.
И смотрит в душу мне моё «вчера»
Глазами нерождённого ребёнка.
Спи, я тихонько качаю
твою колыбель.
Спи, я тихонько спою тебе песню, которой
Мне никогда, мой малыш нерождённый, не петь…
Спи, это сказочный ветер
играет со шторой.
Пахнет он давним, далёким,
забытым давно,
Так он знаком, что во мне
отозвался тревожно.
Спи, это сказки неслышно влетают в окно
И под подушку ложатся к тебе осторожно.
Спи, моя нежность, мечта моя, сердца печаль,
Спи, нас с тобой темнота укрывает надёжно.
Кто ты, малыш?
Паровозы, как птицы, кричат…
Кто ты, скажи…
Но расслышать ответ невозможно.
Спи… Ещё рано рассвету.
Ещё ты со мной.
Отважна беззащитная любовь.
И обнажённость сердца беспредельна.
Бывает, что десяток низких лбов
На травле хочет заработать сдельно
И в круг загнать,
как будто в западню,
И оболгать, от зависти сгорая.
А впрочем, я их вовсе не виню –
У всякого своя мечта о рае.
Любовь идёт, не опуская глаз,
Идёт сквозь обречённость, как сквозь пламя.
Запомни, как она бесстрашно шла,
Одна, трусливо брошенная нами.
Ползли зловеще два полукольца,
Чтобы собой замкнуть её надежно.
Запомни горький свет её лица,
Ты, вышедший из круга осторожно!
Но только смелый может
разорвать круг.
У круга ни начала, ни конца,
Он завершён от самого рожденья.
И никогда не разглядеть лица,
Попавшего в бесцельное круженье.
Ползёт зловещих полуколец ряд,
Защёлкивает жизни, не запястья.
А мёртвые – они не говорят,
И это изменить не в нашей власти.
Смерть – тоже круг,
замкнувший всё собой.
Но что бы в жизни
ни пришлось изведать,
Пусть круг восторжествует
над тобой,
Но пусть он не отпразднует победы.
В дороге нам как посох – идеал.
Лишь на прямом пути он не поруган.
Вперёд уходит тот, кто разорвал
Собой слепую бесконечность круга.
Всё помнится усмешка подлеца
Над правотой моею безоружной.
Стрелять в пятно безликого лица?
Быть может, это правильно и нужно.
Быть может, пуля разом и навек
Избавит мир от подлости и скверны?
Когда опасен недочеловек,
То пистолет надёжнее, наверно.
И всё-таки… В дремучести и тьме
Вдруг есть росток,
беспомощный и хилый,
Росток добра в неразвитом уме?
Вдруг жизнь его зачем-то сохранила?
Сквозь застарелой серости кору,
Быть может, только дать
ему пробиться?
Рука невольно тянется к перу –
Не лучше ли помочь ему родиться?
Пусть впереди надежды
слабый свет
Да Истины суровый
чёткий профиль,
И никого с тобою рядом нет,
Честнее драться – за,
чем драться – против.
Но только добрый может
разорвать круг.
Не соблазняйся слабого уделом:
Жить без борьбы, без мук,
без горьких дум.
А круг, он был всегда водоразделом,
Водоразделом человечьих душ.
Мир многолик с минуты сотворенья,
Всегда секрет ничтожества был прост:
Совсем не трудно
встать на четвереньки
И нелегко подняться в полный рост.
Задумайся всерьёз, чья доля горше,
Пока ещё ты видишь, посмотри:
Тех, что внутри,
всегда бывает больше,
А Люди всё же те, что не внутри.
На их пути и пропасти, и камни,
Но там, где шли они на зов других, –
Разорванные сильными руками,
В обломки превращённые круги.
Не забывай о том, что у Земли
Ещё есть ось,
не только абрис круга,
И крылья, что тебя поднять смогли,
Своим размахом образуют угол.
Не обольщайся мнимой простотой
Обычной схемы жизни: дом, работа.
Порой тропа зияет пустотой,
Порою ждёт тупик за поворотом,
И каждый день – предать
или спасти? –
Решается мучительно и трудно.
А круг лежит ловушкой на пути,
Он делит жизнь
на праздники и будни,
Чтоб закружить
в обыденности дней
И убедить, что рисковать напрасно,
Что угловатым жить куда трудней,
И что крылатым быть всегда опасно,
Что не приносит счастья этот дар,
Что дерзких ждёт заслуженная кара,
Что вот, мол,
к солнцу полетел Икар,
Оно же гибель принесло Икару.
У круглых убеждения круглы,
Им страшен остротою всякий угол.
Оставь себе все острые углы,
Чтобы вступить
в единоборство с кругом.
Но лишь отважный может
разорвать круг.
Ты оттолкнёшь протянутую руку,
Чтобы шагнуть
в разинутую пасть,
Носиться с упоением по кругу
И, обессилев, под ноги упасть.
И вдруг понять,
что помощи не будет,
Что круг уже решил твою судьбу,
И вспомнить:
ось Земли уводит к Людям,
Но этот путь лежит через борьбу.
Пока тебя в ногах не измесили,
Встань в полный рост.
И убедишься ты,
Что круглые имеют только силу,
А ты имеешь Силу Доброты.
Пускай грозит
за непокорность кара,
Но круг разорван! И тебе дана
Победа. В людях больше –
от Икара.
И смерть за это – скромная цена.
