Версия для слабовидящихСтихи. Надежда ПЕРМИНОВА
Почётный знак «За заслуги перед городом Кировом», вручённый поэту, прозаику, эссеисту Надежде Ильиничне Перминовой на торжественном вечере, посвящённом 100-летию областной писательской организации, стал достойной оценкой её вклада в отечественную литературу, воспитание молодого поколения в духе любви к Вятке, большой и малой Родине. Поэтические сборники «Остров раздумий», «Преломление света», «Воздушный переход», «Свод», «Окно ожидания», книги прозы «Перекрёстки», «Соловьиная ветка», «Авоська.DOC.RU”, «Избранное», очерки о вятских народных промыслах «Дымковская расписная», «Каповая шкатулка», «Игрушка с историей»», стихи для детей не оставляют никого равнодушным, проникают в сердца и души благодарных читателей. Член Высшего творческого совета областной писательской организации и редколлегии альманаха «Вятка литературная» Надежда Ильинична ведёт и большую общественную работу. Но творчество остаётся главным, о чём свидетельствуют недавно вышедший в серии «Герценка – детям» сборник Надежды Перминовой «Вятская лошадка» и подборка стихов в «Вятке литературной».
* * * Перволёдок трещит под ногами. Мы рискуем, мы машем руками, в ледяные глядим зеркала – так украсилась нынче река. Всё-то знаем, но всё нипочём нам, уже битым и жизнью кручёным. Праздной жизни манят зеркала и рискуем: «Была не была!» Эта вечная крайности тяга, где в обнимку боязнь и отвага, солнце в искрах и топкая тьма – эти вечные игры ума. Рая нет? Но и ад не доказан! То и это настигнет нас разом, преподаст самый главный урок: в сердце жар, по спине холодок. Не забудь, есть земля под ногами, что хвататься за воздух руками?! Тонкий лёд никогда не поможет, глубина ледяная стреножит. Столько жизни и счастья кругом, так зачем подо льдом тебе дом?!
* * * Звезда заблудилась в хаосе веток, Но подмигивает в темноту. А я заблудилась в хаосе века, Торча день и ночь на свету. Я забыла, когда видела небо, Но так, чтоб один на один. Я трачу время своё нелепо, Дожившая до седин. Сериал бесконечно жестокий Идёт день и ночь в новостях. И меня пробивают током Эти шабаши на костях. Неуёмное время мчится За невидимую черту. Но вольно воет в степи волчица, Заглядевшись на ту звезду.
* * * На стыке стылого и талого, Ознобного и озорного Весна веснушчатая вставила Синицы солнечное слово. И сразу – как подпорка вынулась Из-под ледового кристалла И на чуть-чуть, но что-то сдвинулось И, отражаясь, заблистало, Закапало, в ручьях запело. Пусть по чуть-чуть, ещё несмело В душе надежда ожила, Высвобождая два крыла.
* * * Никого. Лишь за далями дали… Тихой змейкой река серебрит. По невидимой в небе спирали Солнце с птицей Кружит и кружит. Разбежались берёзы да ели – Это вечное кружево мест. То органы, то птичьи свирели Дирижирует ветер окрест. Ничего. Но душа воспаряет И не чувствуют ноги земли, Вспоминает она, вспоминает Этот рай, что мерцает вдали. Здесь, возможно, прошли мои деды. Проскрипел за обозом обоз. И я еду по этому следу, А вернее – автобус завёз. Всё такое по крови родное, что не в счёт моя жизнь в городах. …Растворяюсь над вечным покоем… Рядом жизнь пролетает стремглав.
* * * Гроза никак не разродится: гремит, грохочет, даже злится и сверху молнией сечёт поля, дубравы и народ. Древнейший лес шумит и стонет и всё зверьё своё хоронит в листве, припрятав на потом под вековым своим щитом. И мы, все в каменных берлогах, не поминая всуе Бога, глядим, страшась на небеса, как наши древние леса. Забыли про громоотводы, лишь ждём, когда прольются воды: омоют глупости и страхи, и лени потные рубахи. Вновь солнце явит чудеса, встряхнутся звери и леса. И мы беспечные встряхнёмся, к делам обыденным вернёмся. И в этот переломный час невдалеке совсем от нас, под ослабевший грохот грома в палате тихого роддома новорождённое дитя заплачет, мир наш обретя.
* * * Оно было наше с тобой невозвратное время: сутками пели леса и птичье крылатое племя. Дороги ложились под лёгкие ноги. Котелок закипал на самодельной треноге. Рюкзак неподъёмный лежал в изголовье, и ночь накрывала нас звёздной любовью. Друзей собирали мы в праздник, который был полным застольем, был полон историй. А после гуляли с гитарою по переулкам, улыбаясь бездомным собакам и неженкам муркам. В погоду любую нам было тепло и уютно. И между домов восходило счастливое утро. А рядом за шторами жили беда и измена. И к нам подходила, крадучась, судьбы перемена. Но долго хранила над речкой старуха скамья детскую тайнопись «Ты + Я».
* * * Я выйду из себя в безлюдное пространство, Где плещет тишина меж сосняков и мхов, Где восхищает птичье постоянство, И где зверьё живёт без сплетен и грехов. Ты приезжай с вечерней электричкой И тихо постучи в некрашеную дверь, Чтоб встрепенулось сердце, словно птичка, И дверь в тиши пропела свою трель. Твою усталость сбросим за порогом. Полью тебя водою из ковша, Чтоб улеглась всечасная тревога И, как листок, расправилась душа. Сидеть вдвоём, закатом наслаждаясь На подновлённой досочке крыльца, Молчать и видеть, как, в тиши рождаясь, С цветка к цветку летит в лучах пыльца.
* * * Как много я себе наобещала, Когда совсем из дома уезжала. Вдали остался пыльный городок. И на перроне маленькая мама, За поездом бежавшая упрямо, И сбившийся с её волос платок. Не распахнул мне мир свои объятья, И люди оказались не все братья. Но были те, кто руку подавал: И помогали пережить измену, Сдувать учили пошлости и пену, О счастье новом кто-то запевал. И письма мамы на плаву держали, И плечи обнимали её шали. Хранила дочь семейный огонёк. Настал черёд – её я провожала, С тревогою за поездом бежала, И бился на ветру в руке платок. Всемирна материнская подмога: Нам уповать на милости от Бога. Взрослеют внуки, их приходит срок. Мы крестим их, мы машем им руками, Чтоб шли вперёд, не оставались с нами, В их новый мир надежды и тревог.
* * * Живу на Вятке. На водоразделе. Здесь нет жары. Зато снегов – запас. Но хорошо у нас на самом деле. И колосится рожь. И выспевает квас. Край вечной ссылки, боли и смиренья. Хранилище прозрения эпох. Здесь крестный ход века несёт моленья И верит, что в России вечен Бог. На перекрёстке Севера и Юга, И Запада с Востоком, и судьбы. Не заметут нас никакие вьюги. Спасут в беду картошка да грибы. Глубокая провинция России, Как часто трудно выживалось ей. Но здесь копились истинные силы, Чтоб васнецовских дать богатырей, Чтоб в деревушке малой под берёзой Мальчонка звёздный бегал босиком, Беспечный смех и трудовые слёзы Впитавший с материнским молоком. Россия, полотно твоих провинций Спаяли древнерусские слова. Простой народ. А не вожди и принцы И даже не державная Москва. Мы и сейчас живём, увы, не сладко. И верим лишь в себя, не в чудеса, Пока течёт, века сшивая, Вятка, Пока шумят безбрежные леса.
