Версия для слабовидящихГость номера. Андрей НОВИКОВ
Андрей Вячеславович Новиков родился 26 декабря 1961 года в селе Алабузино Бежецкого района Тверской (Калининской) области. После службы в армии в 1985 году поступил в Литературный институт им. А. М. Горького на факультет поэзии (семинар Владимира Кострова).
После окончания института (1990) 25 лет работал журналистом. Первая серьёзная публикация состоялась в журнале «Подъём» в 1984 году. Затем печатался в «Литературной газете», «Московском комсомольце», литературных журналах «Нева», «Сибирские огни», «Сура», «Байкал», «Симбирскъ», «Александръ», «Молодая гвардия», «Волга ХХI век», «Подъём», «Русское Эхо», «Сибирь», «Зензивер», «Крым», «Студенческий меридиан», «Южное сияние», «Север», «Литературная учеба», «Петровский мост», «Ночь и день», «Гостиный дворъ», «Литературная Киргизия», в альманахах: «Поэзия», «День поэзии», «Паровозъ», «Тверской бульвар-25», «Академия Поэзии». Автор шести книг. С 2015 года возглавляет региональное отделение Союза писателей России в Липецке. Секретарь Союза писателей России.
Книжные люди
После окончания культурно-просветительного училища Аня получила распределение на работу в большое село Подгорное, в девяти километрах от райцентра. Комнату ей пообещали снять у сельской пенсионерки. Рейсовый автобус сломался на середине пути, и Ане, единственной пассажирке, пришлось зимней ночью идти больше часа пешком. Ей даже показалось, что на пустынной дороге, огороженной деревянными снегозащитными щитами, она видела волка. В темноте из придорожных кустов горели два внимательных глаза. Но шла и боялась обернуться. Так и вошла она в тёмное село, о нужном доме спросила у стоявшей у колонки женщины:
– Это вам к Елизавете Дымовой, – опустила оцинкованное ведро закутанная в тёплый платок селянка, – вот тот дом, из красного кирпича возле склада, видите, окно горит?
Аня благодарно кивнула и пошла на слабый огонёк за красной занавеской. Дом у пенсионерки Дымовой был небольшой, кирпичный, в одно окно, с пристроенным двором из самана. Весь двор был заполнен жёлтыми и оранжевыми тыквами, часть из них уже успела подгнить. Старушка Елизавета встретила Аню приветливо, быстро оценив, что новая библиотекарша сильно продрогла.
– Автобус сломался, – виновато сказала Аня, – я полдороги пешком шла. Мне кажется, я волка видела, сильно испугалась.
– У нас такое бывает, – кивнула пенсионерка, – ты полезай-ка на печь, а я щи тебе разогрею.
Аня молча и с благодарностью влезла прямо в пальто на полати. Они пахли старыми валенками, шиповником и сухой глиной. Уже через полчаса она согрелась, а бабка Елизавета подала щи прямо в помятой алюминиевой кастрюле, нарезав несколько пластиков сала и чёрного хлеба. Эта простая еда показалась Ане самой вкусной на свете. Тем временем бабка Елизавета, бурча себе под нос, перешла к разговору о личной жизни. На стене, в деревянной рамочке висели старые, пожелтевшие семейные фотографии. Одна была самая крупная, с человеком в военной гимнастёрке:
– Вот я с Петром Фёдоровичем тридцать лет прожила, умер десять лет назад от воспаления лёгких. Шестерых детей родили, трое померли, а остальных жизнь по всей стране развела. Редко приезжают, внуков всего два раза видела. Мужа всю жизнь по имени и отчеству звала, не так как теперь у вас принято, в строгости жили, даже ни разу не поцеловались.
Аня от неожиданности поперхнулась:
– Как это так, шестеро детей – и не поцеловались?
– А что я, – хитро улыбнулась бабка Елизавета, – спать лягу, он сзади пристроится, ворочается себе, а я вид делаю, что сплю. Так дети и получались, без всяких ваших поцелуев!
Библиотечные дни были похожи один на другой. В натопленном большой металлической печью зале стоял резкий запах типографской краски, книг, газет, журналов. Молодая библиотекарша Аня откровенно скучала целыми днями, дожидаясь конца рабочего дня. Уже была прочитана вся периодика, а любимые книги, которые она перечитывала, вызывали теперь раздражение и равнодушие. Она часами смотрела на тихую сельскую улицу, на кладбище, примыкавшее к деревянному зданию библиотеки. Читателей не было. Изредка в библиотеке появлялся кто-то из школьников. Она до сих пор помнит своего первого читателя – смышлёного белобрысого подростка, как его почему-то боялась и непонятно почему рекомендовала четырнадцатилетнему мальчишке рассказы Борхеса. Он принёс книжку через день, разочарованно признавшись, «как скучно и куце пишет этот дядя».
Ученики просили книги из школьной программы, иногда забавно путая названия и авторов, не зная, что им вообще нужно. Или просили книжку про войну или приключенческую. Школьная программа её всё более настораживала, даже на привычные басни Крылова она стала смотреть с подозрением. Вот ведь пишет: «На ель ворона взгромоздясь». Сколько же должна весить такая ворона, чтобы «взгромоздиться»? А стихотворение Некрасова о медведе, которого смотритель принял за генерала? Употребил классик неуклюжее сравнение «Мохнатый седачок»? Один из юных читателей и вовсе рассмешил, попросив стихотворение Пушкина «Я помню жуткое мгновенье…». Иногда Аня делала обход по домам должников, книги возвращали в потрёпанном виде, были и с коричневыми следами от тарелки с супом. Библиотекарша только вздыхала и пеняла нерадивым читателям, предупреждала, что книги больше не даст, однако покорно выдавала нужную литературу проштрафившимся читателям.
Путь к домам нескольких должников проходил прямо через кладбище, так было короче. По дороге Аня с интересом рассматривала припорошенные снегом, заросшие сухим бурьяном могилы, читала таблички с именами усопших. «Да здесь все библиографические данные!» – невольно осенила её лукавая мысль, она хорошо помнила, как пару дней назад в библиотеку наведалось районное начальство и требовало увеличить количество читателей, грозили урезать финансирование или вовсе библиотеку закрыть.
– Что я сделаю, если нет читателей, – робко оправдывалась Аня, – кто на селе книги читает, кроме школьников?
– Вы плохо работаете, – с непроницаемым лицом отвечал ей молодой чиновник в модной финской дублёнке, – ищите индивидуальный подход к сельскому труженику. Объясните трактористу или доярке, что книга – источник знаний.
Библиотекарша слушала и покорно молчала, другой работы всё равно не было. Но выход из положения она нашла и весьма необычный.
Так Аня завела в библиотеке новые формуляры с фамилиями покойников. Вначале она боялась, что обман может вскрыться, но отчёты проходили нужные инстанции, и никто на них не обращал внимание. Есть новые читатели и есть. Иногда она, осторожно проходя по кладбищу, останавливалась у могилы потустороннего абонента и весело спрашивала:
– Ну, что Валерий Иванович Карпенко, новый роман Донцовой понравился?
Ей казалось, что могильный холмик с колеблющимися на ветру останками проволочных венков глухо отвечает:
– Да разве можно это читать?
Однажды, к концу рабочего дня, сидя за столом в библиотеке, Аня услышала, как тихо скрипнула входная дверь и раздались шаркающие шаги. Она привычно не подняла глаз и спросила:
– Вам какая книга нужна? У нас есть новые поступления.
Через секунду Аня подняла глаза, но перед ней никого не было, только в открытую сквозняком дверь, как ей показалось, метнулась длинная тень. Но ведь шаги она явно слышала? Более того, на полу остались большие мокрые следы. Аня не испугалась. Она стала ждать, что будет дальше. Но ничего больше в этот день не происходило. От безделья Аня даже сама попробовала написать книгу, но смогла только вывести чёрной авторучкой на салатовой клеёнчатой обложке общей тетради название: «Село и люди».
– Какие люди? Какое село? – вслух невольно произнесла она, – мужики почти все спились и вымерли от суррогатного спирта, а бабы злые, молодёжь разбежалась…
За Аней несколько дней пытался ухаживать местный парень. Он возил в село баллоны с газом. Алексей был мешковат, хотя ему было всего двадцать пять лет. Он считался завидным женихом на селе, работает газовиком, зарплата для села большая и служебным грузовиком он пользовался, как личным. Начальство позволяло ему держать машину в заулке возле дома, Алексей ездил на ней в лес, на рыбалку, иногда калымил, была она и хорошим подспорьем в личном хозяйстве. Некоторое время он пристрастился к спиртному, но его властная мать Полина быстро пресекла слабость сына, отобрав у него пластиковую карточку, на которую начисляли зарплату. Он как-то пригласил Аню в местном клубе на танец, неуклюже обнимал, а после они смотрели польский фильм в этом же клубе, где, как ей показалось, Алексей смеялся в ненужных местах. Аня отчуждённо смотрела на его профиль в темноте зала и думала, зачем у него на таком большом лице такой маленький нос? От бабки Елизаветы она недавно слышала, что чем больше у мужчины нос, тем больше его мужское достоинство. Рассуждение старухи тогда очень насмешило её. «Может быть, поэтому Алексей до сих пор не женат», – невольно подумала она.
Один раз она ужинала в доме Алексея, её поразила властная мать, жидкая, тёмная похлебка с грибами, которую молча, как по команде, ели за столом. Полина расспрашивала Аню о родственниках, учёбе в педучилище. А после, высокомерно глядя на библиотекаршу, сказала, что хотела бы для Алексея невесту из местных девушек.
Алексей отвёл глаза и промолчал. Больше они не встречались.
В этот день Аня пришла в библиотеку за полчаса до её открытия. Она просто спешила уйти из дома бабки Елизаветы, житьё на квартире у старухи становилось невмоготу. Бабка постоянно заводила разговоры о повышении квартплаты, у Ани стали исчезать продукты, мелкие деньги. Ранний час библиотеки был пустым и душным от печного отопления. Она с оторопью увидела, как к столу подошёл мужчина в сером мешковатом костюме и заснеженных домашних тапочках. Лицо у мужчины было землистого цвета с тонкими синими губами.
– Я Вам, наконец, книгу принёс, три года назад брал почитать Островского, да и забыл о ней. Вчера случайно в серванте нашёл.
– Вы у меня ничего не брали, – пролепетала Аня странному абоненту, – Вам не холодно из дома было в костюме идти?
Мужчина ничего не ответил, медленно повернулся и вышел на улицу, унося с собой потрёпанную книгу. Аня только обратила внимание на его неестественно прямую спину со следами больших чёрных ниток и мокрой земли на костюме, необычную шаркающую походку. Буквально через минуту раздался телефонный звонок. Районный начальник перешёл к делу без ненужных вступлений:
– Как Вы посмели покойников в библиотеку записывать? – услыхала она истеричный голос в трубке, – как до такой мерзости додумались? Вас впору под суд отдать!
– А что мне делать, – севшим голосом пролепетала библиотекарша, – Вы читателей требуете, а их нет…
– Приезжайте в район, пишите заявление об уходе, я как-нибудь утрясу скандал. Один из бывших жителей села увидел в Ваших отчётах своего давно умершего родственника и ещё нескольких сельских покойников.
Собралась Аня быстро, с бабкой Елизаветой даже не попрощалась и уже через час была на автобусной остановке. Удивительно, на душе было почему-то не горько, а радостно, и впереди озорно светило яркое февральское солнце, обещая новую жизнь.
