Версия для слабовидящихАлександр ДЁМЫШЕВ
Без оружия на Украину
Что дальше?
(эпилог)
Но человек лишь только предполагает.
Тем летом ездили мы без оружия на Украину, однако ружьё на стене не висело тогда и в переносном смысле. Так нам казалось. А уже к осени на Украине всё забурлило, вспыхнул евромайдан, за ним революция гидности (она же — госпереворот), далее началась АТО. В общем, долбануло так долбануло!
В связи со всеми пертурбациями российские военные грузы пошли на экспорт в обход Украины. На территорию Нэзалэжной — ни с оружием, ни без оружия — мы больше не заезжали. Взрывоопасные изделия, предназначенные для доставки то ли в Индию, то ли в Индонезию, отправлялись теперь вместо Николаева через Новороссийск. Я катался туда много раз, но, как сказал уже выше, в состав моего наряда Николаевич с Серым больше не попадали.
Да может оно и к лучшему.
В следующем году Николаевич не прошëл медкомиссию. Не слишком-то я удивился, узнав, что ему психиатр разрешение на работу с оружием не продлил. Обессивно-компульсивное расстройство — кажется, так назывался диагноз. Я не специалист и не смогу сказать точно, что это за расстройство, вроде что-то не слишком тяжëлое. Но всё же недаром Николаевич втирал по ночам мне про контакты с пришельцами, про громы и молнии, про НЛО. А ещё мне припомнилось, что во время прогулок старался он не ступать на трещинки в асфальте и на стыки тротуарных плит, как трижды дул всегда на еду, перед тем как её отведать. Мне эти странности его поведения казались лишь безобидными чудачествами (ну, кроме угроз кар небесных Серёге), но психиатр посчитал иначе.
Так чем же были рассказы Николаевича о неоднократных смертях его обидчиков во время грозы? Сколько было в тех историях выдумки, случайных совпадений? И сколько правды? Не раз размышлял я над этим впоследствии, но принять, что те рассказы его — лишь только больная фантазия, я не смог. Да и одними случайными совпадениями всё это не объяснишь.
А ещё я не удивился, когда через пару лет (кажется, в
Но вот что в Мыколаиче меня всегда удивляло — так это его способность к перемене национальности. Бросилась мне в глаза эта его особенность ещё во время нашей совместной поездки, когда на Украине он стал вдруг хохлом, Мыколаичем, а стоило въехать обратно в Россию и он опять — Николаевич, русский. Теперь вот снова он украинец до мозга костей. С чем связаны эти метания? Может с тем, что разницы между русским и украинцем почти никакой. А может это общая черта характера коренных уроженцев тех мест, связанная с их историей? Сколько столетий пытались присвоить ту землю разные иноземцы — монголы, турки, литовцы, поляки, немцы... Лишь временами Великой и Малой Россиям удавалось соединяться.
Вот так и Мыколаич метался. Постепенно он становился всë самостийней и нэзалэжней, в тоне его посланий проявлялось всё больше неприятного для меня. Всё чаще ругал Мыколаич Россию — крыл за Крым, за Донбасс, за уголь, за газ. Он даже тему голодомора педалировать начал... Короче, вы понимаете, что может творить с людьми пропаганда. Или это болезнь всё ж таки начала у него прогрессировать? В общем, когда в президенты на Украине пробился «слуга народу», Мыколаич в посланиях своих совсем распоясался. Мне пришлось его заблокировать.
Теперь о втором бойце. Когда мы вернулись тогда с Украины, я всё-таки заикнулся о том, что неплохо бы Серому съездить к отцу Михаилу. Настоятель нашего храма мужик башковитый, в молодости через Афган прошёл и вообще... Надо было Серого, этого пожизненного раздолбая, как-то на путь истинный направлять. Но Серый от предложения отмахнулся. По понятным причинам отправиться в гости к украинской девушке у Серёги не получилось. Но и ни позвонить, ни написать ей он так же не смог — исчез чёрный блокнотик, в котором помимо русско-украинского разговорника записаны были адрес и телефон Леси. Пропажа блокнотика обнаружилась сразу по возвращении в Киров, и догадайтесь сами на кого грешил в этом деле наш вэдэвэшник.
Серый смог продержаться в Группе сопровождения грузов дольше, чем Мыколаич, но не намного. Парень больше дружил с алкоголем, чем с головой. И со временем ситуация только усугублялась. Опоздания на работу, недвусмысленный запашок изо рта по утрам, без труда пробивающий даже термоядерный аромат жвачки «двойная морозная мята» — всё это действовало начальству на нервы. Однако же Бесарчук терпел. Терпел до тех пор, пока не случился серьёзный залёт. В одной из автомобильных командировок десантник наш перепил и устроил дебош в придорожной кафешке. На рыпнувшихся усмирять его дальнобойщиков Серёга направил ствол пистолета и, крикнув: «Никто кроме нас!» — передёрнул затвор. Хорошо хоть, пальнул только разик, и единственной жертвой выстрела стала настенная лампа. Инцидент постарались не раздувать. Однако после этого случая пришлось парню покинуть наши ряды. Он ещё помыкался пару лет по различным ЧОПам. Брали его неохотно, на должности, где не требовалось оружие. Стройку он сторожил с дубинкой, с перцовым баллончиком охранял психбольницу. Там поработает, сям... Тут загуляет, здесь с начальством поцапается... Успел он жениться за это время, быстро родить с женой дочку и развестись.
На Донбасс он уехал в
Следы его затерялись. Слухи ходили, что Серёга то ли погиб, то ли был тяжко ранен при миномётном обстреле где-то под Горловкой летом
И пару слов о себе. После того как нашу Группу сопровождения грузов вместе со всем Отрядом переподчинили Росгвардии, все мы — сопровожденцы — поувольнялись один за другим. Не смогли согласиться с методами работы новых руководителей. Ушёл из Группы и я, но это уже совсем другая история. Три сотни сувенирных магнитиков из разных городов Россиии и ближнего зарубежья пылятся теперь в большой коробке на антресоли. На холодильник и морозильник так их и не повесил — мода на магнитики прошла, а выкинуть жалко. Если в коробке той хорошенько порыться, отыщется там и магнитик из Николаева. В личной жизни, в отличие от работы, всё складывалось неплохо. Мы с женой продолжали начатое нами дело — повышали в стране рождаемость. Наша семья росла, и к первенцу-сыну постепенно добавились ещё трое мальчишек.
А потом наступило 24 февраля 2022 года. Ракеты летели по целям на Украине. Интерактивные карты показывали, как от российской границы к Киеву, Харькову и Херсону тянутся тонкие щупальца бронированных колонн. «Ютуб» заполнился страшными кадрами взрывов и разрушений. А с телеэкрана генерал Конашенков с пуленепробиваемым выражением на лице докладывал об успехах военной спецоперации, командным голосом озвучивал он огромные цифры бесконечного списка поражённых целей. И казалось, что не пройдёт и месяца, ну максимум двух, как...
Серёга-то где? Жив или нет? Он бы порадовался.
А вот Мыколаич навряд ли был сильно рад приближающемуся освобождению. Меня бы не удивило известие о том, что Мыколаич в составе украинской теробороны бегает где-то там у себя по Ирпеню, готовый пулять из АКМ в наступавших российских освободителей.
В те дни частенько мне вспоминалась наша поездка без оружия на Украину. И возвращение вспоминалось — Серёга и Мыколаич, москаль и хохол — сидят за столиком и ведут беседу по-дружески. Могли же, когда хотели! Под громовые раскаты далёких взрывов, транслируемые в новостных телевыпусках, я пересматривал фотографии нашей украинской гастроли и думал: «Да, без оружия на Украину теперь и вовсе не сунешься, не как тогда».
Но вот фотографии. Вот «вагон класса люкс» — наша теплушка, наш шикарнейший скотовоз. Вот наши рожи торчат из дверного проёма. Вот Хутир-Мыхайливськый и его обитатели — украинские таможенники, те самые ласковые вымогатели, что не желали нас пропускать вглубь территории Нэзалэжной. Вспоминались они мне теперь по-доброму, особенно их застенчивое: «будь ласка». А ещё вспоминал я Николаевский порт и добрых тётушек, работающих там в конторе. Как с угощениями встречали те женщины русских солдатушек. Ждут ли они теперь их так же? Вспоминал прогулки по Одессе и по Николаеву, встречи с местными жителями, их удивлённое: «Зачем нам украинскую мову учить? У нас русскоязычный город!» Смогут ли повторить они эти слова? Вспоминал и готель «Континент», где мы жили, красавицу Олесю (или Алесю?). Где она, с кем теперь? В одном был уверен на сто процентов — взрывные волны ракетных ударов сдули оттуда всех «женишков» иностранных. Любители клубнички вычеркнули Нэзалэжную из списка приоритетов, и едут туда теперь со всего мира абсолютно другие «туристы».
Всё изменилось на Украине. Да и Россия уже не та.
А если вернуть бы то время, когда ещё ничего не случилось? Когда ещё не было ни кровавого евромайдана, ни заживо сожжëнных людей в Одесском Доме профсоюзов, и от обстрелов в Донецке не гибли люди, а малазийский «Боинг» ещё не был сбит ракетой. И не шëл ещё брат на брата. Могли ли политики всё это предотвратить? Не известно. Ответа нет.
Но вот, что известно. Когда я был маленьким мальчиком, точно знал, Украина — братская союзная республика. Мы были одной страной. Теперь же я, став уже многодетным папашей, слышу, как мои сыновья, играя в войнушку, своих игрушечных врагов называют украинцами. Не фашисты враги, как у нас было раньше, а украинцы — вот что страшно! А ведь по ту сторону баррикад ситуация ни чем не лучше. Но если русские и украинские дети будут считать врагами друг друга чуть не с пелëнок, то какое же будущее ждёт наши народы?
Мне иногда кажется, мы попали в большую ловушку. Нас — русских и украинцев — столкнули лбами. Мне хочется крикнуть — братья, как получилось, что мы стреляем друг в друга?! Ведь мы же всегда были вместе, мы были почти что один народ, наша кровь перемешана. Что же случилось? Теперь мы дубасим друг друга по прихоти настоящего нашего врага. Кто общий наш враг? — вопрос риторический. Знаете, мне порой кажется, мы воюем — за Крым наш, за Донбасс, за ридну Украину — воюем геройски и не очень, воюем сами с собой.
И знаете что ещё? Я всё чаще теперь вспоминаю то, о чём нам вещал седовласый дядечка, наш «случайный» попутчик в поезде «Одесса — Москва». Что говорил он про англосаксов. И что говорил про правителей мировых, про тех властолюбцев, что жертвуют жизнями тысяч людей ради сохранения гегемонии, ради собственных властных амбиций. Властолюбцы там наверху пирамиды, на Капитолийских своих холмах решают свои вопросы, а страдают и гибнут за их выгоды простые люди. Гибнем мы, русские, украинцы, которым делить-то по сути нечего.
Что дальше — никто не предскажет. Вокруг такое сейчас творится: война, эпидемия, глады, моры... Может ли быть ещё хуже? Боюсь, что да, может. Корявые пальцы властителей мира тянутся к красным кнопкам. Кто дал им власть, об этом они позабыли; не верят правители, что придётся за всё отвечать; об участи царя Ирода не желают думать; сидят на фальшивых тронах, готовые жертвовать миллионами пешек в большой игре. Однако же, нам, простым людям, свойственно верить в благоприятный исход. Вот я и надеюсь на то, что политики не разнесут на куски наш маленький голубой шарик, несущийся по безграничным просторам вселенной. Всё-таки он ведь один такой на весь космос.
А пока все мы, как в том моëм страшном сне, бежим по бескрайнему полю, и небо тяжелеет над нами, только оно не синее. Тучи сгустились почти до космической черноты, грохочут вдали громовые раскаты. Будет гроза? Будут молнии? Мы продираемся, только не сквозь колосья. Лезем мы через груды костей, через трупы, которыми усеян наш дивный мир. Спастись надеемся, убежать, от мысленного волка скрыться. Получится? Или нет?
Во сне моëм всë закончилось хорошо. «Бог из машины» поразил зверя. Но это не значит, что в реальности будет так.
Волки близко.
Киров (Вятка), 2023 г.
