Татарское дворянство Вятской губернии на рубеже XIX–XX веков

Татарское дворянство Вятской губернии на рубеже XIX–XX веков

История российского дворянства, напрямую связанная с формированием и развитием российской государственности, традиционно привлекает внимание отечественных исследователей. На сегодняшний день историография по данному вопросу богата и разнообразна. Особенно подробно изучена генеалогия дворянского сословия, проблемы связанные с дворянским землевладением, отношения дворянства и монархической власти, положение дворянства в обществе и государстве, его самосознание и менталитет.

В большинстве научных работ, современными исследователями, рассматривается история крупного дворянства, сыгравшего значительную роль в экономическом и политическом развитии государства. За рамками исторических исследований часто остается история провинциального мелкопоместного дворянства. По нашему убеждению это связано с недооценкой той роли, которую играли представители привилегированного сословия в социально-экономической жизни провинциальных регионов Российской империи. По сравнению с другими сословиями дворяне провинциальных городов являлись наиболее крупными землевладельцами, дворянские хозяйства (особенно до реформы 1861 г.) в определенной степени формировали экономический облик провинции. В силу имущественного положения и соответствующего уровня образования, из числа представителей дворянского сословия избиралось большинство общественных деятелей. Реализация на местах наиболее крупных и значимых реформ второй половины XIX в. - земской, городской, судебной и других, была бы невозможна без участия дворян.

Еще меньше внимания уделяется изучению истории национального дворянства российской провинции. Вопросы формирования и генезиса татарского дворянства нашли отражение в работах казанских исследователей, научные интересы которых сфокусированы на дворянах-татарах Казанской губернии[1] . Жизнь и деятельность представителей национальной элиты на территории других регионов Российской империи остается малоизученной.

В данной статье, на материалах Вятской губернии, предпринимается попытка определения роли и места татарского дворянства в формировании социально-экономической инфраструктуры Вятского края на рубеже XIX-XX вв.

Дворянство относилось к числу привилегированных сословий Российской империи. Согласно Петровской Табели о рангах оно делилось на потомственное и личное. Основные права и привилегии дворян были записаны в Жалованной грамоте дворянству 1785 года. К их числу относилось исключительное право владеть земельной собственностью и крепостными, право свободного выезда за границу, освобождение от обязательной службы, податей, телесных наказаний и др. Лишение дворянского достоинства, жизни и собственности было возможно только по суду. Создавалась структура корпоративных дворянских органов - дворянские собрания, дворянская опека[2] .

На протяжении XIX в. дворянство потеряло монополию на большинство из этих прав. Так, например, указом 1801 г. «О разрешении купцам, мещанам и государственным крестьянам покупать не заселенные крепостными крестьянами земли», Александр I (1801-1825) лишил дворян исключительного права владеть землей. Положение дворянского сословия было сильно изменено крестьянской реформой 1861 г. Отмена крепостного права стала сильным экономическим, юридическим и моральным ударом по дворянам-землевладельцам. В результате судебной реформа 1864 г. дворяне попали по юрисдикцию общесословных судов и т.д. В то же время, дворянство, являвшееся одной из основных опор монархической власти, сохраняло свое исключительное положение в государстве. При Николае I (1825-1855) был принят ряд законов направленных на консолидацию дворянского сословия, придание ему более замкнутого характера. При Александре III (1881-1894) и Николае II (1894-1917) дворянство получало существенную экономическую поддержку от государства. Эти меры позволили сохранить привилегированное положение дворянского сословия, представлявшего собой политическую и культурную элиту российского общества.

Согласно данным первой Всеобщей переписи населения 1897 г. в Российской империи насчитывалось 1220169 дворян, что составляло 0,9 % от общей численности населения[3] . В Вятской губернии этот показатель был ниже общероссийского и составлял 0,3 %, фактически в губернии проживало 10007 дворян[4] . Характеризуя эту особенность, члены статкомитета губернии отмечали: «Сословный состав губернии отличается от других губерний тем, что в ней такое незначительное число дворянства, что выборов не производится. Дворяне и чиновники едва составляют 0,2 % всей массы народонаселения»[5] .

Вятская губерния относилась к числу аграрных регионов Российской империи. Главным богатством края была земля, с ее пашенными и лесными угодьями. В 1900 г. земельный фонд губернии включал в себя 13324,5 тысяч десятин. Почти треть этой земли принадлежала государству[6] . Преобладание государственного землевладения и государственных крестьян, отсутствие развитого крепостного права, являлись основными причинами низкой численности дворянского сословия, которое исторически не смогло найти в Вятской губернии необходимую для себя экономическую нишу.

В исторической литературе традиционно принято деление дворянства на 3 основные группы - мелкопоместное, среднепоместное и крупнопоместное. К мелкопоместным относились собственники 1-100 десятин земли, к среднепоместным собственники 100-502 десятин, к крупнопоместным собственники более 502 десятин[7] . Среди дворян Вятской губернии преобладали мелкие и средние землевладельцы, и практически полностью отсутствовали крупные капиталистические хозяйства. На данный факт со всей очевидностью указали составители известного справочного сборника «Вся Россия…». В частности они отмечали: «В Вятской губернии очень мало, вернее сказать, совсем нет хорошо организованных крупных хозяйств»[8] . К числу наиболее состоятельных вятских помещиков можно отнести дворян Мосоловых, Алашеевых, Садовеней, Александровых, Бородавкиных и некоторых других.

Гораздо более активный характер носила общественная деятельность представителей дворянского сословия, обусловленная финансовой состоятельностью дворян. Проявление общественной инициативы со стороны других сословий, в значительной степени, ограничивалась различными имущественными цензами, предусмотренными при избрании в органы местного самоуправления. Анализ справочно-статистических материалов показывает, что дворяне Вятской губернии принимали самое живое участие в деятельности органов городского, земского уездного и губернского самоуправления, избирались почетными мировыми судьями, членами различных комиссий, представительств и присутствий, попечителями учебных заведений[9] .

Вятская губерния относилась к числу исконно русских административно-территориальных образований Российской империи. Однако, в южных уездах Вятского края, граничащих с Казанской губернией, проживало большое количество татарского населения. К числу данных уездов относились Елабужский, Малмыжский, Сарапульский и Уржумский. Так, по данным современного этнографа Д.М. Исхакова, на рубеже XIX-XX вв. в Малмыжском уезде проживало 52228 татар, в Елабужском 52239, в Уржумском 13934, в Сарапульском 15884. Общая численность татарского населения губернии составляла 147200 человек [10] .

Согласно законодательству Российской империи в состав российского дворянства могла входить знать, присоединенных к России территорий. К числу инородцев, получивших возможность пользоваться этим правом, относились немецкое остзейское рыцарство, польские магнаты и шляхта, украинская казачья старшина, бессарабские бояре, грузинские тавады и аназуры, мусульманские ханы, беки, мурзы.

Среди вятского дворянства встречались представители татарской национальности. Анализ архивных документов показывает, что татарское дворянство Вятской губернии в подавляющем большинстве проживало на территории Елабужского уезда. По нашим подсчетам, на рубеже XIX-XX вв. здесь проживали или имели собственность представители одиннадцати дворянских татарских фамилий - Абдароманчиковы, Бигловы, Бикмаевы, Еникеевы, Сакаевы, Тевкелевы, Халитовы, Чингизы, Шейх Али, Юнусовы, Ямбулатовы. При этом фамилии Чингизов и Ямбулатовых являлись княжескими и принадлежали к титулованному дворянству.

На рубеже XIX-XX вв. общее юридическое положение татарского дворянства принципиально не отличалось от положения русского. Одной из основными сфер деятельности дворян-татар являлось поместное землевладение. Так, например, в собственности князя Чингиза Измаил бека Ахматгиреевича в 1899 г. находилось 10582 десятины земли, расположенной близ деревни Шаршада Елабужского уезда[11] . Одним из крупнейших землевладельцев губернии являлся отставной майор, дворянин Биктимир Мухаметаминьевич Абдараманчиков. В 1890 г. ему принадлежало 4508,66 десятин земли в Елабужском уезде[12] . Одновременно в собственности Б.М. Абдараманчикова находилось крупное имение в Таврическом уезде Ялтинской губернии, ценность данного имения составляла 25000 рублей[13] . Более 11000 десятин земли принадлежало в Пьяноборской волости Елабужского уезда дворянам Халитовым. Так, на имя Ибрагима Рахматулловича Халитова было записано имение площадью 4457 десятин[14] . Еще 6768 десятин земли числилось за женой И.Р. Халитова - Мадиной Сеитгареевной Халитовой[15] . Достаточно крупные земельные угодья находились в собственности дворян Бикмаевых и Шей Али. За помещицей Уммой-Гульсум Сеитгареевной Шейх Али, постоянно проживающей в Санкт-Петербурге, находилось имение в Терсинской волости Елабужского уезда площадью 6768 десятин[16] . Владельцем 3861 десятины земли являлся титулярный советник, дворянин Кутлуг Ибтаминьевич Бикмаев[17] .

В числе дворян-землевладельцев Елабужского уезда Вятской губернии особо следует выделить Тевкелевых. Они были одним из самых древних и одним из самых состоятельных татарских родов Вятского края. Из представителей династии наиболее известен оренбургский помещик Кутлуг-Мухамет Тевкелев, принявший в крещении имя Алексея Ивановича (последняя четверть XVII в. - 1766). При Петре I К-М. Тевкелев занимал должность переводчика в коллегии иностранных дел. Он участвовал в Турецком (1711 г.) и Персидском (1722 г.) походах Петра. В 1734 г. дослужился до звания полковника и получил должность помощника начальника Оренбургской экспедиции[18] . В 1733 г. К-М. Тевкелев приобрел у князя Багиши Яушева Терсинскую волость, входящую на тот момент в состав Казанского ханства (в состав Вятской губернии вошла в ходе волостной реформы 1797 г.). В 1761 г. К-М. Тевкелев получил разрешение на строительство здесь медеплавильного завода. В 1772 г. Терсинскую волость унаследовал секунд-майор Осип Тевкелев. Помещик жестоко относился к своим крепостным. Во время пугачевского восстания его завод и земельные угодья были разграблены, с этого момента вотчина стала приходить в упадок[19] . Однако постепенно род Тевкелевых вновь окреп и разросся. К началу реформы 1861 г. Тевкелевы имели земли и крепостных в Рязанской, Оренбургской, Уфимской и Вятской губерниях[20] . В Вятском крае им по-прежнему принадлежали земельные угодья в Терсинской волости. В собственности помещиков находился волостной центр - сельцо Терси, 5 деревень волости и 1857 крепостных обоего пола[21] . На рубеже XIX-XX вв. в Вятской губернии проживали две представительницы данного рода - Тевкелева Хадича Юсуповна и ее дочь Тевкелева Мадина Сеитгиреевна. Земельная собственность помещиц была сконцентрирована в Пьяноборской волости Елабужского уезда. Так, в 1890 г. за М.С. Тевкелевой числилось 5000 десятин земли[22] . Кроме этого дворянкам принадлежало 6754 десятины земли в Новоузенском уезде Самарской губернии[23] .

Менее крупными земельными собственниками являлись представители дворянских фамилий Юнусовых, Ямбулатовых и Еникеевых. Юнусовы владели в Елабужском уезде небольшим поместьем в 325 десятин[24] . За дворянкой Хадичей Юсуповной Еникеевой числился дом стоимостью 1800 рублей и 280 десятин земли в Ильинской волости Елабужского уезда[25] . Наследникам некогда состоятельных князей Ямбулатовых - Измаилу, Исмагилу и Искану, в 1890 г., на троих, принадлежали земельные угодья площадью 271,68 десятин[26] .

Таким образом, по размеру земельной собственности дворяне-татары Вятской губернии опережали русских помещиков и, в подавляющем большинстве, относились к крупнопоместному дворянству. Одновременно приведенные данные свидетельствуют о том, что процесс обезземеливания дворянского сословия, получивший широкое распространение после отмены крепостного права, затронул татарское дворянство в меньшей степени. Из всех татарских дворянских фамилий Вятской губернии, на рубеже XIX-XX вв., к числу безземельных относились только Сакаевы и Бигловы. В целом, по Российской империи, к 1905 г. фонд дворянских земель сократился на 40%, по сравнению с данными за 1860-е гг. Землей были обеспечены лишь 30-40% представителей дворянского сословия[27] .

Экономическая устойчивость хозяйств татарского дворянства, на наш взгляд, была обусловлена двумя основными причинами. Во-первых, в отличие от русских помещиков, национальное дворянство безболезненно пережило крестьянскую реформу 1861 г. Исторически крепостного права у татар не сложилось, а владеть русскими крепостными, которые являлись христианами, татарским помещикам запретили еще при царе Федоре Ивановиче (1594-1598) (исключения делались только в случае принятия татарскими землевладельцами христианства)[28] . В связи с этим, в хозяйстве дворян-татар традиционно применялся вольнонаемный труд, они изначально были ориентированны на товарно-денежные отношения в аграрном секторе.

Во-вторых, исследователи отмечают, что в пореформенное время наибольшей стабильностью отличались средние и крупные помещичьи хозяйства[29] . Значительные экономические ресурсы позволяли зажиточным собственникам легче приспосабливаться к новой системе капиталистических отношений. Наличие крупной земельной собственности и доходов, получаемых от нее, давало дворянам-татарам возможность использовать передовые способы организации хозяйства.

О достаточной степени развития капиталистических отношений в аграрном секторе, свидетельствует наличие в среде дворян-татар Вятской губернии, помещиков-новаторов. В первую очередь, к их числу следует отнести князя И.А. Чингиза. Его имение, распложенное в Терсинской волости Елабужского уезда близ деревни Шаршада, представляло собой классический образец капиталистической фермерской помещичьей усадьбы, включающей в себя хозяйственные и жилые постройки[30] . Здесь имелась водяная мельница, в хозяйстве использовались жатки, сеялки, веялки, молотилки. На полях помещика ежегодно засевалось более 1170 пудов ржи, 715 пудов овса, 560 пудов картофеля, пшеница и полба. Здесь же находилась ферма для разведения лошадей, крупного и мелкого рогатого скота[31] . В Шершадинском имении проживал отец князя И.А. Чингиза, его брат и племянники. Сам же дворянин выбрал местом жительства Санкт-Петербург и приезжал в Вятскую губернию вместе с семьей только в летний сезон.

Не менее важным показателем генезиса товарно-денежных отношений, следует считать наличие аренды, купли-продажи и других капиталистических форм использования земельной собственности. Так, например, дворяне Халитовы получали значительный доход от спекуляции землей и сдачи ее в аренду. Данные архивных документов свидетельствуют о том, что в 1917 г. И.Р. Халитов продал елабужскому 2-й гильдии купцу Ахмат-Шакиру Заитову 1802 десятины земли и одновременно сдал в аренду 37,5 десятин местным крестьянам[32] .

В ряду многочисленных способов рационализации помещичьих хозяйств в рамках развития капиталистических отношений, в пореформенное время, большое значение приобретает организация промышленного производства. Во второй половине XIX века среди дворян появилось значительное количество крупных фабрикантов и заводчиков. По данным Н.М. Барышникова к началу XX в. насчитывалось 1894 дворянина владевших в губерниях Европейской России (без Польши и Финляндии) 2092 фабрично-заводскими предприятиями[33] . Отличительной чертой промышленного производства, организаторами которого являлась дворяне, была его прямая связь с сельским хозяйством. Как правило, фабрики и заводы строились дворянами для переработки продуктов, производимых в собственных имениях. Промышленная деятельность дворян-татар Вятской губернии подтверждает этот вывод.

Так, например, наличие крупных лесных угодий послужило основной причиной строительства Б.М. Абдараманчиковым лесопильного завода. Завод находился в Кураковской волости Елабужского уезда. Предприятие действовало на водяной силе, станки и другую технику обслуживали более 16 наемных рабочих[34] . Специально для переработки отходов от лесопильного завода Б.М. Абдараманчиковым был построен еще один завод - спичечный. Данное предприятие, записанное на жену дворянина - М.Б. Абдараманчикову, находилось также в Кураковской волости, что позволяло значительно экономить на доставке сырья. Успешно функционировавший завод, прекратил свою деятельность в результате пожара в 1893 г.[35] Кроме этого за пределами Вятской губернии, в своем имении в деревне Гурзуф Ялтинского уезда Таврической губернии, Абдараманчиковы занимались производством вина[36] .

Дворянке М.С. Халитовой принадлежал винокуренный завод, расположенный в деревне Балтачи Варзи-Ятчинской волости Елабужского уезда. На рубеже XIX-XX вв. на заводе работало 25 наемных рабочих, годовой оборот предприятия составлял 37900 рублей[37] . Аналогичным видом промышленного производства занималась вдова генерал-майора У-Г.С. Шейх-Али. Годовой оборот винокуренного завода, находящегося в ее собственности достигал 13500 рублей. Завод функционировал в Пьяноборской волости Елабужского уезда[38] . Промышленное производство на данных предприятиях было основано на переработке зерновых, выращиваемых на полях помещиц.

Важной отличительной особенностью пореформенного периода стало активное участие дворянства в торгово-предпринимательской деятельности. Необходимо подчеркнуть, что до крестьянской реформы 1861 г. торговля, считалась делом унизительным для дворян. В дворянских кругах широко было распространено презрительное отношение к купечеству[39] . После отмены крепостного права в менталитете благородного сословия произошли существенные изменения. Потеря дворянами наиболее важных привилегий привела к стиранию правовых границ между дворянством купечеством, мещанством и другими социальными слоями. Новые реалии экономической жизни, требовали не только модернизации дворянского хозяйства, но и освоения нетрадиционных для дворянского сословия видов экономической деятельности, одним из которых являлась торговля. По данным В.Я. Лаверычева в 80-е гг. XIX в. численность дворян-купцов составляла более 90000 человек[40] . Деятельность дворян-татар Вятской губернии подтверждает эту общероссийскую тенденцию.

Из числа представителей национальной элиты Вятского края наибольшей торговой активностью отличался дворянский род Сакаевых. По нашему мнению, это объяснялось тем, что Сакаевы, являвшиеся безземельными дворянами, могли получать доход только от государственной службы и торговых операций. Например, князь Халиулла-Мухамет Шарыпович Сакаев являлся владельцем двух торговых лавок в г. Елабуга. Первое торговое заведение для продажи чая, сахара и бакалейного товара находилось на Покровской улице, его годовой оборот составлял 1500 рублей[41] . Вторая лавка с аналогичным товаром была открыта на Хлебной улице. Ее годовой оборот равнялся 3000 рублей[42] .

Достаточно крупным предпринимателем был потомственный дворянин Мирсияд Сакаев. В начале 1905 г. на Татарской улице в г. Елабуга действовала его лавка с бакалейным и галантерейным товаром. Годовой оборот торгового заведения составлял 3000 рублей[43] . Еще одна лавка предпринимателя с аналогичным товаром находилась на Московской улице города. Оборот торговли в ней достигал 4000 рублей[44] .

В собственности дворянки М.С. Халитовой, находилось большое количество погребов и лавок для продажи спиртного. Данные заведения были открыты в деревнях Асаново Алнашской волости, Кузюмово Варзи-Ятчинской волости, Турали и Пельга Мушаковской волости, Чекалда Пьяноборской волости. В 1898 г. их совокупный оборот составил 33000 рублей[45] .

Вдове генерал-майора У-Г.С. Шейх-Али в деревне Шаршада Терсинской волости по временному свидетельству 2-й гильдии принадлежала лавка с чаем, сахаром и мануфактурным товаром, а в Граховской волости находилась водяная мельница стоимостью 2100 рублей[46] . За М.Б. Абдараманчиковой числилась торговая лавка в деревне Бизяки Елабужского уезда и зерносушилка[47] .

Владельцем одного торгового предприятия в г. Елабуга, а также парового судна «Дина» являлся князь И.А. Чингиз[48] . Необходимо отметить, что для получения права владения судами, как и в случае с лавочной торговлей, требовалась выборка промысловых свидетельств на «пароходные предприятия» не ниже 2-го разряда[49] . В связи с этим приобрести собственный пароход могли позволить себе только очень состоятельные люди. По данным Н.Ф. Тагировой в 1895 г. по всей Российской империи насчитывалось всего 2539 паровых судов[50] .

Довольно крупной торгово-предпринимательской деятельностью занималась жена полковника, дворянка Х.Ю. Тевкелева. В 1910 г в Елабужском уезде ей принадлежали торговые заведения, дома, амбары, мельница и зерносушилка общей стоимостью 42209 рублей[51] . Значительно скромнее были торговые обороты дворян Бикмаевых и Еникеевых. Дворянка М.К. Бикмаева являлась собственницей водяной мельницы[52] , Х.Ю. Еникеевой также принадлежала мельница и торговое предприятие по свидетельству 4-го разряда в селе Мордва Ильинской волости[53] .

Приведенные данные свидетельствуют о том, что процесс развития капиталистических отношений значительно изменил общий социально-экономический облик татарского дворянства. В тоже время важно подчеркнуть, что по объемам торгово-предпринимательской деятельности дворяне-татары значительно уступали купечеству. В основном их коммерческая деятельность не выходила за рамки мелкой лавочной торговли. Получение представителями национальной элиты промысловых свидетельств 2-го разряда, соответствующих уровню 2-й купеческой гильдии, было скорее исключением, нежели правилом. Таким образом, торговля являлась для дворян-татар второстепенным и вспомогательным источником получения доходов. Одной из основных, традиционных сфер деятельности дворянского сословия, на рубеже XIX-XX вв., продолжала оставаться государственная служба.

Многие представители татарского дворянства Вятской губернии имели различные гражданские и военные чины. При этом данные Адрес-календарей лиц, служащих в Вятской губернии свидетельствуют о том, что дворяне-татары, находящиеся на военной службе имели более высокие чины, нежели дворяне-татары, находящиеся на гражданской службе. Так, например, до звания генерал-майора дослужился муж У-Г.С. Шейх Али - Али Давлетович Шейх Али. Военную службу проходил муж Х.Ю. Тевкелевой, имевший звание полковника. К сожалению, его имя не упоминается в источниках, так как все имущество дворянина было записано на супругу М.С. Тевкелеву - «жену полковника». В звании майора вышел в отставку Б.М. Абдараманчиков. На гражданской службе состояли К.И. Бикмаев, имевший чин титулярного советника и орден Св. Станислава 3 степени за службу, Г.Г. Сакаев - губернский секретарь, И.Р. Халитов - надворный советник, инженер путей сообщения, Х.М. Еникеев - коллежский секретарь, позже титулярный советник, судебный пристав одного из участков Елабужского уезда[54] . Согласно Табели о рангах звание генерал-майора соответствовало IV классу, полковника - VI классу, майора - VIII классу, тогда как статский чин губернского секретаря, равнялся XII классу, титулярного советника IX - классу, и только чин надворного советника был выше звания майора и равнялся VII классу. Вероятно, получение более высоких званий дворянами-татарами, находящимися на военной службе, объяснялось тем, что она предоставляла больше возможностей для карьерного роста.

Важной, традиционной составляющей социальной жизни дворянства было участие в общественной деятельности. Существенным стимулом, повлекшим ее активизацию, послужили либеральные преобразования Александра II (1855-1881). Проведение Великих реформ было связано с самой активной общественной деятельностью дворянства на местах. Важно подчеркнуть, что общественная деятельность дворян, как и представителей других сословий, осуществлялась бескорыстно. Участие в социальной работе русского дворянства Вятской губернии принимали и представители татарской национальности.

Существенное преимущество в общественной деятельности дворянству обеспечивал имущественный ценз. Именно этим было обусловлено значительное представительство дворян в органах земского уездного и губернского самоуправления. Из числа дворян-татар Вятской губернии в разные трехлетия гласными Елабужского уездного земского собрания избирались Б.М. Абдараманчиков, О.С. Еникеев, А.М. Биглов, И.Р. Халитов, И.А. Чингиз[55] .

Исполняя обязанности гласных уездных земских собраний, дворяне-татары зарекомендовали себя активными и дисциплинированными общественными деятелями. Представители дворянского сословия входили в многочисленные комиссии, присутствия и представительства, создаваемые земскими учреждениями, часто выступали с различными инициативами, участвовали в прениях гласных в ходе заседаний земских собраний. Подтверждением этого может служить деятельность в качестве гласного дворянина И.Р. Халитова. За время работы в Елабужском уездном земском собрании (1904-1902) И.Р. Халитов неоднократно избирался членом временной и постоянной ревизионных комиссий, членом оценочной комиссии[56] , входил в комиссию по составлению списков присяжных заседателей и в комиссию по дорожному строительству[57] .

Об активной и добросовестной работе дворян-татар в органах земского самоуправления свидетельствует также то, что многие из них избирались гласными земских собраний несколько трехлетий подряд и представляли интересы местного населения на губернском уровне. Так, два трехлетия с 1907 по 1912 гг. гласным Елабужского уездного земского собрания являлся И.А. Чингиз, три трехлетия подряд, с 1894 по 1902 гг. - И.Р. Халитов. В гласные Вятского губернского земского собрания от Елабужского уезда в разные годы избирались также И.А. Чигиз, И.Р. Халитов и Б.М. Абдараманчиков[58] .

Менее значительным было представительство дворян-татар в органах городского самоуправления. Из всех представителей национальной элиты Елабужского края, участие в работе Елабужской городской думы, принимал лишь князь И.А. Чингиз, исполнявший обязанности гласного в четырехлетие с 1906 года[59] . Незначительное представительство в Елабужской городской думе дворян-татар, было обусловлено тем, что они проживали преимущественно в сельской местности, здесь же находилась их собственность. Соответственно, не являясь городскими налогоплательщиками, дворяне-татары не имели права быть избранными в органы городского самоуправления.

Как наиболее образованная часть общества, дворянство принимало широкое участие в деятельности судебных органов на местах. Особенно часто представители привилегированного сословия занимали должности мировых и почетных мировых судей. В разные годы данную должность занимали Б.М. Абдараманчиков (1886), К.И. Бикмаев (1869-1887), И.Р. Халитов (1897-1899, 1901-1903), князь И.А. Чингиз (1904-1909)[60] .

Являясь носителями характерных черт своей национальности и выразителями общественных интересов своего этноса, большое значение дворяне-татары уделяли общественной деятельности, направленной на улучшение благосостояния татарского населения Вятской губернии. Наиболее распространенной формой данной работы являлась поддержка национальной школы. Помимо прямых денежных пожертвований, выделяемых на нужды национальных учебных заведений, представители привилегированного сословия добровольно принимали на себя обязанности попечителей русско-татарских школ. Так, в 1908 г попечителем Мордвинского русско-татарского училища избирался К.И. Бикмаев. Князь И.А. Чингиз в 1906 г. являлся попечителем Балтачевского и Варзинского русско-татарских училищ, а в 1908 г. сменил К.И. Бикмаева в должности попечителя Мордвинского училища. Дворянин И.Р. Халитов в 1897 г. заботился о Терсинском русско-татарском училище, в 1899 г. он являлся попечителем Балтачевского, а в 1900 г. - Варзино-Алексеевского (бывшее Терсинское) русско-татарских училищ[61] .

Как известно, в обязанности попечителей учебных заведений входили заботы о благоустройстве училищ, об улучшении положения учителей и малоимущих учеников. Кроме этого попечители должны были заботиться об организации ночлега и питания для учащихся, проживающих в отдаленных от школ местностях, решать многочисленные общие вопросы, связанные хозяйственными нуждами и благоустройством училищ. Как правило, многие проблемы школ попечители решали за свой счет. Выполнение дворянами-татарами обязанностей попечителей русско-татарских учебных заведений характеризует их как людей широко образованных, прогрессивных и бескорыстных.

Важно подчеркнуть, что представители национальной элиты выполняли обязанности попечителей и русских учебных заведений, а также принимали участие в работе других органов и комитетов. Например, И.Р. Халитов дважды становился членом попечительского совета Елабужской женской гимназии[62] . В период с 1901 по 1903 гг. дворянин входил в состав попечительского совета Елабужской Александровской школы ремесленных учеников. С 1907 по 1915 гг. в состав данного совета входил и князь И.А. Чингиз. Также в 1907-1908 гг. И.А. Чингиз являлся Почетным попечителем училища слепых детей в г. Елабуга и членом училищного уездного совета от земства на трехлетие с 1907 г. [63]

Приведенные факты позволяют выделить некоторые особенности, отличающие общественную деятельность татарского дворянства Вятской губернии. Не вызывает сомнения, что важным направлением социальной работы татарского дворянства являлось представительство и защита интересов татарского населения Вятской губернии. В тоже время в своей общественной деятельности дворяне-татары тесно сотрудничали с представителями русской национальности. Во всех комиссиях, присутствиях, представительствах, в органах городского и земского самоуправления они работали совместно с русскими общественными деятелями. Татарское дворянство сумело выйти за узкие национальные рамки, преодолело религиозный барьер. Между татарскими и русскими общественными деятелями отсутствовала национально-политическая конфронтация. Это свидетельствуют о том, что татарское дворянство принимало участие в общей социальной работе по развитию и благоустройству городского и земского хозяйства Вятской губернии.

Резюмируя сказанное, становится очевидным, что татарское дворянство играло важную роль в жизни Вятской губернии рубежа XIX-XX вв. Представители национальной элиты являлись владельцами крупной земельной и другой недвижимой собственности. Социально-экономический облик татарского дворянства эволюционировал в русле общероссийских процессов. Для его генезиса были характерны общие тенденции развития провинциального дворянства Российской империи. Данные тенденции проявлялись в развитии капиталистических отношений в аграрном секторе, а также в участии татарского дворянства в торгово-промышленной деятельности. Наибольшее распространение среди представителей национальной элиты получила мелкая лавочная торговля. В тоже время в числе дворян-татар губернии имелись владельцы достаточно крупных фабрик и заводов. Промышленное производство дворян было связано с обработкой продукции сельского хозяйства, что позволяло более рационально использовать лесные и земельные угодья, придавало дворянским хозяйствам ярко выраженный капиталистический характер.

Важными, традиционными составляющим социальной жизни татарского дворянства Вятской губернии являлись государственная и общественная служба. Многие представители дворянского сословия имели различные гражданские чины и воинские звания, обладали хорошим уровнем образования и грамотности. Как общественных деятелей дворян-татар отличала активная жизненная позиция, альтруизм и патриотизм. Представители национальной элиты принимали живое участие в деятельности органов земского уездного и губернского самоуправления, выполняли обязанности попечителей различных учебных заведений, участвовали в работе судебных органов. Общественная деятельность татарского дворянства носила разносторонний и многогранный характер. Яркий, и во многом, показательный пример тесного сотрудничества дворян-татар с русскими общественными деятелями, позволяет обозначить модель социального поведения национальной элиты рубежа XIX-начала XX вв.

Примечания:

[1] См.: Татарское дворянство Казанской губернии (вторая половина XVI-XVII вв.) // Эхо веков. - 1997. - № 1-2. - С. 39-53; Татарское дворянство Казанской губернии (вторая половина XVII-XVIII вв.) // Эхо веков. - 1999. - № 1-2. - С. 26-32; Еникеев, С. Очерк истории татарского дворянства / С. Еникеев // Аргамак. - 1995. - № 9. - С. 183-187.

[2] Жалованная грамота дворянству 1785 года // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до 1861 года / Сост. П.П. Епифанов, О.П. Епифанова. - М.: Просвещение, 1987. - С. 284. полит истор рос

[3] Первая Всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 года / Под ред. Н.А. Тройницкого. – М.: Издание центрального статистического комитета министерства внутренних дел, 1904. – С. 1.

[4] Первая Всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 года… - С. 2.

[5] Приложения ко всеподданнейшему отчету Вятского губернатора за 1870 год. – С. 3.

[6] 200 лет Вятской губернии: Статистический сборник. – Киров, 2006. - С. 50.

[7] Миронов, Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII-начало XX в.): В 2 т. - СПб., 2000. - Т.1. - С. 95.

[8] Вся Россия: Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации: Адрес-календарь Российской империи: В 2 т. - СПб.: Издательство А.С. Суворина, 1899. - Т. 2. - С. 339.

[9] См.: Адрес-календарь лиц, служащих в Вятской губернии // Памятные книжки и календари Вятской губернии на 1890-1916 гг. – Вятка, 1889-1917.

[10] Исхаков, Д.М. Расселение и численность татар в поволжско-приуральской историко-этнографической области в XVIII-XIX вв. / Д.М. Исхаков // Советская этнография. – 1980. - № 4. – С. 35.

[11] Вся Россия: Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации… - Т. 2. - С. 340.

[12] ГАКО (Государственный архив Кировской области). - Ф. 582. - Оп. 116. - Д. 65. - Л. 4 об.

[13] Журналы XXI Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 6-27 окт. 1887 г. – Елабуга, 1887. – С. 125.

[14] ГАКО. - Ф. 574. - Оп. 5. - Д. 390. - Л. 13.

[15] ГАКО. - Ф. 587. - Оп. 14. - Д. 38. - Л. 3.

[16] ГАКО. - Ф. 587. - Оп. 14. - Д. 38. - Л. 3.

[17] Журналы XXI Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания… – С. 125.

[18] Башкортостан: краткая энциклопедия. - Уфа: Башкирская энциклопедия, 1996. - С. 564.

[19] Удмуртская республика: энциклопедия. - Ижевск: Удмуртия, 2000. - С. 679.

[20] Башкортостан: краткая энциклопедия... - С. 564.

[21] Памятная книжка и календарь Вятской губернии на 1911 г. – Вятка, 1911. - С. 41.

[22] ГАКО. - Ф. 582. - Оп. 116. - Д. 65. - Л. 4 об.

[23] Вся Россия: Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации... - Т. 2. - С. 142.

[24] ГАКО. - Ф. 582. - Оп. 116. - Д. 65. - Л. 5 об.

[25] ГАКО. - Ф. 587. - Оп. 11. - Д. 49. - Л. 1.

[26] ГАКО. - Ф. 582. - Оп. 116. - Д. 65. - Л. 9.

[27] Буганов, В.И. Российское дворянство / В.И. Буганов // Вопросы истории - 1994. - №1 - С. 40.

[28] Газиз, Г. История татар / Г. Газиз. - М.: Московский лицей, 1994. - С. 129.

[29] Миронов, Б.Н. Социальная история России периода империи… - Т.1. - С. 96.

[30] Пушкарева, И.М. Сельская дворянская усадьба в пореформенной России / И.М. Пушкарева // Отечественная история - 1999. - №4 - С. 15.

[31] НА РТ (Национальный архив Республики Татарстан). - Ф. 991. - Оп. 2. - Д. 327 - Л. 1.

[32] ГАКО. - Ф. 574. - Оп. 5. - Д. 390. - Лл. 13, 124.

[33] Барышников, М.Н. История делового мира России / М.Н. Барышников – М.: Аспект-Пресс, 1994. - С. 105.

[34] НА РТ. - Ф. 557. - Оп. 1. - Д. 1. - Лл. 35 об. - 36.

[35] Журналы Елабужского уездного земского собрания XXVIII Очередной сессии, 20 сент-4 окт. 1894. - Елабуга: Русская печатня И.Н. Кибардина, 1895. – С. 216.

[36] Вся Россия: Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации… – Т. 2. – С. 1.

[37] Лигенко, Н.П. Купечество Удмуртии. Вторая половина XIX – начало XX века / Н.П. Лигенко. – Ижевск: 2001. - С. 338.

[38] ГАКО. – Ф. 587. – Оп. 14. – Д. 38. – Л. 3.

[39] Сметанин, С.И. История предпринимательства в России: курс лекций / С.И. Сметанин. – М.: Палеотип; Логос, 2004. – С. 126.

[40] Лаверычев, В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России (1861-1900 гг.) / В.Я. Лаверычев. – М.: Мысль, 1974. – С. 70.

[41] НА РТ. - Ф. 549. - Оп. 1. - Д. 42. - Лл. 22 об. - 23.

[42] ГАКО. - Ф. 176. - Оп. 1. - Д. 3547. - Л. 513 об.

[43] НА РТ. - Ф. 549. - Оп. 1. - Д. 42 - Лл. 141 об. - 142.

[44] ГАКО. - Ф. 176. - Оп. 1. - Д. 3547. - Л. 513 об.

[45] Вся Россия: Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации... – Т. 1. – С. 2126; НА РТ. - Ф. 581. - Оп. 1. - Д. 14. - Л. 60 об.

[46] НА РТ. - Ф. 581. - Оп. 1. - Д. 8. - Лл. 60 об.-61; ГАКО. – Ф. 587.– Оп. 11. – Д. 49. – Л. 1.

[47] Журналы Елабужского уездного земского собрания XXVIII Очередной сессии... – Сс. 216-217, 218-219; XXXX Очередное сессии Елабужское уездное земское собрание, 15-24 окт. 1906 г. – Елабуга: Печатня И.Н. Кибардина, 1907. – С. 344.

[48] НА РТ. - Ф. 1291. - Оп. 1. - Д. 1. - Л. 134 об.; НА РТ. - Ф. 549. - Оп. 1. - Д. 42. - Л. 166 об.

[49] СЗРИ. – Т. 9. – Р. 3. – Ст. 532.

[50] Тагирова, Н.Ф. Рынок Поволжья (вторая половина XIX-начало XX века) / Н.Ф. Тагирова. – М.: Московский общественно-научный фонд, 1999. – С. 74.

[51] ГАКО. – Ф. 587. – Оп. 14. – Д. 38. – Л. 3.

[52] Там же. – Л. 3 об.

[53] Особое приложение к № 20 Вятских Губернских ведомостей официальной части 1906 года // Список лиц, имеющих право участия в Елабужском земском избирательном собрании и съезде для выбора уездных земских гласных в Елабужское уездное земское собрание на трехлетие с 1906 года – С. 1; НА РТ. - Ф. 1291. - Оп. 1. - Д. 1. - Л. 234 об.

[54] Адрес-календарь лиц, служащих в Вятской губернии // Памятные книжки и календари Вятской губернии на 1883, 1886, 1889, 1902 гг. – Вятка, 1884, 1887, 1890, 1903. – С. 220, 319, 323, 122; НА РТ. - Ф. 1291. - Оп. 1. - Д. 1. - Л. 125.

[55] Адрес-календарь лиц, служащих в Вятской губернии // Памятные книжки и календари Вятской губернии на 1886, 1890, 1894-1902, 1907-1912 гг. – Вятка, 1887, 1891, 1895-1903, 1908-1913. – Сс. 319, 226, 35, 114, 122, 121, 131, 124, 81, 85, 79, 94, 80.

[56] Журналы Елабужского уездного земского собрания XXVIII Очередной сессии... – Сс. 9, 103, 532.

[57] XXX Очередное Елабужское уездное земское собрание, 25 сент.-6 окт. 1896 г. – Казань: Типо-Литография В.М. Ключникова, 1896. – Сс. 53, 67.

[58] Адрес-календарь лиц, служащих в Вятской губернии // Памятные книжки и календари Вятской губернии на 1887, 1895, 1907 гг. - Вятка, 1888, 1896, 1908. - С. 328, 30, 167.

[59] ГАКО. – Ф. 587. – Оп. 10. – Д. 209. – Л. 26 об.

[60] Адрес-календарь лиц, служащих в Вятской губернии // Памятные книжки и календари Вятской губернии на 1883, 1886-1887, 1897-1899, 1901-1909 гг. – Вятка, 1871, 1885, 1898-1900, 1902-1910. – Сс. 219, 319, 274, 117, 121, 133, 127, 126, 81.

[61] Ведомость о числе учащихся в земских училищах Елабужского земства // Журналы XXXXI Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 3-15 окт. 1907 г. – Елабуга, 1908. – С. 320; Доклад Елабужского уездного земского собрания о выборах попечителей школ на трехлетие с 1907 года // Журналы XXXX Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания… – С. 638; Доклад № 72 Елабужской уездной земской управы о выборах попечителей земских школ уезда // Журналы XXXXII Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 26 сент.-7 окт. 1908 г. – Елабуга, 1909. – С. 829; XXXI Очередное Елабужское уездное земское собрание, 25 сент.-4 окт. 1897 г. – Елабуга: Скоропечатная типография Н.А. Огородникова и К?, 1898. - С. 68; XXXIII Очередное Елабужское уездное земское собрание, 2-12 окт. 1899 г. – Елабуга: Скоропечатня И.Н. Кибардина, 1900. – С. 42.; XXXIV Очередное Елабужское уездное земское собрание, 20-28 сент. 1900 г. – Елабуга: Печатня И.Н. Кибардина, 1901. – С. 392.

[62] XXXI Очередное Елабужское уездное земское собрание... -С. 67; XXXIV Очередное Елабужское уездное земское собрание... – С. 49.

[63] Адрес-календарь лиц служащих в Вятской губернии // Памятные книжки и календари Вятской губернии 1901-1903, 1907-1915 гг. – Вятка, 1902-1904, 1908-1916 - Сс. 55, 43, 44, 40, 45, 47, 48, 54, 63, 103, 124, 119.

(Опубл.: Вопросы истории. 2010. № 9. С. 155–163)