Шёл по городу человек. Невысокого роста, толстый, в распахнутом плаще, с живописно лохматыми шевелюрой и бородой. У него весёлые глаза, доброе лицо и детская улыбка, делающая его похожим на сказочного волшебника, который вот-вот вынет из кармана что-нибудь необыкновенное.

Он заходит в старинный, бог знает, с каких времен сохранившийся дом, с легкой одышкой поднимается по лестнице на второй этаж и тихо, почти на цыпочках, подходит к двери одной из комнат. Так и есть! В комнате разные голоса, перебивая друг друга, что-то бурно обсуждают. Немного послушав, человек громко топает, словно только что подошёл, долго возится с ключом и открывает дверь. Тихо. С первого взгляда всё в порядке, всё на своих местах.

— Артемон, не прячь бумагу под стол, давай сюда, я сделаю из неё подзорную трубу.

— Лиса Алиса, ай-ай, а ещё дама в модной горжетке! Немедленно верни Мальвине её кружевной платочек, он у тебя в правом кармане.

— Буратино, перестань портить причёску Чиполлино. Перья, которые ты дёргаешь, есть нельзя, они не настоящие.

— Емеля, брось щуку в аквариум, пока там нет Золотой рыбки — она у директора, колдует высоким гостям.

— Баба Яга, ты, конечно, красавица, но красная шапочка тебе не идёт.

— А теперь посмотрим, что вы тут обсуждали и диктовали Артемону. Ага. Заявление на имя директора. Требования, целых восемь! Не пойдёт. Денег на это у директора нет. Он же не волшебник.

Волшебник у вас я, но, увы, не по этой части. Так что не будем делать глупости. Я пришел к вам не просто гак. Удобно сели и внимательно слушаем. Попала мне в руки старая-престарая книжка, все листочки рассыпаются, корочек нет. А это оказались сказки. Одна, совсем незнакомая, мне особенно понравилась. И так захотелось сделать по ней спектакль! Но вот беда: листок с концом сказки, видимо, давно потерялся. Значит, что? Правильно, придумывать самим. Сделаем так: каждый из вас придумывает свой конец, а уж потом мы решим, какой больше подходит. А теперь слушайте сказку.

Вы думаете, я всё сочинила? Ничего подобного. Вадим (так зовут человека, о котором речь) не раз всерьёз рассказывал, что куклы в отсутствие людей живут своей жизнью: дружат, спорят, ссорятся, веселятся, грустят и что он не раз подслушивал их разговоры.

— И ты в это веришь?

— А какой бы я был кукольник, если бы не верил? И отец верил. Ведь ты же, когда смотришь спектакль, веришь, что они живые? А я с детства жил среди них. Кстати, много читал о том, что наши древние предки хорошо знали, что мир кукол — это особый мир, к которому надо относиться с уважением, но и с большой осторожностью.

Так что, похоже, сама судьба выбрала Вадима, чтобы он унаследовал дело отца, Анатолия Александровича, основателя нашего театра кукол, который десятилетия так и звали Афанасьевским. Через него практически прошел каждый кировский ребёнок. Дети вырастали, приводили в театр своих детей, а потом и внуков, правнуков. Так что Афанасьевский кукольный — это знаковое для города имя. Но чтобы он таким стал и оставался, в нем невозможно было просто работать, им надо было жить, дышать, отдавать себя без остатка. Такими были кукольники Афанасьевы. Уход Вадима, конечно, огромная потеря для родных, близких, друзей. Но если бы он знал, сколько людей в эти дни вспоминают его с благодарностью, их даже и не сосчитать.

Мы с Вадимом жили почти рядом, он часто ходил через наш двор на остановку или в магазин. Идёшь, бывало, и вдруг по-медвежьи, но бережно кто-то обнимает тебя за плечи и мягко басит в ухо: «Привет!» Обычный обмен вопросами при встрече: как жизнь, как здоровье, что новенького. И вдруг вспыхивает волшебное слово «театр», и больше уже ни о чём невозможно говорить. Как преображается Вадим, как по-особенному звучит голос, как теплеют глаза! Жизнь не баловала, и говорилось по-разному: то с отчаянием и болью, то с надеждой, то с восторгом, взахлёб. Разное бывало в его жизни, но главным всегда оставался театр, его радости, успехи, удачи и неудачи.

Вадим сам писал сценарии, сам играл, сам делал кукол. Как он их любил, как рассказывал о них! Он и жил в стране людей и в стране кукол, где его безоговорочно признавали за своего.

В эти дни в комнате, где живут куклы, печально тихо. Они не понимают, что он больше не придёт. Сидят, смотрят на дверь и ждут. День, другой, третий... его всё нет.

А они... ждут.
Как же они без тебя, Вадим?
Как же ты без них?...

Маргарита Чебышева