Стенограмма круглого стола
«Фальсификация вятской истории: кто виноват и что делать»

12 февраля 2010 года
Кировская областная научная библиотека им. А.И. Герцена.
Большой читальный зал

Гурьянова Н.П. — Добрый вечер, уважаемые друзья! Пожалуйста, рассаживайтесь. Итак, мы говорим о том поводе, который привёл нас всех в этот читальный зал. Мы с вами видим, как в 90-х годах появилось множество изданий, на страницах которых каждый из нас, кто имеет интерес к истории Вятки, России в целом, может высказать свои мнения, размышления, показать свои исторические разыскания. И оказалось, что этих изданий так много, что мы с вами иногда не обо всех знаем. И вот настала такая пора, когда мы должны анализировать эти новые материалы о Вятке, знать, являются ли они подлинными источниками; это важно установить и для исследователей, и для краеведов, поскольку мы с вами видим, что интерес к истории Вятки продолжает расти. Это может быть связано и с тем, что время от времени мы возвращаемся к вопросу о возвращении исторического имени городу, и какие-то другие аспекты появляются в нашем обществе, которые нас обращают к истории Вятки.

Итак, мы рады, что на эту тему собрались поговорить присутствующие здесь студенты, преподаватели, исследователи и краеведы. Это нас радует. И если мы намеревались поначалу провести этот круглый стол в читальном зале краеведческого отдела, вы видите — нам пришлось перейти в большой читальный зал. Мы назвали жанр этого вечера круглым столом — это круглый стол по проблемам истории Вятки. Может быть, слишком громко заявлена тема — «Фальсификация вятской истории», мы будем говорить, скорее, о трактовке отдельных фактов, событий, периодов вятской истории. И я приглашаю всех к конкретному, предметному разговору, прошу вас соблюдать корректность и регламент, поскольку вопрос этот важный и интересный, и многие из вас захотели бы развить свои размышления, но помните о том, что время ограничено и нужно дать высказаться также другим представителям исторической науки и вятского краеведения — всем, кто проявляет интерес к истории Вятки.
И начнет наш разговор Алексей Мусихин.

Мусихин А.Л. — Тема сегодняшнего круглого стола, я надеюсь, всем известна. И прежде, чем начать, я бы хотел сделать небольшое заявление. За последнюю неделю в некоторых СМИ и в интернете появились отдельные провокационные заявления такого плана, что Мусихин приедет всех уму-разуму учить, устраивать вражду между историками и краеведами, что оппонентам здесь не дадут слово сказать, и тому подобное. Хочу по этому поводу заметить, что, во-первых, приглашали всех, а если кто-то не захотел придти, то извиняюсь. А, во-вторых, наша встреча не случайно названа круглый стол, за которым каждый желающий может высказать своё мнение, если только это будет по теме и в соответствии с нашим регламентом.

Гурьянова Н.П. — Давайте условимся, коллеги, заявленные в программе круглого стола выступления — 10-15 минут, а реплики, сами понимаете, должны быть очень короткими — 3-5 минут.

Мусихин А.Л. — Я выступил инициатором данной встречи совсем не для того, чтобы кого-то сталкивать здесь лбами и кого-то учить. Наоборот, я за конструктивный диалог между краеведами и профессионалами, за разумное объединение их знаний. Вот в интернете писали, что некоторые хотят придти сюда, как на митинг или на какое-то сборище. Так вот, именно этого никому здесь не нужно, нужен спокойный, обстоятельный разговор о том, куда и как развивается вятская историческая наука и краеведение, и что делать дальше нам всем. Поверьте, что я всей душой болею за развитие вятской исторической науки, и для меня это является самой главной причиной проведения нашего круглого стола.

Итак, тема заявлена: «Проблема фальсификации истории». С 1990-х годов получило развитие явление, которое в науке назвали фолк-хистори. У него много и других названий: псевдоистория, анти-история, поп-история, история для народа, самодеятельная история, альтернативная история и многие другие названия. Оно вобрало в себя такое понятие, как фальсификация истории. Это явление касается истории не только Вятки, а всего постсоветского пространства. Особенно в этом отношении отличаются национальные республики, где некоторые фантасты от истории на полном серьёзе рассказывают «о происхождении греков от татар, об изобретении колеса башкирами и постройке Трои чувашами». Но, к сожалению, не обошла стороной эта волна и Вятку. Так, самые известные представители фолк-хистори академик Фоменко и Носовский считают, что Вятка в XIV-XVI веках находилась на территории Испании и центральной Италии, а столицей этой страны был Ватикан. Но в XVII веке «романовские историки и картографы перетащили (на бумаге) эти названия в самые глухие места России, когда им потребовалось написать “правильную” историю средневековой Руси». А совсем недавно на сайте под шапкой, не много не мало, «НИИ Реконструкции истории» я прочитал, что Вятка находилась на Балканах, но Пётр I распорядился «перетащить» её на территорию современной России. Поэтому «в 1719 году на картах совершенно неожиданно появляется ещё и Вятка, безмолвно свидетельствуя о том, что петровская фальсификация истории идёт полным ходом». Уже из этих двух небольших примеров видны некоторые черты, присущие понятию фолк-хистори. Во-первых, это стремление поразить читателя масштабами предполагаемых подтасовок и сокрытия правды, нападок, разоблачений предполагаемого заговора традиционных историков и политиков. В данных примерах это правительство Романовых с историками и картографами. Во-вторых, каждый, кто хоть немного знаком с вятской историей, знает, что реальная Вятка известна на своём настоящем месте под своим именем, по крайней мере, со второй половины XIV века, а на западных картах с середины XVI века, поэтому совершенно очевидно, что ни Пётр I, ни Михаил Фёдорович никакую Вятку никуда не переносили, как она стояла на своём месте, так и стоит до сих пор.

К сожалению, их местные, так назовём, «собратья», пользуются этими же приёмами в полной мере. Очень популярны в их среде обвинения любого правительства и официальных историков в масштабных фальсификациях, исправлении и переписывании различных письменных источников. При этом проявляется ещё одна существенная черта, присущая фолк-хистори. Почти все работы этого направления отличает дилетантизм, неумение работать с источниками, отсутствие научной критики, незнание, игнорирование или полное отрицание историографии. Подчас возникают совершенно анекдотичные ситуации. Например, в работе Сергея Павловича Серкина есть такие фразы: «В летописях разных земель делались целенаправленные правки, касавшиеся вятских событий по соответствующим заданиям свыше». В качестве примера он приводит некую «Рязанскую летопись», в которой к описанию событий 1459 года позднее была сделана приписка: «Были в самовластии 278 лет». При этом он ссылается на Александра Андреевича Спицына. Когда я понял, о чём идёт речь, честное слово, меня разобрал смех. Конечно, никакая Рязань здесь ни при чём. Спицын имел в виду Рязанцевский список «Летописца старых лет», который он в своём издании сокращенно назвал «Ряз.», о чём не преминул сообщить в своей работе, и который, кстати, хранится в местном кировском архиве. То есть получается, что фолк-хисторики, даже пользуясь литературой, действуют очень избирательно, не удосуживаясь заглянуть на соседние страницы. Особенно в работах псевдоисториков достаётся летописям, в чём есть некоторый резон, т.к. летописи часто действительно изменялись и дополнялись по воле властей. Но эти авторы почему-то забывают, что кроме летописей существует множество других письменных источников, связанных с различной деятельностью человека. Это административные, юридические, канонические, хозяйственные и многие другие документы. Представляете, сколько документов от предыдущих веков сохранялось в XVII веке при Романовых? К тому же, если учесть, что уже в XVI веке был создан достаточно разветвлённый административно-государственный аппарат. Все их просто невозможно было бы переделать в соответствии с необходимой тенденцией.

Если столичные псевдоисторики пытаются отобрать у Вятки несколько веков её истории, то некоторые местные авторы, наоборот, любыми способами хотят доказать, что их малая родина чуть ли не самая древняя в России. В своей работе Ухов пытается доказать, что первое упоминание о Вятке в источниках относится к IX веку. Все здесь помнят, что некоторые горе-патриоты пытались удревнить историю города Котельнича, и в 1993 году даже устроили грандиозный юбилей города, его 850-летие, несмотря на веские доводы профессиональных историков, таких как Эммаусский, Макаров, Низов. Сейчас то же самое, только с участием большего числа лиц происходит в городе Слободском. В ход идут самые различные методы, вплоть до откровенных подлогов. Так, в одном из сборников была опубликована статья Сергея Александровича Плёнкина, которая в содержании мелким шрифтом названа как «Город Слободской — старинное поселение русских на Вятской земле». Но в самой публикации крупным шрифтом названа никак не иначе, как «Город Слободской — старейшее русское поселение на Вятской земле». Фактически произошло изменение всего одного слова, но какой разный смысл! В 2006 году газета «Слободские куранты» опубликовала заметку «Краеведы отрыли сенсацию», в которой сообщается об «открытии» того же Плёнкина. Оказывается, Слободской был основан в 1184 году, т.е. в 2006 году ему должно было исполниться 822 года. Однако на сайте газеты эта заметка идёт с таким надзаголовком: «Возможно, Слободскому 922 года». Прибавили ещё сотню лет. На сайте Слободской городской библиотеки имени Грина разместили копию страницы из одной рукописи XIX века, в которой сообщается, что «Слободской при реке Вятке основан в 1180 году». Вверху данной страницы сайта написали, сколько городу Слободскому лет — в 2118-м будет 1000. Но любой школьник, прибавив 1000 к 1180, получит 2180. Как у библиотекарей получилось 2118, известно только им. В любом случае данная надпись в настоящее время абсурдна, никто из ныне живущих не сможет отметить тысячелетие Слободского, даже если бы оно было в 2118 году, а уж тем более в 2180-м. Да, здесь я хочу заметить, что я должен извиниться перед Сергеем Александровичем Плёнкиным за то, что я назвал его автором этой заметки на сайте. Посмотрев ещё раз, я не обнаружил там его подписи, т.е., в принципе, я не знаю, кто стал автором этой заметки.

Надо отметить, что иногда, вольно или невольно, таким измышлениям способствуют некоторые работы профессиональных историков. Так, Виктор Валентинович Низов, основываясь только на местном предании, утверждает, что город Слободской существовал уже в конце XIV века. Это и послужило, так сказать, основной точкой отсчёта для местных «патриотов», чтобы постараться удревнить свой город ещё дальше.

Работы псевдоисториков, в том числе и вятских, отличает претензия на исключительность «исследования», глобальность, призыв к коренной ломке представлений о модели всемирной и отечественной истории. Что касается исключительности и сенсационности, то они основаны, в первую очередь, опять же, на незнании историографии вопроса, присущем дилетантам, впервые открывающим для себя этот вопрос. То есть человек что-то вычитал где-то и: «О! Вот это да! Давайте я это дело опубликую!», — несмотря на то, что по этой проблеме уже сотни работ, может быть, написаны. О глобальности очень хорошо писал академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв: «Научная работа — это рост растения: сперва она ближе к почве (к материалу, к источникам), затем она поднимается до обобщений. Так с каждой работой в отдельности и так с общим путём учёного: до широких (“широколиственных”) обобщений он имеет право подниматься только в зрелые и пожилые годы. Мы не должны забывать, что за широкой листвой скрывается прочный ствол источников, работы над источниками». Но надо сказать, что в «мелочеведении» обвиняли одного из известнейших российских источниковедов Якова Соломоновича Лурье. Однако любители таких глобальных общих построений забывают, что если какой-либо мелкий твёрдо установленный факт противоречит их глобальной теории, то вся она мгновенно рассыпается как карточный домик.

Конечно, нельзя однозначно судить о всех работах, относимых к жанру фолк-хистори. Эти авторы действительно различаются как по общему уровню знаний, так и по стилю написания работ. Также их можно различить по степени осознанности принадлежности к данному жанру, т.е. кто-то, возможно, это делает и несознательно, хотя, скажем так, что есть и авторы, которые именно сознательно пытаются фальсифицировать многие вещи. Кроме того, к фолк-хистори принадлежат не только некоторые краеведы-любители, как можно было бы подумать, но иногда и профессиональные историки. Например, об этом свидетельствует деятельность «академика» двух псевдоакадемий Юрия Константиновича Бегунова, или вот совсем свежий пример на местном материале, с некоторыми оговорками к такому жанру можно причислить работу Николая Александровича Хана, недавно вышедшую. Наверное, она здесь есть на выставке.

Необходимо также отметить, что, конечно, полностью игнорировать работы этого направления нельзя. Иногда встречаются там свежие, новые мысли. Например, в современной историографии очень мало освещалась проблема взаимоотношений Вятской земли и Волжского булгарского царства и его приемника Казанского царства, о чём пытается писать Сергей Павлович Серкин. Но, к сожалению, неумение работать с источниками, тенденциозный отбор сведений приводят его к неверным выводам. А эти выводы, в свою очередь, могут привести к националистическому уклону, ещё одной составляющей фолк-хистори, причём наиболее опасной, особенно в таком многонациональном регионе, каким является Вятская земля. О необходимости быть взвешенным и осторожным в своих выводах свидетельствует также свежая работа Сергея Ухова о Чепце, в которой он всего лишь на основании анализа двух гидронимов отказывает в исторической родине целому народу. Кто читал, должен быть в курсе. Кстати, о необходимой осторожности и вероятности выводов историка писал уже упоминаемый Лурье: «История — эмпирическая наука; она строится на наблюдениях над фактами». Эти факты историк берёт только из «показаний, зафиксированных в источниках». «Любые исторические построения имеют поэтому вероятностный характер». То есть, утверждать что-то однозначно в исторической науке мы не имеем право.

После такой небольшой общей характеристики этих псевдоисторических работ возникает закономерный вопрос — что делать, и надо ли вообще что-то делать? Вопрос этот уже неоднократно поднимался и обсуждался многими российскими учёными. Некоторые из них считают, что лучше вообще не обращать внимания на это явление, тогда оно само собой сойдёт на «нет». Вероятно, так до сих пор думают и вятские историки-профессионалы, практически никак не реагирующие на данное явление. Однако прошло уже около 20-ти лет со времени появления фолк-хистори, а активность её не только не прекращается, но наоборот усиливается, особенно на местах. Профессионалы понимают, насколько абсурдны и ненаучны теории, выдвигаемые фолк-хисториками. Но их молчание побуждает дилетантов к действию и часто приводит их в ряды фолк-хисториков. Работы фолк-хисториков в первую очередь влияют на формирование сознания неискушённого, неподготовленного читателя, привлекают его внимание как раз теми составными элементами своих работ, о которых говорилось выше. Очень опасно влияние псевдоисториков на подрастающее поколение, некоторые из их произведений уже рекомендуются в качестве учебных пособий.

Поэтому реагировать на появление псевдоисторических работ, безусловно, необходимо. Но не для того, чтобы убедить самих фолк-хисториков в ошибочности их взглядов, а для того, чтобы уберечь от них других. Каким образом? Этот вопрос в учёной среде также обсуждался неоднократно. Среди методов реагирования назывались следующие: согласованные действия наиболее значительных научных учреждений, формирование мощных органов связи со СМИ и общественностью при данных учреждениях, создание новых учебных пособий для средней школы и вузов, издание книг по российской и всемирной истории, лишённых догматизма, надуманных схем и выполненных в хорошей литературной форме. В качестве примера учебного пособия я бы, например, рекомендовал известную книгу «Вятский край с древности до наших дней» под редакцией Виктора Аркадьевича Бердинских. Единственно, что её надо немножко доработать и убрать кое-какие ошибки.

На мой взгляд, одним из наиболее действенных методов является популяризация научного знания — публикации популярных брошюр, книг, выступление с лекциями в культурно-просветительных учреждениях, на телевидении. Хорошим примером такой популяризации является деятельность Вятской епархии Русской Православной Церкви, особенно в лице её секретаря протоиерея Александра Балыбердина. Его усилиями массовым тиражом был опубликован перевод на современный русский язык «Повести о стране Вятской», было организовано проведение популярных лекций в Кировской областной библиотеке им. А.И. Герцена, проведение конкурса «Вятский летописец» на знание местной истории среди учеников кировских школ. Также в качестве популярных книг, которые можно рекомендовать — это книги Виктора Аркадьевича Бердинских «История города Вятки» и «История Вятского края», они написаны очень доступно, хорошим литературным языком.

В заключение хочу отметить, что возрастающую роль играет интернет, особенно среди молодёжи, как раз среди той аудитории, которой должно быть уделено наибольшее внимание. Кстати, именно этот инструмент очень используют фолк-хисторики, особенно самые ярые из них. Поэтому профессионалам, конечно, надо усилить внимание в этой сфере деятельности. Причём, не только выкладывая какие-то материалы, но и в неформальном общении на различных форумах. Хорошим примером такого общения может служить общение доктора исторических наук, этнографа Владимира Владимировича Напольских на одном из форумов по этнографии.

Гурьянова Н.П. — Алексей Леонидович, заканчивайте!

Мусихин А.Л. — Я, в принципе, закончил. Я немножко сознательно изменил свой доклад, кто его читал и кому я рассылал — он отличается. Кто ещё хочет почитать — можете на моём сайте посмотреть. Всё, спасибо.

Гурьянова Н.П. — Спасибо! Алексей Леонидович обозначил проблемы, о которых мы будем говорить. У нас есть несколько записавшихся — участников круглого стола. И я предоставляю слово Виктору Аркадьевичу Бердинских.

Бердинских В.А. — Уважаемые коллеги, я бы сказал, что тон нашего выступления надо изменить, что наша задача здесь, если мы взяли тему «Паранаука, историческая наука и краеведение», не осудить, а обсудить эту проблему и понять какие-то причины, движения, я бы сказал, развитие вот этих проблем. Что бы мне хотелось здесь сказать, что историческая наука, как любая другая наука, требует некоторого профессионализма. И, всё-таки, в большей мере её можно сравнить с деятельностью следователя, а не писателя. Это не значит, что историческим краеведением не может заниматься любой другой человек. Нужно понимать, что фундаментальное образование даёт другие принципы этой работы. То есть, нелепо требовать от человека того, чего он дать не может в принципе. Как говорят французы: «Самая лучшая девушка не может дать больше того, что она может дать». Точно так же, когда мы от краеведов требуем прыгнуть выше головы, вероятно, мы в чём-то порой бываем и неправы. Когда всё-таки произошёл взрыв вот этой паранауки, фолк-хистори в нашей стране? Вероятно, это связано, прежде всего с перестройкой, с концом 80-х годов, второй половины 80-х годов, отмены цензуры и раскрытием каких-то творческих способностей в любом человеке, у кого они были, эти творческие способности. То есть, краеведение всё же в целом — это в определённом смысле фолк-хистори, это — не наука, а научное занятие для любителей, это — любительская наука, вот так, если быть точным. Так было не всегда, это касается только наших дней, с конца 80-х годов. Стоит ли приветствовать любительские занятия? Да, конечно стоит, они полезны. Но полезны какие-то нормы, принципы, правила в этих занятиях. Безусловно, их нужно соблюдать, и это какой-то здравый смысл. Тут стоит провести грань между краеведческой литературой и научно-популярной литературой. Это разные виды, разные жанры. То есть всё-таки краеведы, с моей точки зрения, безусловно, являются последователями фолк-хистори. Я бы даже Алексея Леонидовича отнёс, безусловно, к фолк-хистори в силу отсутствия у него базового фундаментального научного образования, что сказывается в его научных работах.

Поэтому в качестве образца краеведческой литературы я бы предложил вам цикл периодических изданий Герценки. Вот к чему надо тянуться, куда надо двигаться. Я с удовольствием прочёл там недавно рассказы солдата, письма солдата о войне, которые он записывал в ходе военных действий. Блестяще! Это не сравнить вот с этой ура-патриотической, бездарной псевдо-военной литературой, которая заполонила в советские годы и в наши годы наши полки. То есть, здесь у краеведов есть колоссальное достоинство, они не требуют финансирования, они занимаются тем, что им интересно, по зову души, по зову сердца. Поэтому деление на профессиональных историков и краеведов, которые являются фолк-хисториками, вполне проблемно, ничего такого постыдного, позорного в этом нет, тем более что профессиональных историков в нашей области очень мало, поскольку получение исторического образования в пединституте человека, безусловно, историком не делает. Его обучают быть учителем, то есть его обучают люди, которые сами наукой системно не занимаются и не знают, что такое наука, как правило. Поэтому, естественно, что и студенты-историки тоже представления о научной деятельности не имеют, или имеют искажённое представление. Поэтому здесь нам надо свою гордыню, свой пыл несколько умерить.

Против чего я бы поддержал, безусловно, Алексея Леонидовича. Стремление к дешёвой сенсационности, к удревлению дат, стремление топтаться вокруг заезженных-перезаезженных тем, т.е. нескольких тем, вокруг которых выжженная земля, конечно, ничего интересного нет, вот и топчутся на этих маленьких пятачках. Когда тем реальных, настоящих, интересных, касающихся менталитета народа, вятчан, марийцев полно. У нас множество источников не обработано. Наши архивы не стоит переоценивать по складу официального материала, официозного актового материала, особенно, советских, где фальсифицированы основные события реальных дней. Поэтому даже многолетнее сидение краеведов в архивах историками их в этом смысле слова не делает, хотя, безусловно, помогает, и в жизни и в понимании истории. Поэтому самый худший образец краеведческой паранаучной статьи — тенденциозный отбор тех подробностей, которые нужны автору, а всё остальное — в сторону, в мусорную корзину. То есть, реально наукообразие может быть, и сохраняются там сноски какие-то, но если копнуть, оказывается, что всё это не так, всё это очень сильно искажено. Происходит фальсификация полноты объективной базы, полноты документов и т.д., и т.п. То есть, полные документы не нужны, человек заранее убеждён, что надо вытащить сенсацию, надо уличить кого-то в чём-то и т.д. То есть, человек стремится поразить других масштабами подтасовок, сокрытия правды. Вот это крайне важно! Ведь «настоящую правду только я знаю, больше никто». Это вот наивное, мифологическое сознание автора, конечно, оно сильно вредит делу, безусловно. Призыв к коренной ломке представлений — «да всё, что писали тут до нас — бред (так сказать), надо это всё сломать, сбросить Пушкина с парохода современности. И вот тогда-то я и покажу всем кузькину мать (условно говоря), я-то и открою настоящую правду». Поэтому сейчас особенно хороши обращения к мистике, к алхимии, каким-то астрологическим вещам. Крайне вредно, безусловно, обращение к язычеству, к какому-то такому национализму дурного тона. То есть, преднамеренность искажения фактов, вот, с моей точки зрения, для чего мы собрались, что должны осудить. То есть, надо всё-таки все факты собирать объективные, и даже если они с вашими убеждениями не согласуются. Не надо играть с картами, вот игра с картами — любимая забава краеведов. Поэтому в российском масштабе множество таких глобальных параисториков, которые уже назывались, и которых все знают — Фоменко, Носовский, Виктор Суворов, Бушков, Эдвард Радзинский, Юрий Кузин, Владимир Щербаков, Валерий Чудинов, Вадим Кожинов, Николай Шахмагонов, Игорь Бунич, книги которых превосходно продаются в наших магазинах. То есть, паранаука обладает серьёзной востребованностью у массового читателя, общества в российском масштабе. В нашем областном масштабе этого пока нет. То есть, не то, что не востребовано, но надо понимать, что это обществу нужно, читатель этого требует. Это, вероятно, следующий шаг в развитии фолк-хистори на Вятской земле, когда люди будут писать книжки, которые будут покупать читатели. С моей точки зрения это не преступление. То есть, свою голову не положишь, каждый должен сам, т.е. здесь общество, оно не глупо, оно отсечёт со временем лишние побеги, ненужные. Но, вот традиционный центр краеведения в Вятке, их не так много, традиционных центров, мне кажется, нужно сохранять, развивать, поддерживать, именно вот вокруг библиотеки, краеведческого отдела, печатного издания, какого-то общества. Спасибо за внимание, мне кажется, я переборщил.

Гурьянова Н.П. — Спасибо, Виктор Аркадьевич! Коллеги, мы должны сказать вам, что материалы этого круглого стола будут опубликованы на страницах нашего альманаха «Герценка», следующего, семнадцатого по счёту. Я прошу придерживаться регламента, потому что разговор у нас серьёзный, долгий. И сейчас следующим я предоставляю слово Владимиру Коршункову.

Коршунков В.А. — Конечно, разговор у нас серьёзный, но должен быть и немножко игровой всё-таки — это интеллектуальная игра такая, ничего страшного. Разговор долгий, но перерыв-то мы сделаем, чтобы потом обсудить все текущие проблемы? Тут у нас ещё несколько человек из тех, кто заранее записался. А потом все желающие, пожалуйста, по 2 минуты, чётко, по делу.

Я тоже написал 4 страницы и если всё будет хорошо, то, может быть, они будут опубликованы в альманахе. А сейчас хотел бы просто тезисно сказать, не повторяя того, что я написал.

Тезис первый. Алексей Леонидович Мусихин прав и Виктор Аркадьевич Бердинских тоже прав. Мне понравились эти два выступления, это давно назрело-перезрело. Другое дело, мы же тут не комиссия по лже-науке и фальсификации, мы же никому из фальсификаторов «руки отрывать» не будем. Это проблема, которую надо обсуждать, но я не думаю, что мы что-то здесь решим окончательно. Давайте обсуждать — в конце концов, мы для того здесь и собрались, да? Но проблема-то есть, это правда.

Тезис второй. Алексей Леонидович Мусихин прав, но не во всём. Чтоб не вдаваться в мелкие подробности: понимаете, ведь он же хитрый, он же рассылал и вывешивал в интернете свой текст, а теперь текст у него другой. И вот в этом новом варианте (я не знаю, какой будет опубликован) какие-то уже имена и фамилии звучат. Я так сейчас заметил про себя: вот какая тактика, понимаете? Самые (сейчас, деликатное слово надо...) самые отъявленные люди, которых он называет «фальсификаторами», как-то у него вскользь помянуты. А те люди, которые не совсем фальсификаторы — ну он на них и обрушился. Вот такая тактика, но с другой стороны — выигрышная. Если бы мы сразу стали клеймить самых отъявленных, то они бы потом взамен тоже клеймили долго и упорно.

Поэтому вот что: Алексей Леонидович прав, но прав не во всём. И, в частности, само слово «фальсификация» — оно не в тему. Я заметил, что, кажется, и Виктор Аркадьевич пробурчал, что фальсификация — это не в тему. Ну, я-то в жизни не встретил ни одного подлеца, который бы делал подлость сознательно, и я в жизни не встретил ни одного настоящего фальсификатора. На мой взгляд, если бы я жил в 30-е годы, вот тогда их было больше. Ведь, строго говоря, фальсификаторы — это советские псевдоисторики 30-х, 40-х, 50-х, которые сознательно врали нам про злые козни империалистов и т. д. А те увлечённые дилетанты, которые пишут, пропагандируют, навязывают всем свою бредятину — они не фальсификаторы. Фальсификаторы — это те люди, которые сознательно искажают историю. А люди имеют право писать просто сгоряча и сдуру, они могут искренне в это своё верить. Фальсификация же подразумевает хладнокровную осознанность.

Тезис третий. Мне кажется, люди, на которых обрушивается совершенно справедливо Алексей Леонидович, — это наши родимые типажи, это, увы, наше национальное достояние. Я долго наблюдаю за этими людьми, и я придумал термин, с которым, знаю, многие не согласны. Я предпочитаю назвать их «скифоидными интеллигентами». Они не очень образованы в той теме, которая их интересует. Ну, скажем, журналист изучает древнюю историю, отставной военный изучает клинопись, расшифровывает какие-нибудь трещины на горшках, которые он принимает за древнюю письменность. И при этом — пассионарность, упорство такое, стремление навязать. Иногда это, знаете, такой типаж — агрессивный. Вот они и увлекаются черносотенством, коммунизмом, анархизмом, антисемитизмом и прочими всякими «измами». Это нашенский тип, наше национальное достояние, к сожалению.

Тезис четвертый. В профессиональном сообществе тоже не всё в порядке. Я мог бы долго об этом говорить, я ведь тоже немножко причастен к этому сообществу, которое Виктор Аркадьевич назвал сообществом, где сами преподаватели не знают, что такое наука. Я бы хотел уточнить: нет, преподаватели в пединституте знают, что такое наука! Другое дело, наукой-то не все они не занимаются, конечно. Но знать-то знают.

Не буду много говорить об этом кризисе, в котором сейчас историки находятся. Ну да, он есть! Плохо пишут, мало пишут, скучно пишут, вообще ничего не пишут. Или вроде бы профессионалы пишут такое, что лучше бы не писали! И в этом смысле, знаете, иногда я ловлю себя на мысли, что мне хочется защитить кого-нибудь из тех, кого Алексей называет фальсификаторами. Ну, извините, иногда инженер-компьютерщик поумнее профессора-историка. Я думал, надо ли называть имена... Назову два — две фамилии назову. Николай Хан, уже упомянутый, и профессор Ирина Трушкова. Это же профессионалы, они в статусе профессионалов... Но, как бы это поделикатней сказать... ну то, что они публикуют, совсем ни в какие ворота не лезет. Там падежи не связаны, мысли нет, если и есть попытка мыслить, то появляется претенциозная формулировка вместо мысли, и всё это толком не подтверждается, не доказывается. Ну, извините, что говорю такое — наболело.

И последний тезис: что и как делать. Ну, «руки обрывать» не получится...

Голос из зала — К сожалению!

Коршунков В.А. — ...Но обсуждать-то, наверное, надо. Как обсуждать? Может быть — круглые столы. А может быть, и вполне конкретно: вот вышла статеечка какая-нибудь тиражом тысяча экземпляров, бессмысленная и беспощадная, — собираемся, человек 30 приходит, обсуждаем. Ведь мы не комиссия, мы не можем вынести вердикт, но обсудить, создать общественное мнение, напечатать в газетах — это можно. И очень важно рецензирование, которое у нас сейчас как-то не получается. Что пишут некоторые статусные историки на обороте титульного листа какой-нибудь очередной чудовищно нелепой книги? Они просто пишут: профессор такой-то, сякой-то этот вот научный том отрецензировал и за него ручается. А когда рецензирование публичное, то есть в газете, в журнале, в альманахе, то тоже скорей всего так: погладили автора по головке и пошли дальше. Я иногда пытаюсь попросить коллег писать рецензии на такого рода научные работы. Они говорят: «Зачем нам такая фигня, о чём там писать?!». Так вот на эту фигню, извините, тоже писать-то надо. Может быть, если получится в библиотеке имени Герцена альманах «Вятская книга», то, может быть, там будет хороший раздел кратких, чётких, личностных, ответственных рецензий? Вот, у меня всё.

Гурьянова Н.П. — Спасибо! Продолжит разговор о. Александр Балыбердин.

Александр Балыбердин — Дорогие друзья, я тоже далёк от мысли, что мы должны кого-то обсуждать и осуждать. И, конечно, хочу поблагодарить, прежде всего, Алексея Леонидовича за то, что он этот вопрос поднял, вопрос своевременный. Почему бы действительно не поставить эту проблему, и учёным, одновременно и краеведам? С другой стороны я, конечно, согласен с Виктором Аркадьевичем, что та грань, которая существует между классической наукой и краеведением, она существует, раньше существовала и будет существовать. Это, опять же, не какая-то трагедия. Ведь, собственно говоря, музыка тоже бывает разная. Не все могут сочинять классическую музыку, кто-то играет на гитаре и поёт песни, сочиняет свои стихи, и это неплохо. А есть музыканты, которые действительно могут исполнить прекрасный концерт Чайковского или какую-нибудь особую арию из какой-то заковыристой оперы. И это дано не всем. Собственно говоря, есть разная музыка, есть точно также и разная краеведческая литература. Поэтому надо и голову не терять, надо смотреть на обложку, надо смотреть, кто автор, есть ли у него научная степень, какие он раньше труды писал, какую-то книгу брать в руки, а какую-то отложить, не читать. Поэтому просто не надо терять головы и понимать, что есть разные идеи, есть разные мысли.

Я сегодня хотел говорить о «Повести о стране Вятской», но сейчас смысла не вижу, потому что доклад у меня довольно специальный, он будет опубликован в сборнике «Петряевских чтений» и называться он будет «Об актуальности лингвистического анализа “Повести о стране Вятской”». В частности, эту тему я избрал по той причине, что, как оказалось, до сих пор никто этой темой не занимался, то есть никто один из первых трудов по истории Вятского края с точки зрения функционального анализа, лингвистического анализа не изучал. Часть авторов, часть имён, которые здесь прозвучали, действительно с пренебрежением относятся к этому источнику. Я не буду называть их имён, но вот такие слова мы читаем в одной из публикаций. Так автор этой публикации объясняет причину, по которой в данной «Повести» начинают историю вятчан не с 1374 года, а с конца XII века. Цитата: «Таким ловким маневром составителем “Повести” были буквально убиты сразу два зайца: во-первых, получается, что не было на Вятке никаких славян-язычников, древних вятичей, а, следовательно, и название города на ней не имеет к ним никакого отношения. Во-вторых, ушкуйники-разбойники, известные по нашим летописям XIV века, не участвовали в завоевании и христианизации Вятского края. А были одни лишь стерильные богобоязненные новгородцы, которые перед тем, как идти убивать и резать дикарей, не ели, не пили, а молились и постились. Вероятная близость составителя к церковным кругам наложила отпечаток благонамеренности, определило полное отсутствие неизбежных негативных моментов в истории Вятки». Если будет интересно, посмотрите, пожалуйста, сборник «Петряевских чтений».

А сказать сегодня я бы хотел вот ещё об одном явлении, которое в последние годы меня, например, беспокоит. Это казаки на Вятке. Несколько лет назад атаман Вершинин решил произвести всех казаков вообще от вятских казаков, а вятских казаков от ушкуйников. Я не согласился, он смертельно обиделся, перестал руку подавать. Вот последняя газета «Казаки на Вятке», № 9, я не читал с первого по восьмой, увидел впервые. Я сейчас микрофон положу, чтобы вам показать: «Донской казак Иосиф Сталин».

Голос из зала — Ну, всем известный казак!

Александр Балыбердин — Интересная очень тема. Смысл публикации: «К 130-летию со дня рождения народного вождя» — подзаголовок этой публикации. И в хвост, и в гриву ругает Ленина и Троцкого Владимир Вершинин, затем пишет: «Однако Сталин вовсе не причастен к этому геноциду (имеет ввиду годы Гражданской войны) и другим кровавым деяниям времён Гражданской войны своры лидера-националиста Троцкого, он более известен тем, что он восстановил казачество» и дальше сталинопрославление. Главный тезис, вокруг которого я, как священник, не мог пройти: «Полагаю, что большой заслугой Сталина перед народами России является и отмена строго секретного ленинского указания Дзержинскому “Об уничтожении православного духовенства”», это адресованная ему выписка из протокола № 88 заседания бюро ЦК от 11 ноября тридцать девятого года, дальше цитата из этой выписки и дальше второй пункт: «Указания товарища Ульянова-Ленина от 1 мая 1919 года за номером (номер послушайте) 13666/2 “О борьбе с попами и религией”, адресованная Дзержинскому соответствующая инструкция ВЧК ОГПУ, касающаяся служителей русской православной церкви и православных верующих, отменить». Главная цель публикации — доказать, что Сталин Иосиф Виссарионович еще до войны отказался от ленинского курса и стал освобождать священников, открывать храмы и прочее. Меня эта тема зацепила, я списался по интернету с Владимиром Михайловичем Лавровым. И Владимир Михайлович, находясь в командировке, не смог мне подробно ответить, но познакомил меня с интересной публикацией. Если кому-то эта тема интересна, я пересказывать её в деталях не буду, запишите, Игорь Курляндский, старший научный сотрудник Института российской истории РАН, кандидат исторических наук. Эта публикация посвящена тем фальшивкам, которые были опубликованы в 1999 году в журнале «Наш современник», и впоследствии были растиражированы различными СМИ. Цель этих фальшивок как раз была в том, чтобы показать, что Сталин в отличие от Ленина был патриотом, православным патриотом и ещё до войны отменил все ленинские гонения на церковь. Я не буду подробно пересказывать всю публикацию Курляндского, сами прочитаете. Скажу лишь только следующее. Никогда документы ВЦИК и Совнаркома не имели название «указаний». Никакого указания за № 13666/2 в природе не существует. Особая папка заседаний Политбюро от 11 ноября 1939 года, на которую ссылаются все эти фальсификаторы, вот это уж настоящая фальсификация. Эта особая папка опубликована, она открыта, в ней никаких документов, касающихся отмены преследования православных верующих нет. Никакого указания Сталина от 11 ноября тридцать девятого года нет. Тюрьмы накануне войны не открывались, гонения как шли, так и продолжались.
Уже работая в нашем архиве ГАСПИ КО, я в руках держал документы, сфабрикованные НКВД, когда большая группа священнослужителей и верующих в 1942 году была обвинена в религиозно-монархическом заговоре, люди были репрессированы или расстреляны. И такие примеры можно приводить без конца.
Я., наверное, буду заканчивать своё выступление, уже время выходит. То есть, действительно, я бы хотел поддержать Виктора Аркадьевича в том, что надо различать фальсификаторов, которые намеренно, с политическими целями, определённые манипуляции производят в общественном сознании, и различать краеведов, которые в силу того, что что-то знают, что-то не знают (но мы все что-то знаем, что-то не знаем), исследуют историю родного Вятского края.
Но, всё-таки хочу немножко оправдать наши разговоры и наши споры вокруг дат основания города, 1374 год — дата выдуманная. Вопрос не закрыт, вопрос открыт. Все, кто читал эти летописные известия, на которых Эммаусский основывался, знает, что ушкуйников не было на Вятке. В «Повести о стране Вятской» никаких ушкуйников нет. А даже такой уважаемый историк, как Павел Николаевич Луппов, писал про ушкуйников в «Повести о стране Вятской», а их там нет, нет этого слова. Поэтому тема эта не закрыта, тему надо исследовать, но, согласен, что исследовать надо учёным с точки зрения науки, а краеведам от всего своего большого горячего сердца. Спасибо!

Гурьянова Н.П. — Спасибо! У нас, коллеги, два заявленных выступления, потом мы сделаем перерыв, если вы устанете к тому времени. Итак, слово предоставляется Евгению Дрогову.

Дрогов Е.М. — Добрый вечер! Я так же не буду зачитывать свой доклад, он у меня узкоспециализированный, моя тема — это геральдика, изучение геральдики, символики Вятки. К, сожалению, большинство исследователей очень мало знакомы с историографией. Вообще я хотел обратить внимание на несколько проблем. Одна проблема — двунаправленная. С одной стороны, общероссийская историография очень мало фокусировала свое внимание на проблемы некоторых региональных символов, а с другой — местные исследователи, исследуя тот или иной аспект, связанный с изучением герба Вятки, часто свой взор дальше каких-то местный публикаций не устремляли. Глубокого исследования проблемы не происходит. А тем не менее сегодня тома написаны, которые доступны даже в библиотеке Герцена — лежат, стоят на полках. Кто мешает открыть и прочитать, что об этом писал тот или иной исследователь, все они широко известны сейчас.
Пример приведу, опять же без фамилий. Всем известна печать Ивана Грозного, двухсторонняя, на которой впервые появляется вятский символ. К, сожалению, у меня нет сегодня технической возможности показать презентацию (у меня все картинки были в презентации). Исследователь берет вот эту прорисовку печати, причем не саму печать, которая вообще утрачена, не один из восковых оттисков этой печати, которые наперечет известны. Он берет прорисовку оттиска, причем середины XIX века, из первого отечественного фундаментального труда по геральдике — «Русской геральдики» А.Б. Лакиера, основателя отечественной геральдической историографии, и исследует это изображение натянутого лука со стрелой. По этому изображению он делает выводы, что основание стрелы слишком толстое, лук вообще изогнут не так как изгибается деревянный лук. И на основании этого он делает вывод, что это вообще не лук, а арбалет. Тут же это утверждение возводится в абсолют. Дальше идут выводы о том, что да, действительно на Вятке были арбалеты, их широко использовали. А откуда на Вятке взялись арбалеты? Ну, поскольку, автору видимо попалась гравюра с изображением китайского арбалетчика...

Рашковский А.Л. — А к теме это какое отношение имеет?

Дрогов Е.М. — А я поясню какое это имеет отношение.

Рашковский А.Л. — Мы все это уже слышали.

Дрогов Е.М. — Вы слышали, Александр Львович, а кто-то другой не слышал.

Рашковский А.Л. — Я пришел о фальсификации послушать.

Гурьянова Н.П. — Давайте дадим Евгению Михайловичу высказаться 10 минут, у него осталось 5 минут.

Рашковский А.Л. — Если всем сказали по пять, то почему ему десять?

Гурьянова Н.П. — Александр Львович, я сказала, что всем записавшимся в программу круглого стола — 10 минут, у него есть еще 5 минут.

Дрогов Е.М. — Можно не перебивать, Александр Львович? Проявите уважение к докладчику. Хорошо?
Историография полностью игнорируется, в итоге там автор доходит до того, что на Вятке существовали рыцарские сословия. Вообще, проблема, связанная со средневековой символикой, полностью «вытоптана». Виктор Аркадьевич об этом говорил. Вместо того, чтобы привлечь какие-то новые подходы, новые слои, исследователь пытается домыслить пробелы. Что касается знания средневековой символики, то это своеобразная мозаика, она неполная. И существующие пробелы некоторые авторы домысливают, доходя порой до такой степени абсурдности, что это просто невозможно читать. А неискушенный читатель воспринимает это всерьез, и все это тиражируется в интернете, но и не только, печатные публикации тоже выходят.
Вот Александр Львович про проблемы фальсификации пришел послушать. Тут вообще вопрос возникает: когда автор часть фактов отсеивает, часть трактует по-своему, игнорируя то, что было сделано до него, — это что? Погоня за сенсацией или целенаправленная фальсификация? Это вопрос.

Рашковский А.Л — Это вы меня имеете в виду?

Дрогов Е.М. — Нет, это я не вас имею в виду, Александр Львович.

Гурьянова Н.П. — Так, давайте все вопросы и реплики будут позже. Хорошо?

Дрогов Е.М. — В общем, доклад будет опубликован. Я вот чем закончить хочу. То, что мы сейчас обсуждаем, конечно, на острие проблемы. Недавно спикер Госдумы заявил, что Академия наук мешает инновациям. На основании чего мешает? «К сожалению, многие инициативы встречают преграды на своем пути в виде Академии наук и бюрократии. Я знаю, что в Академии наук даже есть отдел по лженауке. Меня этот факт очень удивляет — как они могут брать на себя ответственность и говорить, что является лженаукой, а что — нет? Это мракобесие какое-то», — заявил Грызлов.
То есть, господа, мы можем брать на себя ответственность, что является фальсификацией, а что не является? По мнению спикера Госдумы, даже Академия наук не вправе определять, что лженаука, а что нет. У меня вопрос, а кто тогда вправе? И что мы вообще сегодня обсуждаем? Вопрос этот федерального уровня.

Гурьянова Н.П. — Спасибо, Евгений Михайлович. Друзья, когда Алексей Мусихин выступал, он назвал несколько имён, и в том числе прозвучало имя Сергея Ухова. Сергей Ухов — известный журналист, известный автор, он публиковался и в нашем альманахе «Герценка». С его участием в библиотеке проходили краеведческие четверги, которые вызывали большой интерес. Сегодня его нет в зале, он в отъезде, но мы даём слово Светлане Анатольевне Сырневой за Сергея Ухова.

Сырнева С.А. — Уважаемые участники совещания, я прошу прощения, я всего лишь прочитаю ответ на статью Алексея Леонидовича Мусихина, которую Ухов подготовил. Я думаю, что если бы он здесь был, слышал уже предыдущих докладчиков, то он, может быть, на чём-то другом акцентировал своё внимание. Я же просто прочитаю то, что он попросил меня прочесть. У него ответ на статью.

В статье Мусихина я удостоился только одной цитаты. (Ухов хочет подчеркнуть, что цитата не совсем точная. — С. Сырнева). Вот эта цитата: «Что мы имеем по истории XIV века и более древней? Практически ничего. Чистый лист. Вот на этом чистом листе и предстоит написать историю Вятки и всего северо-востока Европейской части России». Пафос Мусихина — борца против псевдоисториков — совершенно понятен. Какой-то самозванец Ухов призывает отбросить достижения учёных-историков и заново переписать историю Вятки. Среди тех, кому нет времени проверять цитаты по источникам, всё совершенно ясно. Но я знаю, что моя цитата звучит несколько иначе. Далее цитата: «Что мы имеем по истории XIV века и более древней, по этнической истории края, после того, как отбросили недостоверные источники и мифы? Практически ничего. Чистый лист». Как видим, смысл моей фразы противоположный. Я не призывал к «отрицанию или игнорированию твёрдо установленных наукой фактов» в области этнической истории Вятского края (а по этой теме почти нет научных работ, кроме, пожалуй, монографии Голдиной по истории удмуртов, а значит и нет «твёрдо установленных наукой фактов»), а предложил отбросить «недостоверные источники и мифы». Так что причина не в методологии, а в том, какие недостоверные источники и мифы я предлагал отбросить. Дотошный читатель может и сам обнаружить, что в моей статье речь шла в основном о «Повести о стране Вятской». Несколькими абзацами ранее процитированной фразы я писал: «Использовать в качестве источника исторических сведений “Повесть о стране Вятской” недопустимо, т.к. это не только искажает реальность, но, в отсутствие других фактов, создаёт псевдореальность, миф, который препятствует установлению исторической истины». Конец цитаты.

Можно с большой долей уверенности предположить, что именно эта фраза, по существу, повторяющая Александра Степановича Верещагина, явилась для Алексея Леонидовича раздражителем, побудившим включить моё имя в число фальсификаторов. Как выяснилось из примечаний к его последней статье, именно он был автором критического замечания редакции на мою рецензию «“Повесть о стране Вятской” — великое духовно-мифическое произведение XVIII века».

Проясню для тех, кто не знает, что Алексей Леонидович Мусихин является величайшим энтузиастом-исследователем «Повести о стране Вятской», и тех, кто сомневается в достоверности изложенных в ней событий, называет «противниками» «Повести», а сейчас ещё и «фальсификаторами истории».

К числу таких фальсификаторов можно смело отнести одного из основателей русской и советской научной археологии Александра Андреевича Спицына. Будучи студентом Петербургского университета, Спицын выразил сомнение в достоверности «Повести» в своём кандидатском сочинении на тему «Заселение русскими Вятской земли». Рецензент сочинения профессор Замысловский отказал студенту в присуждении учёной степени за критику столь уважаемого источника, и Спицыну пришлось подавать в качестве диссертации другую работу. Спицын после этого, кстати, не написал ни одной диссертации, что не помешало ему стать академиком и войти в анналы исторической науки. Ну а критику «Повести» Спицын потом опубликовал в местных изданиях.

Много раз обращался к исследованию достоверности «Повести о стране Вятской» самый авторитетный вятский источниковед Александр Степанович Верещагин. «Повесть о стране Вятской», писал он, есть «повесть книжника (и далеко не умелого) конца XVII века (а может быть, и начала XVIII века)». Итог своей многолетней работы Верещагин подвёл так: «“Повесть о стране Вятской”, служившая единственным первоисточником стольких писаний о начальной истории древнерусской Вятки, источник не только не точный и сомнительный, но прямо спутанный и недостоверный своею передачей разных спутанных и искажённых временем преданий об отдельных событиях, скорее затемняющий, чем разъясняющий историю древней Вятки».

Ещё более определённо высказывался на эту тему крупнейший историк Вятского края Павел Николаевич Луппов, автор монографии по истории города Вятки. «В 1890 году автор настоящей статьи начал научно-исследовательскую работу (это цитата из Луппова. — С. Сырнева) по двум темам: “История удмуртов” и “История Вятского края”. Имея в виду получившийся в местной и общерусской литературе разнобой по вопросу достоверности сказаний о русской колонизации Вятской земли, в поисках архивных материалов по упомянутым научным темам потребовалось с особенной тщательностью следить за тем, не найдутся ли в архивах городов Вятской земли и соседних областных, или, наконец, столичных (Ленинграда и Москвы) какие-либо новые материалы, подтверждающие сказание в целом или в каких-либо отдельных его частях. Например, о появлении первых русских поселенцев на Вятке среди удмуртов именно в XII веке, или о новгородском происхождении их, но автор не нашёл ни одного документа с подобными сведениями, несмотря на то, что эти поиски продолжались в течение долгих пятидесяти лет работы над вятской и удмуртской историей. Напротив, все данные, найденные за это время в архивах, не соответствовали сказанию». Конец цитаты из Луппова.

Таким образом, и Верещагина, и Луппова тоже надо отнести к числу фальсификаторов? Мне в такой компании более чем почётно. Конечно, не все критические замечания Спицына, Верещагина и Луппова прошли проверку временем, но это предмет научной дискуссии с весомыми аргументами, а не повод для навешивания ярлыков и хлёстких обвинений, впрочем... (С. Сырнева: так, далее не обязательно).

Продолжая тему «Повести о стране Вятской» нельзя не сказать о замечательной работе канадского исследователя Даниэля Уо, который ввёл в научный оборот самый старый список «Повести». Сейчас уже можно считать твёрдо установленным научным фактом создание «Повести» в начале XVIII века, т.е. более чем через пятьсот лет после событий, якобы происходивших в «Повести». Автором, по предположению Уо, был дьячок Семён Попов, человек малограмотный, как отмечали многие авторитетные историки. Попов продолжает традицию сказаний, модную в XVII веке, не исключено, что ему могла быть известна, например, «Повесть о начале царствующего града Москвы», написанная на несколько десятков лет раньше. Говоря об этом сказании, академик Лихачёв писал: «Особую роль в литературе ХVII века начинает играть историческая легенда». Но современным историкам даже не приходит в голову считать «Повесть о начале...» источником исторических сведений, а не литературным произведением.

В этом отношении Вятка, как всегда, уникальна. Я не знаю, как закончится сегодняшняя дискуссия, но у нашего города есть все шансы составить пару английскому городу Хакли, где, согласно Редьярду Киплингу, голосованием признали землю плоской.

Благодарю вас за внимание.

Гурьянова Н.П. — Ну вот, коллеги, мы выслушали с вами шесть заявленных докладов и выступлений, скажем так. Давайте посоветуемся. Нужен перерыв?

Голоса из зала: — Нужен!

Гурьянова Н.П. — Давайте тогда мы объявим перерыв на 10 минут. Достаточно?

Продолжение после перерыва >>>