|
Зелёная лампа
Литературный дискуссионный клуб
|
|||||||||||
Михаил Нисенбаум
ТЁПЛЫЕ ВЕЩИ Читала эту книгу с удовольствием и ловила себя на мысли: как же я истосковалась по такой изумительной прозе! Её пьёшь и не можешь напиться. Об этой прозе хочется говорить взахлёб! Она сочная, выпуклая, дразнящая воображение – читаешь, будто надкусываешь абзац как спелое яблоко и долго наслаждаешься вкусом каждого слога. Образы зримы и ощутимы. Метафоры точны и уместны, они не наслаиваются друг на друга, не перегружают текст образностью, давая читателю возможность самому раскрасить карандашный набросок. Почти каждую фразу можно смаковать как самое изысканное яство: «Божья благодать подула на меня, и я влюбился» «Она стеснялась своих ушей. Уши у неё, действительно, слегка оттопыривались, как лепестки цикламена» «Даже в солнечные дни там было довольно сумрачно, а сейчас, несмотря на ранний час, в комнате на чемоданах сидела ночь» «…его легкомыслие выскальзывало из аргументов, как мокрый обмылок» «Ремонтировали комнаты в общежитии, которое было проклято уже на стадии проекта, а потому никакому ремонту не поддавалось» «Лужайка света грела обои» Ну не язык, а песня! Хочется впитывать буквально каждое слово. От прочитанного веет теплотой, доверительностью, ностальгической грустью о пережитых школьных любовях. И пусть они ничем не оканчиваются, но при всей своей безалаберности взращивают в нас пронзительные и чистые чувства. Книга начинается с довольно заурядной ситуации – в класс приходит новый ученик и вокруг него закручиваются девчоночьи интриги с анонимными записочками и звонками по телефону. А потом непременное провожание до дома, томление, недопонимание, размолвки… А потом школьная жизнь останется позади, начнётся новая «взрослая» - работа оформителем во Дворце культуры и поиски себя в живописи, учёба в институте и новые романы, жизнь в Москве и встречи со старыми друзьями. Казалось бы – ничего особенного, но на душе становится тепло как в мягких пуховых варежках на морозе. Читая книгу Михаила Нисенбаума, я злилась на гордячку Кохановскую, представляла себе Чайную Страну и косяки рыб, плывущих по стенам заброшенного дома на улице Бонч-Бруевича, внимала подтруниваниям Кольки, уносилась мыслями в свои школьные годы. С первых станиц возникает ощущение, как будто болтаешь с приятелем о том, о сём, вспоминаешь разные истории из жизни, причуды общих знакомых, восторги и превратности любви – «отчаянно белые танцы»… И всё это вместе – мостик в будущее, которое если «не вмещает такого хорошего прошлого, никуда не годится». Елена Рыжова, библиотекарь Из книги М. Нисенбаума «Тёплые вещи»: «В среду восьмого декабря мы дежурили с Ленкой Кохановской, ну, той самой, что зажимала нос, когда звонила по телефону, и с ее подружкой Светкой Пряниковой. Интересно, кстати, что в том давнем розыгрыше Ленка взяла в товарищи не верную подругу, а ненадежную Вольтову. Мы решили мыть в две тряпки, чтобы побыстрее разделаться с работой. Мельком я заметил на колготках у Ленки, мывшей пол внаклон, маленькую дырочку. Больше в ее сторону я не смотрел, но дырочка меня смутила. Было что-то детское и нерасчетливое в этой дырочке на неновых колготках. А фигурка у Кохановской очень даже очень, а кроме того было во всех ее движениях зябкое напряжение, какие-то танцевальные пружинки. Казалось, она не танцует только потому, что это не принято, и с большим усилием переводит естественную свою хореографию на язык походки. Время от времени она поводила-подергивала плечами, барабанила пальцами с коротко постриженными ногтями по парте, отбивала ритм носком сапога. Но всех этих движений было мало, и поэтому во все стороны от Кохановской расходилось бойкое веселое беспокойство. Мы домыли пол, расставили стулья, а потом это случилось. Момент отрыва от земли можно назвать с точностью до минуты. Но дело не в минутах. Это был первый и последний случай, когда я засек самый момент, когда это произошло. Я еще не знал, что именно это называется «любовь». Но сразу догадался, что произошло что-то, из-за чего я стал совсем другим и почувствовал себя по-другому. Ведь часто бывает, что ты ходишь влюбленный неделями, но тебе и в голову не придет, что ты влюблен. Просто тебе хорошо, по улицам с хитрой улыбкой, и за тобой мотыльком летает обрывок какой-нибудь песни. Ты думаешь, что хорошо выспался, что тебе везет, что вокруг как нарочно собираются необыкновенные люди, что у воздуха появился вкус. Пройдет несколько дней, пока ты догадаешься, что с тобой случилось и кто раскрасил твое небо, затеплил лето, научил тебя летать и петь на ходу.»
«На геометрии она села рядом со мной. Пока Регина Вальтеровна, низенькая женщина с прирожденным огорчением в глазах, объясняла у доски теорему Фалеса, я осторожно отрывал квадратные клочки от тетрадного листка и писал записки. Она беззвучно произносила «Тссс», не поворачивая ко мне головы, быстро прятала записку, читала ее через минуту. Ответила она только на одну — вопросом: «А как же Маша?». Еле сдерживая смех, я написал на обороте: «Спокойно, Маша. Вон Дубровский. А я — к Елене Кохановской». Она покраснела, может быть от записки, а может, потому что Регина Вальтеровна сделала нам замечание. Нам! Она объединила нас замечанием в парочку! Но отличница Кохановская не разделяла моего легкомыслия и приняла такой монументально-идеальный вид, что писать записки сделалось совсем невозможно. Точно так же невозможно, придя в кино, протянуть вместо билета конфетный фантик. Она была в водолазке цвета кофе с молоком, ворот плотно облегал гордую шею. Короткая стрижка, взгляды, слова, каждый дирижерский взмах раздували пламя растроганности и умиления. Я был всему рад, и мне всего этого было мало. Нельзя было выразить того, что творилось со мной, словно я был связан или онемел, словно мы находились не рядом, а в разных школах. Начало любви, о которой еще не сказано ни слова — тяжелая радость. Да и не приходило на ум слово «любовь» — оно было не из моей жизни. А пока не появилось слово, пока чувство не определилось в своих границах, любовь расплывалась и растворялась во всем, что я видел, делал, говорил. Это было головокружительное вовлечение и переоблачение в мои чувства всего, что творилось вокруг. На зеленой доске оставалась свежая влажная полоса от тряпки — и это происходило со мной. В третьем ряду тихо засмеялась Таня Тиханович — казалось, что это ободряют и веселят именно меня. — Миша, проснитесь, третьи петухи пропели! — говорила Регина Вальтеровна. Это означало, что она знает мои чувства и просто одобрительно иронизирует надо мной.» Отзывы к новости
|
||||||||||||
Назад | На главную
[Error] Call to a member function return_links() on null (0) /home/u535/herzenlib.ru/WWW/bitrix/templates/greenlamp/footer.php:49 #0: include_once /home/u535/herzenlib.ru/WWW/bitrix/modules/main/include/epilog_before.php:93 #1: require(string) /home/u535/herzenlib.ru/WWW/bitrix/modules/main/include/epilog.php:2 #2: require_once(string) /home/u535/herzenlib.ru/WWW/bitrix/footer.php:4 #3: require(string) /home/u535/herzenlib.ru/WWW/greenlamp/detail.php:18 ---------- |