Версия для слабовидящихВерсия для слабовидящих
Зелёная лампа
Литературный дискуссионный клуб
ВАДИМ ЖУК

Жук Вадим

* * *

Это мы-то подобье Твоё?
Ну Ты, Отче, даёшь, ё-моё!
Это мы, это мы — человеки?!
Мы, злодеи, угрюмые зеки,
Сластолюбцы, вонючки, лентяи,
Образ, Господи, Твой повторяем?
Сколько создал Ты нам на земле!
Повторись в гиацинте, в пчеле,
Дай свой облик стрижам, валунам,
Безмятежному дикому зверю.
Но не нам, недостойным, не нам.
Это мы-то подобье? Не верю.

5 августа 2003

Отвальная

Как на срочную службу, в стихи собирались слова,
Попрощаться пришли все родные однокоренные,
Кто со шрамом косым, с костылями иные,
Эти двое, гляди, вовсе ходят едва.

Накрывали без скатерти стол посредине двора,
Кто-то суффикс принес, кто-то целую россыпь приставок,
И трещали сиденья соседских одолженных лавок,
И влюбленная пара ушла, не дождавшись утра.

Утро все же пришло. Самогона хватило тють в тють.
Без ножей обошлось, даже без разговоров кулачных.
Правда, дурень пытался поднять «За здр… новобрачных!»
Но ему объяснили, что лучше пойти и уснуть.

У крыльца привалилось курить призывное словцо,
Некрасивое, жалкое, в малом предутреннем свете.
И все сделали вид, что никто не заметил,
Как горючие слезы ему заливали лицо.

Свидание Гектора с женой

Вот над таким зарыдаешь невольно, порою —
Сам удивишься! Хотите известный пример?
Древняя Троя. Стоят перед камерой трое:
Сын, мама с папой. Не в счёт оператор Гомер.
Всё в этом кадре прелестно, на этой странице,
Гектор воинственный сына стремится обнять,
Тот заревел — он отцовского шлема боится,
Гектор торопится шапку блестящую снять.
Наземь её! И целует сынка и качает,
С боя пришедший и снова идущий на бой.
Мать улыбается, нежный отец предвещает:
«Боги да будут, возлюбленный сын мой, с тобой».
Руки на мужнины плечи кладёт Андромаха.
Плачет, понятно… И вот, через двести страниц,
Гектора выю копьём поражает с размаху
Грозный Ахилл — шлемоблещущий рушится ниц.
И никогда не почувствует маленький руку отцову,
И никому неизвестно, что станется с ним.
Всё. Извините. Спокойно читайте Донцову.
Что я, ей Богу, полез к вам с Гомером своим.

4 октября 2003

* * *

Тянет из садика малость дерьмом,
Малость сиренью.
Мимо пройдем или может зайдем,
Стихотворенье?
Что ты молчишь, что воротишь свою
Лисью морденку?
Ну-ка, присядем на эту скамью
С этим подонком.
Он на такие контакты горазд,
Житель скамейки,
Он нам маманю родную продаст
За три копейки.
Он и сидел и в афгане служил,
И на подлодке,
Он и с Володей Высоцким дружил —
Вот он на фотке.
И на ментов он с прибором ложил:
«Бля, падла, буду!
Ты на бутылку бы мне одолжил —
С бабками худо.
И без обидок, браток, не пыли —
Ты бы смотался.
Верка, зараза, взяла костыли —
Чтоб не шатался.
Я ее дома пришпилю, браток,
Рыжую суку!»
Глядь да поглядь — у подонка-то ног
Меньше на штуку.
И под умывшую грязный стакан
Мертвую водку —
Все было правдой — тюрьма и Афган,
И про подлодку.
Вместо закуски ремень он вдыхал
Черный свой, флотский.
Лишь про Высоцкого точно соврал,
Бог с ним, с Высоцким.
Вечер нам голый фонарь осветил
Белым гореньем…
Видишь, а ты не хотело идти,
Стихотворенье.

* * *

Когда мы новый мир всем миром строили,
Когда мы защищали этот мир,
Начальники кормили нас героями,
Живыми или мёртвыми людьми.
Герой не виноват в идеологии,
Герои закрывают грудью ДОТ,
Взрываются, горят, ползут, безногие.
И дружно попадают в анекдот.
А анекдот сильней, чем Геродот.
Такой мы, видно, сволочной народ.

2 февраля 2005

* * *

Животные немного обижались,
что пользуясь их домом и теплом,
пришельцы к ним никак не обращались,
ослом их называя и волом.
Хозяева-то их именовали,
и даже приучали к именам,
и гладили по умным головам,
когда им воду и еду давали.
И шерстяной осёл, и толстый вол
смотрели на кормушку удивлённо,
где был, сопел и увлажнял пелёнки
тот, кто к ним неожиданно пришёл.
над ним кормящей матери спина,
казалось, что не как другие дети,
ребёнок этот знает всё на свете,
и даже, в том числе, их имена.
Осёл вздыхал, вол сдержанно мычал,
хотя бы слова ждали, пусть не ласки.
Менялись за стеной ночные краски.
Всё мальчик знал. Но до поры молчал.

29 марта 2014

* * *

Называлось «привод». Накопилось четыре привода.
В «детской комнате» дым, там «Аврору» теснит «Беломор».
Ты уже нашутил на условных полгода,
Ты позор нашей школы, даже, может, района позор.
Ты подумай своей раскудрявой-дырявой
О грядущей твоей уголовной судьбе!
Вызван грозный отец. Поразмахивал воинской славой.
Он ни слова плохого до дома не скажет тебе.
Он в стихах ни бум-бум. Он балтийский и флотский,
И видал всех ментов в просмолённом гробу.
Из апрельской мацы он сготовит по-киевски клёцки,
Он иначе сыновнюю видит судьбу.
У него на Подоле каштаны уронят каштаны,
У меня Петроградскую пухом набьют тополя...
Только-только в Москву приезжали Симона с Монтаном,
И Никита гуляет с початком, народ веселя.
Скоро Боре Жутовскому шибко влетит за картинки,
Перед этим от горького горя умрёт Пастернак...
Типа оттепель. Слякоть. Всех дел – промочили ботинки.
Ах ты, Господи Боже, обидно-то как.

12 апреля 2016

Я список кораблей…

Весь список кораблей прочитан до конца,
На каждую зашёл крылатую триеру,
Чтобы спросить у каждого гребца –
Какого древнегреческого хера
Ты движешься на вольный Илион,
Оставить там отрубленные члены?
Заставить Менелаеву Елену
В тоске покинуть сладкий свой полон?
Никто не вспомнит твой отдельный страх,
Под жёлтым небом стоя на котурнах,
Лишь в урнах – амфорах, в строках чернофигурных
Незрячий сохранит твой безымянный прах.

20 апреля 2016

* * *

Дом открывается форточками наружу,
И запевает звенящею гаммой хромой,
Горсть голосов над вечернею мартовской стужей:
– Юра, домой! Саша, домой! Таня, домой!
На табуретки встают обладатели считанных ночек
С мужем, что спит в одиночку
на дальней передовой.
Он не услышит. Поэтому дочкам, сыночкам:
– Катя, домой! Вера, домой! Коля, домой!
С горки зовут, с «колдунов» и пятнашек,
со штандра,
Лица усталые, рядом труба с ледяной бородой.
Тянет за ниточку мать-Ариадна:
– Дима, домой! Женя, домой, Настя, домой!
Щи наши сварены, хлебом котлеты набиты.
Наши обиды врачуют их руки до нынешних пор.
Знайте: никто не забыт, ничего не забыто! –
И голоса, и короткое эхо, и стены, и двор.
Жизнь моя длится. Откроется форточка свыше
В облачном небе и скажет единственный мой
Мне одному. И я благодарный услышу.
– Вадя, домой.

2 мая 2016

* * *

Что-то сложилось не так на прекрасной земле.
Ночь отступает бессильная полуслепая,
И под повязкою облачной на необъятном челе
Кровь выступает.
О, успокой меня! Да, это только восход,
О, остуди раскалённую и растопи ледяную.
Кто же тебя или строчку отправит в расход
За неудачную рифму однокоренную?
Всё это так. Но в ещё не рассеянной мгле
Клочья небесные медлят предсмертным
заплывом Чапая…
И под повязкою облачной на невозможном челе
Кровь выступает.

17 апреля 2016

* * *

Мы потерялись. Раньше впереди
Маячил коммунизм. Кривой нелепый
Со сломанной и проржавевшей скрепой,
Но что-то сдуру шевелил в груди.
Стоял безумный мальчик на часах.
В лесу метался Данко полуголый,
Размахивал сожжённой средней школой,
И повисал на горьковских усах.
На выпускной повязывали бант.
Скакал Корчагин в роли Ланового,
Болконский выпивал у Броневого,
Но добирал в гаштете «Элефант».
Потом Лолита Гумберту дала
Почувствовать себя сверхчеловеком,
Эдит с Марлен, прикрывшись прошлым веком,
Не кажут нос из тёмного угла.
Всё кончено. Царём глядит с афиш
Любой винтом раскрученный подсвинок.
И очумелый чаплинский ботинок
Грызьмя грызёт компьютерная мышь.

22 апреля 2016

Простите

Мы, глотающие жизнь, как котята тёплое молоко,
Ежедневно поддевающие жилет из безразличия и лени,
Мы, у которых бывает в горле ком,
Только от лёгкой простуды. Падаем на колени.
Рушимся, опускаемся. Видя перед собой икону,
Спину впереди стоящего, ничего не видя.
Мы, не нарушавшие закона,
не стоявшие у кормушки, не вьющиеся в свите.
Совесть из нас выталкивает ободранное «простите»,
Залежавшееся в запаснике, не видевшее света
Десятки лет.
Прячет, рвущееся наружу «Отомстите»,
Шелестит обрывками старых газет.
Простите нас, Оля Берггольц со всклянь налитым стаканом,
В котором водка светлее ваших немыслимых глаз.
Простите, Марина Цветаева, следящая за бегущим по потолку тараканом,
Единственным провожающим вас.
Простите, девственники, сотни тысяч,
Сжимавшие в руках только винтовку, гранату, штурвал.
Не успевшие искру высечь,
Огня, ради которого Он нас создавал.
Простите, выброшенные обрубки,
Разбросанные по дальним островам.
Выколоченные словно пепел из трубки
Им, жизнью и властью обязанному вам.
Простите, замученные мёртвым железом
Пашня, поле, землица, трава.
Кости, заросшие мёртвым лесом,
Лес, забывший зелёные слова.
Простите, детские ладошки,
Когда кончался блокадный обед,
Собирающие со стола крошки,
Которых там не было и нет.
Простите, Танюши, Сашеньки, Гали,
За то, что в бойцах просыпался зверь,
Что любовь из вас выбивали,
Как выбивают ломом дверь.
Простите, бегущие в атаку
С усатым именем раздиравшим рот.
Простите, что превратился в Гернику или Итаку
Каждый дом, палисад, огород.
Простите нам нынешнюю раскрашенную память,
Потерявшую все живые и страшные цвета.
Простите, что большая страна распалась,
Что впустую жизнь прожита.
Простите серую Красную площадь,
Зевающих в ровном строю солдат,
Простите всадника, простите лошадь,
Принимающих этот парад.
Простите нас, что в обозримом
Ничего не можем вам обещать.
Что не стали ни Византией, ни Третьим Римом.
Ничего нам нельзя прощать.

8 мая 2016

* * *

Боже, как грустно!
Зелёная плещет вода
У одичалых причалов провинции русской.
Как собачонки, линялые трутся о берег суда.
Боже, как грустно!
Пешков, Шаляпин, Чайковский, Иван Гончаров...
Только грустней, что намешано щедро и густо
Божьей рукою таких полновесных даров.
Боже, как грустно.
Ленин на площади. А почему не Мамай?
Близится время прозрачную квасить капусту...
Выпьем, татарин. Твоя-то моя понимай?
Боже, как грустно.

28 мая 2016

* * *

— Пушкин, где вы?
— Во мху я по колено.
В.В. Вересаев. Пушкин в жизни.


Пока мы влезли с Пушкиным во мхи
По самые, как вам сказать, колена.
Баб расплодилось, пишущих стихи,
Неисчисленно!
Всё знают, рифму и размер блюдут,
Катают, что твою пельмень, силлабы,
Анжамбеманы грамотно кладут,
А всё же бабы.
И как ни поглядишь, ну прямо тьфу!
Сонеты ли, элегии ли, танки…
Сам посуди — Сафо против Ду Фу
Эффект Каштанки!
И честно хочется сказать порой
Им самомим на пользу и во благо:
Мы твёрдое и острое перо!
А вы — бумага.

1 июня 2018

* * *

Море синее лежит.
Крыса по морю бежит.
«Где, — кричит, — у вас земля?
Я с того вон корабля.
Я на этом кораблю
Никого уж не люблю.
Мне бы тихую лачужку,
Мне бы сушку, чаю кружку.
Я потом у вас на суше
Кого скажут, полюблю,
И свою большую душу
Непременно проявлю».
И уже Христу поставить
В море некуда ступню,
И уняться не заставить
Эту крысью беготню.
И бесславно, беззаконно,
Навсегда и навсегда
Тонут, тонут, тонут, тонут
Белокрылые суда.
Рыбаков пусты мерёжи,
Заболочены поля.
И крысиным побережьем
Вся становится земля.

24 октября 2018

На трамвае

Жил здесь. На третьем этаже.
Убили. А потом реабилитировали.
Но реабилитировали же!
Хотя и не гарантировали,
Что реабилитируют
Тогда, когда убивали.
А в доме порядок, уют.
У дворничихи Вали
Ездил муж на трамвае —
Три остановки тут —
На службу, где убивают,
А потом реабилитируют.

22 октября 2020

Ещё и уже

Ещё пасхальные скорлупки
Вступают в бой.
И шепчет голубок голубке:
– С тобой, с тобой.
И леди поднимают юбки
У майских луж,
Ещё Трезорка скалит зубки,
А старый муж
Не жжёт, не режет, но напротив
Паяет кран.
Ещё с восторгом на ворота
Глядит баран...
Не доверяй приметам этим,
Не дремлет рок.
Всё переменчиво на свете,
Как ветерок.
Так быстро опустеют трюмы,
Что не моргнёшь.
Сошьёт тебе октябрь угрюмый,
Портняжка ёж.
«Ещё» скукожится и сгинет.
На вираже
Влетит декабрьская погибель.
Уже? Уже.

4 мая 2021

* * *

Брился перед встречей и порезался,
Струйки крови тонкие текут.
Прилепил на щёку бесполезный,
Буквами усыпанный лоскут.

Заглянул в газету. Там навешано,
Что полвека вешали назад.
Вдруг заплакал. Слёзы с кровью смешаны.
Сам-то моложав, молодцеват.

Плачет. Как девчонка семилетняя,
У которой отняли щенка.
Солнце за окном присело летнее.
Траченный кассетник разыскал.

Слушает Шаляпина в наушниках,
Думает о смерти, о любви.
У окна, как будто кем подучены,
Серые смеются воробьи.

11 мая 2021

* * *

Чего-то я слушаю Баха.
Барак. Полумрак. Холодок.
У кружки, прикованной к баку,
Помятый продавленный бок.
Там, в самом конце коридора,
Дверь хлопает, плачет дитя.
Лопух привалился к забору,
Голодные птицы летят.
Я вместе — внутри и снаружи,
Я жизни чужие живу.
Кораблик тетрадочный в луже,
Потом я на нём поплыву.
Солдат голоса молодые
Прошли будто сами собой.
Мои сандалеты худые
Носки с полосой голубой.
В непрочной бревенчатой стенке
Мышиный беспомощный лаз.
Сквозняк, окативший коленки.
Я вместе тогда и сейчас.
Кошёлкой с пустою посудой
Бабахнул игрушечный гром.
А Бах здесь при чём и откуда?
Не знаю. Похоже, при всём.

3 января 2022

* * *

Путаю новые старые стили
В календарях.
Знаю, что Пушкина гады убили
Где-то на днях.
Маленький жалкий и мускулистый,
Злой, как оса.
Чистому снегу быть ещё чистым
Четверть часа.
Что суетиться? — сказано строго —
Не упасём
Наше небого, наше немного,
Наше не всё.
Пар от лошадок, хрустнула ветка,
Меркнущий свет.
В сани сажает пушкиноведку
Пушкиновед.

27 января 2022

* * *

ВАДИМ СЕМЁНОВИЧ ЖУК – поэт, сценарист, актёр, теле- и радиоведущий, драматург, театровед, постоянный автор театра «Школа современной пьесы».

Родился 30 января 1947 года в Ленинграде. Окончил театроведческий факультет ЛГИТМиК. Работал актером в театрах Сибири. Снимался в фильмах Александра Сокурова, Игоря Масленникова, Владимира Хотиненко.

Создатель и руководитель театра «Четвёртая стена» в Санкт-Петербурге. В 2000—2001 годах вёл совместно с Михаилом Жванецким передачу «Простые вещи» на РТР. Автор либретто мюзиклов, оперетт, капустников, театральных вечеров, сценариев к мультфильмам.

Печатается в журналах «Знамя», «Арион», «Звезда», «Октябрь», «Новый мир».
Автор 8 поэтических сборников, в т.ч.: «Стихи на даче» (2006), «Жаль — птица» (2014), «Угол Невского и Крещатика» (2015, совместно с Татьяной Вольтской) и др.
Новые стихи публикует на своей странице в фейсбуке.

Лауреат Царскосельской художественной премии (2016), премии «Петрополь» (2014), фестиваля «Крок» за лучшую драматургию и др.

* * *

Стихи Вадима Жука в Журнальном зале

«Жук в человеческом муравейнике»: интервью с Вадимом Жуком

Оригинал текста на странице клуба «Зелёная лампа» ВКонтакте

Назад | На главную

џндекс.Њетрика