Главная > Выпуск №9 > В доме моего деда Н. А. Оглоблина

В доме моего деда Н. А. Оглоблина

Н. В. Ситчихина

Николай Андреевич Оглоблин – мой дед по материнской линии. В этом году ему исполняется 110 лет со дня рождения. Я его помню, жила в доме деда в 1954–1958 гг., так как родители в это время служили на Дальнем Востоке. Да и родилась я в Слободском, потому что маму Лидию вывезли из блокадного Ленинграда в положении (говорили – «живот на ножках», до того она дошла от голода). Папа, военврач Владимир Дряхлов, вернулся после войны, мы за ним поездили по стране, пока не осели в Вятке. Но вернёмся к 50-м годам.

Прадеда моего (отца Николая Андреевича) звали Андрей Иванович, а бабушку Наталья Николаевна, в девичестве Бокова. В дедовой биографии они не называются, но упоминаются. Люди, видимо, были состоятельные. Сохранились фотографии, сделанные в Москве у придворного фотографа Трунова. Дед говорил: «Мы по сравнению с Боковыми считались бедными». Возможно, Наталья Николаевна была из дворянского рода, если могла сниматься в 1915 г. у придворного фотографа «его величества шаха персидского, короля сербского, его высочества герцога австрийского, его высочества князя черногорского» (из надписи на обороте фотографии). Но я ничего о них не знаю, а дед умалчивал. Время было такое!

Семья Н. А. Оглоблина жила в собственном доме, выстроенном из лиственницы, на углу улиц Энгельса и Дёрышева (современное название). За домом был большой пустырь соток тридцать. Он его возделал и насадил сад. Это был опытный сад, дед состоял в переписке с Мичуриным, дружил с Рудницким. И чего там только не росло: малина ананасная (белая), малина чёрная типа ежевики, яблони, орех, мушмула. Помню плантацию крыжовника, сортов двенадцать, наверное, от самого мелкого до самого крупного, как слива. Даже виноград и арбузы вызревали. Дед очень ревностно относился к своим посадкам. А ко мне приходили подружки. Со двора не хотелось выходить. Все наши игры и забавы были там. Я любила рассматривать всякие старинные вещи, альбомы. Иногда заходили знакомые, и начиналось бесконечное чаепитие с разговорами. Ведь у деда было много увлечений, он – человек разносторонних интересов.

Из Москвы ему присылались гирлянды колечек. Он отлавливал в саду и лесу птиц и кольцевал. В доме жили глухарь и белка. Он безумно любил животных. И это не просто подержать, погладить, а принести какую-то пользу науке. Он освоил таксидермию и делал великолепно чучела. Их и сейчас ещё можно видеть в местных музеях. Чего он только не коллекционировал: монеты, марки, конверты, книги. Выписывал массу журналов.  Такому человеку интересно и в старости жить!

Имею честь испросить Вас не отказаться сделать доброе дело – принять участие в устраиваемом мною 18 февраля сего года в здании реального училища концерта в пользу нуждающихся учеников и исполнить несколько номеров сольного пения.

По характеру он, конечно, был строг, даже суров. Зато бабуся – само очарование. Всегда причёсана, нарядно одета. Распустёхой и дома себя не держала. Звали её Антонина Васильевна, в девичестве Костяева. Она окончила гимназию, училась на курсах, брала частные уроки по вокалу. Антонина Васильевна обладала сопрано красивого тембра. В девичестве играла в музыкальных спектаклях, пела в концертах. У меня сохранилась программа спектакля-водевиля Турбина «Денщик подвёл» и письмо следующего содержания:

«Уважаемой Антонине Васильевне Костяевой директор Слободского реального училища от 19 января 1916 г.

г. Слободской Вятской губернии.
Директор (подпись неразборчива).

Письмоводитель А. Наговицын».

В советское время моя бабушка работала бухгалтером, будучи пенсионеркой, пела в церковном хоре. В комнатах стояли и фисгармония, и чудесное пианино фирмы «Смит и Вегенер». А в доме дедушки и бабушки доживали свой век монахини из Христорождественского монастыря. И мою маму нянчила монашка по имени Катенька.

Подготовила Р. Лаптева