Версия для слабовидящихП. Л. Яковлев и его литературная деятельность в Вятке (1824-1827)
В. Г. Долгушев
Павел Лукьянович Яковлев (1796–1831) был известным в 20-х годах XIX в. журналистом, писателем, комедиографом. От природы он был наделён множеством талантов: писал прозу, прекрасно рисовал, музицировал на фортепьяно. Как беллетрист Яковлев пробовал себя в самых различных жанрах – комедии нравов, очерке, бытовой зарисовке, сатирической миниатюре. Он был другом Дельвига, Кюхельбекера, Баратынского, с которыми познакомился через своего брата – лицейского старосту Михаила Яковлева. Был хорошо знаком с Пушкиным. С Дельвигом он даже жил (по своём приезде из Москвы в Петербург) на одной квартире в гостинице «Глобус».
В Вятку Павел Яковлев попал совершенно случайно, по служебным делам. Он служил в Московской межевой канцелярии и был направлен в качестве ревизора в этот далёкий от Москвы по тем временам город. Первоначально поселился на Семёновской площади, неподалёку от присутственных мест. Здесь он прожил с 23 декабря 1824 г. по 8 июля 1826 г., а затем переехал в дом А. Е. Рязанцева на улице Московской (дом сохранился: ныне ул. Московская, 28. – В. Д.) Живя на Семёновской площади, Яковлев оказался в самом центре жизни г. Вятки. По воскресным дням собиралось много народа из различных мест губернии на базар, и Яковлев жадно вслушивался в незнакомую речь. Как филолога его сразу привлёк неповторимый вятский говор, и он записал несколько вятских слов и даже отрывки разговоров.
Вятские диалектизмы Яковлев использовал для создания шутливой «вятской элегии». Он был одним из первых филологов, заинтересовавшихся вятской диалектной речью.
После шумной московской и петербургской жизни Вятка показалась Яковлеву тихим и провинциальным городом. Развлечений было мало. В Вятке не выходило ни газет, ни журналов, а ведь Яковлев и в Петербурге, и в Москве был в центре литературной жизни. Поэтому без привычного литературного окружения, без возможности заниматься любимыми литературными занятиями ему было первоначально скучновато. Чтоб хоть как-то занять себя, Яковлев начал выпускать рукописный журнал под названием «Хлыновский наблюдатель». Журнал выходил по средам. Первый номер, по-видимому, вышел 21 апреля 1826 г. Дело в том, что в рукописи журнала, хранящейся в рукописном отделе Российской национальной библиотеки, отсутствуют первые три номера и № 17. Этот журнал позволил Яковлеву и в провинциальной глуши вновь себя почувствовать в своём привычном амплуа – журналиста, писателя, сатирика, описателя нравов. С другой стороны, поскольку журнал был рукописным и не подвергался цензурному досмотру, автор мог быть более свободен в высказываниях. Это имело тем большее значение, что Яковлев пережил в Вятке и события 14 декабря 1825 г., и последовавшую за тем казнь декабристов, и ссылку их в Сибирь. Яковлев не мог быть в стороне от этого: ведь среди декабристов были его друзья и знакомые. Кроме того, многие из декабристов следовали в Сибирь через Вятку. Поэтому на страницах журнала имеются статьи, направленные в защиту побеждённых, хотя и в завуалированном виде. Это такие статьи, как «Соловьи», «Петербургская ночь», одна из миниатюр под рубрикой «Мысли и замечания» («Всего продолжительнее злоба человека сильного…»)1
Коллежский советник Павел Лукьянович Яковлев
Говоря о своеобразии журнала «Хлыновский наблюдатель», необходимо отметить, что журнал этот с самого начала был задуман Яковлевым как шутливо-пародийный. По своей структуре он напоминал журнал дяди Яковлева А. Е. Измайлова «Благонамеренный», в котором автор «Наблюдателя» активно сотрудничал. Содержание «Благонамеренного» состояло из следующих разделов: 1) Изящная словесность; 2) Литература, науки и художества; 3) Критика; 4) Библиография; 5) Нравы современного общества. Характеры; 6) Смесь. Иностранные и отечественные анекдоты. Нравоучительные мысли. Сатирические ведомости. Внутренние известия. Благотворительность.
Сравните названия разделов «Хлыновского наблюдателя»: Изящная словесность. Изящные искусства. Нравы. Смесь. Внутренние известия. Мысли и замечания. В то же время в журнале есть и шутливые наименования разделов: Внутренности (внутренние известия). Дичепория (Яковлев так комментирует придуманное им слово: «Новое слово, равносильное «Всякой всячине», «Мыслям, характерам, кратким известиям и замечаниям» и заменяющее «Смесь»2). Любомудрие. Степошествие. Шутливо-пародийно и содержание многих разделов. Так, в № 18 под рубрикой «Внутренние происшествия» читаем: «Вятка, 16 июня. Всё благополучно». А под рубрикой «Науки и искусства» в этом же номере помещён под заголовком «Скотоводство» очерк «Коровы».
Многие произведения, помещённые в «Хлыновском наблюдателе» и созданные на местном материале, он затем опубликовал. Так, например, повесть «Разбойники», где действие происходит в г. Сарапуле, была напечатана в «Календаре муз на 1827 год» – альманахе, изданном Измайловым и Яковлевым. «Старое по-старому», «Причудин», «Два живописца», «Новое лекарство от лихорадки», «Журнал провинциальной богомолки» появились на страницах «Благонамеренного», а впоследствии вошли в книгу «Записки москвича» (М., 1828). Всё это говорит о том, что вятский период творчества был достаточно плодотворным для писателя.
Е. Д. Петряев отмечал, что в журнале «три-четыре стихотворения»3. На самом деле их шесть. Кроме отмеченных Евгением Дмитриевичем стихов, принадлежавших, по его мнению, Н. И. Языкову, Е. А. Баратынскому4, Н. М. Ибрагимову, имеется двустишие, вырезанное из какого-то журнала под заголовком «Мадригал П. А. С-кой», в № 11 помещены поздравительные стихи сына управляющего Вятской удельной конторой С. Н. Бирюкова, прочитанные им на именинах своей маменьки Александры Алексеевны. А в № 20 под рисунком Яковлева «Разговор с вятской дамой» помещена шутливая подпись в стихах: «Ах! Нет! Не проживу! Нет! Нет! Измайлов прожил до ста лет, а всё наш миленький поэт!»
Следует отметить, что хотя журнал написан разными почерками, все статьи его принадлежат непосредственно самому Яковлеву. Те произведения, которые им были написаны ранее, он отдавал переписывать кому-либо из знакомых ему лиц, может быть, за плату.
А. Е. Измайлов
Очень интересны рисунки, имеющиеся на страницах «Хлыновского наблюдателя»: ведь Яковлев был превосходным акварелистом и карикатуристом, о чём свидетельствуют его многочисленные зарисовки, сделанные во время экспедиции в Бухарию, карикатуры на Дельвига, Кюхельбекера, известные литературоведам5. Под заголовком каждого номера помещалась заставка, изображавшая окна темницы, узника, а в № 11 их дополняли розги. Под рисунком эпиграф: «Отколь уйти нельзя, там лучше оставаться». Это намёк на то, что Яковлев чувствовал себя в Вятке, как в добровольной ссылке. В № 22 заставка другая: гусиное перо, очки. Подпись под ней гласит: «Выходит… когда есть материал. Приидите чады, послушайте меня. Цена – что пожалуете»6. Ниже Яковлев рассказал о причинах, побудивших его переменить заставку. На л. 16 наверху тюремного окна нарисована коробка табаку с письмом Яковлева из Вятки Измайлову. Внизу шутливая надпись: «Вестимо, нос на то, чтоб нюхал табак». На л. 19 – рисунок лошади Кокетки – иллюстрация к рассказу о ней. На л. 28 – портрет под названием «Абдулла (Из записок о Бухарии)», основанных на впечатлениях Яковлева от путешествия вместе с русской миссией в 1820–1821 гг. в Бухарию. В примечании Яковлев сообщает: «Портрет писан в лагере при Базарче 20 марта 1821 года». На л. 32 помещён «Вид Вятского кафедрального собора». Внизу страницы примечание: «В одном из следующих номеров поместим описание его». Однако по каким-то причинам план этот Яковлевым осуществлён не был. На л. 34 помещён рисунок комнаты Яковлева в Вятке с надписью: «Главная квартира Хлыновского наблюдателя. Вот комната, в которой мыкал горе хлыновский наблюдатель с 23 декабря 1824 года по 18 июля 1826 года. Вот где родился «Хлыновский наблюдатель». Не видно софы-благодетельницы: впрочем, всё точно в таком порядке, как было и как есть теперь на новой квартире». Этот рисунок ценен тем, что он позволяет проникнуть в духовный мир автора «Хлыновского наблюдателя», поскольку (вспомним здесь знаменитую сцену посещения Татьяной дома Онегина) характеризует его привычки, вкусы и взгляды, позволяет почувствовать ту творческую атмосферу, в которой рождались страницы под пером неутомимого описателя нравов вятской провинции. На левой стене висит портрет, выполненный, скорее всего, самим автором «Наблюдателя». На правой стене – две картины, одна из которых также представляет собой портрет. У левой стены стоят клавикорды, у правой стены – конторка для работы стоя. На ней – античный бюст: свидетельство особого интереса автора к этой культурной эпохе. Посередине комнаты – зеркало. В комнате два кресла, софа и стол. Нехитрое убранство свидетельствует о том, что Яковлев мало заботился о внешней стороне своего быта. Интересен также автопортрет Яковлева «Разговор с вятской дамой» (л. 30), который позволяет сделать наблюдения над тем, как одевались вятские дамы в середине 20-х годов XIX столетия. На л. 31 изображены весы, на одной чаше которых – мяч, на другой – книга: причём первая чашка перевешивает – шутливый намёк на то, что Яковлев в Вятке частенько отрывался от своих писательских занятий в пользу увеселений, прогулок и разного рода развлечений. Можно рассматривать этот рисунок и как иллюстрацию к размышлениям Яковлева о том, чтобы темы для рассуждений учащихся были бы доступны их пониманию и соответствовали их уровню развития (№ 21, Мысли и замечания). На л. 32 изображено кладбище с часовней, а также цилиндр с волосами без лица. Последнее – шутливая иллюстрация к рассуждению Яковлева о несообразности театральных костюмов сценическому действию. Как видно из вышеизложенного, Яковлев и на страницах «Хлыновского наблюдателя» выступает прежде всего как автор шутливых рисунков, карикатурист. И в этом проявился его талант сатирика.
|
А. А. Дельвиг |
В. К. Кюхельбекер |
Журнал «Хлыновский наблюдатель» представляет бесценный материал для истории нашего края, поскольку автор его был своего рода летописцем событий жизни г. Вятки. В разделе «Внутренние известия» он сообщает даже малозначительные подробности городской жизни, будь то лошадиная ярмарка или публичное испытание учащихся Вятской гимназии. На страницах журнала мы находим упоминание множества лиц: это и полицеймейстер А. Н. Казимирский, и губернский прокурор А. Ф. Венмарн, и ссыльные коллежский советник Ананьевский, и казачий урядник Дорошкевич, и купец Машковцев, и губернатор А. И. Рыхлевский. Поэтому теперь мы более зримо, наглядно можем представить себе вятское окружение Яковлева. Из журнала Яковлева мы также узнаём, что в Вятке существовала «литературная ресторация», о том, как проходил в те годы крестный ход на реку Великую и многое-многое другое. Таким образом, журнал «Хлыновский наблюдатель» содержит множество любопытных фактов и для историка, и для краеведа, и просто для любого читателя, поскольку он найдёт в нём множество очерков, зарисовок, анекдотов, источником которых послужила жизнь Вятского края в середине 20-х годов XIX в. и все эти произведения написаны острым и наблюдательным пером.
«Вот комната, в которой мыкал горе хлыновский наблюдатель...»
Статья Яковлева «Поездка в Вятку» помещена в альманахе «Календарь муз на 1826 год». Написана она была осенью 1825 г. В письме от 25 ноября 1825 г. Измайлов сообщал своему племяннику Павлу Яковлеву в Вятку: «Спасибо тебе за “Поездку в Вятку”. Хорошо, хоть и приметно, что писано сплеча. Завтра представлю её в цензуру»7. Кроме этого очерка в альманахе напечатаны ещё две статьи Яковлева: «О новейших словах и выражениях, изобретённых российскими стихотворцами в 1825 году» и «Вблизи, вдали». О первой из них Измайлов вначале отозвался довольно резко, вторую же оценил высоко. В письме от 11 мая 1825 г. он писал: «Павел Яковлев (не умный, а дурак) написал препохабную критику – добро бы на “Невский альманах”, а то на “Полярную звезду”»8. А 31 августа того же года он сообщал: «Спасибо и преспасибо тебе за пьески: и за словарь, и за другую: “Вблизи, вдали”. Очень, очень хорошо! Если бы ты был вблизи, любезнейший племянник, то я расцеловал бы тебя, но ты вдали»9. Первоначально Яковлев предполагал поместить в этом альманахе ещё одну повесть под названием «Свистопляска», в которой предполагал рассказать о местном празднике – свистунье и легендах, с нею связанных. Однако по каким-то причинам повесть эта написана не была. Измайлов писал об этом замысле Яковлева в том же письме от 31 августа: «Сказывал он (Н. П. Добринский. – В. Д.)10 ещё, якобы ты пишешь для нашего альманаха преинтересную повесть “Свистопляска”, в которой будет много местности 11 и народности. Ради Бога, ради покойной незабвенной С. Д. 12 кончи поскорее эту повесть и пришли ко мне»13. В письме от 23 ноября 1825 г. Измайлов с радостью сообщает Яковлеву о том, что альманах будет издан: «Слава Богу! Любезнейший племянник! Альманах наш выйдет к новому году и, право, будет не хуже других, по крайней мере, по пьесам. Сленин14 отказался, потому что совестно ему брать в долг бумаги у Кайдановых (а мне ещё совестнее перед ними: я им должен более 7000 р.) – печатает одни только “Северные цветы”, а другой, свой собственный альманах, “Детской”, составленный Борисом Фёдоровым15, отложил до Пасхи. Вот иду я из лавки Сленина, повеся голову, думая, как бы получше объяснить о подписке на альманах, и, потеряв надежду выпустить его к новому году. Навстречу мне И. И. Ястребцов. – Что так невесел? – Ответ: “Денег нет!” Нечувствительно перешёл разговор от денег к альманаху. – “Да что не предложили вы Смирдину?”16 – сказал Ястребцов. – “Я хотел было предложить ему свою басню, – отвечал я, – да он со вздохом отказался, во-первых, потому что не при деньгах; а, во-вторых, по той причине, что и так уже забрался работой для своей типографии”. – “Да я могу ему приказать”. – И в самом деле Ястребцов приказал ему и на третий день дал мне знать, чтобы я явился с оригиналом в типографию Смирдина. В субботу был у него и оставил оригиналы листа на три или четыре. Смирдин взялся печатать наш альманах на тех же самых условиях, которые предложил прежде Сленин и клялся Ястребцову, что деньгами не в состоянии был бы дать даже 500 р. К счастью, закуплено у него много для “Антеннского пустынника” – веленевой бумаги и отлиты мелкие превосходные шрифты. Всё к лучшему! И для нас выгоднее. Шрифты не совсем ещё готовы, недостаёт курсива, но будет к 1-му декабря, а с 1-го декабря, как уверял меня Смирдин, начнёт печатание и ежедневно будут набирать по листу. По примеру “Северных цветов” разобью я “Календарь муз” на два отделения: в первом будет проза, в последнем стихи, и в каждом особый счёт страниц, чтобы вдруг можно было набирать и стихи и прозу. Хорошо ли?»17
Разговор с вятской дамой. Автошарж П. Л. Яковлева
В № 3 «Благонамеренного» появилось объявление об альманахе. Вскоре в типографии Смирдина появился «Календарь муз на 1826 год», как значилось на форзаце, «изданный А. Измайловым и П. Яковлевым». Согласно замыслу Измайлова, он состоял из двух частей – стихотворной и прозаической. В альманахе отсутствовали имена знаменитых поэтов и писателей, однако были и имена, хорошо известные в литературных кругах Москвы и Петербурга. Среди авторов-поэтов находим Н. Языкова («Элегия»), В.Панаева, Б. Фёдорова. Два стихотворения под названием «Две вакхические песни» поместил брат Павла Яковлева – Михаил. Остальные имена поэтов почти ничего не говорят современному читателю: здесь поместили свои произведения Бистром, Бушмакин, Григорьев, Даргомыжский, Ибрагимов, Кудряшев, Лардем, Ободовский, Севринов, Ф. Слепушкин, Степанов, Сушков, Трубников, граф Хвостов, Чеславский, Шидловский, Шкляревский.
В отделе прозы, кроме произведений П. Яковлева «О новейших словах и выражениях, изобретённых стихотворцами в 1825 году», «Вблизи – издали», «Поездка в Вятку», помещены ещё три произведения. Два из них принадлежат перу неизвестных авторов – «Что скажут?» и «Екатерининский сад и церковь св. Николая в Ревеле», третье – «Пять писем» – принадлежит некоему М. Соболеву.
Для современного читателя наибольший интерес представляет статья Яковлева «Поездка в Вятку», которая носит этнографический и бытописательный характер. По своему жанру это путевые очерки. Цель автора – познакомить читателей, жителей России, с малоизвестным тогда уголком провинции, с его обычаями, нравами, историей. Яковлев подробно описывает свои впечатления, включая дорогу из Москвы в Вятку, поездку в город Кай, посещение им Великорецкого крестного хода. Слог его очерков лёгок, взор автора наблюдателен. С лёгкой руки Яковлева о далёкой Вятке, бывшей тогда «медвежьим углом», узнали жители Москвы, Петербурга и других городов и губерний России. Яковлев был первым из профессиональных писателей, кто описал Вятский край, запечатлел его удивительный народ, его быт, праздники и обычаи. Он проторил дорогу другим, более известным писателям – А. И. Герцену, М. Е. Салтыкову-Щедрину, В. Г. Короленко, которые описывали Вятку уже в другое время и по-своему. Однако Яковлев был первым, кто взглянул на Вятку не равнодушным взглядом проезжего писателя, а отнёсся к этому краю с любовью, видя в нём неповторимую прелесть одного из самобытных уголков необъятной России. Яковлев описал Вятку и Вятский край пером человека высокообразованного, обладающего незаурядными литературными способностями. За это мы должны быть ему признательны.
В очерке нравов «Вблизи – издали» Яковлев рассуждает о том, что очень часто вблизи человек представляется совсем иным, чем издали, когда его плохо знаешь: «Многие люди похожи на театральные декорации; не подходите к ним близко и не рассматривайте их вблизи, если хотите видеть в них что-нибудь… Если же вы узнали их коротко, если вы рассмотрите их вблизи… театральная декорация – грубый холст, едва замалёванный резкими, пёстрыми чертами, которые отдельно одна от другой представляют одно безобразное и чудовищное»18.
Статья Яковлева «О новейших словах и выражениях, изобретённых стихотворцами в 1825 году» отражает литературную борьбу различных литературных лагерей в середине 20-х годов XIX в. и представляет для нас лишь историко-литературный интерес. Статья эта направлена против альманахов «Полярная звезда» К. Рылеева и Н. Бестужева, а также «Северные цветы» А. Дельвига – лучших в ту пору российских альманахов. Почему же Яковлев написал полемическую статью, направленную против них? Чтобы ответить на этот вопрос, следует немного остановиться на литературной позиции А. Е. Измайлова и его литературного окружения. Измайлов и его друзья резко выступали против представителей новой романтической поэзии, представленной Пушкиным, Дельвигом и другими «баловнями-поэтами», как они их называли, хотя ради справедливости следует отметить, что на самого Пушкина они нападали крайне редко. Также отрицательно измайловцы относились к романтической поэзии Рылеева и повестям Бестужева-Марлинского, противопоставляя им бытописательство, традиции сатирического обличения действительности с позиции новиковского просветительства. Зачастую Измайлов впадал в примитивизм, за что в литературных кругах он получил репутацию «русского Теньера»19 и «писателя не для дам», на что он постоянно обижался. Пушкин вовсе не случайно упомянул журнал Измайлова в «Евгении Онегине» как образец безвкусицы и дурного тона в литературе:
Я знаю: дам хотят заставить
Читать по-русски. Право, страх!
Могу ли их себе представить
С Благонамеренным в руках!
Показательны в этом плане воспоминания В. П. Бурнашева, опубликованные в журнале «Дело». А. Е. Измайлов рассказал как-то ему и его отцу о том, что, будучи на святках в Москве на маскараде у Дорогомыжских, он явился в следующем наряде, представлявшем собой пародию на альманах «Полярная звезда»: «Я избрал своим костюмом, – рассказывал Измайлов, – “Полярную звезду”. Я надел на себя пёстрое арлекинское платье, само собой разумеется, нарочно сшитое по моему слоновьему росту театральным костюмером Натан. На грудь и на спину я прицепил себе две громадных звезды из серебряной бумаги; по крайней мере, по аршину в диаметре каждую. На арлекинской шапочке торчала у меня маленькая серебряная звёздочка. К поясу был прикреплён фонарь критики – детский игрушечный барабан с яркой надписью:
Ах! Лучше барабан поэта,
Чем синий критики свисток!
– Это стихи Туманского, напечатанные им в «Полярной звезде» в 1824 году»20. Так развлекались солидные мужи в то время!
В статье «О новейших словах и выражениях, изобретённых стихотворцами в 1825 году» Яковлев критиковал пышный, витиеватый стиль писателей романтической школы. С этой целью он выписал несколько десятков цветистых выражений из статьи П. А. Плетнёва «Письмо к графине С. И. Сологуб о русских поэтах» из альманаха «Северные цветы» и из статьи А. Бестужева «Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов» из альманаха «Полярная звезда»: искусство жить, оправленное в собственные мысли извлекателя; игривость задумчивого воображения; забавный сгиб ума; журнальные бедуины; безлюдье сильных характеров; бурногий конь; выяснить память; горячий выпечаток минутного ощущения души; перекритика; грамматическая полиция и другие, им подобные неудачные выражения. Вот несколько цитат из статьи А. Бестужева, в которых употреблены эти выражения или слова: «Словом, я думаю, наша полемика полезнее для журналистов, нежели для журналов, потому что критик, антикритик и перекритик (выделено мною. – В. Д.) мы видим много, а дельных критиков мало…» ; «За чистоту языка всех трёх журналов обязаны мы г. Гречу – ибо он заведывает грамматическою полициею» (выделено мною. – В. Д.).
Данные слова и неудачные выражения, засоряя литературный язык, затуманивали смысл сказанного. Тонкое лингвистическое чутьё позволило Яковлеву предостеречь писателей и от неумеренного словотворчества. В качестве примера подобного рода Яковлев приводит новоизобретённый глагол аристархить, замечая по данному поводу, что «…счастливые изобретения обыкновенно ведут за собой подражателей, и мы, вероятно, приобретём множество глаголов, например, фреронничать, дефонтенить»21. В целом статья Яковлева не выходила за рамки обычной литературной полемики. Много было в ней сказано верно, поскольку автор боролся за чистоту литературного языка, против излишеств романтической школы. Однако, увы! «Календарь муз на 1826 год» получил лишь отрицательные отзывы на страницах тогдашних журналов. Писатель Н. Полевой писал 22 января 1826 г. П. П. Свиньину: «Альманахи нынешний год что-то оплошали. Если “Северные цветы” не вывезут, признаться, не много выиграем мы от многого числа их. Не говоря о “Невском альманахе”22, как не совестно Ал[ександру] Еф[имовичу] Измайлову выдавать под своим шифром такой вздор?»23
В своём журнале «Московский телеграф» писатель и журналист Николай Полевой развивал аналогичные мысли: «Тут найдёте вы прозу и стихи, которые покажутся вам вырванными из “Кошелька”, “Смеси” и других еженедельных изданий семидесятых годов. Найдутся, может быть, и редкие исключения: но они пятна в солнце»24. Говоря о статье Яковлева «О новейших словах и выражениях, изобретённых российскими стихотворцами в 1825 году», Полевой заметил, что «современная публика, читающая и мыслящая, и потомство не пойдут справляться с запретительными тарифами присяжных таможенников новых слов и выражений: они воспользуются тем, что присвоят то, что угождает их вкусу, их потребностям и не позаботятся о дозоре против контрабандистов. И в этом случае “Календарь муз” подвергнется участи всех календарей, которые не переживают своего срока и участи тарифов, давно отменённых»25. Как своего рода положительный факт Полевой расценил то, что издание «Календаря муз» «открыло нам, что у нас гораздо больше стихотворцев, чем мы полагали». Правда, и здесь сквозит доля иронии. Критические отзывы получил и другой, изданный А. Измайловым и П. Яковлевым, альманах – «Календарь муз на 1827 год». Единственным журналистом, расхвалившим «Календарь муз на 1826 год», был Фаддей Булгарин, который в своей газете «Северная пчела» в рецензии писал следующее о стихах альманаха: «Недостаток места не позволяет нам оценить по достоинству такое множество стихотворений: скажем вообще, что, невзирая на множество неизвестных в литературе книг, хороших пьес очень много… Лучшие пьесы: гг. Языкова “Элегия”; Григорьева “Песнь черкеса”; Панаева “К Лиде” и “К Гордецу”; Чеславского две басни, кн. Ободовского все шесть пьес прекрасны, исполнены поэзии и сладкозвучия в стихах; наконец, пьесы А. Е. Измайлова, в которых отражается сердечная весёлость беспечного нашего фабулиста и доброго сатирика. Признаемся по совести, что стихотворения А. Е. Измайлова доставили нам истинное удовольствие и мы прочли их несколько раз»26. О произведениях Яковлева, включённых в альманах, Булгарин написал следующее. О «Поездке в Вятку»: «По нашему мнению, лучшая прозаическая статья в сей книжке, написанная легко, игриво и во многих местах остроумно»27. О «Вблизи – издали»: «В этой статье выполнены все условия альманачных привлекательных статеек. Она написана хорошо, замысловато и коротко»28. О статье «О новейших словах и выражениях, изобретённых российскими стихотворцами в 1825 году»: «Здесь много справедливого, но ещё более привязок. Выбирая отдельные слова и речения без предыдущего и последующего, легко можно дать им какой угодно толк. Странно, кажется, требовать, чтоб все писатели выражали свои мысли одинаковыми речениями и оборотами»29. Заключая рецензию, Булгарин писал: «Заключаем сие краткое объявление уверением наших читателей, что этот альманах есть лучший из всех, вышедших в свет в нынешнем году: смело рекомендуем его всем любителям лёгкого, приятного и занимательного чтения. Ну, словом, альманах хорош и в прозе, и в стихах».
Такой панегирик в адрес альманаха, конечно, был очень необъективен.
В то время, когда Измайлов и писатели его круга ратовали за чистоту литературного языка с позиции просветительства, а Шишков и его сторонники также пытались оградить язык от заимствований и разговорных слов, на дворе было уже иное время, их рассуждения были консервативны. Романтизм к тому времени также уже изжил самого себя. Споры о литературном языке шишковистов, карамзинистов и представителей других литературных партий рассудила история. Басни Измайлова, очень известные в своё время, равно как и творчество Павла Яковлева, сейчас забыты, однако в истории литературы они оставили свой след. Талант Яковлева-сатирика, бытописателя нравов, прокладывавшего дорогу новому жанру «физиологического очерка» в духе новой «натуральной школы», очевиден. Яковлев находился в самом центре литературной и духовной жизни своего времени – «золотого века» русской поэзии, хорошо знал Пушкина, Баратынского, Дельвига и других известных поэтов. Поэтому его творчество не должно быть забыто, оно представляет большой интерес как в историко-культурном, так и в познавательном отношении. Журнал «Хлыновский наблюдатель» и статья «Поездка в Вятку» – бесценные источники сведений о жизни провинциальной России первой четверти XIX в. Ниже приводим содержание некоторых сохранившихся номеров журнала «Хлыновский наблюдатель». Публикуется в полном виде впервые.
Примечания
1. См.: Петряев, Е. Д. Люди. Рукописи. Книги : лит. находки. – Киров, 1970. С. 19–20.
2. Хлынов. наблюдатель. 1826. 21 июля (№ 14) // Рукоп. отд. НРБ. Ф. 550. ОС РК. F. XVIII. 54. Далее все цитаты приводятся по данной рукописи.
3. Петряев, Е. Д. Указ. соч. С. 24.
4. Иное мнение об авторстве стихотворения «Завещание» высказано В. Э. Вацуро. См.: Вацуро, В. Э. Мнимое четверостишие Баратынского // Рус. литература. 1975. № 4. С. 154–156.
5. См.: П. Л. Яковлев. Портрет А. А. Дельвига // Цявловский, М. А. Статьи о Пушкине. – М., 1962. – Между с. 48 и 49; Вацуро, В.Э. С.Д.П. Из истории литературного быта пушкинской поры. – М., 1989. С. 11.
6. Хлынов. наблюдатель. 1826. 16 сент. (№ 22).
7. Письма А. Е. Измайлова П. Л. Яковлеву // Рукоп. отд. Ин-та рус. лит. (Пушкинский Дом). 14.163 / XXVIII. 7б. Л. 152 об.
8. Там же. Л. 28 об.
9. Там же. Л. 45.
10. Сын Добринского Павла Михайловича (1764–1833) – вятского губернатора. Одна из его дочерей была замужем за сыном вятского вице-губернатора А. И. Шмакина. См.: Долгушев, В. Г. К истории дома Шмакина // Петряевские чтения – 91 : тез. докл. – Киров, 1991. С. 51–52.
11. То есть, описания местных обычаев и нравов, местного колорита.
12. С. Д. – Софья Дмитриевна Пономарёва (1794–1824), хозяйка литературного салона «Сословие друзей просвещения» (1821–1824), предмет любви А. А. Дельвига, Е. А. Баратынского и самого П. Л. Яковлева.
13. Письма А. Е. Измайлова П. Л. Яковлеву. Л. 45.
14. Сленин Иван Васильевич (1789–1836), петербургский книгопродавец и книгоиздатель.
15. Фёдоров Борис Михайлович (1798–1875), поэт, прозаик, журналист.
16. Смирдин Александр Филиппович (1795–1857), петербургский продавец и книгоиздатель.
17. Письма А. Е. Измайлова П. Л. Яковлеву. Л. 151–151 об.
18. Календарь муз на 1826 год / изд. А. Е. Измайлов, П. Л. Яковлев. – СПб., 1826. С. 52.
19. Теньер (Тенир) Давид (1610–1690), фламандский художник, любимым жанром которого были бытовые сцены из жизни крестьян и городских низов.
20. Эртаулов (Бурнашев), В. П. Воспоминания об А. Е. Измайлове // Дело. 1874. № 4. С. 176–177.
21. Календарь муз на 1826 год… С. 3.
22. Невский альманах на 1826 год / изд. Е.В. Аладьин.
23. Полевой, Н. Избранные произведения и письма. – Л., 1986. С. 495.
24. Моск. телеграф. 1826. № 7. Ч. 2. С. 190.
25. Там же. С. 191–192.
26. Северная пчела. 1826. № 6. (паг. отсутствует).
27. Там же.
28. Там же.
29. Там же.
