Положение старообрядцев на юге Вятской губернии
в первой четверти XIX в.

А.Л. Кряжевских

К началу XIX в. старообрядчество уже начало оказывать довольно ощутимое влияние на духовную жизнь губернии. Относительно  причин широкого распространения старообрядчества в Вятской губернии существуют следующие мнения. Ю.М. Ивонин в своей книге1 приводит точку зрения вятского православного духовенства XIX в., которое считало причинами распространения раскола невежество крестьянского населения и обширность церковных приходов, что не позволяло своевременно пресекать деятельность старообрядческих проповедников. К этому добавлялась сравнительно лучшая материальная обеспеченность старообрядцев по сравнению с православными, так как старообрядцы не пили вина, не курили, не несли расходов на содержание православного духовенства. Данные доводы в целом можно принять, но скорее как второстепенные причины, не играющие большой роли.

Сам Ивонин выдвигает следующий тезис по отношению ко времени, предшествующему XIX в. Многие земли в Вятской губернии принадлежали Трифонову монастырю, который облагал крестьян довольно тяжёлыми податями. Поэтому крестьяне смотрели на монастырь и в целом на Русскую православную церковь как на виновника своего тяжёлого положения. Многие монастырские крестьяне в качестве формы протеста избрали принятие старообрядчества2. Всё это выглядит довольно убедительно, но после того, как в 1764 г. прошла секуляризация монастырских земель, бывшие монастырские крестьяне стали государственными, и эта причина распространения старообрядчества к началу ХIХ в. могла иметь место лишь в силу некоторой инерционности крестьянского сознания. Старообрядцами могли стать и дети тех крестьян, которые ранее приняли старую веру в силу своего негативного отношения к Трифонову монастырю и официальной церкви в целом. Кроме всего прочего, Вятская губерния в XVIII–XIX вв. была глухой провинцией, и сюда бежали от преследования многие сторонники старой веры. Обосновавшись, они активно распространяли своё вероучение, обращая в старообрядчество всё новых верующих. Это также способствовало росту числа сторонников раскола.

К первой четверти XIX в. относится довольно небольшое количество архивных документов, касающихся вятских старообрядцев, особенно по сравнению со второй четвертью XIX в. Уже одно это характеризует отношение властей к раскольникам и говорит о том, что в их дела государство старалось вмешиваться как можно меньше. Во многом характерен доклад священника с. Ишеть Нолинского уезда, посланный Нолинскому духовному правлению в 1803 г. В нём говорится о том, что старообрядцы данного села уже не считают для себя нужным скрывать свои воззрения, как они это делали до недавнего времени. Напротив, они открыто исповедуют старообрядчество и всеми силами стараются обратить православных прихожан в свою веру. И в этом начинании они преуспевают.

Центром распространения старообрядчества являлось староверческое кладбище и молитвенный дом, расположенные в Ситьминском приходе Нолинского уезда. Имеющиеся данные позволяют предположить, что эта молельня располагалась в с. Ситьма. В докладе также описывается один из главных способов убеждения православных в истинности старой веры. Когда кто-нибудь тяжело заболевал, к нему приходил кто-либо из старообрядцев и убеждал принять их веру, обещая скорое выздоровление. Бывали и случаи перекрещивания больных, находившихся без сознания. Если же больной после принятия старой веры выздоравливал, данный факт оказывал большой эффект на местных жителей и склонял многих из них к старообрядчеству. В результате же почти половина Ситьминского прихода проявляла склонность к старой вере3. Этот документ свидетельствует о том, что в начале XIX в. староверы на юге Вятской губернии не испытывали практически никаких притеснений и вели себя довольно свободно.

В первой четверти XIX в. активно шел процесс организационного оформления вятских раскольников, в частности, основывались новые молельные дома и часовни, которые становились центрами религиозных общин. Так, в том же 1803 г. в Нолинском уезде в д. Над Боровым Ключом была построена часовня старообрядцев федосеевского толка. Она имела купол, главу, притвор и отличалась от церкви только отсутствием алтаря. Часовня располагалась около оживлённого Казанского тракта, и, вероятно, этим обусловлен тот факт, что вскоре около неё было построено несколько домов – так называемые раскольнические кельи4. Время появления этих келий неизвестно, но, скорее всего, это произошло в период правления Александра I. Часовня фактически превратилась в старообрядческий монастырь. В кельях могли останавливаться верующие из других мест, жили служители часовни, могло организовываться обучение детей. Кельи выполняли и функции богадельни, т.е. призрения малоимущих старообрядцев.

В то же время по соседству с Боровской часовней располагалась уже упомянутая часовня в с. Ситьма. При ней также существовали кельи. Уже сам факт наличия двух часовен на относительно небольшой территории говорит о существовании здесь довольно многочисленного старообрядческого населения. Влияние старообрядцев в этом районе всё больше расширялось, и вскоре он превратился в важный центр духовной жизни старообрядцев Вятской губернии5.

В 1808 г. была основана раскольническая часовня в д. Тушка Малмыжского уезда. Основали её старообрядцы федосеевского согласия с разрешения властей. Кроме молитвенного дома, им было разрешено устроить своё кладбище и небольшие сиротские кельи при часовне. До этого в округе д. Тушка уже существовала молельня, но она пришла в ветхое состояние и фактически новая часовня была построена взамен старой. В данном случае государство даже некоторым образом способствовало отправлению культа старообрядцами. Они воспользовались этим обстоятельством, и в течение 5–6 лет около часовни были возведены кельи6. Здесь уже прослеживается определённая закономерность: около крупных центров старой веры на юге Вятки обязательно возникали кельи.

Кроме часовен, на юге Вятской губернии основывались и более мелкие молельные дома. Как правило, они располагались в жилых домах старообрядцев или были замаскированы под хозяйственные постройки. Возможно, в данном случае старообрядцы перестраховывались, не очень-то надеясь, что благожелательный курс правительства по отношения к ним будет долгим. Так, примерно в 1811 г. был построен молельный дом в д. При Двух Студеных Ключах Уржумского уезда. Он принадлежал одному из староверов и снаружи выглядел как хозяйственная постройка7. Очевидно, в первой четверти XIX в. было основано ещё несколько молельных домов, но поскольку они существовали тайно и о них не сразу становилось известно властям, то точных данных о времени открытия домов нет. Имеющихся фактов достаточно для вывода о том, что власти на юге Вятской губернии в первой четверти XIX в. не препятствовали открытию новых старообрядческих молельных домов, а иногда даже давали разрешение на это.

С течением времени влияние старообрядцев возрастало, и в некоторых местах оно дошло до того, что их представители избирались на местные руководящие должности. Так, в 1811 г. Лажским волостным головой (Уржумский уезд) был избран старообрядец Иван Попов. Этот факт свидетельствует о том, что староверы составляли значительную часть населения Лажской волости, а сам Попов пользовался довольно большим авторитетом. Примечательно, что ранее он был судим за то, что выдал свою дочь замуж за старообрядца, но был освобождён из-под стражи, впрочем, с оставлением под подозрением. После этого избрания священники церкви, расположенной в с. Лаж, жаловались на то, что и раньше им не было содействия в деле борьбы с расколом со стороны светских властей, а сейчас никакой помощи и ждать не приходилось. Наоборот, новый голова всячески содействовал распространению старообрядчества. Старшиной при нём был поставлен старообрядец же Григорий Мошкин.

В своей записке священники приводят данные о том, что этим старшиной на общественные деньги покупались билеты в Казань для венчания старообрядцев. Этот факт позволяет сделать вывод, что в Лажской волости было распространено старообрядчество поповского толка и в близлежащих селениях не было священника для исполнения их религиозных обрядов. При новом голове также имели место погребения без отпевания на самовольно устроенном раскольническом кладбище, производимые без занесения в метрические книги. Например, таким образом был похоронен родственник головы Михей Попов. Ранее от имени императора Александра I последовало указание уничтожить это кладбище, устроенное безо всякого на то разрешения, но никаких мер предпринято не было. Жалоба священников с. Лаж была отправлена в Нолинское духовное правление, но ответа на неё не последовало8.

В 1824 г. головой в Архангельском волостном правлении Нолинского уезда избирается Михей Сунцов, также старообрядец. Ранее на него поступали жалобы на то, что он склоняет в старообрядчество своего сына. В конце царствования Александра I наступило некоторое ужесточение политики государства в отношении старообрядцев и вопрос о законности выборов рассматривался в Нолинском земском суде. Суд принял сторону Сунцова, и он вступил в исправление своей должности9.

Безусловно, священнослужители пытались бороться с распространением старообрядчества, но их старания чаще всего ничем не заканчивались. Были случаи перехода староверов в православие, но они были скорее исключением, чем нормой. Например, в 1804 г. крестьянин Самуил Шихалеев, житель починка Кокушкинского Нолинского уезда, перешёл из старообрядчества в православие, о чём дал соответствующую расписку. Сразу после этого он вступил в законный брак10. Не исключено, что этот переход был осуществлён лишь формально для официальной регистрации брака, и Шихалеев мог после этого снова исповедовать старую веру. Такие случаи тоже встречались.

Известен ещё один случай перехода старообрядцев в православие. В 1812 г. священник церкви с. Лудяны-Монастырское Михаил Ложкин сообщал, что в этом году им было обращено в православие шесть староверов из прихода данного села. Они были приведены к присяге и дали подписку об отказе от своих прежних убеждений11. Других случаев отказа старообрядцев от своей веры на юге Вятской губернии в первой четверти XIX в. зафиксировано не было.

Обычно старообрядцы не регистрировали свои отношения в православной церкви, и зачастую факты их сожительствования друг с другом оставались неизвестны властям. А если и становились известны, то чаще всего никаких мер не принималось. Показателен следующий случай. В 1823 г. священник Николаевской церкви с. Лобанского Платон Домрачев рапортовал в Нолинское духовное правление о том, что жители починка Берёзовый мыс Нолинского уезда Трофим Лукьянов и София Вахрушева живут вместе без венчания. И хотя он неоднократно убеждал их или разойтись, или обвенчаться, они неизменно отказывались это сделать. Ещё в 1822 г. был издан указ от имени императора, в котором содержалось требование или обвенчать, или разлучить их. Но власти не спешили его выполнять12. О завершении этого дела информации нет, но сам факт невыполнения императорского указа по делу о сожительстве старообрядцев говорит о том, что в остальных случаях старообрядцы жили без венчания достаточно свободно.

В целом можно сделать вывод, что отношение властей к старообрядцам на юге Вятской губернии в первой четверти XIX в. соответствовало тенденциям, характерным для остальной России. Практически на всём протяжении царствования Александра I государство относилось к вятским старообрядцам достаточно лояльно и лишь в последние годы его правления по отдельным делам были предприняты попытки вынести решения не в пользу староверов. Но и эти попытки не увенчались успехом. Лояльность властей проявлялась в том, что они не препятствовали открытию новых молельных домов и иногда даже выдавали разрешения на их строительство, не оказывали содействия священнослужителям в их попытках остановить распространение раскола. Чаще всего жалобы священников на действия сторонников старой веры оставались без внимания. Численность и влияние старообрядцев быстро росли, и они даже начали проникать в органы власти. Священники со своей стороны, конечно, старались бороться с распространением старообрядчества, но результаты их деятельности были ничтожными. В документах чаще всего упоминались старообрядцы Нолинского уезда и имеющиеся данные позволяют предположить, что именно здесь был центр старообрядчества Южной Вятки в первой четверти XIX в. Как мы видим, к концу правления Александра I влияние старообрядцев на юге Вятской губернии было довольно значительным.

Примечания

1. Ивонин Ю. М. Старообрядцы и старообрядчество в Удмуртии. – Ижевск, 1973.
2. Там же. С. 6–8.
3. ГАКО. Ф. 242. Оп.1. Д. 379. Л. 1–3.
4. Там же. Ф. 237. Оп. 4. Д. 1919. Л. 100–104.
5. Там же. Ф. 237. Оп. 3. Д. 1437. Л. 5–7.
6. Там же. Оп. 7. Д. 437 а. Л. 1–84.
7. Там же. Оп. 8. Д. 1931. Л. 1–47.
8. Там же. Ф. 242. Оп. 1. Д. 639. Л. 1–6.
9. Там же. Д. 893. Л. 1.
10. Там же. Д. 409. Л. 1–2.
11. Там же. Д. 881. Л. 1–2.
12. Там же. Д. 649. Л. 1–4.