Версия для слабовидящихЯрмарочная торговля вятских купцов в конце XVIII - первой половине XIX вв
А.А. Белик
Ярмарочная торговля имела большое распространение в России в конце XVIII – первой половине XIX вв. Анализ этого экономического явления встречается в некоторых современных научных исследованиях, а также во многих работах специалистов XIX – XX вв., изучавших экономическую историю этого периода. При этом все они, чаще всего, изучали такую торговлю в общероссийском масштабе. Эта статья ставит своей целью проанализировать основные аспекты ярмарочной деятельности вятского купечества. Важно выявить, насколько значимой в это время была купеческая торговля на местных и общероссийских ярмарках.
Рост ярмарочной торговли в России приходится на XVIII в. В это время в стране действовало множество мелких и крупных ярмарок. Их увеличение продолжалось и в XIX в. По подсчетам В.И. Буганова и других, во второй половине XVIII в. в России насчитывалось 1831 годовая ярмарка и 6916 еженедельных торгов1. С. Шумилкин отмечает, что к началу XIX в. их насчитывались свыше трёх тысяч2. По словам М. К. Рожковой, к 1818–1820 гг. в 40 губерниях России было свыше четырёх тысяч ярмарок3. Помимо того, что в этих подсчетах отразился рост ярмарочной торговли в России, в цифрах могут присутствовать и некоторые неточности. Скорее всего, данные о ярмарках составлялись по донесениям губернаторов, а некоторые из них могли вносить сведения только о крупных ярмарках в своей губернии, другие же – сообщать данные даже о самых мелких торжках и базарах. Понятно, что такой разнобой создает определенные сложности для исследователей.
В России было не так много ярмарок, имевших оборот свыше 1 млн руб. Такие торги приобретали общероссийский характер, привлекая купцов со всей страны. М.К. Рожкова насчитывает к 1817 г. 64 крупнейшие ярмарки с оборотом от 1 до 139 млн руб.4 В. И. Буганов и другие сообщают о 25 общероссийских торгах5. Среди них Ирбитская (на Урале), Троицкая (Оренбург), Рождественская, или Коренная (Курск), Свенская (Брянск), Ростовская, Харьковская. При этом все специалисты сходятся во мнении, что самой крупной ярмаркой можно считать Макарьевскую (или Нижегородскую). В конце XVIII – первой половине XIX вв. эта ярмарка имела не только общероссийское, но и международное значение. Здесь торговали русские и иностранные купцы. Вятское купечество также принимало активное участие на нижегородских торгах.
Макарьевская ярмарка была организована в 1641 г. у стен Макарьевского монастыря, расположенного недалеко от Нижнего Новгорода. Торги проводились один раз в год с 15 июля по 25 августа на праздник св. Макария (25 июля). После пожара в 1816 г. торг был переведен к губернскому городу6. С этого времени берет свое начало знаменитая Нижегородская ярмарка. В течение XIX в. она превратилась в настоящий город с множеством лавок, собором, церквами, деревянными и каменными домами и театром.
В «Вятских губернских ведомостях» опубликованы воспоминания вятского купца К. Клепикова о посещении ярмарки в 1842 г.: «Вятские торговцы ездили в Казань и Нижегородскую ярмарку транспортом по нескольку повозок на переменных и протяжных лошадях, не отставая один от другого, боясь грабежа, вооруженные ружьями и пистолетами (с обороной, как выражались)… На Нижегородской ярмарке каменные ряды лавок построены после перевода ярмарки из города Макарьева (поэтому и ныне старики называют Макарьевская ярмарка). Проулки между рядами лавок узкие, была большая теснота»7. В некотором противоречии с этим описание, данное С. Шумилкиным: «От набережной Оки в глубь территории вытянулся огромный прямоугольник гостиного двора, охваченный с трех сторон полукольцом канала… Внешний вид торговых линий отличался лаконизмом… Линии были разработаны… по одному типу: первый занимали лавки с большими проемами и широкими навесами, второй использовался для проживания купцов…»8 Правда, богатое купечество предпочитало останавливаться в городских гостиницах, которые представляли из себя сплошную ленту фасадов каменных двух-трёхэтажных зданий.
Сохранилось не так много сведений об участии вятского купечества на крупнейшей ярмарке страны. Однако они позволяют судить о постоянном и активном сотрудничестве местных купцов с Нижним Новгородом. «Военно-статистическое обозрение» (СПб., 1850) упоминает, что, помимо Макарьевской ярмарки, местные купцы принимали участие в работе Ирбитской и Троицкой ярмарок9. Была налажена торговля с Архангельским портом, имевшая большие прибыли, а также с Санкт-Петербургом, Москвой, Казанью и Астраханью.
На Нижегородскую ярмарку вятские купцы отправляли самые разнообразные товары: «хлеб в разных видах», лес и лесные изделия, железо и железные изделия, медь и медные изделия, кожевенные изделия, меха, стекло, полотна «разной доброты», сукно, пряденую и писчую бумагу, сало, мыло, свечи, поташ и т. п. Традиционно самыми крупными на ярмарку оставались поставки хлеба, который вывозили из Вятки на сумму около 1 млн руб.10
Постоянный торг с Нижним Новгородом в конце XVIII – первой половине XIX вв. вели многие крупные купеческие фамилии Вятской губернии: Хохряковы, Суятины, Веретенниковы, Изергины, Синцовы и другие. Торговля на Макарьевской ярмарке являлась такой же традиционной составляющей купеческой деятельности, как и отправка сельскохозяйственной продукции в Архангельский порт. В «Столетии Вятской губернии» при описании посещения Вятки Александром I в 1824 г. упоминается об основных путях реализации местной продукции: «…Государь спрашивал о торговле города. На что… доложили Государю, что вятское купечество ведет довольно значительную торговлю с Архангельском, особливо хлебом. Потом Государь спросил: «А кто ездит для торга на Нижегородскую ярмарку». Указали на купца Е.П. Хохрякова. Обратившись к нему, Государь сказал: «Я велел уменьшить плату за лавки на ярмарке для обеспечения торговли…»11
К середине XIX в. проблемы с поставками хлеба в Архангельск содействовали увеличению постоянных торговых взаимоотношений с Нижним Новгородом, Москвой и Санкт-Петербургом. Длительные коммерческие связи с этими городами отличали некоторые из купеческих семей Вятки.
Как отмечают «Вятские губернские ведомости», купец Николай Федорович Веретенников регулярно, два раза в год, ездил за товарами в Москву и на Нижегородскую ярмарку и привозил «новеньких во вкусе товаров». Основной сферой деятельности купца стала торговля хрустальной, фарфоровой и прочей посудой. Впоследствии его сын Александр Николаевич продолжил осуществлять взаимоотношения с Москвой и Макарьевской ярмаркой, став, благодаря торговле чаем, купцом первой гильдии города Кяхты12. Как отмечает М.К. Рожкова, в первой половине XIX в. чай занимал большое место в оборотах Нижегородских торгов13.
Взаимоотношения местных предпринимателей с Макарьевской ярмаркой способствовали созданию Вятского Общественного банка. По словам вятского купца Т. Эсаулова, в 1849 г. после смерти Петра Фёдоровича Веретенникова его брат Николай отправился «в нынешнюю нижегородскую ярмарку, чтобы видеться там с опекунами покойного, узнать течение дел брата и ускорить открытие банка». Но на ярмарке Николай Фёдорович умер. Его начинание продолжили сын Илья Николаевич, а также жена Петра Фёдоровича Марья Константиновна и ее сын Фёдор Петрович14. Вполне возможно, что и в дальнейшем бывшие партнеры братьев Веретенниковых по Нижегородским торгам содействовали организации банка.
Казанская выставка. Отдел вятской и нижегородской кустарной промышленности. Фото начала ХХ в.
С течением XIX в. статус общероссийской ярмарки изменялся. Торговля сельскохозяйственными товарами уступала место сбыту промышленных изделий, что отразилось на уровне доходов вятских предпринимателей и способствовало увеличению доли вятского купеческого капитала в местной промышленности. Ярмарка приобрела характер общероссийского торгового центра, на который съезжались купцы для заключения выгодных сделок. Поставка товаров происходила непосредственно к заказчику после заключения контракта. М.К. Рожкова приводит слова современника Нижегородской ярмарки В.П. Безобразова, который характеризует торги как биржу, на которую съезжались торговцы без всякого товара, лишь для расчетов15.
В Вятской губернии в рассматриваемый период также существовала ярмарка общероссийского значения – Алексеевская, собиравшая ежегодно свыше двух миллионов рублей ассигнациями. В сравнении с Макарьевской, вятская ярмарка имела значительно меньшие обороты, однако выгодно отличалась из всех местных ярмарок.
По мнению А.В. Эммаусского, к концу XVIII в. в губернии было несколько десятков ярмарок, из них крупных, общегубернских, до восемнадцати16. С течением первой половины XIX в. общее число ярмарок по Вятской губернии увеличивалось. К 1840-м гг. их насчитывалось свыше тридцати17, а к 60-м гг. XIX в. – свыше шестидесяти18. То есть рост ярмарочной деятельности в Вятской губернии продолжался и в первой половине XIX в. В начале века участие вятского купечества отмечается на более десяти местных ярмарках19.
Алексеевская ярмарка была образована в г. Котельниче во время царствования Алексея Михайловича (т. е. приблизительно в середине XVII в.). Царь благословил организацию торга, выслав жителям города дубовую икону своего ангела – Божьего человека Алексея, отданную на хранение в местный собор. С тех пор ярмарка, получившая название Алексеевской, ежегодно проходила с 1 по 18 марта в Котельниче, имея в рассматриваемый период высокие торговые обороты внутри губернии20. А.В. Эммаусский отмечает, что к концу XVIII в. ярмарку посещали купцы Москвы, Нижнего Новгорода, Костромы, Владимира, Вологды, Ярославля, Устюга, Архангельска, Могилева, Курска, Калуги, Казани, Перми, Уфы, Астрахани и других российских городов. Торг, имевший значение всероссийского, по своим оборотам приближался к Ирбитской ярмарке, крупнейшей на Урале21.
В документах за 1817 г. дается описание гостиного двора в Котельниче: «…На торговой площади для купцов, торгующих шелковыми и другими колониальными и москательными товарами, построено на оной… деревянных лавок. Лавки сии занимают пространство окружностью 340 сажень, около их остается площади для народного стечения свободного места окружностью 360»22. Как отмечается далее, на торгах, помимо Вятской губернии, участвовали купцы из Казанской, Костромской, Нижегородской, Вологодской и Пермской губерний. Ежегодно ярмарка собирала от пяти до шести тысяч человек23.
На Алексеевской, как и на остальных ярмарках губернии, был представлен самый разнообразный товар: бумага, кожа разного вида, масло, сало, рыба, табак, ржаная и пшеничная мука, медная посуда, лошади, мед и многое другое. Купечество, кроме тканей и москательных товаров (т. е. красок, клеев и других химических веществ), могло привозить на местные ярмарки фабричные изделия, чай, сахар, вино и различные сладости24.
Однако в начале XIX в. Алексеевская ярмарка ещё не являлась самой крупной в губернии. Рост ярмарочной торговли в Котельниче наблюдается до середины XIX в. Об этом позволяют судить увеличение общей суммы привозимых на торги товаров. В 1817 г. эта сумма составляла 152000 руб.25, к 40-м гг. XIX в. она достигла 400 тыс. руб.26, в 1845 г. – 628850 руб.27, в 1846 г. – 797560 руб.28 К 1850 г. сумма выросла до 814345 руб. сер. Известно, что в этом году на торгах участвовали иностранные товары, привезенные на сумму 95080 руб. сер.29 Также возрастали и покупательские способности населения. Если в 1844 г. было закуплено товаров на сумму в 306838 руб. сер.30, то в 1850 г. было закуплено товара на 451896 руб. сер.31 При этом одна из крупных ярмарок начала XIX в. – Благовещенская в г. Орлове, на которую съезжались купцы из уездов Вятской и Костромской губерний, – к середине века совершенно утратила свое значение. Достаточно отметить тот факт, что сумма привозимых товаров со 180 тыс. руб. в 1817 г.32 понизилась до 7150 руб. в 1844 г.33 В связи с этим ярмарка вместо трёх дней стала работать всего один – 25 марта.
Так же, как и в конце XVIII в., ближе к середине XIX в. Алексеевскую ярмарку посещало много иногородних купцов. «Вятские губернские ведомости» отмечали, что на ярмарку приехали торговцы из 14 губерний: Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской, Вологодской, Архангельской, Казанской, Симбирской, Саратовской, Нижегородской, Оренбургской, Пермской, Тульской и Грузино-Имеретинской34.
Как отмечает И.Е. Глушков, описывая ярмарку середины XIX в., на площади устраивались балаганы числом от 100 до 150. Помимо этого, торговцы могли снимать лавки в самом городе. К этому времени в Котельниче было построено 120 каменных и 170 деревянных лавок; существовало два гостиных двора на 160 лавок, третий гостиный двор на 120 лавок был построен в 1852 г.35 В 1850 г. жители Котельнича получили дохода от найма домов и лавок 2672 руб. сер.36
Однако после середины 50-х гг. XIX в. на ярмарке произошло значительное снижение торговых оборотов. В 1856 г. привоз на ярмарку составил всего 379603 руб. сер.; куплено было товара на сумму 267576 руб. сер. Резко уменьшилось количество иногородних купцов и торговцев, т. к. доход от найма домов и лавок составил 600 руб. сер.37 Спад в ярмарочной торговле произошел по причине плохого урожая 1856 г., а также из-за сокращения закупок на армию, связанных с поражением в Крымской войне38.
Количество местных купцов, участвовавших в Алексеевской ярмарке, к середине XIX в. заметно снизилось. Недаром её современник сообщает: «…Ходишь по самой ярманке, и однообразие скоро вас утомит. За исключением не большаго числа чиновников и купцов, все остальное серо, все с бородою, все в лаптях»39. В это время появление местных купцов на общегубернских ярмарках чаще было связано с их комиссионерской деятельностью. Серьезный спад купеческой торговли с Архангельским портом, служившим до этого основным источником сбыта местной сельскохозяйственной продукции, привел к тому, что крупные иностранные торговые дома, имеющие в порту своих представителей, стали закупать зерно и другие крестьянские товары непосредственно у производителя, минуя купцов-посредников. В такой ситуации местные предприниматели были вынуждены становиться комиссионерами иностранных домов и скупать товары на базарах и ярмарках Вятской губернии за определенный процент40. Однако это был явно не выход для развития купеческого сословия. Уже в 1845 г. при анализе архангельской торговли в местной прессе делается вывод, что «торгующее сословие… находится ныне в состоянии выжидательном…»41.
В губернском центре крупнейшей считалась Семеновская ярмарка. В 1786 г. в Вятку от «генерал-аншефа Казанского и Вятского» князя Платона Степановича Мещерского приходит постановление, в котором он, опираясь на 25 статью Городового положения, делает указание «где есть магистраты созвать всех купцов и мещан и решать когда лучше торговые дни… и какого числа удобнее быть в городе ярмонке»42. Купцы П. Злыгостев, Ф. Машковцев, Л. Калинин и другие, заседавшие в магистрате, решили, что торговым дням удобнее быть «в четверток и воскресение с 5го часу по полуночи по 1 час пополудни», так как это время наиболее удобное для привоза крестьянством сельскохозяйственной продукции на торговлю. Ярмарку в Вятке было решено проводить с 20 августа по 5 сентября, потому что в эти дни в город после окончания Нижегородских торгов приезжало наибольшее количество купцов43. С этого времени берет свое начало Семёновская ярмарка, однако в дальнейшем время её работы сократилось: с 29 августа по 2 сентября. М.С. Судовиков считает, что причиной стало увеличение лавочной торговли в городе44.
Действительно, количество лавок в Вятке, как и по всем городам губернии, увеличивалось. Если в начале XIX в. в губернском центре насчитывалось свыше 100 торговых лавок45, то в 1845 г., согласно местной прессе, их было уже 22646. Однако Макарьевская ярмарка завершалась 25 августа, из-за чего торговцы на Семёновской ярмарке могли рассчитывать на большие прибыли лишь после возвращения предпринимателей в город.
Купечество на Семёновском торге выступало лишь в качестве покупателей, так как основу торгового оборота вятской ярмарки составляла продажа лошадей и крестьянских товаров47. Документы отмечают: «…ни лавок ни амбаров ни балаганов не имеет потому что ни с какими товарами ниотколь купечество и прочия промышленники не съезжаются…»48 К примеру, за 1829 г. в торгах на ярмарке участвовало около тысячи человек. Все они были представителями крестьян из уездов Вятской и Пермской губерний49. При этом если сумма свезенных товаров в 1817 г. составила 25 тыс. руб.50, то к середине XIX в. она доходила до 40 тыс. руб. сер.51 Ярмарку ежегодно посещало до 5000 чел.52
Тем не менее, несмотря на увеличение общегубернских доходов от всех ярмарок, торжков и базаров, участие местных купцов в ярмарочной торговле уменьшалось, уступая место крестьянскому и мещанскому сословиям. В конце XVIII – первой половине XIX вв. большое торговое значение приобрела Алексеевская ярмарка, между тем как некоторые другие торги, приносившие ранее большую прибыль, теряли свой общегубернский статус и сокращали время своей работы.
Кризис во внешней торговле, развившийся к середине XIX в., привел к вхождению на местный рынок купечества первой и второй гильдий, что в какой-то степени способствовало увеличению постоянной лавочной торговли в городах. Но низкие доходы вятского населения, не способные окупить всех купеческих затрат, требовали от крупного местного предпринимательства искать новые рынки сбыта. Выходом для купечества Вятской губернии стало активное вложение капитала в местную промышленность. Также упадок внешней отпускной торговли в Архангельском порту привел к укреплению взаимоотношений местных купцов с Санкт-Петербургом, Москвой и Нижним Новгородом, где проходила одна из крупнейших ярмарок страны.
К середине XIX в. общероссийская ярмарочная торговля значительно трансформировалась. Крупные торги стали одним из способов поиска деловых партнеров и заключения выгодных сделок.
Примечания
1. Буганов В.И., Преображенский А.А., Тихонов Ю.А. Эволюция феодализма в России: социально-экономические проблемы.— М., 1980. С. 229.
2. Шумилкин С. Нижегородская ярмарка // Наше наследие. 1990. № 4. С. 30.
3. Рожкова М.К. К вопросу о значении ярмарок во внутренней торговле дореформенной России (первая половина XIX в.) // Ист. записки.— М., 1955. Т. 54. С. 299.
4. Там же.
5. Буганов В.И. и др. Указ. соч. С. 229.
6. Шумилкин С. Указ. соч. С. 30.
7. ВГВ. 1899. № 65 (ч. неоф.). С. 3.
8. Шумилкин С. Указ. соч. С. 32.
9. Военно-статистическое обозрение Российской империи / Изд. по высоч. повелению при 1-м отд-нии Департамента Ген. Штаба.— СПб., 1850. Т. 2, ч. 4: Вятская губерния. С. 92.
10. Там же. С. 92–93.
11. Столетие Вятской губернии. 1780–1880: Сб. материалов к истории Вят. края: В 2 т.— Вятка, 1881. Т. 2. С. 827.
12. ВГВ. 1850. № 3 (ч. неоф.). С. 17–18.
13. Рожкова М.К. Указ. соч. С. 309.
14. ВГВ. 1850. № 3 (ч. неоф.). С. 16.
15. Рожкова М.К. Указ. соч. С. 309.
16. Эммаусский А.В. Экономическое развитие Вятской губернии в конце XVIII века (по генеральным описям) // Учён. зап. Киров. гос. пед. ин-та.— 1965. Вып. 19. С. 22.
17. ВГВ. 1844. № 49 (ч. неоф.).
18. ПКВГ на 1860 год.— Вятка, 1860. С. 203.
19. См.: ГАКО. Ф. 582. Оп. 46. Ед. хр. 273.
20. ВГВ. 1845. № 14 (ч. неоф.). С. 97.
21. Эммаусский А.В. Указ. соч. С. 22.
22. ГАКО. Ф. 582. Оп. 46. Ед. хр. 273. Л. 39.
23. Там же. Л. 41.
24. Военно-статистическое обозрение… С. 92–93.
25. ГАКО. Ф. 582. Оп. 46. Ед. хр. 273. Л. 41.
26. ВГВ. 1844. № 49 (ч. неоф.).
27. Там же. 1845. № 14 (ч. неоф.). С. 99.
28. Там же. 1846. № 28 (ч. неоф.). С. 171.
29. Там же. 1850. № 20 (ч. неоф.). С. 132–133.
30. Там же. 1844. № 49 (ч. неоф.).
31. Там же. 1850. № 20 (ч. неоф.). С. 132–133.
32. ГАКО. Ф. 582. Оп. 46. Ед. хр. 273. Л. 30.
33. ВГВ. 1844. № 49 (ч. неоф.)
34. Там же. 1845. № 14 (ч. неоф.). С. 99.
35. Глушков И.Е. Котельнич. XIX век: Топогр.-стат. и этногр. описание г. Котельнича: Ист. очерк.— Котельнич, 1999. С. 18. (Репр. изд.).
36. ВГВ. 1850. № 20 (ч. неоф.). С. 133.
37. Там же. 1856. № 18 (ч. неоф.). С. 104.
38. Там же. 1858. № 3 (ч. неоф.). С. 98.
39. Там же. 1845. № 14 (ч. неоф.). С. 97.
40. Там же. 1859. № 9 (ч. неоф.). С. 64.
41. Там же. 1845. № 13 (ч. неоф.). С. 90.
42. ГАКО. Ф. 582. Оп. 46. Ед. хр. 273. Л. 19–19 об.
43. Там же. Л. 23 об.–24.
44. Судовиков М.С. Торговля в городе Вятке в конце XVIII – начале XIX вв. // Вятская земля в прошлом и настоящем: (К 500-летию вхождения в состав Рос. гос-ва): Тез. докл. и сообщ. к науч. конф.— Киров, 1989. С. 78.
45. Там же. С. 79.
46. ВГВ. 1845. № 30 (ч. неоф.). С. 193.
47. Там же.
48. ГАКО. Ф. 582. Оп. 46. Ед. хр. 273. Л. 17.
49. Там же. Ф. 628. Оп. 16 а. Ед. хр. 1. Л. 1–5 об.
50. Там же. Ф. 582. Оп. 46. Ед. хр. 273. Л. 18–18 об.
51. ВГВ. 1844. № 49 (ч. неоф.).
52. ГАКО. Ф. 582. Оп. 46. Ед. хр. 273. Л. 18.
