Версия для слабовидящих Письма о несостоявшемся счастье
(адресованные Зое Семёновне Мартыновой)
Т. К. Николаева
Эти письма попали ко мне случайно. Любознательные подростки, обследовавшие заброшенные и выселенные дома в поисках старинных монет и других интересных предметов, в пустующем доме в Дымково нашли пачку писем. Зная мой интерес к старым бумагам, они принесли письма ко мне. Я прочитала и ахнула – передо мной лежал не только свидетель искренних человеческих взаимоотношений, но и настоящий документ эпохи. Я расспросила подростков о месте находки и пошла к старому дому. По соседству, как вскоре оказалось, жил близкий родственник бывших владельцев дома. Он рассказал, что этот дом принадлежал одному из мастеров знаменитого гипсового промысла Ивану Петровичу Караваеву. И женат он был на Августе Николаевне Исуповой – тоже из семьи мастеров гипсовой скульптуры. Было у них две дочери, одна из них, Елена, вышла замуж за Ивана Семёновича Мартынова. Не его ли сестра получала эти письма? Вся семья долгие годы была связана с гипсовым промыслом, а потом с мастерскими Кировского художественного фонда, где наследники Караваевых и Исуповых работали форматорами (помогали скульпторам отливать модели из гипса). Судя по письмам, в художественном фонде работала и Зоя Мартынова. Кое-кто из старых дымковских мастериц вспомнил, что да, была такая Зоя Мартынова, но давно уже не работает, куда делась, никто не знает. Судьба Ивана Пинегина, адресанта, остаётся неизвестной.
Мне кажется, что эти письма – удивительный рассказ о том, как жестокое время душило естественные, светлые, добрые человеческие чувства. Можно, конечно, обвинить во всём Ивана Пинегина, но не хочется этого делать. Сегодня-то мы уже знаем, какую подневольную жизнь приходилось вести многим нашим соотечественникам.
Писем в действительности больше. Мы печатаем избранные, печатаем полностью, с сохранением орфографии, только пунктуацию пришлось исправить, иначе читать было бы трудно.
1. Здравствуй, Зоичка!
Шлём тебе горячий привет всей семьёй нашей. Зоичка, приезжай обязательно в отпуск к нам, а там, кто знает, кто будет жив. Пока я дома, приезжай, о многом с тобой поговорю, у меня есть целый ряд новых вопросов, которые решить трудно одной. Катя ещё не приехала, но наверно, скоро приедет. И Ваня в июне приедет, очень бы хорошо, если бы все вдруг приехали. Я скучала, почему ты не пишешь? Хотела сообщить, как у вас дело с женихом, и где он? Опять уехал или уже дома живёт? Я опять вошла в колхоз, и выбрали бригадиром, теперь ещё дела не много, а наверно будет летом много, не знаю, как справлюсь.
Зоичка, поедешь, если будут дрожжи, хотя [бы] немного захвати, у нас трудно достать их. И если есть у вас обувь вроде спортов, хотя [бы] брезентовые или белые, или какие серенькие туфельки, а не полуботинки, лёгонькие – так, рублей 20 или до 30 – я тогда деньги отдам и тогда скажу, на что такие мне нужны, размер 36 или 37, а больше не надо. Зоичка, ещё раз прошу, приезжай! Я, наверно, нынче последний год дома живу. Хорошо бы ещё кофточку вязаную спереди с застёжкой, хотя [бы] какой-[нибудь] цвет, наверно, тоже нету у вас, а если есть, то, Зоичка, будь дорогая, привези, я деньги тебе сразу отдам, только не тонкую, а толстую, вместо жакета, а нету – так наплевать. Но я жду и много писать не буду.
Пока до свидания, с почтением всегда к тебе, дорогая Зоичка. Привези краски чёрной, синей и красной, чайной соды. Нина.
9 мая 1939 г.
2. Здравствуй, Зоичка!
Я тебя ждала, ждала и не могу дождать. Зоичка, приезжай, если не использовала отпуск! Катя у нас гостит. Я вышла в замуж. Живу пока хорошо, приезжай, Зоя, всё переговорим. Вот ещё что: мы думаем сватать тебя за Ваню, он скоро приедет. Ты напиши, использовала или нет отпуск, если использовала, то мы с Ваней приедем к тебе к выходному, ты посмотришь на него, как он понравится. Сходим к Ивану Семёновичу. Гостить Ваня будет три месяца. Вот, Зоичка, какое дело. Кланяемся мы все и Катя очень низко. Пиши обязательно на это письмо. Ждём. С почтением к вам Нина.
28 июня 1939 г.
3. Здравствуй, Зоя!
Во-первых, сообщаю о том, что я ваше письмо получил, за которое вас благодарю. Зоя! Вы пишете мне, почему я вам не мог сказать, когда вы были в деревне. Конечно, Зоя, меня затрудняло только то, что я не знаю об этом ничего, хотя я и всегда мечтал и говорил с Ниной, но и она не знала об этом от вас. Конечно, она мне сказала уже поздно, когда вы поехали, а до этого меня стесняло сказать вам потому, что ведь я не знал: может, вы имеете для себя знакомого и на моё предложение будет ответ короткий, поэтому я и не решался. А поскольку я узнал о том, что у вас нет никого знакомого, я и решил обратиться к вам с таким вопросом. Конечно, Зоя, я верю, что вам больше неудобно, если бы [вы] обращались ко мне с таким вопросом.
Зоя, вы пишете о том, что я давно знаком с Дуней. Конечно, я не скрываю, я знаком с 35-го года, но что от неё хорошего? Я только потому с ней знаком, что я, когда около дома девчат никого не было, и пришлось проводить время с ней, а для женитьбы я даже не мечтал никогда. Ведь я, когда нахожусь в каком-нибудь обществе людей с ней, то я всегда от неё отходил, потому что она при обществе вести себя не может, а вы знаете, что у меня всегда имеется знакомое общество неплохое, хотя и здесь, и там. А к тому же она ничего не может сделать, она может только танцевать, а для меня это не нужно, я не танцор, а для меня нужно, чтобы могла кое-что по хозяйству сделать, и если одному работать и всё готовить на двоих, то не наработаться, если всё для неё и меня шить и даже обед готовить. Конечно, Зоя, я в этом кое-что понимаю, поэтому и не женился. Ведь прежде всего, чем жениться, так нужно подумать о будущем, а ведь Дуня не может этого представлять для себя, что может получиться в её будущей жизни. Ведь она думает только о настоящем времени.
Ну, Зоя, я на этом заканчиваю, пока, до свидания.
С приветом к вам Ваня.
14 августа 1939 г.
4. Здравствуй, Зоя!
Я хочу сообщить вам о том, что пишу уже второе письмо, а от вас не получаю писем, только одно письмо получил в апреле месяце и сразу отвечал вам ответ, но всё нет ответа. Или вы не получили, или же я от вас не получил. Потому что я с 15-го мая по 22-е июня лежал в больнице, а письма в это время могли быть, а меня не было, но оно могло вернуться.
Ну теперь напишу о своей жизни. Я живу хорошо, работаю больше, чем раньше, теперь день восьмичасовой, заработок хороший, но одним плохо – нет продуктов, питание слабое. Я больше месяца лежал в больнице, настолько ослаб. Уже полмесяца как вышел из больницы и ездил в дом отдыха и там мало справился. Болезнь была опасная, чуть не остался без ноги. Получился несчастный случай на работе, рассёк колено ноги, и получилось заражение крови. Хотели отнять ногу, но всё-таки перехватили, остался здоров.
Ну, Зоя, я очень волнуюсь, что я не получаю от вас писем, и почему – даже не могу представить. Зоя, я не только хочу писать, на этом успокоиться, а я желаю видеть и говорить с вами о дальнейшем будущем. Зоя, пишите. Пишите чаще и больше. Пиши, чего нового у вас в Кирове, какие товары у вас есть. У нас промтовары есть, хватает. Я пока ходил по бюллетеню, достал мануфактуры 50 метров и две пары ботинок. Зоя, если что нужно для вас из товаров, то пишите, я могу достать. У нас магазин свой для рабочих, кое-что есть. Ну, Зоя, писать больше нечего. Пишите быстрей. С нетерпением жду писем, ниоткуда не получаю. Из дому жду уже скоро два месяца, как писал им, нет ответа. Сергей не пишет, и теперь его адрес не знаю. Его куда-то увезли, и я перешёл работать на другой завод, так и потерялись. Ну, Зоя, пиши по адресу: г. Владивосток, ул. Пекинская, № 10, кв. 2, Пинегин И. Ф. Жду и думаю, на это письмо получу письмо от вас. Ну пока. С приветом к вам Ваня.
3 июля 1940 г.
5. Добрый день, Зоя!
Во-первых, спешу сообщить вам о том, что я ваше письмо получил, за которое вас благодарю. Зоя, я уже не думал, что получу письмо, потому что я писал ещё 18 августа, а получил 13-го октября, прошло с того времени, как писал, уже два месяца. Ну, Зоя, всё хорошо, всё направится в дальнейшем, и чаще писать будем. Ведь я уже пишу четвёртое письмо. Ну, Зоя, теперь о своей жизни. Я живу хорошо тем, что зарабатываю хорошо, а в других отношениях жизни – не важно как в культурно-бытовых условиях. Я почти всё лето работал в плавмастерских, и на берег не приходилось, ни в кино, ни в парк. А теперь уже на берегу. И больше всего скучал, потому что всё хотел домой поехать, и никак не пришлось, а теперь и можно, но ведь у вас, как вы пишете, дожди и грязь и неинтересно приехать зимой. В мае 41-го года приеду обязательно, отпуск получу за два года, время для гуляния будет больше. Ну, ещё в отношении товаров не так трудно и не так много. У нас магазин закрытый, достать кое-что можно, продукты тоже ещё без нормы, хотя дорогие, но всё же есть. У нас самое плохое положение насчёт курева, нигде не найдёшь, а водки я уже не видел год, но это не обязательно: есть-то можно, употреблять – и нет, и не нужно. Ну, Зоя, вы пишете о том, что вам уже надоело в Кирове. Я вполне верю, но работу нужно ценить, ведь переездка или переход на другую работу ничего хорошего не даёт. Когда полюбишь одну работу и одну организацию, то и работа идёт лучше, и выполняешь план, и никогда не затрудняет никакая работа, и не снижаешь зарплату. Нужно ценить потому, что не тяжёлая и чистая и, между прочим, гордая. Вообще наши советские скульпторы ценятся в международном искусстве.
Ну, Зоя, на этом заканчиваю. Ну, Зоя, благодарю вас за то, что вы не забываете меня. Я чувствую себя сильным и здоровым, того и вам желаю. С приветом к вам Ваня. Пиши. Жду.
13 октября 1940 г.
6. Здравствуй, Зоя!
Во-первых, сообщаю вам о том, что я в настоящее время праздную 23-ю годовщину октября, но время проходит плохо, скучно, только сходил в кино, а больше и выйти некуда. Ещё кое-куда ходил в гости к семейным, и они так же проводят время. Ведь нет ничего покушать, а в особенности для праздника нужна выпивка, а её уже не видели год, и кушать – только рыба. Вот так мы и праздновали все дни праздника. Лучше работать, чем так сидеть. И погода стояла все три дня плохая.
Зоя, мне интересно, как у вас прошёл праздник, но я думаю, что лучше, чем у нас. У вас продуктов можно взять на базаре, а здесь нет, здесь нет крестьянского населения близко.
Зоя, я хочу вам сказать, что я вам писал писем очень много, последнее время писал одно за другим. А от вас получил одно, и то уже давно, больше, как месяц. И так же и от Нины и Сергея Ивановича, им пишу, а от них не получаю. Послал деньги Нине и дал телеграмму, а ответа нет. Если уехала куда, что-то не пойму, почему так.
Ну, Зоя, пишите письма чаще, теперь время такое скучное, только ждёшь писем, этим и интересуешься. У нас уже прохладно, но ещё не замерзает.
Ну, Зоя, ещё о себе. Я живу ничего, изменений в жизни нет никаких, работаю и готовлюсь к отпуску. В мае думаю приехать домой. Ну, Зоя, пока всё, извини за то, что написал плохо, потому что писал на койке. Ребята играют в домино, такой крик, стук, и в голове всё трещит, нет никакого соображения.
Ну пока. С приветом к вам Ваня. Жив и здоров!
8 ноября 1940 г.
7. Добрый день, Зоя!
Зоя, я ещё не получил ответа от вас, но решил написать письмо, потому что письма ходят очень долго, дождаться никак не можешь. С каждым днём ждёшь, а писем всё нет. Зоя, я слышал, что вас сватал один бухгалтер в замуж, который имеет троих детей, и вы были согласны пойти за него в замуж. Когда я получил письмо, и мне пишут о вас, то меня так поразило! Я даже не мог представить о том, что может быть с вами. Зоя, неужели вы согласны пойти за того человека, который имеет трёх детей? Или вы цените его специальность? Но, по-моему, таких специалистов есть очень много, их можно всегда видеть, а между прочим, надо свою будущую жизнь предвидеть. Если выйти на чужих детей, то с первых же дней вашей новой жизни можно будет видеть семейную и заботливую жизнь о чужих детях. По-моему, на такую жизнь можно решиться тому, кто уже испытывал такую жизнь и может переживать всякие принципы жизни. Ну, Зоя, прости меня за то, что я так вам написал. Может, я вам в этом мешаю. Но я хочу сказать вам о том, что я сколько читал и смотрел кинокартин, то всегда в такой жизни видел тяжкие последствия жизни того или иного, большинство оканчивается неприятностями! Зоя, я уже писал вам не раз, что я вам предлагал ещё впервые, и вы мне ещё не дали конкретного ответа. Я всегда смущён стал и очень жалею вас, Зоя. Я почему-то так вас полюбил, никогда и ни к кому я не обращался так, как к вам, и если бы исполнилось моё желание, то я б был примирён к вам на всю жизнь и любил бы только тебя одну.
Ну, Зоя, я думаю, на это письмо вы дадите свой результат, буду ждать ответ. Я живу хорошо. Дома буду в мае месяце. Тогда ещё поговорю с вами, если вы не выйдете в замуж.
Пока, с приветом Ваня.
Зоя, пиши, не стесняйся, я буду доволен любым вашим ответом. Зоя, у нас погода стоит хорошая, ещё тепло. Возможно, вся зима будет тёплая, как и прошлые зимы. Пиши, чего у вас. Какие товары есть в Кирове? Зоя, я вам взял туфли на высоком каблуке, но послать никак не могу, потому что отсюда посылки никуда не принимают. Только можно послать на военную часть. Поэтому я могу только привезти, когда поеду домой. Ну, пока до свидания. Жду ответ. Ваня. Адрес старый.
12 декабря 1940 г.
8. Здравствуй, Зоя!
Во-первых, сообщаю о том, что ваше письмо я получил, которым я был очень рад. Зоя, во-первых, я хочу сказать, как вы спрашиваете, где я думаю жениться. Конечно, Зоя, я жениться буду только дома, если бы я хотел здесь, то я уже мог давно жениться, но я не хочу здесь жить и жениться, а я только хочу быть с вами и жить ближе к родным. Конечно, Зоя, для вас это сомнительно, потому что вы не можете слышать со стороны обо мне, а видите в моих письмах, конечно, [от] это[го] смущаетесь. Но тут смущаться нечего, пока я ещё из рамок не вышел, ещё везде имею доверие и общество более видное. Зоя, я ещё скажу – вы можете сомневаться в том, что я здесь живу уже 5-й год, и вы думаете, что я уже женился здесь. Нет, я здесь жил и ещё живу потому, что я, во-первых, учился к работе и старался овладеть какой-нибудь специальностью и не хотел бросить своей работы, а теперь я уже работаю самостоятельно. Хотя моя работа и вредная, но до чистой ведь нужно было учиться и добиваться. Домой я приеду в 1941 году, примерно в мае месяце. Я всячески стараюсь приготовиться к поездке домой.
Живу так ничего, хорошо, заработок не так[ой] большой, но всё же жить можно. Только плохо тем, что разных платежей плотишь каждый месяц рублей 150: заём, квартплата, подоходный. Здесь всё дорого, ведь каждый обед стоит в среднем 7 рублей, не говоря уже за материалы, товары. Вы зайдите в люксы, это в два раза дороже, чем было до люксов.
Ну, Зоя, я постараюсь приехать поскорей и сразу встретить вас, тогда, я думаю, мы при встрече поговорим обо всём. Зоя, я думаю, ведь это не так долго, время пройдёт быстро. Конечно, я мог бы и теперь поехать, но самый сезон работы – не пустят, пока не закончишь сезона.
Зоя, вы спрашиваете, где бы я стал работать в своей местности. Но, Зоя, меня больше всего интересует поехать в Горький или в Севастополь – два города. Конечно, ведь я дома уже в деревне не буду. Я уже отвык, но отдохнуть поеду в деревню.
Ну, Зоя, я на этом заканчиваю. Сегодня 22-е января, все гуляют, а я работал – судно должно пойти в рейс и предстало на ремонт, пришлось работать. Ну, жив и здоров. Пока до свидания.
22 января 1941 г.
9. Здравствуй, Зоя!
Я ваше письмо получил, за которое очень и очень благодарю, за ваше поздравление. Зоя, простите меня, я вам предыдущее письмо написал грубовато, но поверь, что я ждал вашего письма два месяца и думал, что больше получать от вас не придётся. Но теперь я уверен в том, что буду и впредь получать письма от вас. Ну, Зоя, теперь вы спрашиваете о том, как я живу. Я живу хорошо, работаю всё там же и работаю так, как от нас требует страна и наша Красная армия. Пока считаюсь в числе передовых со своей группой рабочих. Зоя, вы спрашиваете, где Сергей, но я вам в настоящее время не могу сказать, где он. Он был у меня ещё в декабре прошлого года и как уехал, так больше ничего не знаю. Всё жду письма. Узнаю адрес – сообщу вам о его жизни. Зоя, ведь у нас здесь на Дальнем Востоке всё спокойно, погода тёплая, сухая.
Зоя, я прошу вас, чтобы вы подобрали какую-нибудь статейку из газеты «Кировская правда». Меня очень интересует ваша жизнь в Кировской области и как живут колхозники. Зоя, если это вас не будет затруднять, то подбери статейку о колхозной жизни. Зоя, я хочу спросить о том, где у вас Николай Александрович и Семён, работают они или на фронте? И сообщи, как погостит Катя в деревне, что нового расскажет о жизни наших соседей. На этом кончаю. Дожду от вас ответ, тогда напишу побольше, а то пишу уже второе письмо вподряд и не знаю, что писать. До свидания, Зоя, с приветом к вам Ваня. Жду ответ.
5 февраля 1943 г.
10. Здравствуй, Зоя!
Зоя, я твоё письмо получил, которое меня сперва обрадовало, пока ещё не читал, а когда прочитал, то у меня закололо сердце. Зоя, я знаю, ведь ты не первый раз меня об этом спрашиваешь, но я тебе отвечал, Зоя. Ведь ты и на это письмо можешь не поверить. Зоя, не знаю, чем я могу тебя уверить, поскольку ты совсем не веришь. Зоя, я тебе от чистой души говорю, что я не был женат, и в настоящее время не женат, и никогда этого не сделаю, чтобы я женился во Владивостоке. Зоя, я с самого 1939 года думал жить только с тобой, но нас разделяла война, но теперь война закончена, и осталось немного времени, когда мы будем вместе. Я думаю то, что это будет скоро, поскольку шесть лет обещали и ждали, а перед малостью изменять друг другу?! Конечно, Зоя, выезд ещё не разрешён, я не могу сейчас приехать, а к маю месяцу приеду.
Зоя, как ты пишешь, что тебя сватает жених, который имеет двух детей, неужели ты желаешь воспитывать чужих детей из-за того только, чтобы иметь семейную жизнь? Мне об этом пишет Нина и всегда обижается на свою жизнь за то, что пошла на чужих детей. Зоя, поверь, что если бы я имел малейшую возможность к тому, чтобы приехать, то я хотя бы на неделю, но приехал. Ну, Зоя, конечно, я такого разрыва не ожидаю и не желаю. Поверь, что я никогда не изменю, пусть изменишь ты, но я приеду и встречу тебя, и тогда ты убедишься в том, что я верен до самого последнего дня. Зоя, ты пишешь ещё о том, что ты мне не позволишь выпивать, я в этом ничего не имею, и я знаю то, что я не алкоголик. Я за всю войну не выпивал четырёх раз и жил, не скучал по ней, вот об этом я знаю. Я выпивал тогда, когда я ещё не представлял свой будущий путь к жизни, а теперь уже вполне определяю будущность свою, и мне уже не семнадцать лет.
Ну, Зоя, я на этом заканчиваю писать. Зоя, поверь, что я буду верен для тебя до самой могилы и прошу тебя потерпеть некоторое время для того, чтобы нам встретиться и быть навсегда вместе.
Ну пока, до свидания. С приветом Ваня. Зоя, я жду от тебя письмо, в котором я увижу верность нашу для будущей нашей жизни. Пока, целую. Ваня.
19 октября 1945 г.
11. Здравствуй, Зоя!
Зоя, я получил твоё письмо, за что я очень благодарю тебя, хотя и обижаешься на меня ты, но причина не ясная для меня, почему моих писем не получаешь. Я хорошо помню то, что я писал тебе писем 3 штуки и телеграмму, а ответа не получил ни на одно письмо. Но я думал то, что ты меняешь место жительства и поэтому не пишешь. И я ждал новый адрес. А теперь я знаю о том, что ты в Кирове, и всё наладится.
Ну, Зоя, как ты пишешь, чтобы я твои приветы и письма прислал обратно, но этого я никогда не сделаю, до тех пор, пока ты сама вернёшь мои письма и скажешь, что больше не пиши. Тогда я только замолчу, но всё же приеду и увижу тебя, и ты увидишь своими глазами мою верность к тебе. Зоя, не сомневайся, будь спокойна в том, что я никогда не позволю чего-нибудь плохого для тебя.
Я приложу все усилия для того, чтобы мне весной приехать домой. Конечно, я ещё не могу сказать о том, что я рассчитаюсь или же приеду в отпуск, а там видно будет – я могу и не поехать обратно. Я говорил в отделе кадров насчёт расчёта, но мне сказал начальник: расчёт дать не могу, а могу дать отпуск на три месяца.
Ну, Зоя, писать можно очень много, но я думаю, что скоро встретимся, тогда поговорим обо всём.
Зоя, почему ты так недоверчива ко мне? А я думаю, что я сколько гулял, и мне писали письма на Дальний Восток некоторые девчата, и я им не верил и не хотел с ними ничего в будущем, то я им сразу дал отказ, и они давно уже не пишут. А для тебя я даю слово, что я должен жить только с тобой.
Ну, на этом заканчиваю письмо. У нас вся зима тёплая, 15 градусов, больше нет. А теперь уже совсем тепло. Сергей скоро обещается домой, он на Сахалине, но будет у меня, и возможно – вместе домой.
Ну пока, до свидания. Жду ответ. Целую Ваня. Пиши скорей.
2 марта 1946 г.
12. Здравствуй, Зоя!
Зоя, я получил от тебя два письма 8–9 апреля, но отвечаю в одном письме. Зоя, действительно, так, как пишешь в твоих письмах, одни упрёки и недоверчивость. И когда я читаю, то всегда задумываюсь о том, почему ты мне не веришь. Конечно, с моей стороны для тебя упрёка нет, и я не хочу тебя упрекать ни в чём потому, что я твоей жизни не наблюдаю. А женщины к мужчинам всегда имеют недоверие. Но хорошо, пускай ты не веришь теперь, пока я здесь, но поверишь тогда, когда я буду вместе с тобой. Зоя, мне помнится, что я никому не изменял. Я признаюсь для тебя открыто – я гулял с Дуней, как её называют, Тишина. Но она не выдержала своей марки и вышла в замуж, и пишет мне, чтобы я писал не на неё, чтобы муж не знал. Но я поздравил и писать не стал, на этом и покончил с ней. Не хорошо: мужа взяли в армию и убили, она опять обращается ко мне, но я ответа не дал. Теперь она ещё раз вышла за Мишу Егорова, а жить её Егор не пускает. И она взяла мой адрес у сестёр и пишет мне: спасай, или я погибла. Но я писал письмо Тане и ей дал ответ, чтобы она не писала и я спасать не собираюсь.
Ну, Зоя, я для тебя ещё не писал об этом, хотя для тебя это не интересно, но этим я хочу сказать, что я не изменяю, и для тебя я никогда не изменю, пусть изменишь ты!
Зоя, у нас погода тёплая, ходим в костюмах.
Ну, Зоя, давай будем писать, писать без упрёков. И будем ждать нашей встречи. В следующем письме я напишу, когда поеду. Ну, пока, до свидания. Жду ответ. С любовью Ваня.
10 апреля 1946 г.
13. Здравствуй, Зоя!
Зоя, я получил твоё письмо и пишу уже ответ, и в этом письме я хочу написать о том, что я понимаю. Я понимаю, что наши письма холодны, но чем это объяснить, я не могу представить. Но я замечаю с твоей стороны какую-то недоверчивость ко мне. Конечно, я об этом могу сказать так, что это всё напрасно. Конечно, Зоя, прошло с тех пор, как мы встречались с тобой, уже семь лет – это большой промежуток времени, но кто этому виноват, я не знаю, но и себя обвинять тоже не хочу. Зоя, я хочу сказать то, что я питаю к тебе самое горячее чувство, и хочу уверить тебя, Зоя, в том, что я буду иметь такое чувство до тех пор, пока ты мне скажешь при нашей встрече то, что не затрудняй меня в таких вопросах, шагай своим путём. Но и тогда я ещё долго не забуду. Зоя, я скажу открыто, что я тебя люблю и уважаю очень давно, ещё задолго до нашей последней встречи. Но я таил перед тобой, а таил потому, что я стеснялся перед тобой, чтобы сделать тебе предложение о будущем нашем. Зоя, представь себе, я немного узнал в 39-м году о том, что я имею возможность вести кое-какие разговоры на эту тему, но я того не сделал тогда, когда был сватан, а начал писать, когда ты уехала. И я так жалел того времени, но было уже поздно. И теперь я ежедневно погружён в эти мечты. И мечты так ещё загадочны: буду ли я иметь в этом счастье или нет? Но я уверен тем, что с моей стороны изменений не будет, и сохраню всё, что нужно, для того, чтобы нам с тобой вместе решить эти вопросы в совместной беседе.
Ну, Зоя, пока всё. С приветом Ваня. Жду ещё одно письмо, пиши поскорей.
21 июня 1946 г.
14. Здравствуй, Зоя!
Во-первых, спешу сообщить о том, что я твоё письмо получил. Зоя, я, конечно, не собираюсь всю работу переделать, этого невозможно, работа и от нас останется. Но это получилось так. В этом году специалистов не хватает, поэтому мне отпуск с выездом на родину не дали, а теперь они дают, но сама знаешь – зима скучная, только сидеть дома. А в виду такой обстановки я решил взять с 1-го мая и на всё лето. Мне так дал слово директор завода.
Зоя, теперь уже ноябрь месяц, начались холода, самая скучная картина – это зима, а мне хочется летом, потому что я заглянуть должен ко всем родным и знакомым. Конечно, Зоя, я уверен, что ты меня ругаешь, но я в этом мало виноват, потому что ты знаешь – время было трудно. Но теперь время налаживается, выехать уже свободно и с дисциплиной тоже лучше, а поэтому я думаю остаться на родине, чтобы было безопасно. Ну, Зоя, до лета уже осталось мало, каких-то 5 месяцев, пройдёт быстро.
Ну вот, Зоя, у меня всё. Если это письмо нас не разлучит, но в мае месяце мы встретимся, тогда я с тобой открыто всё буду говорить о будущем, хотя это и теперь можно, но нужно много и много писать, а писать мне не даётся, потому сейчас пишу, а кругом меня песни и пляски, и в голову лезет не то, что надо.
Ну вот, пока всё. Жду и готовлюсь к отпуску. Зоя, пиши. Жду. С приветом Ваня.
4 ноября 1946 г.
15. Здравствуй, Зоя!
Зоя, мне так неудобно писать тебе, мне очень стыдно в том, что я только обещаю, а приехать не могу. Зоя, я твои письма получил только 10-го сентября. Они лежали почти три месяца, но меня дома не было. Я с 5-го мая был в командировке в северной экспедиции, делал ремонт на ходу одного ледокола и вернулся только 10-го сентября. Командировка моя неудачная. Я был в Америке, хотя такое время, в одном порту, когда оттуда пошли, попали в сильные льды в северном море, где потерпели полную катастрофу. Наш корабль раздавило, и нас спас другой пароход. Но это всё ничего, я остался живым, а некоторые так теперь в море. Я жалею, что мои вещи пропали. Я остался в чём был, так как спасать было безнадёжно, потому что высаживались на льдины, где ждали каждую минуту смерти. Вот такая обстановка. Теперь ожидаю результат, возможно, помогут кое-чем.
Конечно, Зоя, я знаю, что ты меня ругаешь. Конечно, ругать можно. Но я просчитался, обещали вернуться через месяц, а были три месяца. Зоя, я ещё не писал Сергею и Нине, не знаю, что новое и как живут.
Ну, Зоя, прости, пиши, а в следующем письме я подробно всё опишу.
Пока до свидания. С приветом Ваня.
Жду ответ. Адрес старый.
18 сентября 1947 г.
16. Здравствуй, Зоя!
Зоя! Я ещё пишу письмо и, наверно, последнее, потому что я писал уже давно, но ответа ещё нету, конечно, я не знаю почему. Но предполагаю, потому что нет ответа. Ну ладно, Зоя, пусть это будет последнее письмо, и пусть это для меня будет пережитком. Но я сделать не могу ничего, поскольку ты не хочешь ждать ещё три месяца. Я приеду, но, похоже, что я уже не могу тебя встретить. Зоя, неужели я потерял самое дорогое в жизни, о чём я думал всегда? А теперь я остаюсь в сомнении, ещё не знаю точно ничего, но я прошу тебя, дай ответ. Пусть это будет последним, но я буду знать, что я потерял тебя навсегда.
Ну, у меня писать много ничего нет, хотя и можно ещё писать, но, возможно, всё бесполезно.
Ну пока всё. Жду ответ. Пиши скорей. С приветом Ваня.
20 декабря 1948 г.
17. Здравствуй, Зоя!
Во-первых, сообщаю о том, что я получил твои письма, которые ты писала ещё в прошлом году, а од-
но – ещё в 1947 году. Ну хорошо, сразу за два года, вот на этом можно сэкономить бумагу, поскольку можно писать не только за два года, а за все эти пять. Ну, хорошо, что и так кое-что ещё получить.
Зоя, я настолько определил твою обиду на меня, что я приеду, и мне будет стыдно встретиться с тобой. Ведь я писал не одно письмо, а несколько, и ответа всё нет, и ещё решил дать телеграмму, но и на неё нет ответа, несмотря на то, что я телеграмму дал с ответом, а ты не хотела пойти и дать ответ, и после этого я ещё написал письмо, которое ты ещё не получила, но скоро получишь или уже получила, но на ответ я не располагаю, потому что кто-нибудь ещё наговорит, что ты и поверишь, и не будешь писать совсем.
Ну ладно, Зоя, теперь я напишу свои подробности. Зоя, ты пишешь о том, что ты уже ни в чём не веришь. Конечно, это плохо, потому что я как будто только занимаюсь трепологией и обманом, и что я уже женился, как ты пишешь, несколько раз. Но это ни в какие рамки не вставишь, поскольку это неверно и глупо тому, кто так рассуждает и даёт тебе такие внушения. Зоя, поверь, что нам разрешили отпуска только в 47-м году, но ещё выезда не давали, а давали компенсацию и отпуск, но поехать я не мог, и я за 47 год отдыхал, потому что я с 1940 по 1947 не отдыхал. А в 1948 году я хотел рассчитаться, ведь я писал тебе, что расчёт я не мог получить и протянул отпуск до декабря месяца 48 года. Теперь написал заявление, чтобы мой отпуск перенесли на 49 год, и этого нельзя сделать. Но я сделал так: получил компенсацию, а отпуск не пользовал, отдохнул всего только 5 дней, и меня отозвали на работу, а поэтому мне сохраняют отпуск на 49 год. Теперь я уже гарантирую себя, что я имею отпуск два месяца. Ведь ты сама знаешь, что я за один месяц не могу ничего сделать, время хватает только на дорогу, и ты думаешь, что мне так хочется? Нет, представь себе, что меня Нина и Сергей своими письмами так доняли, что я при получении последнего письма заплакал. И тот, и другой ругают, почему не приедешь. И тут ещё с Нюрой такая неприятность, как будто я виноват в том, что её судили, и просят, чтобы я ходатайствовал за неё. Конечно, я и должен помочь в этом, но я не знаю, как её судили и в чём её обвиняли, ведь надо копию суда, и при том я не могу, потому что здесь никто не будет делать. Это произошло в Кировской области, а не здесь, а они хотят, чтобы я кое-что сделал.
Ну, Зоя, я теперь ещё даю последний срок приезда – самый поздний к 15 июня 49 года. Только жду лета и буду дома. Зоя, и прошу не верить никому о том, что я женатый, ведь это пустые и ненужные мечты, только одно неудовольствие, а когда приеду, то докажу документально, в которых ты увидишь и убедишься в том, что я не обманывал, а писал верно.
Ну вот пока всё. Может быть, и моя вина есть, но об этом мы поговорим, но вина не в том, что я женат и меня задерживало это. Нет, были только свои расчёты.
Ну пока до свидания. Пиши. Жду. С приветом Ваня.
21 января 1949 г.
18. Здравствуй, Зоя!
Прости, Зоя, за то, что я так долго не писал. Я получил твоё письмо только 22-го октября, хотя оно пришло раньше, но меня не было дома. Я с 20-го июля проходил военную переподготовку по 20-е октября, а поэтому я и не писал. Потому что я был на острове, в город ни разу не был, вот и всё лето прошло на острове среди военных. Ничего хорошего не видел, и опять зима. Теперь надо снова трудиться и крепко, ведь мне платили за время подготовки 40 % зарплаты, а это составляет всего 300 руб[лей] в месяц. Вот такие дела. Теперь нужно ещё поработать месяца три, тогда собираться в отпуск. Ну вот всё, что я видел в это лето.
Зоя, если не сердишься на меня, пиши письма. Конечно, я знаю и верю [в] то, что ты имеешь на меня зло, и я признаю вину в том, что я в это лето мог поехать ещё в июне месяце, но всё хочется иметь деньжат побольше, думаешь: лишний месяц поработаешь – больше денег. И в этом я прогадал, взяли на военку, и всё лето.
Ну, Зоя, пиши. Жду. С приветом Ваня.
23 октября 1949 г.
19. Здравствуй, Зоя!
Зоя! Я получил твоё письмо в воскресенье 26 февраля, ещё только стал с постели и сразу отвечаю. Зоя, ты пишешь, что я не пишу писем. Не верно! Я тебе писал и пишу, но я от тебя ждал ответ очень долго, поэтому получается, ведь ты сразу не отвечаешь, а я думаю, что ты уже не хочешь писать или выехала из Кирова куда-нибудь, а поэтому так и получается.
Зоя, ты для меня устанавливаешь срок моего приезда, я согласен с тобой и буду стараться приехать, но, может быть, придётся и немного задержаться, потому что я хочу рассчитаться, а у нас рассчитаться очень трудно, нужно иметь какие-то основания или причины, а у меня есть одна причина – только хочу уехать отсюда, а это не причина. А с врачами я не имею знакомства, чтобы взять справку как больной. Я ещё в прошлый год обошёл всю прокуратуру, и только протянул время отпуска до осени и не получил ожидаемого результата. А в этом году я хочу в апреле месяце подать на расчёт, и в крайнем случае – не получу, то отпуск возьму, но приеду, а дальше будет видно, что делать. Вот мои мечты. Зоя, будь уверена в том, что я приеду.
Конечно, неверно, что я обманываю тебя 10 лет, ведь всего прошло с того времени, как пошла наша связь – это 10 лет, а из этого числа надо исключить почти семь лет. Во время войны никто не мог приехать, не только я, и другие. А эти три года я мог, но всё дорого, поэтому надо много денег. Ведь рассчитываешь так: придёшь, и придётся вернуться, а у меня не будет денег, а пешком не пойдёшь 9 000 километров. Вот причины. А поехать туда и обратно – надо две тысячи рублей, и побыть дома месяц – 1 000 р[ублей], вот уже и три тысячи. Хотя я и зарабатываю хорошо, но и прожить одному тоже дорого. В столовую ходишь три раза в день, нужно 30 р[ублей], а дома готовить негде, а потому и деньги сэкономить трудно. Ну хорошо, это всё можно сделать и сделаю – вот мои последние слова!
Конечно, Зоя, ты пишешь, что надо много говорить, да у меня тоже кое-что много есть тебе сказать, и я скоро буду с тобой говорить, тогда мы с тобой что-нибудь договоримся в ту или иную сторону. Конечно, я уверяю себя в том, что я с тобой буду в хороших отношениях и что желаю получить с твоей стороны, я получу. Я думаю, что столько лет мы с тобой связаны и ждём друг друга, не пропадут они даром, а должны прийти к хорошему заключению в нашей жизни.
Ну вот, Зоя, у меня всё. Я живу не хорошо, не плохо. Изменений нету никаких. У нас уже тепло, до двух градусов тепла ночью, а днём до пяти. Ну, Зоя, пиши. Не расстраивайся, ведь уже скоро и я буду у тебя. Зоя, а на вопросы интересующихся можно отвечать просто, как говорится, что жениться никогда не поздно.
Ну пока всё. Пиши. Жду. Целую, Ваня.
26 февраля 1950 г.
20. Здравствуй, Зоя!
Зоя, я получил твоё письмо. Конечно, я не ожидал такое письмо, в котором ты так крепко меня ругаешь. Конечно, ты права и должна ругать. Ну, Зоя, поверь, что я не обманываю и не смеюсь над тобой – нет. Я не хочу смеяться, а я не писал потому, что болел, лежал в больнице, поэтому не писал. До меня даже никто не приходил, а поэтому я и не мог поехать в отпуск. Я ещё отпуск не брал и теперь пока не беру ввиду того, что нужно ещё лечиться. Меня в июне чуть совсем не раздавило листом железа. Теперь пока чувствую ничего, уже работаю, пока нормировщиком. Зоя, я одно время писал тебе о том, чтобы ты дала согласие приехать ко мне, но ты не согласилась, ну а я держался за свой завод и боюсь оторваться, как будто я нигде больше не стану работать. Ну ладно, я немного отдохну и поеду.
Но, Зоя, только не думай, что я обманываю и морочу твою голову, Конечно, я должен встретить тебя, конечно, стыдно будет, ну как-нибудь помиримся. Неужели ты не простишь меня? Я признаю свою вину перед тобой и постараюсь искупить.
Ну, Зоя, пока кончаю писать. Может, не будешь отвечать. А если будешь отвечать, в будущем опишу подробно. До свидания. С приветом Ваня. Жду ответ.
20 октября 1950 г.
21. Здравствуй, Зоя!
Зоя! Я получил твоё письмо, на которое отвечаю. Зоя, я не знаю, что писать, потому что в твоём письме один скандал. Я ещё от тебя получил первое письмо такое. Конечно, я не отрицаю того, что меня ругать нужно и я виноват перед тобой. Ну что можно сделать, пусть я в этом останусь виноватым.
Зоя, ты пишешь, что если придётся встретиться с тобой, то ты в первую очередь будешь ругать меня, но я постараюсь сперва приехать к Сергею, к брату, а потом по времени и увижу тебя, сразу воздержусь [от] встречи. Немного обживусь, а дальше будет видно. Зоя, ты пишешь о том, что я не мог написать письмо из больницы. Конечно, не мог. Это нужно просить сестру, чтобы сходила купила конверты и бумагу и отнесла письмо, а притом такое настроение – плохо, обидно, когда никто не придёт. Ведь я ещё не писал по сегодняшний день никому, только тебе.
Конечно, ты права в том, что пока здоров, тогда и нужен. Ну что ж, когда такая наша жизнь, ведь я теперь понимаю, что и ты уже напугалась, что я становлюсь инвалидом. Конечно, я не могу заставить тебя, чтобы ты ухаживала за мной как за инвалидом. Я знаю, что женщины так же смотрят на инвалидов, как и производство. Но я ещё думаю, что я ещё не инвалид и вполне способен к работе, и думаю, что я найду для себя жену, поскольку с тобой так не получается. Так как я заключаю из твоего письма, что ты хочешь отработать задний ход. Но это всё в твоей воле, можешь всё сделать, что хочешь, а меня ты увидишь скоро и увидишь, что со мной!
Ну теперь опишу о том, как получилось, что меня покалечило. Сама знаешь, хотя мы и знаем технику безопасности, но используем её плохо. Своя халатность. Это получилось так. Поднимал лист железа 20 мм краном, а скобу я взял, которая не соответствовала назначению, и во время подъёмки скоба сорвалась, и листом прижало меня к стенке склада, где и смяло грудь. Ну пока чувствую хорошо, работаю пока нормировщиком, но скоро пойду работать обратно бригадиром. На окладе не хочу.
Ну пока всё, писать больше нечего. Я живу пока хорошо. Сегодня праздную день Конституции, вечером собираюсь в театр. Хочу посмотреть оперу «Свадьба в Малиновке». Ну ещё ты просишь, чтобы я выслал твои фотокарточки, но я их не вышлю, пусть они у меня будут на всю жизнь, может быть, этим и вспомню.
До свидания. С приветом Ваня. Пиши. Жду. Обиду будем делить вместе при встрече.
4 декабря 1950 г.
22. Здравствуй, Зоя!
Я получил твоё письмо, на которое отвечаю. Зоя, я не знаю, что писать, потому что я писал тебе ещё два месяца назад, но ты мне почему-то не отвечала на моё письмо, и я думал, что я больше получать писем не буду, но всё же ещё получил. Неужели ты так обидчива на то, что я написал тебе о том, что ко мне приезжала Галя. Но ведь я только привёл пример для того, что ты мне намекнула в своём письме, что ты хотела найти для себя друга, а поэтому я и дал знать тебе о том, что и я способен на такие вещи.
Ну ладно, Зоя, ты хочешь, чтобы я дал точный ответ в том, что я думаю о будущем. Зоя, давай мы будем говорить так попросту и открыто, как мужик с женой! Зоя, дело в том, что я, конечно, жалею того, что я могу потерять, во-первых, производственный стаж, за что я получаю 27 % к своей зарплате. 2-е, я потеряю в случае болезни, которые получаю 100 %. Конечно, приехать я могу, но нужно будет вернуться, а для того, чтобы поехать и вернуться, ведь нужно иметь расход большой. Тогда можно сделать так. Если это для тебя нужно или вообще ты думаешь со мной жить, то, по-моему, будет лучше для нас так: дай согласие приехать сюда одна, и расход будет меньше, лучше что-нибудь можно приобрести, а на дорогу я вышлю. И ехать бояться нечего, не думай, что у меня здесь есть жена, поверь, честно – нету! А мне ехать – видишь сама. Куда я приеду? Жить – там день, там другой тоже неинтересно. Ну вот, Зоя, я думаю, мы договоримся. Сообщай, я тогда буду приобретать квартиру. Конечно, я не хочу тебя потерять и уверен в том, что если я буду с тобой, то жить будет только хорошо.
Ну вот, Зоя, пиши ответ и давай свой вывод или согласие. Я думаю, что-нибудь сделаем. Пока до свидания. Жду ответ. С приветом Ваня.
1 июня 1951 г.
Письмо матери Анны Михайловны Семёновой.
(Обратный адрес: г. Кизел, ул. Энгельса, д. 48)
Здравствуй, Зоя! Письмо твоё получила, спешу ответить. Я уже не писала, всё жду каждый день и ночью, кто стукнет – вот Зоя приехала! Ночью не ходи со станции. Поедешь – пошли телеграмму, а то сиди в станции до рассвета. Очень много жулья. Я, Зоя, тебе писала, что лишнее не вози, а продай. Вот самовар – там, может, купят, здесь ни почём не покупают, потому что все топят печки углём, угля нету. Часы тоже не вози, у меня есть, а у Коли двое. Живём пока ничего, только у Коли вычитают за старое. Уже судились и опять подают на суд – бухгалтер не подчиняется. От Кати нет ещё письма. Зоя, я ещё вставляю зубы, у меня жёсткое нельзя стало есть – во рту садеет. Отдала 150 р[ублей], три раза ходила к примерке. Жду тебя. У меня телогрейка плоха. Приедешь, купим чего-нибудь, ты сошьёшь. Васильевна обещала мне купить. 100 р[ублей] дала, она уехала в гости к сыну. Зоя, едь, пока не очень холодно. Неотступно проси расчёт. Здоровье моё слабнет. Стало холодней, вот и какое-то расслабление, плохо спится. Коля живут ничего, теперь не дерутся и не расходятся. Пока всё. До свидания. Буду ждать. С приветом мама Анна М.
