Версия для слабовидящихПотаённая Вятка
М. Б. Кузеванова
20 декабря 2021 года ушла из жизни известный вятский архитектор и педагог Людмила Борисовна Безверхова. Личность яркая, незаурядная, светлая. Эти заметки были написаны несколько лет назад под впечатлением от общения с ней, а также в связи с одним моим простодушным открытием, о котором – в завершение.
Для справки: Людмила Борисовна Безверхова (1950–2021) – кандидат архитектуры, член Союза архитекторов России, доцент кафедры архитектуры и градостроительства ВятГУ.
Людмила Борисовна родилась в городе Тбилиси в семье русского офицера. В 1973 году окончила Московский архитектурный институт (МАРХИ), факультет градостроительства, защитив дипломный проект на тему: «Реконструкция исторического центра города Кирова».
В 2001 году в Научно-исследовательском институте теории архитектуры и градостроительства Российской академии архитектуры и строительных наук (НИИТАГ РААСН) защитила кандидатскую диссертацию по теме «Архитектурно-планировочное развитие городов Вятской земли с древности до середины XVIII века».
С 1973 года более 40 лет преподавала на кафедре архитектуры и градостроительства ВятГУ. Являлась организатором и первым научным руководителем уникального молодёжного научного объединения – Архитектурного студенческого центра ВятГУ, автором значительных научных и творческих работ, посвящённых открытию старой Вятки.
За годы работы Людмила Безверхова подготовила десятки квалифицированных архитекторов. При участии студентов, которые учились под её руководством, были разработаны проекты по реконструкции исторических объектов в разных населённых пунктах нашего региона – в Слободском, Орлове, Белой Холунице, Котельниче и других. Студенческие работы неоднократно получали высшие оценки на фестивалях российского и международного уровня.
Миссией Людмилы Борисовны на Вятской земле стало сохранение исторического наследия, чем она занималась деятельно и заинтересованно. По её инициативе удалось сохранить комплекс зданий духовной семинарии на ул. Романа Ердякова, началось восстановление ансамбля Трифонова монастыря в Кирове, значительная работа была проделана по реконструкции храмового комплекса в с. Великорецком. Участвовала Людмила Борисовна и в формировании генеральных планов города Кирова, благодаря чему там были отражены зоны охраны памятников истории и культуры.
За многолетний труд, научное руководство и развитие студенческой науки и практики награждена: Почётной грамотой и Знаком «Почётный работник высшего профессионального образования» Министерства образования и науки РФ; Почётным знаком «За заслуги перед Кировской областью»; медалью «За выдающийся вклад в архитектурную науку» им. А. В. Иконникова; являлась кавалером Ордена Русской православной церкви «Святой преподобной Евфрасинии Московской».
Имя Людмилы Борисовны и архитектура Вятской земли воспринимаются как нечто целое, пронизанное чувством патриотизма, преданности и любви к кафедре, университету, городу, России1.
Вятка – Киров
Если говорить о городе Кирове, то от исторического его имени Вятка никуда не уйти. Киров – это недавнее социалистическое прошлое, индустриальная составляющая областного центра, а Вятка – история города, его дыхание, легенды, очарование и, по большому счёту, стержень, основа, суть. Сегодня время от времени вспыхивают споры о переименовании, но, достигнув известного накала, угасают. Хотя, уверена, пройдет ещё немного времени, и историческое имя вернётся городу. И это будет правильно.
Между тем в отношении к имени города вольно или невольно проявляется и отношение вятчан к своим истокам. Что такое историческая Вятка сегодня? Чем представлена? Чем может гордиться? Несколько деревянных домов-музеев, в которых жили именитые соотечественники – едкий писатель Салтыков-Щедрин (в ссылке), гениальный учёный Циолковский, прелестнейший и тонкий художник Хохряков, самый романтичный из российских прозаиков Александр Грин, который к тому же всё время отсюда убегал подальше от низкого вятского неба, поближе к мятежным морским просторам. Есть памятники братьям Васнецовым, маршалу Коневу, Кирову-Кострикову, наконец. Но исторического облика города всё это не определяет. И первое впечатление приезжего человека – отсутствие некой объединяющей архитектурной и смысловой идеи и стойкое ощущение, что она была. Была, но утрачена. И дальнейшее погружение в местные реалии подтверждает справедливость этих предположений.
Людмила Борисовна Безверхова и Анатолий Гаврилович Тинский в библиотеке им. А. И. Герцена. 1998 г.
Так, одна из незаживающих ран Вятки – взорванный в 1937 году Александро-Невский собор, на месте которого нынче расположена Вятская филармония. Собор – красавец. Возведённый через сорок лет после посещения Вятки императором Александром I и в честь этого события, он проектировался знаменитым российским архитектором Александром Витбергом. Когда смотришь на сохранившиеся изображения собора, хочется повернуть время вспять, удержать за руку тех, кто закладывал взрывное устройство, молить о пощаде! Безвозвратно утеряна, возможно, не только главная архитектурная составляющая старинного русского города, но и его благостный, исполненный света и доброты дух, освящённый переливом колокольного звона, сиянием золотых куполов, вековыми традициями православной веры.
И вот что важно. Только в городе Кирове при советской власти снесены были десятки церквей. Некоторые соборы не порушены, но обезглавлены. А как утверждал известный вятский архитектор Анатолий Гаврилович Тинский (1920–2006), живые эти храмы, их купола образовывали архитектурное единство города, создавали композиционную целостность, великолепный ансамбль, обрамлявший и скреплявший исторический центр. Это единство и было утрачено.
Не всё потеряно
В середине семидесятых, после окончания Московского архитектурного института, по распределению в Киров приехала Людмила Борисовна Безверхова. Если существует Провидение, то именно оно направило на Вятскую землю эту удивительную женщину – хрупкую красавицу и несгибаемого борца за возрождение вятской архитектуры, исторического облика не только города, но всей территории бывшей Вятской губернии.
Людмила Борисовна приехала сюда вслед за мужем Геннадием Михайловичем Безверховым, тоже выпускником Московского архитектурного института. Город для распределения выбирали сообща. Главным критерием было, чтобы старинный, русский, с традициями и соответствующей архитектурой. Она сошла с поезда в предвкушении. Скорее, скорее...
«Привокзальная площадь – сталинская архитектура, – вспоминала Людмила Борисовна. – Я спрашиваю у мужа, который приехал сюда раньше: “А где Кремль?” – “Кремля нет”. – “Как нет? Быть такого не может! Где же начинался город?”. Мы пошли вниз к реке по улице Московской (тогда улице Коммуны). Вдоль дороги стояли усадебки. Деревянные ворота. Боже, какая красота! Выходим к Вятке, туда, где Вечный огонь, Геннадий Михайлович говорит: “Вот здесь был Кремль”. И это как-то сразу становится очевидным: высокий холм, внизу – река, а за ней необозримые луга и лесные угодья. Невольно я повернула голову вправо и ахнула: совсем рядом – огромные купола Успенского собора. Кажется, руку протяни – прикоснёшься. Знаете, как бывает в горах: вершина далеко, а ощущение такое, будто ты можешь её потрогать. Мне показалось даже, что я слышу гул колоколов, низкий, тревожный. Это было для меня потрясением: как они здесь сохранились?! Какова их судьба?! Надо что-то делать, надо спасать! И с этой мысли “надо спасать”, как правило, у меня всё и начинается!»
Людмила Борисовна Безверхова – из породы подвижников. Людей столь высокой пробы встретишь нечасто. И отличить их можно по той безграничной и доверчивой щедрости, с какой они впускают в свой мир каждого, кто проявит интерес к предмету их страсти. В Вятский госуниверситет (бывший политехнический) я пришла для интервью с руководителем кафедры архитектуры и градостроительства Геннадием Михайловичем Безверховым, мы уже завершали беседу, когда в кабинет заглянула Людмила Борисовна. Геннадий Михайлович нас познакомил и откланялся. А Людмила Борисовна, отложив дела, часа два – не меньше, отвечала на мои вопросы, рассказывала об архитектуре старинной Вятки, изысканиях не одного поколения своих студентов, показывала макеты храмов, которые выполняют её ученики, воссоздавая, казалось бы, утраченное навсегда.
– А приходите завтра, – сказала она мне на прощанье. – Мы едем в музей города Слободского, чтобы подарить им макет Крестовоздвиженского монастыря. Вот он, красавец. Выполнен в точном масштабном соответствии. Пока монастырь этот заброшен. Но макет поможет его восстановить.
Конечно, я с радостью приняла приглашение. В автобус набились студенты архитектурного центра, бережно загрузили сказочной красоты подарок. И уже по дороге Людмила Борисовна рассказывала нам о тех достопримечательностях, что скрыты от поверхностного взгляда неискушённого путника. Дорога в Слободской пролегает через посёлок Вахруши – старинное поселение, славившееся в былые годы своими кожевенниками и обувщиками. «Остановите!» – вдруг обратилась она к водителю на одной из улиц посёлка. Мы высыпали из автобуса и направились в бывший купеческий особняк, ныне обычный двухэтажный жилой дом, каких здесь немало. В нём сохранились вековой давности массивные дубовые двери, добротная парадная лестница, печь на втором этаже. И если отвлечься от замызганного рукомойника и облупившихся стен и потолка – примет дня сегодняшнего, то можно себе представить, как жили вятские купцы более века тому назад.
А жили они достойно. И города строили вдумчиво, следуя чётким градостроительным законам и известной логике, когда все дороги ведут в храм. И тут выясняется, что вот эта неприметная нынче Вокзальная улица, вся в рытвинах и ухабах, была в Вахрушах одной из главных. Стоявшие вдоль неё купеческие особняки утопали в зелени садов. Улица вела к железнодорожной станции, а своё начало брала у стен Вознесенского храма, построенного по заказу владельцев вятского кожевенного завода братьев Вахрушевых (архитектор В. М. Дружинин, дата постройки – 1890–1894 годы, в 1901 году расширен архитектором И. А. Чарушиным в соответствии с завещанием Ильи Вахрушева и на его средства). При церкви были открыты церковно-приходская школа, в которой обучались дети из духовного, мещанского и крестьянского сословий, народная библиотека с читальней. Организовано было общество трезвости, открыта чайная. Благодетели Вахрушевы содержали большой прекрасный хор, и храм был всегда полон.
В 1920-е годы церковь обезглавили и закрыли. Самый большой колокол был сброшен на землю, при падении он раскололся и глубоко вошёл в почву. Храм и колокольню не взрывали – разбирали по кирпичику. После войны решено было на оставшемся фундаменте, чтобы, видимо, добро не пропадало, построить новый жилой дом. И, как показали изыскания архитектора Л. Б. Безверховой, порушенный храм как бы вошёл в этот четырёхэтажный дом, оказавшись частью его и внутри него. Потаённый храм, как теперь о нём говорят.
Потаённые храмы, потаённая Вятка – они никуда не исчезли, живут сокрытыми в глубинах современной цивилизации. И вся подвижническая деятельность архитектора Безверховой была направлена на очищение и проявление очертаний ушедшей эпохи. Отказываться от нашей общей культуры, от достояний прошлого – непростительно, считала Людмила Борисовна.
Город Слободской, конечный пункт нашего путешествия, в этом смысле – просто кладезь информации. После посещения музея и вручения подарка вместе с Людмилой Борисовной и её студентами мы побывали на территории Слободского Христорождественского монастыря, занимающего целый квартал в самом центре этого живописного городка. В советские времена на территории монастыря размещались различные воинские части, в последние годы – пожарная часть военного ведомства.
Христорождественский храм монастыря уникален. В нём два алтаря, расположенных один над другим, но при этом горизонтального перекрытия в храме нет. И образуется как бы парящая солея, своего рода балкончик, на который выходит священник. Проектировал церковь архитектор Василий Михайлович Дружинин. А её возрождение напрямую связано с деятельностью Л. Б. Безверховой.
«Студенты Архитектурного центра факультета строительства и архитектуры ВятГУ приступили к историко-архитектурному исследованию памятника в начале 1980-х годов, защитили несколько дипломных проектов на тему “Христорождественский женский монастырь в г. Слободском”. Весь ансамбль монастыря был воплощён в белоснежном макете и подарен Слободскому краеведческому музею. Монастырь оживает. Всё началось с крестных ходов в 2004 году. Потом за два лета восстановили купол на Христорождественском храме, водрузили крест, который был сделан по проекту Архитектурного студенческого центра студентами ФАМ ВятГУ. На Рождество 2007 года вошли в алтарную часть нижнего придела и служили первую литургию. В 2010 году Слободской Христорождественский монастырь возвращён Вятской епархии»2.
С каждым годом дела подвигаются. Христорождественский храм ожил, в нём ведутся службы. И, что особенно ценно, всё это великолепие не исчезнет с лица земли, им можно любоваться, отдавая заслуженную дань таланту зодчих нашего не такого уж и давнего прошлого.
Трифонов монастырь
Гости города Кирова непременно посещают Успенский Трифонов монастырь. Классическое определение «жемчужина края» вполне к нему приложимо. Начать хотя бы с того, что главный собор монастыря, Свято-Успенский – первое каменное сооружение в Вятке, а сам монастырь, возникший в XVI веке, – древнейшая на этой земле православная обитель. Сегодня Успенский собор имеет статус кафедрального, здесь находятся Епархиальное управление, мужской монастырь и Вятское духовное училище.
Монастырь обнесён высокой выбеленной стеной с башнями по углам. Минуя внушительные Святые врата с надвратной Никольской церковью, попадаешь на соборную площадь, и дух захватывает от открывающейся взору красоты. Строгий и величественный Успенский собор с его тёмными, почти чёрными куполами. Братский корпус, настоятельские палаты по левую руку, в центре площади – восьмигранная колокольня, немного в стороне – Трёхсвятительская, Благовещенская.
Студенты Архитектурного студенческого центра вместе с Л. Б. Безверховой на ступенях Слободского краеведческого музея с привезёнными дарами. 2010 г.
Успенский собор с его ясными и чистыми линиями, гармонией и светом общего облика по праву называют одним из достойнейших образцов древнерусского зодчества. По его архитектуре можно судить о том, какие архитектурные формы предпочитали наши предки, как они понимали красоту, что умели, чему учились, что оставили потомкам как память о своём поколении, утверждал А. Г. Тинский.
«Успенский собор Трифонова монастыря – тип крупного шестистолпного монастырского храма, сохранил некоторые черты Успенского собора архитектора Фиорованти на Соборной площади московского кремля (1475–1479 гг.): деление фасада на несколько равных по величине плоскостей, метрическое построение равных по высоте закомар, круглые пилоны в помещении для молящихся. Строгая симметрия в композиции собора, не нарушенная позднейшими переделками. Скупость декоративного убранства (однако более изящного и утонченного, характерного для влияний барокко). Большие, совершенно лишённые декора плоскости стен. Полное соответствие внешнего облика здания его конструктивной схеме. Ярусное построение декора. Эти признаки <...> характерны больше для архитектуры предыдущего XVI века. Они говорят о том, что построившие храм были опытными мастерами, воспитанными на традициях древнерусского зодчества»3.
Когда бываешь на территории монастыря, всегда кажется, что небо здесь выше, солнце ярче и легчайшие облака безмятежнее несутся над головой... Тем сложнее представить те хаос и запустение, которые царили здесь безраздельно ещё три-четыре десятка лет назад.
В 1979 году Людмила Борисовна Безверхова впервые привела сюда своих студентов. Они уже тогда начали совместную работу над созданием проекта зон охраны памятников культуры Кировской области. Только что вышло предписание Госстроя СССР для всех исторических городов страны: сделать подробные описания архитектурных ценностей на своей территории и взять их на учёт... Надо ли говорить, как совпадало это с устремлениями самой Безверховой. Она теребила своих студентов: «Ребята, город наш исторический, вот уйдет сейчас, разрушится то, что осталось, – и всё, не вернём уже никогда...»
– Пошли в Успенский монастырь, – вспоминала Людмила Борисовна. – Первое впечатление – шок! Не то что страшно, физически невыносимо было там находиться. В Братском корпусе жили какие-то тёмные личности, ни дать ни взять, бомжатник – без противогаза не войдёшь. По территории носятся стаи одичавших собак, чёрные тучи орущего воронья над головой. В Успенский храм не пускали – в нём располагался госархив. Вокруг запущенное кладбище, разросшиеся кусты, непроходимые заросли полыни в человеческий рост. Бараночно-сухарная фабрика в соседней Благовещенской церкви дымит, выпуская свои баранки, а рядом чадит какое-то подошвенное производство...
В Никольской надвратной церкви тоже смешение эпох и «жанров»: котельная, школа повышения квалификации работников культуры, военная коммунально-эксплуатационная часть с гербом Советского Союза над входом. Тут же на территории святой источник в окружении вековых деревьев.
Сопровождавший группу Анатолий Гаврилович Тинский начал рассказывать: это настоятельские палаты, вот Братский корпус... Студенты стояли в растерянности.
– Ребята, – поделилась Безверхова вдруг возникшей идеей, – а давайте сделаем макет монастыря: уберём эти сараи, старые деревья и посмотрим, как всё должно выглядеть на самом деле!
Это был первый их проект такого рода. Решили не просто макет сделать, но и защитить диплом по этой теме. Времена были непростые, коммунистические. Поэтому работали с оглядкой на партийные органы. Безверхову даже в партком вызывали, хоть она никогда не была членом партии.
– Ведь это же церкви, смотрите там, поаккуратней! – строго грозили пальчиком.
– Конечно, – отвечала она, глядя на партийцев ясными невинными глазами, – мы очень аккуратно, технику безопасности соблюдаем, и на крышу я ребят не пускаю.
Работа получила название «Реконструкция историко-архитектурного комплекса в центре города Кирова», начали её в 1980-м, окончили в 1983 году. Это был серьёзный научный труд: изучали документы в центральных архивах Ленинграда и Москвы, фотографировали и обмеряли монастырские здания, делали инженерные расчёты, выполнили проект реконструкции и макет на рельефе всего архитектурного комплекса.
Типовое панельное строительство, господствовавшее в стране не одно десятилетие, не могло дать будущим архитекторам тех знаний, которые они получали, знакомясь с опытом древних мастеров. Открытия поджидали на каждом шагу: особенности старинной кладки, техника возведения арок и сводов по кружалам и даже кирпич совсем других размеров в сравнении с нынешним. И ведь всё выкладывалось вручную.
Как-то занимались замерами, а в это время из неотапливавшегося Успенского собора вынесли сушить документы, развешивая их при помощи бельевых прищепок на верёвках. Безверхова спросила: а можно зайти? На её счастье, разрешили. В полутёмном и сыром храме почти всё пространство занимала семиэтажная, сколоченная из горбыля этажерка, по которой можно было подняться под самый купол. До небес лежали папки с архивными документами. Поднимаешь голову, а на тебя укоризненно смотрит лик. И штукатурка сыплется со сводов...
Макет архитектурного ансамбля Успенского Трифонового монастыря получился размером два на три метра. Белоснежный кружевной красавец. В нём – вся история памятника архитектуры ХVI–ХIХ веков, очищенная от наслоений бездумного времени. Вобрав в себя энергетику оригинала, макет начал жить своей собственной жизнью.
Один из областных руководителей явился со свитой на кафедру архитектуры, увидев макет, попытался обломать кресты на маковках церквей.
– Нельзя этого делать, – вступились за своё детище авторы. – Кресты здесь нужны для масштаба. Посмотрите – убираешь крест, и пропорции нарушаются.
Завершённый студенческий проект и макет Трифонова монастыря были представлены на традиционной ежегодной городской выставке архитекторов. Слух об этом событии разлетелся по городу. В выставочный зал хлынул поток кировчан, приходивших целыми семьями. Люди останавливались перед макетом вятской святыни, подолгу любовались ею.
Тем временем монастырь всё ещё пребывал в забвении, мало кто верил тогда в возможность его второго рождения. Но, к счастью, времена меняются. Вскоре первым секретарём Кировского областного комитета партии был назначен Вадим Викторович Бакатин. Он сумел встряхнуть полусонную и неспешную Вятку так, как многим не
удавалось и за десятилетия, всего за два года, что возглавлял область... Обратил он внимание и на госархив: непорядок, исторически важные документы не должны храниться в н?еприспособленном помещении, срочно построить здание! Быстро нашли место, быстро построили здание, скоренько освободили храм. А тут и перестройка подоспела, отовсюду уже шло потепление, и митрополиту Хрисанфу разрешили выходить на люди, и возник разговор о монастыре...
Великорецкое.
Чудеса от Людмилы Безверховой
Реконструкция сопряжена с озарениями. Глубокое погружение в материал, точное знание предмета и благородство целеполагания неизбежно приводят к тому, что вдруг в верном направлении разворачиваются события и обстоятельства, находятся нужные люди, раскрываются припорошенные временем очертания объектов и истинный смысл изучаемых явлений. Людмила Борисовна называла всё это чудом. И таких чудес в её деятельности по возрождению былой Вятки – целая коллекция. Некоторые, как, например, в работе над архитектурным ансамблем Великорецкое, и правда, поражают воображение. Известность Великорецкого выходит далеко за пределы России, главным образом благодаря Крестному ходу, на который в первые дни лета ежегодно съезжаются паломники из разных уголков не только нашей, но и многих стран мира. Крестный ход освящён иконой святителя Николая. К слову, история этой святыни достойна отдельного повествования. Чудодейственную её силу оценил сам Иван Грозный, «под неё» в Москве был построен девятый придел Покровского храма, что находится на территории Красной площади. А явился чудотворный образ, по преданию, шесть веков назад (в 1383 году) крестьянину Агалакову на берегу реки Великой. Спустя без малого десятилетие, икону для сохранности переместили в центр Вятского края – город Хлынов, но ежегодно следовали данному обету: доставлять на место её чудесного явления в село Великорецкое.
Обнаружив в одной из поездок по области заброшенный ансамбль храмов, архитектор Людмила Безверхова, конечно, уже не могла оставаться безучастной. «Надо спасать», – вновь услышала она зов истории. Благо, опыт проведения «спасательных работ» Архитектурным студенческим центром к тому времени был накоплен немалый.
Исследование храмов показало, что все основные постройки ансамбля большей частью сохранились. Преображенская церковь, Никольский собор, колокольня, торговые ряды и гостиный двор вместе с каменными двухэтажными домами для причта и школы – вместе это образовывало уникальный архитектурный ансамбль, Великорецкий град. И мыслился он зодчими, считала Безверхова, как некий аналог упорядоченности общего мироздания и града небесного. Эта общая идея выявилась практически сразу, как только вместе с группой студентов Людмила Борисовна приступила к исследовательской работе. Но требовало подтверждения множество вопросов. Скажем, по периметру территории высилась аллея огромных вековых деревьев, наводящих на мысль, что некогда они были высажены вдоль ограды, объединявшей ансамбль в единое целое. Так ли было на самом деле? Следы поздних переделок имела каменная колокольня. Чем они были вызваны? Какой она была первоначально? Вопросы множились. Документов, способных пролить на них свет, не было. Анатолий Гаврилович Тинский, который, кстати, поначалу отечески отговаривал Безверхову от очередного опасного в идеологическом плане проекта (это были доперестроечные 1980-е), поделился единственной фотографией Великорецкого, хранившейся в его архиве. Такое ощущение, сказал он, передавая снимок, что все материалы уничтожены.
Ну нет так нет. Задумав воссоздать истинный облик ансамбля, пробелы решили восстанавливать по известным аналогам. Тут и произошло событие, которое иначе как чудесным, не назовёшь. Один из бывших учеников Безверховой пригласил её в гости и рассказал, что его дед, купивший старинный дом в одном из селений Вятки, разбирая хлам на чердаке, наткнулся на любопытные старинные негативы:
– Людмила Борисовна, тут какие-то церкви... Я подумал, что это должно быть вам интересно.
Он достал несколько коробок, в которых лежали аккуратно проложенные прокладками толстые стеклянные пластины с чёрно-белыми изображениями каких-то строений. Вглядываясь в очертания первого же снимка, Людмила Безверхова не поверила своим глазам: «Юра, это же Великорецкое!»
Бережно она принесла домой этот бесценный дар и просидела над ним до утра, не уставая поражаться: вот они, ответы на все те вопросы, которые у них возникали. Во-первых, ограда. Они только предположили, что она была – а тут наглядное подтверждение. Хорошо видны аллея, домики. Вот – церковь кладбищенская. А это вид из колокольни на дали. Позднее удалось установить, что сама каменная колокольня, построенная в 1871 году, поначалу, как и её деревянная предшественница, имела арку в своём основании, которая служила воротами в град и была проездной. Но впоследствии строение дало трещину, и проезд пришлось замуровать.
Позже выяснилось, что автором этих фотографий был известный вятский фотохудожник С. А. Лобовиков (1870–1941). Как сохранились их негативы на чердаке обычного деревенского дома и почему они попали в руки именно ученика архитектора Безверховой? На эти вопросы ответов нет. Но негативы появились и проявились в нужный день и час и помогли в работе по восстановлению Великорецкого ансамбля. Изображения, снятые с них, вошли в великолепно изданную в соавторстве с Вятской епархией книгу «Великорецкая икона святителя Николая: история и современность» (Вятка [Киров]: Буквица, 2008), ставшую венцом творческих и научных изысканий кировских архитекторов, историков, искусствоведов на эту тему.
Не менее чудесным оказался и тот факт, что батюшкой в Преображенской церкви, возвращённой верующим на рубеже 1980–1990-х годов, служил отец Александр Зверев. Человек с художественным образованием и тонким эстетическим вкусом, он приложил немало усилий для возрождения храмового ансамбля и Великорецкого крестного хода. К нему в течение ряда лет в процессе работы над проектом ансамбля приезжали студенты вместе со своей наставницей.
– Мы подружились с отцом Александром, – рассказывала Людмила Борисовна. – Во-первых, он очень помогал в наших изысканиях. Во-вторых, принимал нас как дорогих гостей. Работаем с ребятами на объектах: фотографируем, делаем замеры. Приходит батюшка и, не принимая возражений, сообщает: в два часа обед. Берём свои бутерброды и идём в его избёнку. Боже! Картины на стенах. Накрахмаленная белая скатерть. Приборы – ложки, ножи, вилки, фужеры. Супница в центре стола.
– Батюшка, у вас что, праздник?
– Почему праздник? У меня обед, гости.
Он не приглашал никого молиться. Сам прочтёт молитву – пожалуйста, за трапезу... Никаких нравоучений, цитат из Священного Писания. Обыкновенный человеческий разговор, причём на хорошем русском, без единого иностранного словца или сленга. Говорили о литературе, о художниках.
Благодаря поддержке отца Александра работа молодых архитекторов спорилась. Но этим его участие в восстановлении храмов не ограничивалось. Отец Александр сумел наладить замечательные отношения с расположенной рядом Юрьянской ракетной дивизией, став, по сути, полковым батюшкой. А в ответ в качестве доброй воли ракетчики активно подключились к ремонтно-строительным работам по возрождению Великорецких храмов и построек.
Бывший в те годы губернатором Кировской области Владимир Нилович Сергеенков – даром, что профессиональный лектор по линии КПСС – сумел понять, что Великорецкое – своего рода визитная карточка Вятского края. И надо отдать должное, именно при Сергеенкове возобновился Великорецкий крестный ход, при нём были восстановлены колокола на колокольне.
В первые годы неоценимую помощь в организации приёма и размещения паломников в Великорецком оказывало командование Юрьянской дивизии: военные разбивали палатки, выделяли транспорт, разворачивали полевую кухню. Однажды приехал генерал армии из Оренбурга. Посетив Великорецкое, проникся общей идеей и пообещал воскресить берёзовую трёхрядную аллею, по которой в былые годы паломники направлялись от церковной площади к часовне, где служился главный завершающий молебен. И слово своё генерал сдержал – прислал с оказией молодые саженцы. Так, подвела итог Л. Б. Безверхова, благие цели способны объединить высшие духовные силы и армию, ангелов и воинов земных.
А Великорецкое расцвело. И макет, выполненный учениками Безверховой и послуживший отправной точкой в восстановлении облика уникального храмового ансамбля, украшает теперь огромный зал первого этажа отреставрированной силами военных колокольни.
* * *
Это всего лишь несколько эпизодов из неустанной деятельности Л. Б. Безверховой по возрождению вятских святынь на протяжении сорока с лишним лет. Патриархальная, чистая Вятка, в колокольных звонах и сияющих позолоченных шпилях церковных куполов оживала в воображении и творениях вятских архитекторов-подвижников. Она не исчезла бесследно, а, как Спящая Царевна, как тот потаённый храм, прорисовывается смутными очертаниями в сегодняшнем дне. Кажется – протяни руку, и дотронешься... Слушая Людмилу Борисовну, вглядываясь в макеты возрождённых из небытия храмов, выполненные в точном соответствии с утраченными оригиналами, я вдруг подумала: а ведь будь на то чья-то добрая воля, всё это порушенное великолепие можно было бы восстановить! А зачем? – возразил мне как-то один из моих собеседников. Думаю, затем, что и сегодня нам их, этих архитектурных свидетельств нашей незряшной истории, недостаёт. Недостаёт красоты, гармонии и цельности. Да и созидание всегда конструктивно.
Примечания
1 Краса и гордость Вятки (Светлой памяти Л. Б. Безверховой) : [презентация]. URL: https://www.vyatsu.ru/uploads/file/2201/chz1_l.b.bezverhova.pdf (дата обращения: 23.05.2022).
2 Безверхова, Л. Б. Архитектурный студенческий центр Вятского государственного университета. Вятка [Киров] : Буквица, 2011. С. 132.
3 Угланова, А. В. Монастырские ансамбли Вятской и Великопермской епархий. Вестник КИГИТ. 2015. № 9 (62). С. 17.
