Версия для слабовидящихПисьма из вятской глубинки.
(Историко-культурный анализ писем семьи Жернаковых. 1881-1896 гг )
В. П. Клюева
В Государственном архиве Тюменской области (ГАТюмО) сохранилась коллекция писем и телеграмм, адресованных тюменскому купцу В. Л. Жернакову1. Василий Жернаков, уроженец Сарапульского уезда, проживал в Тюмени с 1881 г. Историкам, изучающим сибирское купечество, В. Л. Жернаков и его предпринимательская деятельность хорошо известны2. Документальный комплекс, отложившийся в ГАТюмО, уже введён в научный оборот в ряде краеведческих публикаций3. Внимание исследователей привлекал «местный» тюменский колорит писем: расспросы о Сибири и Тюмени, возможность найти здесь работу, и, в несколько меньшей степени, экономическое благосостояние «вятских» Жернаковых. К сожалению, основная информация оставалась невостребованной. Данная статья предполагает, в некоторой мере, восполнить этот пробел.
Авторами писем были родители, младшие братья и сестра. В начале 80-х годов XIX в. семья жила в с. Паздеры Сарапульского уезда. Семья была большой: Лавр и Елизавета Жернаковы имели 8 детей – Алексея, Василия, Ивана, Михаила, Гавриила, Татьяну, Анну и Николая.
Особо стоит остановиться на личности адресата – Василии Жернакове (1861 г. р.). Несмотря на то, что до 1903 г. этот человек числился крестьянином Вятской губернии, уже с 1881 г. его жизнь и деятельность были связаны с Тобольской губернией. Приехав в Тюмень в поисках лучшей доли к старшему брату Алексею, к 1919 г. Василий Лаврович становится одним из богатейших тюменских купцов. Он был купцом 1 гильдии, потомственным почетным гражданином, соучредителем чугунолитейного завода, владельцем пароходства, крупным хлеботорговцем, а также и общественным деятелем: избирался гласным городской думы Тюмени, состоял членом учетного комитета при Тюменском общественном банке. За заслуги перед городом был награждён серебряной медалью «За усердие» на Станиславской ленте.
Бывший особняк семьи Жернаковых. Тюмень, ул. Орджоникидзе, 1
Чем интересны письма, отправленные в далекую Тюмень из вятской глубинки? Прежде всего тем, что сохранившееся эпистолярное наследие отражает биографические подробности каждого члена семьи и является своеобразной семейной хроникой. Читая письма, можно представить характер, устремления, мечты и надежды писавших «любезному братцу» и «милому Васиньке».
Первые письма датированы февралем 1881 г., а последнее – январем 1896 г. Возможно, переписка оборвалась из-за того, что в 1897 г. большинство Жернаковых переехало в Тюмень. 15 лет – большой срок в жизни любой семьи, не является исключением и семья Жернаковых. За это время младшие дети выросли, а старшие дети обзавелись собственными семьями.
Большинство писем адресованы Василию, но некоторые были отправлены Алексею. Необходимо пояснить, что до 1884 г. Алексей Жернаков жил в Тюмени, именно к нему и приехал в 1881 г. младший брат.
Интересно, что Тюмень в письмах к братьям Жернаковым представлялась «местом хлебным», так как, помимо просьбы присылать деньги, часто встречаются расспросы о жизни в городе и о возможности приехать на заработки. Особенно активно пытался уехать из родительского дома Иван: «Пишите мне обо всем, чего хорошего в Тюмени; есть или нет у вас должности по торговой части. Я все-таки думаю ехать к вам в Тюмень, потому что у нас должностей хороших нет» [Л. 18–19 об.]. «Предвидятся или нет должности к весне по торговой части. Я думаю к Вам в Тюмень весной или летом» [Л. 20]. Приведённые строки относятся к 1882 г. Позднее, когда в семействе появляются деньги, младшие Жернаковы уже не стремятся уехать в Тюмень. Но следует отметить, что в конце 1882 г. или начале 1883 г. Михаил всё-таки приезжает в Тюмень, а оттуда уезжает в Москву. Встречаются просьбы пристроить родственника или знакомого на хорошее место: «Ты писал, что в Сибири много хороших местов, так нельзя ли пристроить племянника Андрея Никитьевича (Бехтерева – В. К.)…» (1891 г.) [Л. 64].
Покинуть родительский дом стремятся все дети Жернаковых. Это можно объяснить как желанием жить самостоятельно, так и семейными неурядицами. Татьяна в 1892 г. пишет брату: «Так бы и удрала куда-то, но куда, конечно, вопрос?» – и далее: «У нас все какая-то семейная рознь, от которой и ты сбежал» [Л. 70–71 об.]. В это же время (1891–1892 гг.) в очередной раз пытается уехать и Иван: «Первым долгом прошу тебя неоставить меня, т. к. я/э/ду к тебе и желаю служить, но места ведь нет, то прошу тебя как брата на/д/ти для меня подходящее место хотя и по пароходному делу или же и другому какому» [Л. 62–63].
Письма позволяют нам делать определённые (и, зачастую, негативные) выводы о внутрисемейных взаимоотношениях. Причиной этому могли быть первоначальная бедность, а затем внезапное быстрое обогащение семейства, а также частое пьянство Лавра Андреевича: «Тятинька… винко понемножку выпивает» и «Отец пил больше двух месяцев…» [Л. 51, 117] и, вероятно, амбициозность Алексея Лавровича: «Алёша, страх не любит говорить о делах, все секреты у них…» [Л. 173]. Кроме того, ходили слухи, что Лавр Андреевич «сыновей из дома выганивал и бушовал постоянно» [Л. 55–55 об.].
Судя по интонациям корреспондентов, Василий Жернаков пользовался в семье уважением (как один из старших и успешных в делах братьев). Кроме того, Василий активно участвовал в предпринимательской деятельности семейства. Этому есть подтверждение: «Если придется устроить, так как желаем, то фирма наша будет «Торговый дом Бр. Жернаковы» с 1894 года. Конечно, и Вы помогаете к расширению нашего пароходного дела, будете участниками как член № 2 Пароходства “Братья Жернаковы”» (1893 г.) [Л. 123–124] или: «От тебя получено было триста рублей, за которые должны благодарить тебя. Поступили тоже в покупку парохода. Название парохода “Братья Жернаковы”» (1892 г.) [Л. 79–80 об.]. Здесь же следует указать, что деньги посылались и в первые годы самостоятельной жизни Василия Лавровича: «Письмо от Вас получили и деньги 25 руб., за которые благодарю Вас» (1882 г.) [Л. 3].
Весьма часто встречаются заверения в любви и уважении. Если в первых письмах (начала 1880-х) можно увидеть такие приписки, как: «Васинка, пиши пис/ь/ма почаще, нам с матер/ью/ приятно почитать пис/ь/ма ваши» [Л. 3], то в более поздних письмах можно прочитать: «…Василий Лаврович, напрасно, что ты так думаешь, что мы стали не такие как были. Нет, мы всегда были и будем такие же какие были прежде, пусть будет посреди нас Божья Благодать. Мир между нами, согласие и одно сердце всех братьев. Этим мы будем гордиться, пока живы. Главное, любовь и согласие будет долгом нашим для каждого брата, хотя и кто из нас есть и будет на чужой стороне, но мы будем знать то, что сердцем с нами, да пусть гремит наша фирма «Братья Жернаковы» на славу и пользу народу, также и родителям на радость…» (1893 г.) [Л. 100]. Конечно же, в письмах имеет место стандартная формулировка: «Первым долгом сего письма посылаю тебе моё родительское благословение и с любовью низкий поклон» – или: «…и Вам желаю доброго здоровья и всякого благополучия в делах Ваших», характерная для писем конца XIX в.
Наиболее часто писали Иван и Татьяна, но уже в конце 1880-х гг. постоянным автором становится и Гавриил. С чем это связано, можно лишь предполагать. Возможно, Иван, будучи по возрасту близок к Василию, находился с ним в дружеских отношениях и испытывал доверие, поверяя личные тайны. «Пиши пожалуйста скорее, как поступить, чтобы не обидеть своих и сослаться хотя часть на тебя как на любимого брата. Буду ждать от тебя решительного результата, твоё слово для меня закон» (1895 г.) [Л. 192–192 а об.]. Татьяна была крестницей Василия Лавровича, и взаимоотношения крестника и крестного накладывали определенные обязательства: «… Возьми меня к себе, ведь ты мне крестный, и должен, обязан, клялся ты в этом, заботиться обо мне» (1892 г.) [Л. 70–71 об.]. Кроме того, необходимо учитывать, что часть писем не сохранилась. Так, не отложилось ни одного письма от Алексея Лавровича, хотя косвенные указания о его письмах есть.
По письмам можно проследить изменение в семейной иерархии. В начале 1880-х гг. фактическим и номинальным главой семейства является отец Лавр Андреевич Жернаков. С большой долей вероятности можно утверждать, что именно им решалась будущая судьба детей. Например, в 1884 г. он рассуждал: «Таня курс кончила, думаю отдать куда в услужение, а также и Ваню, а рассчитываю держать дома только Алешу» [Л. 28–29]. Или ранее: «Тятинька думает меня послать вместе с братом Ванею в Тюмень весной по вскрытии воды» (1882 г.) [Л. 18–19 об.]. Первоначально Лавр Андреевич пытался поучать как Василия, так и Алексея. В одном из первых писем (1882 г.) отец выговаривает: «Любезный сын Василий Лаврович. Посылай денег поскорее, обещался послать осенью. Каково живешь и где зимуешь, окопировка (экипировка – В. К.) на тебе была от брата Алексея, следовательно, ты куда тратишь деньги?» [Л. 11]. Тогда же он писал Алексею: «Из письма видно, что Вася приехал в Тюмень. Я думаю, чтобы он тебе не помешал. О котором вы думаете деле, с ним много не говорите…» [Л. 5–6]. В более поздних письмах Лавр Жернаков уже не пытается поучать сыновей, в основном рассказывает семейные новости: «Вы обижаетесь, что я редко пишу, но я понадеялся на Алёшу, он сказал, что писал» [Л. 28–29]. И действительно, по мере того, как вырастали и становились самостоятельными дети, Лавр Андреевич все меньше принимал участие в семейном предприятии: «Отец и слова не смеет сказать…» (1893 г.) [Л. 117 об.].
Матушка Елизавета Жернакова была женщиной набожной, и её набожность со временем усиливается. Если в первых письмах мы встречаем лишь упоминание о родительском благословении, то в более позднее время часто проскальзывают рассказы о поездках на богомолье и различных обетах. «Маминька недавно ездила в Верхотурье к Симеону Праведному по обещанию» (1889 г.) [Л. 51]. Или же: «Я думаю (если Бог велит) весной ехать в Кронштадт попросить молитвы отца Иоанна…» (1892 г.) [Л. 84]. В другом письме говорится: «Милый Васинька! Мой совет тебе в Новый год: любить Бога и ближнего, непрестанно молиться, по силам творить добрые дела. Вести жизнь скромную, христианскую и трезвую, избегать дурных товарищей, а главное, не произносить дурной брани» (1892 г.) [Л. 86].
В личных письмах отразились представления о семейной жизни. О женитьбе старшего сына Алексея отец рассказывает так: «Алеша немножко поторопился жениться напрасно, было бы ему невест порядочно и /с/десь хороших» [Л. 28]. Жена Алексея Лавровича – Раиса Давыдовна, судя по рассказам о ней, была женщиной властной. В семье к ней относились без особой любви. Часто на невестку жаловалась Татьяна, которой приходилось жить в Сарапуле в доме Алексея Лавровича и Раисы Давыдовны. «Я осталась без одной (шали – В. К.) и надеть нечего. Заказываю Раисе Давыдовне в Сарапул, а она мне пишет: на Вас, говорит, не накупишься…» (1893 г.) [Л. 117 об.–118].
Родственники часто советовали Василию Лавровичу жениться: «…Главное, выбрать добрую и милую подругу жизни, а меня пригласи на свадьбу» [Л. 71 об.]. Елизавета Дмитриевна советовала Василию жениться на девушке «религиозной и скромной, хоть и небогатой» [Л. 86]. Женой В. Л. Жернакова стала Евдокия (Авдотья) Прокопьевна, дочь сарапульского (?) купца. В некоторых письмах встречаются упоминания о родственниках Авдотьи Прокопьевны: «Была в гостях у твоих родственников, но только очень на короткое время…» (из письма Татьяны Жернаковой, 1895 г.) [Л. 181–182 об.]. Свадьба состоялась в 1892 г., когда Василию Лавровичу был 31 год.
Не повезло в семейной жизни Ивану Лавровичу. Первая помолвка с М. В. Гоголевой расстроилась из-за Лавра Андреевича. Иван эмоционально описывал расстроившуюся помолвку: «Свадьба не состоялась по случаю хороших родителей, не желающих добра детям своим… Приехали из Гоголей [в] Сарапул. Он (то есть Лавр Андреевич – В. К.) домой не поехал. Остался бродить по Сарапулу и чуть ни каждому говорить о случившемся и высказывать свои мнения худые насчет будущ/а/го тестя и, конечно, невесты… Просто всё говорил, что придется пьяному в голову» [Л. 55–55 об.]. Позднее, после нескольких неудачных попыток, Иван напишет: «Я надумал жениться давно, но, должно быть, нет судьбы, вот и тянется год за годом, так уже прошло пять лет, а я все холостой, начинаю стареть, теперь мне уже 27 лет…» [Л. 138]. Иван женился спустя два года – в 1896 г. Татьяна описывает свою золовку таким образом: «Ваня, кажется, не ошибся, мне так она очень нравится, девушка серьёзная, рассудительная, говорит очень немного, а улыбается ещё реже» [Л. 196]. В своих письмах Татьяна, а затем и сам Иван, рассказывали об «эпопее», связанной с женитьбой Ивана Лавровича. «Ваня живет в Уфе. Без него сделали предложение… Антонине Тихоновне Глезденевой… мама послала Ване телеграмму… а из письма (ответного письма от Ивана – В. К.) видно, что ему жениться не хочется на ней… Теперь (Иван – В. К.) влюблен в одну гимназистку, но это секрет, и мечтает на ней жениться, а она как ощипанная пава. Жениться ему необходимо и Глезденева самая подходящая» [Л. 193–193 об.]. В это же время (оба письма датированы декабрем 1895 г.) Иван «в панике» просил брата: «Братец, голубчик, пиши ко мне как лу/т/ше поступить, т. к. мне стукнуло 28 лет. И все свои просят и настаивают, чтоб я обязательно женился нынче. А я несоглашаюсь на их просьбу. И откланяю ещё на год…» [Л. 192–192 а об.].
Василий Лаврович и Евдокия Прокопьевна Жернаковы
Сама же Татьяна о замужестве рассуждает иначе. В 1892 г., в возрасте 16 лет, она пишет брату: «По независящим от меня обстоятельствам, я теперь не учусь… Но отдать меня в училище, к сожалению, не хотят, вероятно уже думают, что меня пора готовить взамуж, а ну мне теперь и остается быть в этом глупом положении, т. е. копить тело и приданое. Это ли не гадость, не смешно ли моё состояние?» [Л. 70–71 об]. В другом письме она рассказывает: «На днях будет свадьба богатая, выходит Михеева… ей 23 года, здесь это много, чуть не старая дева, и вообрази, за кого выходит, за вдового фельдшара… хотя бы по влечению, а то по обязанности, чтобы не быть старой девой, я тоже скоро в их запишусь, уж через месяц 20-й год пойдет» (1895 г.) [Л. 173]. Кстати, определение двадцатилетней девушки как «девушки в возрасте» встречается и в других письмах. О своей очередной попытке жениться Иван рассказывает так: «Невеста, должен сказать, порядочная, но только в годах, лет 23 или 24-х, не более» [Л. 58]. Однако в августе 1895 г. Татьяна советуется с крестным: «Сегодня получила письмо от Ильи Николаевича, опять повторяет своё предложение. Ему уже назначили место в селе. Просит немедленно отвечать. Посоветуй, что делать? Я раньше так не задумывалась, а теперь подумываю: кого ещё мне надо, хотя он ещё и мальчик, так, может быть, разовьётся, когда увидит побольше жизни» [Л. 169–170]. К сожалению, как сложилась дальнейшая судьба Т. Л. Жернаковой, неизвестно.
Большое место в письмах занимают рассказы об экономическом благополучии вятских Жернаковых. В первые годы (начало 1880-х гг.) часто встречаются жалобы на бедность: «...Живем небогато. Лошади нет. Хлеб покупаем, по 80 коп. за пуд ржаную муку. Овёс от 45 до 50 копеек. От доставки пользы мало, даже на домашние расходы не хватает… Не будет ли возможности послать денег к Пасхе сколько-нибудь, потому что нужно купить для посеву семян пшеницы, овса и разных других сортов семян» (1881 г.) [Л. 1–4]. «Васенька, сжалься над нами, пришли на посев денег, хотя рублей с 50. А если мы не посеем ныне хлеба, то сам должен знать, что должны голодать в будущий год и уже мы хочем последнюю лошадь продать. Но если продадим её, то как же мы будем жить без лошади-то, ведь нужно на чём-то работать» (1883 г.) [Л. 7–8].
Спустя три года, в 1886 г., просьбы о деньгах и поисках места в Тюмени прекратились. Более того, можно говорить о том, что в семье появляется достаток. Что послужило причиной богатства, можно лишь догадываться. По косвенным признакам мы можем предположить, что немалую роль в этом сыграл старший брат Алексей Лаврович, к этому времени вернувшийся на родину. Из письма Ивана Жернакова видно улучшение благосостояния семьи к 1886 г.: «...В продолжении лета было арендовано нами 7 пароходов: Первенец, Колва, Перево[щик], Кама, Американец, Комиссионер, Петр… Все лето проработал Алексей Лаврович на пароходах и, в конце концов, задумал Алексей Лаврович купить или заказать пароход…» и далее: «...26-го сентября приехал на своем пароходе, чему удивились. Все пароходы по нашему каравану вполне соответствуют. Пароход под названием «Генриетта» построен немцем в Финляндии в городе Або, около Петербурга в 1882 г. …Цена пароходу 2600 рублей» [Л. 35–36 об.]. Здесь же стоит упомянуть и его рассказ о катании на Масленицу: «Катались на тройке бурых лошадках, каковая была устроена большая и хорошая… Удивили сарапульских, теперь нас считают богаче богатых. Видно есть на что разгуляться у Бр. Жернаковых, так говорят все» [Л. 58 об.–59].
В. Л. Жернаков с дочерьми
Софьей и Верой (справа)
Итак, основной статьей дохода для Жернаковых являлось не сельское хозяйство (хотя рассказы о цене на хлеб встречаются в каждом письме), а доставка вина: «Доставку вина взяли по контракту на год по старой цене» (1882 г.) [Л. 18–19 об.]. С середины 1880-х основной доход приносит торговля в собственных винной и бакалейной лавках, а также торговля хлебом и подряды на перевозку грузов. «Лошадей рабочих у нас восемь, работников трое, а Ваня с работниками ездит в Сарапул с бочками… Для лавки наняли прикащика, а Ганю хочим отдать в службу» (1886 г.) [Л. 39–40]. «Торгуем оба с братом Ваней в винной лавке С. Г. Тюнина и своей бакалейной лавке, но большей частью Ваня ходит на пароходе «Верочке», а Алексей Лаврович ходит на арендованном пароходе» (из письма Гавриила Жернакова, 1889 г.) [Л. 51].
Каждое письмо, написанное после 1885 г., содержит рассказы о расширении семейного дела. К примеру, в декабре 1886 г. Иван Жернаков присылает очень подробное письмо, в котором рассказывает об аренде прошедшим летом семи пароходов и покупке лодок. Интересны названия лодок: «Тюмень», «Тобольск», «Томск» [Л. 35–36 об.]. О пароходах, фрахтах и навигации пишут даже Татьяна и Гавриил, участвующие в этом деле лишь косвенно. Так, Гавриил Жернаков вошел в семейное предприятие только в 1894 г. (до этого он жил в родительском доме, торговал в бакалейной лавке). Ранее он часто жаловался на то, что из-за торговли не имеет возможности никуда поехать: «Я оставался дома, торговал в лавках винной и бакалейной, а кататься (на Масленицу – В. К.) не пришлось» или: «Только я некуда не бывал кроме несчастных Паздер, нечего хорошего невидал кроме пьяных мужиков и баб» [Л. 77, 107]. Лишь в мае 1894 г. Гавриил пишет: «Я рассчитываю, что Вы знаете, что я нахожусь на пароходе «Братья» (то есть «Братья Жернаковы» – В. К.), а Иван Лаврович на новом «Верочке» тоже командиром» [Л. 139–141 об.].
Такие подробности во многом связаны с тем, что в Тюмени Василий также «обретался по пароходному делу». Судя по письму, датированному 1895 г., он служил в пароходстве «П. Ширков и Ко». В начале 1900-х гг. Василий Лаврович становится владельцем собственного пароходства, после 1910 г. пароходство В. Л. Жернакова имело один буксирный пароход и три барки.
Однако внутрисемейные разногласия с приходом семейного благополучия не закончились. Из письма Ивана Жернакова: «Алеша хотит /э/хать в Сарапул и вести пароходное дело, а Гане одному по торговле и домашнему делу будет /че/жело. Алеша решил так: Я, говорит, поеду [в] Сарапул, буду вести пароходное дело, а [вы] ведите домашние дома… А если, допустим, я уеду (Иван – В. К.), тебя нет, Миши тоже (нет – В. К.), тогда дело будет брата Алеши одного, а не братьев Жернаковых, а за что же я и вы помогали?» (1892 г.) [Л. 72–74 об.]. Однако, несмотря на обиды и непонимание меж братьями – Алексеем, Иваном и Гавриилом, семейное предприятие «Торговый дом Бр. Жернаковы» продолжало существовать и приносило прибыль. Василию Лавровичу часто приходилось выступать третейским судьей, разрешая споры. К его авторитету часто апеллировали младшие братья – Иван и Гавриил.
Последнее письмо датировано 26 января 1896 г. По косвенным источникам, в Тюмень переехали родители – Лавр Андреевич и Елизавета Дмитриевна и младший брат Гавриил Лаврович.
Семейные архивы купеческих семей, особенно относящиеся к периоду становления предприятия или возникновению благосостояния, являются ценнейшим историческим источником. Но, к сожалению, коллекции писем или других семейных материалов встречаются редко и в единичных экземплярах. Поэтому коллекция писем и телеграмм семьи Жернаковых обязательно станет востребована исследователями. Мы можем предположить, что письма, адресованные «любезному братцу Василию Лавровичу» будут интересны исследователям и краеведам, изучающим историю Вятской губернии.
Примечания
1. Все письма цитируются по: ГАТюмО. Ф. И. 134. Оп. 1. Ед. хр. 1.
2. Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири (XVIII – начало ХХ вв.): В 4 т. / Отв. ред. А. С. Зуев, Д. Я. Резун. – Новосибирск, 1995. Т. 2: (Ж–К). С. 19–20.
3. Кубочкин С. Н. Крестьянский сын Василий Жернаков // Кубочкин С. Н. Тычковка. Сараи. Потаскуй..: Из истории тюменских окраин XIX – начала XX в. – Тюмень, 2002. С. 168–186; Долгушина Е., Кубочкин С. О чём рассказала семейная хроника // Врата Сибири. – Тюмень, 2002. № 2. С. 251–262.
