Версия для слабовидящих«Плачь, сиротка, плачь! Москва слезам не верит...»:
история самоубийства стахановца Ф. А. Гагаринова
П. А. Чемоданов
Вторая половина 1935 г. и весь 1936 г. прошли в Советском Союзе под знаком развернувшегося стахановского движения. Вопрос о его инициаторах и предпосылках до сих пор является дискуссионным в исторической литературе. Однако факт можно считать общепризнанным: в ночь с 30 на 31 августа 1935 г. забойщик А. Г. Стаханов, работая отбойным молотком модели ОМ-5 (производства ленинградского завода «Пневматика»)1 в шахте «Центральная-Ирмино» Донецкого угольного бассейна, вырубил за 5 час. 45 мин. стандартной шахтёрской смены 102 т угля, в 14,5 раз перекрыв существовавшую норму2. Данный показатель выглядел ошеломляюще не только на общесоюзном, но и на мировом уровне. К примеру, средняя производительность труда лучших забойщиков Рурского угольного бассейна в Германии в тот же период не превышала 16–17 т угля за рабочую смену3.
Результат смены был зафиксирован и вскоре попал в печать. На следующий же день заметка о рекорде появилась в местной газете «Кадиевский пролетарий», а 2 сентября была перепечатана «Правдой». К концу сентября свои зачинатели стахановского движения появились сразу в нескольких отраслях советской промышленности: А. Х. Бусыгин – в автомобилестроении, И. И. Гудов – в станкостроении, Н. С. Сметанин – в кожевенно-обувной промышленности, П. Ф. Кривонос – на железнодорожном транспорте, Е. В. Виноградова и М. И. Виноградова – в текстильном производстве. Через определённое время «стахановский почин» пришёл и в сельское хозяйство, где его лицом стали такие передовики, как трактористка П. Н. Ангелина, комбайнер К. А. Борин, сборщица свёклы М. С. Демченко, сборщица хлопка М. А. Нахангова и другие.
К началу октября «волна» стахановского движения докатилась до регионов страны, не являющихся ведущими промышленными центрами, где вскоре появились свои стахановцы местного значения. В числе таких регионов был и образованный в декабре 1934 г. Кировский край.
Тогда же свои стахановцы появились и в г. Слободском, где располагалось одно из крупнейших в регионе предприятий лёгкой промышленности – меховая фабрика «Белка». Стахановцем этого предприятия, известным на весь край, уже в октябре 1935 г. стал 16-летний В. С. Баталов. На момент вступления в движение у него за плечами не было даже года производственного стажа. Несмотря на это, он являлся самым результативным рабочим сырейно-красильного цеха меховой фабрики «Белка», где трудилось в тот момент более 1 300 работников. Так, при норме выделки 1 493 шкурки бурундука за шестичасовую смену, Баталов в среднем вырабатывал 3 600 шкурок с минимальным процентом брака4. Впоследствии он был избран делегатом от Слободского района на I краевое совещание стахановцев, состоявшееся в г. Кирове 2 декабря 1935 года.
Процесс распространения стахановского движения в промышленности Кировского края, как и в целом по стране, не был гладким и сопровождался противодействием определённой части работников местных предприятий. При всей разнородности упомянутого явления в документах и прессе той поры различные его формы часто объединялись под термином «антистахановские настроения». Притом понималось под таковыми любое проявление недовольства успехами, методами или привилегиями стахановцев в трудовых коллективах промышленных предприятий. Антистахановские настроения, как правило, находили выражение в словесных нападках на передовиков, однако в редких случаях стахановцы могли пострадать физически или даже погибнуть5.
Самый резонансный за всю историю стахановского движения в регионе случай, связанный со смертью стахановца, произошёл как раз на меховой фабрике «Белка» г. Слободского. Там в конце 1936 г. покончил жизнь самоубийством 19-летний комсомолец и передовик Фёдор Алексеевич Гагаринов.
Сведений о его непродолжительной жизни сохранилось не так много. Сам Фёдор следующим образом описывал свою биографию: «Родился я в 1917 г. [в д. Гагары Нолинского уезда Вятской губернии]. Отец умер в 1918 г., а мать умерла в 1923 г. и меня отправили жить в детский дом за Зуевкой. Этот детский дом ликвидировали, и меня перевели в Слободской, где я жил до 1929 года. В Слободском успел окончить школу первой ступени. Потом я соблазнился на воровство и в 1929–1931 гг. я в детдоме жить не стал, а стал жить на воле и брататься с воровским людом. В 1931 г. за безобразия отправили меня, как правонарушителя, в Киров в труддом НКВД. В этом доме я окончил семилетку, и потом меня отпустили. Я приехал обратно в Слободской и поступил в школу ФЗУ. Вначале учился на процессе кладки, потом меня перевели на другой процесс. На процессе кладки я проработал 2 месяца, а срок обучения – 8 месяцев. С показателями работы за 2 месяца меня перевели работать на фабрику [“Белка”]. На фабрике с таким стажем работы, какой был у меня, я не мог выработать ту норму, которая существовала. Я давал 60–70 %, и то редко...»6
Всё изменилось, когда Фёдор включился в стахановское движение. Работая в суходельном цеху, он стал регулярно выполнять норму на 200 % и выше, являлся общественным активистом и рабкором заводской газеты «Меховщик». В лучшие месяцы он зарабатывал до 300 рублей. Однако, как выяснилось впоследствии, у него имелись недоброжелатели в лице коменданта общежития Панова и рабочего Шулепова. Поводом к конфликту послужил тот факт, что Ф. А. Гагаринов несколько раз публично критиковал их за безобразное отношение к стахановцам (в том числе и со страниц многотиражки). По версии комиссии обкома ВКП(б), расследовавшей факт смерти стахановца, упомянутые лица однажды избили его и самого при этом выставили зачинщиком драки, сдав в милицию (это случилось 23 октября 1936 г.), где его продержали в общей сложности двое суток. Они же инициировали разбирательство в связи с тем, что Ф. А. Гагаринов якобы потерял библиотечную книгу. Апогеем травли стахановца стало выселение его из общежития по решению Панова. Официально это мотивировалось тем, что он задолжал квартплату за полгода в размере 42 рублей. Впоследствии по этому вопросу был также проведён общественный суд в отношении Гагаринова. Стахановец был вынужден продать своё единственное пальто (купленное к региональному съезду стахановцев, делегатом которого он был) и погасить задолженность.
Кроме того, вследствие избиения он оказался временно нетрудоспособным, но оплачиваемый больничный ему не дали, сославшись на то, что травму Фёдор получил не на производстве, а в момент инцидента был пьян. В результате он вынужден был продать ещё и свой костюм за 70 рублей и фактически остался без приличной выходной одежды и обуви (сапоги у него отобрали ещё в милиции). Впоследствии Гагаринов пытался обратиться к председателю фабзавкома Пирожихину с просьбой о материальной помощи на покупку обуви в счёт будущей заработной платы, но получил отказ, о чём упоминал в одной из своих предсмертных записок7.
Фёдор Алексеевич Гагаринов.
Кировская правда. 1935.
4 дек. (№ 278). С. 3
Помимо всего перечисленного, стахановец испытывал дискриминацию и на рабочем месте со стороны начальника цеха Кузнецова. Комиссии удалось установить, что Кузнецов неожиданно перевёл Ф. А. Гагаринова на другой станок (якобы для обучения), который тот не мог сразу освоить, из-за чего результаты резко упали. Это привело и к снижению его зарплаты практически в два раза. В ответ на просьбы передовика вернуться на прежнее место, начальник цеха заявил: «Работай здесь, а не научишься работать без брака – снимем и поставим подсобным рабочим»8. На упрёки и даже слёзы стахановца начальник цеха с издёвкой сказал: «Плачь, сиротка, плачь! Москва слезам не верит...»9
Всё это привело к тому, что комсомолец не нашёл правильного выхода из ситуации и повесился, оставив несколько предсмертных записок, выразительно характеризующих душевное состояние и жизненные ориентиры этого духовно сформировавшегося в условиях советского строя молодого человека. В одной из таких записок он писал: «Мне не жалко, что я скончался, не жалко того, что 11 лет я кормился, учился бесплатно, но жаль того, что не отслужил я свой долг перед Советской Родиной. Прощай, наш дорогой учитель Сталин! Я вас не видел никогда, но знаю, как вы относитесь к нам, детям, оставшимся без отцов и матерей»10.
Ситуация с самоубийством Ф. А. Гагаринова сразу же вышла за пределы предприятия и первоначально была обсуждена на заседании Слободского райкома ВКП(б) 23 ноября того же года. В итоге бюро приняло решение о наказании виновников этого события. Таковыми были
названы председатель фабзавкома Пирожихин, начальник цеха Кузнецов и комендант общежития Панов. Вместе с тем, делу было решено не придавать политического значения. Более того, в одном из пунктов решения было зафиксировано, что самоубийство Гагаринова нужно публично осудить на комсомольских собраниях как поступок, недостойный комсомольца11.
К несчастью для руководства Слободского района, вопрос о самоубийстве Ф. А. Гагаринова вышел на уровень г. Кирова и был рассмотрен на бюро Кировского обкома ВКП(б) 15 декабря 1936 года. Решением бюро обкома было отменено предыдущее решение бюро Слободского райкома партии от 23 ноября 1936 г. как «неправильное, не вскрывающее политической сущности факта самоубийства стахановца, общей обстановки на фабрике и виновников травли стахановцев».
В отношении самой ситуации в решении было зафиксировано: «Считать установленным, что самоубийство стахановца ... явилось результатом гнусного издевательства и травли Гагаринова со стороны классово-враждебных элементов. Хозяйственное руководство, парторганизация и комитет профсоюза попустительствовали этому издевательству. <...> Слободской районный комитет партии, секретари его тов. Столяр А. Х. и Спирин, не имея постоянных и крепких связей с рабочими и стахановцами фабрики, не бывая на фабрике ... своим бездействием предоставили свободу классово-враждебным элементам в их борьбе против стахановского движения. За формально-бюрократическое руководство райкомом, за отрыв членов бюро от партийной организации, от рабочих и стахановцев на фабрике ‘‘Белка’’ – объявить членам бюро Слободского РК выговор, а первому секретарю РК тов. Столяр А. Х. – строгий выговор»12.
В ходе обсуждения этого решения довольно эмоционально выступил первый секретарь Кировского обкома ВКП(б) Абрам Яковлевич Столяр (не стоит его путать с первым секретарём Слободского райкома Айзиком Хановичем Столяром, упоминавшимся выше). Глава региональной парторганизации отметил: «Мы имеем перед собой исключительно возмутительное дело. Когда читаешь письма тов. Гагаринова, прямо страшно становится. <...> Наш человек, до конца наш, преданный партии, преданный стране, преданный и любящий (глубоко любящий, как любят наши стахановцы) товарища Сталина! И этот человек в советских условиях, на последовательно социалистическом нашем предприятии, оказывается в обстановке, когда у него никого из близких, нет организации, на которую он должен опереться. <...> Что может быть более ужасным и возмутительным?! <...> Я считаю, что надо Гагаринова в этом деле поднять на щит с тем, чтобы преступления остальных были ярко выпячены»13.
Этим же решением партком фабрики был распущен «за отрыв от рабочей массы и политическую близорукость». Были также наложены партийные взыскания на директора фабрики Воробьёва и его заместителя Круглова, а начальник цеха Кузнецов и вовсе лишился рабочего места. Однако самая незавидная судьба ожидала коменданта общежития Панова, который был арестован и предан суду14. По сообщениям Кировского обкома ВКП(б), ситуация с самоубийством Ф. А. Гагаринова была в обязательном порядке обсуждена на собраниях первичных парторганизаций региона15.
Описанная история получила неожиданное продолжение в следующем году. В начале 1937 г. ещё один видный слободской стахановец, упомянутый выше передовик меховой фабрики «Белка» В. С. Баталов был приговорён районным судом к двум годам лишения свободы. По имеющимся источникам не удаётся установить, по какому конкретно обвинению был осуждён передовик. Однако, судя по тому факту, что дело рассматривалось судебными органами, а приговор был относительно мягким для тех лет, логично предположить, что обвинения носили бытовой, а не политический характер.
Вскоре о данном факте стало известно в Кировском обкоме ВКП(б), где летом того же года прошло разбирательство по этому поводу. В итоге Слободской райком ВКП(б), а также местные суд и прокуратура были обвинены в «издевательском отношении к стахановцам» и «политической недееспособности», а приговор В. С. Баталову объявлен несправедливым.
Для местных начальников дело могло бы вновь ограничиться выговорами, если бы не рассмотренное нами дело стахановца Ф. А. Гагаринова, работавшего на том же предприятии, что и Баталов. Ссылаясь на своё постановление от 15 декабря 1936 г., обком ВКП(б) обвинил слободских руководителей в саботаже собственных решений относительно стахановского движения и борьбы с вредительством, вслед за чем последовала череда исключений из партии, увольнений и даже уголовных дел.
Так, постановлением бюро обкома ВКП(б) от 8 августа 1937 г. от занимаемой должности были освобождены первый секретарь Слободского райкома ВКП(б) А. Х. Столяр (при этом он был охарактеризован как «политически обанкротившийся и оторвавшийся от масс руководитель»)16, а также народный судья Вавилов, выносивший приговор В. С. Баталову (с последующим привлечением его к уголовной ответственности) и районный прокурор Устюжанинов. Последние двое были также исключены из рядов ВКП(б). К партийным взысканиям были привлечены начальник районной милиции Вылегжанин и директор фабрики «Белка» Воробьёв. Начальник районного отдела НКВД Шуклин получил строгий выговор17.
На этом трагическая история стахановца Феди Гагаринова закончилась. Как видно из приведённых фактов, в конце 1936 г. в г. Слободском развернулась самая настоящая драма, обернувшаяся гибелью очень молодого и талантливого человека, который немало пережил за свои 19 лет. В данном случае виновных в описанной трагедии постигла заслуженная (как считает автор этих строк) кара, но это не вернуло к жизни покончившего с собой молодого рабочего. В этом сюжете неразрывно переплелись проблемы зависти и неприязни в отношениях между людьми, характерные для всех стран и эпох, а также уникальный исторический фон «советского Интербеллума».
Примечания
1 Стаханов А. Г. Жизнь шахтерская. Киев, 1986. С. 53.
2 Правда. 1935. 2 сент. (№ 242). С. 6.
3 Молотов В. М. О стахановском движении и культурности рабочего класса. М., 1935. С. 5.
4 ЦГАКО. Ф. П-6881. Оп. 2. Д. 35. Л. 125.
5 Чемоданов П. А. «Антистахановские настроения» на предприятиях Кировского края в 1935–1936 годах // Актуальные вопросы общественных наук : социология, политология, философия, история. 2015. № 54. С. 48–53.
6 ЦГАКО. Ф. П-1255. Оп. 1. Д. 45. Л. 167–168.
7 Там же. Л. 142.
8 Там же. Ф. П-1255. Оп. 2. Д. 22. Л. 79.
9 Там же. Оп. 1. Д. 45. Л. 173.
10 Там же. Ф. П-988. Оп. 1. Д. 191. Л. 295.
11 Там же. Л. 296.
12 Там же. Ф. П-1255. Оп. 2. Д. 10. Л. 209.
13 Там же. Оп. 1. Д. 45. Л. 130–136.
14 Там же. Ф. П-1955. Оп. 2. Д. 23. Л. 88–89.
15 Там же. Ф. П-1255. Оп. 2. Д. 22. Л. 96.
16 Политические лидеры Вятского края : Биографический справочник. Киров, 2009. С. 449.
17 ЦГАКО. Ф. П-1290. Оп 1. Д. 32. Л. 106–107.
