Главная > Выпуск №35 > Воспоминания о Галине Сергеевне Столбовой

Воспоминания о Галине Сергеевне Столбовой

И. А. Широкова

Вступление

В 2017 году в г. Кирове вышла книга «Счастливое детство Галины Столбовой: (советский фарфор)» Е. Н. Комарова. Я внимательнейшим образом прочитала её несколько раз. Но мне показалось, что это больше каталог работ талантливого скульптора, чем книга о ней.

Дело в том, что моя мама, Фаина Анатольевна Шпак, долгие годы была тесно связана с Галиной Сергеевной по работе и по жизни. Они дружили. На моём шкафу среди маминых работ стоит прекрасная фарфоровая статуэтка «Материнство» Галины Сергеевны, которую она подарила нам уже после войны, когда стала работать в Ленинграде на фарфоровом заводе. Статуэтка эта действительно очень хороша. Её можно рассматривать бесконечно, и, глядя на неё, я вспоминаю свои детство, юность и наши встречи с Галиной Сергеевной уже в моём зреломвозрасте. Своими воспоминаниями мне хочется дополнить вышедшую книгу.

Столбова Г. С. Материнство. Фарфор, глазурь.
Столбова Г. С.
Материнство. Фарфор, глазурь.
Подарок Галины Сергеевны Ф. А. Шпак

Несмотря на то, что Г. С. Столбова всю свою жизнь прожила в Ленинграде, она всегда считала себя кировчанкой. Здесь она училась1, жила в годы войны и после её окончания приезжала в Киров каждый год. Все её лучшие подруги и друзья жили именно здесь, и она с огромной любовью вспоминала наш город.

Немного о моих родителях

Начну с самого начала. Моя мама, Фаина Анатольевна Шпак, и отец, Алексей Петрович Широков, окончили в 1939 году Академию художеств в Ленинграде2 по классу живописи. В эти годы в академии училась и Галина Столбова, только на другом факультете, в мастерской скульптора А. Т. Матвеева. Я точно не знаю, были они знакомы в то время или нет. Но, возможно, и были, так как все трое вятские.

Мама и папа, окончив академию, приехали работать в Киров. Они, конечно, сразу стали активными членами Товарищества кировских художников. Союза тогда ещё не было. Мама некоторое время работала в художественном музее старшим научным сотрудником. Директором музея в то время был Михаил Михайлович Кошкин. Папа преподавал в художественном училище. Но главное, они сразу стали с упоением работать творчески. Участвовали во всех выставках, которые проводились и в Кирове, и в Москве. Пока всё не изменила война. Папа ушёл на фронт в 1941 году. Мы его уже никогда не видели.

Хорошо помню, как папа писал мой портрет. Мне было около трёх лет, но я позировала ему подолгу и с удовольствием, так как он всё это время рассказывал мне интереснейшие сказки и разные истории. Этот портрет сейчас находится в нашем Вятском художественном музее им. В. М. и А. М. Васнецовых.

До 1941 года папа написал огромное количество портретов (маму, бабушку, меня, брата, М. М. Кошкина, несколько автопортретов) и другие работы. В это же время он начал работать над созданием очень большой картины «Лесорубы» (она тоже в музее). Никаких мастерских тогда не было и в помине. Мама и папа работали дома. В комнате стояли подрамники, натянутые холсты, мольберт и палитра со всегда выдавленными на неё красками. Нам с братом было запрещено подходить к ней и трогать. Однако был случай, когда мой братишка Женя погрузил обе ручонки в краски (масляные) и стал раскрашивать соседскую девочку, которой, как и ему, было около трёх лет.
В художественном училище папа преподавал с удовольствием. Много рассказывал о своих учениках, час­то хвалил их или, наоборот, кем-то был недоволен.

Я вспоминаю одного из его учеников, Илью Богдеско, совсем молодого парня, которого папа частенько приглашал к нам в гости. Он почему-то выделял его из всех своих учеников, говоря, что мальчик очень талантлив. Илья приходил к нам и тогда, когда папа уже был на фронте, и даже тогда, когда папы не стало. К концу войны он приходил уже в военной форме, подолгу играл с нами. Мама всегда радовалась его приходу. Вероятно, после училища он где-то служил – или в Кирове, или в области. Этого я не помню. После войны Илья окончил Академию художеств в Ленинграде и уехал в Молдавию, в Кишинёв, на свою родину. В дальнейшем Илья Трофимович стал известным графиком, получил звание «Народный художник Молдавии» и много лет возглавлял Союз художников этой республики. На протяжении всей своей жизни он писал моей маме письма, направлял посылки (в основном книги), поздравлял её с успехами, если встречал мамины работы на крупных выставках.

Мама проработала в Союзе художников более 40 лет. Она всю жизнь была увлечена своим делом. Сколько выставок персональных у неё было, на скольких крупных она участвовала, мне просто не сосчитать. У неё почти никогда не было ни выходных, ни праздников. Мама всегда стремилась к себе в мастерскую и работала, работала. Я даже часто сердилась на неё за это. В любое время года, в любую погоду её всегда можно было найти в мастерской.

За свою жизнь мама сделала огромное количество работ: сложных многофигурных композиций, памятников погибшим воинам (они и сейчас стоят во многих районах Кировской области), портретов наших известных людей, мемориальных досок со скульптурными вставками, скульптур малой формы и т. д.

В конце 1952 года она совместно с М. М. Кошкиным сделала ростовую скульптуру «Пионерка», материалом для которой послужило дерево. Эта работа была принята на Всесоюзную выставку в Москве, а затем её выдвинули на соискание Сталинской премии. Это была грандиозная победа наших художников. Сталинская премия в те времена была самой престижной наградой. В марте 1953 года В. И. Сталин умер, и премии тут же отменили.

В 1960–1970-е годы Ф. А. Шпак стала одним из самых известных скульпторов нашей области. Помимо творческой работы и заказов, мама вела широкую общественную деятельность. Она никогда не состояла в партии, но была депутатом городского Совета, входила в состав художественных советов как нашего Союза художников, так и городского при облисполкоме. Её избирали председателем Кировского Союза художников. Кроме всего она много лет вела студию у молодых художников и мастериц дымковской игрушки.

После того, как на главной площади нашего города открыли памятник В. И. Ленину, авторами которого были моя мама и М. М. Кошкин, они оба получили звания: мама – «Заслуженный художник РСФСР», а Михаил Михайлович – «Заслуженный деятель искусств РСФСР». Получить звание в то время было очень сложно. Его действительно надо было заслужить.

О войне и дружбе

А теперь мне хочется рассказать о том времени, когда мама и Галина Сергеевна (или тётя Галя, как мы с братом её называли) на всю жизнь стали подругами.

Во время войны в Киров было эвакуировано много художников из Москвы и Ленинграда. Среди них известные всей стране Е. И. Чарушин, Н. М. Быльев-Протопопов (Быльев – псевдоним), Г. И. Гладышева, супруги Лебедевы и многие другие. Особенно моя мама подружилась с Е. И. Чарушиным3, Г. И. Гладышевой и Г. С. Столбовой4. С Галиной Сергеевной у них были одни интересы, одно видение жизни. Они часто ходили в гости друг к другу. Мама познакомилась с семьёй Галины Сергеевны, а мы с братом узнали её дочку Иру.

Стоят: М. М. Кошкин, Г. С. Столбова. Сидят (слева направо): Шура (одноклассница Галины Сергеевны), Фаина Анатольевна Шпак. Фотография конца 1940-х годов
Стоят: М. М. Кошкин, Г. С. Столбова. Сидят (слева направо): Шура (одноклассница
Галины Сергеевны), Фаина Анатольевна Шпак. Фотография конца 1940-х годов

Во время войны художники помогали друг другу как могли, работали днями и ночами в одной мастерской, которая находилась во дворе художественного музея. Это был небольшой каменный домик. Там работали и мама, и тётя Галя. Мастерская была переполнена. В то время М. М. Кошкин уже стал председателем Союза кировских художников и из кожи вон лез, чтобы как-то помочь всем выжить. Он организовывал работу для художников (заказы), он помогал устроить семьи. Именно он выбил этот домик под мастерские. И он договорился с нашим мясокомбинатом, чтобы для художников давали дополнительный, хоть и маленький, паёк в виде жиденького, но мясного бульона. Привозили этот бульон каждую неделю в большом бидоне, потом разливали по бутылкам, и каждый нёс это угощение домой в свою семью. Кошкин же выхлопотал землю на окраине города (сейчас там цирк и гостиница «Вятка»), где все художники сажали картошку и сторожили её, так как посадки часто выкапывали, воровали.

Хорошо помню, как с раннего утра до позднего вечера мама писала живописные полотна, портреты наших вождей, какие-то картины на заказ, делала карикатуры на немцев типа Окон ТАСС(эти огромные стенды выставляли на улицах города, и каждый желающий мог видеть, что происходит на наших фронтах). Е. И. Чарушин создавал в это время чудесные гравюры, расписывал детские сады и Дворец пионеров. Г. С. Столбова лепила в основном детей. Ей часто позировали я, мой брат Женя и её дочка Ира, а также мои подруги и друзья моего брата. А ещё и тётя Галя, и мама делали небольшие фигурки «Мальчик с собакой», «Фигуристка», «Девочка с книгой» и другие. Их отливали в гипсе, раскрашивали и сдавали в салон для продажи. Это тоже было какое-то подспорье семье.

Мама очень увлеклась лепкой и примерно с 1950-х годов перешла от живописи к скульптуре. Я думаю, что произошло это не без влияния дружбы с тётей Галей.

Но самой первой скульптурой мамы стала небольшая композиция «Прощание» (1942). В ней изображён красноармеец, держащий на руках дочку и прощающийся с ней: он уходит на фронт. Мама изобразила папу и меня.

Шпак Ф. А. Прощание. 1942 год. Пластилин.
Шпак Ф. А. Прощание. 1942 год.
Пластилин. Возможно, утрачена.
В собрании Вятского художественного
музея хранится одноимённая гипсовая скульптура

Второй скульптурной работой было «Отчаяние» (1944)5.От Алексея Петровича перестали приходить письма6. И тоже в небольшой пронзительной и очень личностной скульптуре мама выразила всё своё горе и всю тяжесть утрат, выпавших на долю миллионов людей.

***

После войны, когда эвакуированные художники разъехались по своим городам, мы часто ездили в Ленинград и всегда встречались с теми, кто во время войны жил в Кирове. Но это были уже кратковременные встречи. С Галиной Сергеевной было всё по-другому.

Мать тёти Гали, Анна Александровна, жила в Кирове. Она работала врачом и часто ездила по области, помогая больным. Я помню её уже в преклонном возрасте, на пенсии. Анна Александровна жила в старом деревянном двухэтажном доме на углу улиц Ленина и МОПРа. Улица Ленина в те времена была хоть и главной в городе, но почти не проезжей. Посреди улицы находился большой бульвар с огромными тополями и скамейками. Там люди сидели, отдыхали, часто с книжками, детьми и колясками. Движение – по обе стороны бульвара в одну и другую сторону. Но машин было мало. Автобусов и троллейбусов не было вообще, поэтому на улице было тихо, спокойно и очень красиво.

Улица же МОПРа была почти непроезжая. Двор, где жила Анна Александровна, – большой, зелёный со старыми дровяниками. По двору ходили куры, петухи, тут же стояла будка, в которой жила большая собака. Это хозяйство принадлежало соседям, а их в том коммунальном доме было много. Анна Александровна жила на втором этаже в комнате примерно 15–17 м2. У неё всегда было чисто, тепло, уютно. Мы очень любили приходить к ней в гости, и она всегда встречала нас как родных: сажала за стол, угощала чем-нибудь вкусным, чего дома у нас, конечно, не было.
Помню, все соседи любили Анну Александровну и часто обращались к ней за помощью. Отказа не было никому. Ещё вспоминается случай, когда мать тёти Гали взяла к себе домой маленького цыплёночка, которого хотели просто выбросить, так как он был очень болен. У этого Петьки почему-то каждый день раздувался зоб, он не мог дышать, и Анна Александровна шприцем удаляла из зоба воздух. В остальном её Петька был как все петушки. Ходил по комнате, залетал на стол, клевал зёрна и хлеб. Не помню, сколько жил у неё этот петух, но мне кажется, что несколько лет, и мы радовались, играя с ним.

Евгений Широков, Ф. А. Шпак и Г. С. Столбова (справа). Фотография конца 1940-х годов
Евгений Широков, Ф. А. Шпак и Г. С. Столбова (справа).
Фотография конца 1940-х годов

Часто у Анны Александровны жила внучка Ира. Ирка, как мы с братом её называли, была на четыре года младше меня, но мы любили её и часто играли вместе. Ирка – это не пренебрежительное имя. В наше время своих друзей и подруг обычно называли Женька, Инка, Ирка, Галька и так далее. Такое обращение не было предосудительным. Наоборот, так звали только близких и очень близких людей.

Иногда же мы с братом провоцировали Иру, спрашивая, кем она хочет стать, когда вырастет. У Ирки было много очень красивых игрушек, по тому времени это большая редкость, и среди них огромный рыжий верблюд. Ира любила эту игрушку больше всех, таскала её везде, спала с ней и вообще не расставалась никогда. При нашем вопросе: «Кем ты будешь?», ответ был всегда один: «Верблюдом». Мы с братом хохотали и поддразнивали её.

После войны Галина Сергеевна часто приезжала в Киров к своей матери. Эти встречи всегда были праздником. Как правило, у нас дома, в мастерских или в комнате Анны Александровны собиралось много людей, сидели за общим столом, шутили, смеялись, пели песни, мама играла на гитаре. Разговаривали о том, кто над чем работает, о предстоящих выставках и других творческих делах.

Летом мы часто бывали в деревне Решетники (возле с. Красное). Там Союз художников на лето снимал дачу. Это был небольшой деревенский домик из двух комнат. В одной располагались женщины (она была больше и удобнее), в другой – мужчины. В мужской комнате часто целое лето жил Е. И. Люстрицкий (наш график). В женской же надолго обосновывались мы, часто туда приезжала дочка М. М. Кошкина Галя или дети других художников. С нами, с детьми, обычно оставались по очереди (по неделям) мама или тётя Галя.

Помню, как собирались и шли в Решетники. Эти 8–10 километров надо было идти пешком. Автобусов не было, с машинами тем более было трудно. А нас – трое детей и наша собака Тотошка. Мама и тётя Галя собирали целый пакет еды – бутербродов, чаю в бутылках, варёных яичек и конфет. Сажали Тотошку на поводок и отправлялись в деревню. Нам этот путь казался нескончаемым. Мы проходили мимо нескольких деревенек. В середине пути начинала капризничать Ира, и тогда мы выбирали небольшой пригорочек, с наслаждением ели все наши припасы, взятые с собой, отдыхали и держали путь дальше.

В Решетниках мы всегда находили себе занятия: рисовали, купались, собирали ягоды. Мой брат у кого-то доставал велосипед, и мы по очереди катались по широкой деревенской улице. На выходные же Союз нанимал автобус, и приезжала целая толпа художников. Все отдыхали, писали этюды, ловили рыбу, купались, а по вечерам разжигали огромный костёр и варили уху.

Друзей у Галины Сергеевны было много. Она была весёлым и жизнерадостным человеком. Но иногда собирались и другой компанией. Ведь тётя Галя училась здесь, в Кирове, и к нам частенько приходили её друзья по школе. Хорошо помню её одноклассницу Ксению, тихую, стеснительную, белокурую, очень приятную женщину. Она работала геологом. Вторая же её подруга Шура была громогласна, говорлива, всегда старалась привлечь к себе всеобщее внимание. Шуру мы недолюбливали и радовались, если она не приходила. Обычно после таких посиделок все шли купаться на пляж по старому понтонному мосту в Заречный парк. В парке отдыхали, гуляли, ели мороженое. В это время там уже были аттракционы, качели, колесо обозрения и другие детские развлечения, поэтому мы, дети, особенно любили эти прогулки.

В те времена я удивлялась, как можно так долго дружить с одноклассниками. Впоследствии я пережила то же самое. Мне уже за 80 лет, но до сих пор мы встречаемся классом довольно часто, всегда радуемся друг другу, и всем нам бывает хорошо от наших встреч. Разговоров находится много. Мы рассматриваем старые фотографии, вспоминаем своих учителей, смеёмся над нашими проделками, шутим и, конечно, поминаем тех, кого уже нет с нами. Жизнь у всех сложилась по-разному, и, кажется, нас ничего не должно бы связывать. Но что-то связывает и связывает крепко.

Галина Сергеевна приезжала в Киров не только летом. Зимой обычно все ходили на лыжах или на площадь кататься с горок. На эти прогулки брали с собой даже маленькую Ирку. А потом подолгу сидели за столом, обедали и отогревались после гулянья. Но это всё воспоминания детства.

В последующие годы уже мы часто ездили в Ленинград. У мамы в Северной столице жил брат. После окончания кораблестроительного института там обосновался и мой брат Женя. Поэтому мама подолгу гостила в Ленинграде, и естественно, дружба с Галиной Сергеевной продолжалась. Я тоже частенько приезжала туда и обязательно бывала у тёти Гали. Но этот период нашего общения был уже совсем другой. Мы с Женей выросли. Разговаривали о жизни, о творчестве, о выставках, о книгах, о наших планах. Женя много рассказывал о своей работе. Тогда только что спустили на воду ледокол «Арктика». Мой брат работал над проектом и плавал на этом корабле, проверяя на Севере все качества ледокола. Рассказывал Женя о природе Севера и часто сравнивал её с пейзажами художника Рокуэлла Кента. Тётя Галя всегда внимательно слушала, расспрашивала Женю и просила его рассказывать дальше и дальше. Я уже окончила художественное училище в г. Горьком, Ирка – Академию художеств в Ленинграде (она тоже стала скульптором), наши взгляды и интересы очень во многом сходились.

Я хорошо помню их дом и мастерскую Галины Сергеевны.

В Ленинграде семья тёти Гали жила на Васильевском острове, в одном из переулков недалеко от Биржи. Дом был старый, четырёхэтажный с огромными комнатами, высоченными потолками и тёмными коридорами. Семья Галины Сергеевны располагалась в комнате примерно в 25 м2 на втором этаже. Тут они жили все: тётя Галя, Ирка, дядя Володя (муж Галины Сергеевны) и позже – Анна Александровна.

О муже тёти Гали, Владимире Фёдоровиче Богатырёве, я знаю мало. Только то, что как Галина Сергеевна, он был скульптором. Они вместе учились в Академии художеств, но, в отличие от тёти Гали, он не занимался скульптурой малых форм. Его работы были всегда крупными, многофигурными. Он создавал  много скульптур для фонтанов. Его родные братья и сёстры жили в Алма-Ате. Он сам и тётя Галя часто туда ездили. В Киров же он почти не приезжал, и в Ленинграде мы виделись редко. У него была своя мастерская, очень далеко от дома. Как и все художники, он был увлечён своей работой и приходил домой только ночевать, а иногда и на ночь оставался в мастерской. Правда, однажды он пригласил нас с мамой туда, и мы побывали в его царстве. Как в каждой творческой мастерской, там находилось огромное количество как новых, так и старых работ, многие были незаконченные, в глине, поэтому я их хорошо не запомнила. Знаю, что он был на хорошем счету в Союзе художников и известным скульптором в то время в Ленинграде.

В 1950-е годы тётя Галя перевезла в Ленинград свою мать. Та была уже больна и не могла жить самостоятельно. Она совсем ослепла и не вставала с постели. Её кровать отделялась от общей комнаты ширмой.

Мастерская Галины Сергеевны находилась в этой же квартире, в такой же комнате через несколько шагов по коридору. Дальше по коридору в таких же помещениях жили соседи. Но художников среди них не было, поэтому мастерская тёти Гали была единственной. Она была заполнена работами, скульптурными портретами, фарфоровыми статуэтками (так как Галина Сергеевна работала на фарфоровом заводе). Тут были какие-то очень интересные коврики, вышивки и другие красивые вещи.

Последний раз я видела Анну Александровну, маму Галины Сергеевны, в 1955 году, когда приехала поступать в Мухинское училище7. Остановилась я тогда у тёти Гали тут же в общей комнате. Я только что окончила школу. В Мухинское училище поступали люди уже с художественным образованием, и меня об этом, конечно, предупреждали, но молодёжь есть молодёжь. Мы с братом ходили в студию, которую мама вела среди художников, и я, естественно, думала, что уже всё знаю и умею. Правда, первый же экзамен я завалила и, прожив у тёти Гали всего четыре дня, уехала домой в Киров. Но воспоминания об этой встрече остались у меня в памяти. В те дни приехал из поездки в Алма-Ату к своим родным муж тёти Гали. Владимир Фёдорович привёз огромную сладкую дыню. Её тут же разрезали за общим столом, и каждому досталось по солидному куску. Тогда я впервые увидела и попробовала дыню. В Киров ничего похожего не завозили. И я не представляла, что это такое.

Ещё эта поездка запомнилась мне тем, что Галина Сергеевна и Владимир Фёдорович взяли в семью большущего рыжего пса – боксёра Ярика. Его все обожали, и он действительно был ласковый и спокойный. Ярик-Ярило, значит, солнце. В те времена это была чрезвычайно редкая порода. Таких собак почти не было. Тётя Галя рассказывала, что, когда она гуляла с ним, люди часто останавливались и с удивлением спрашивали: «Кто это? Собака или обезьяна?» Повторяла свой рассказ Галина Сергеевна не раз и, по-моему, очень гордилась псом.

Инна Широкова (слева), Ира Богатырёва и пёс Ярик. Фотография конца 1950-х годов
Инна Широкова (слева), Ира Богатырёва и пёс Ярик. Фотография конца 1950-х годов

Дальше на протяжении долгих лет мы встречались с тётей Галей только тогда, когда кто-либо из нас приезжал в Ленинград. После того, как у Галины Сергеевны умерла мать, она уже редко бывала в нашем городе. Правда, тётя Галя и мама часто созванивались, хотя квартирные телефоны в те времена были редкостью, но у нас он был, и у них – тоже.

В 1970-е годы семья Столбовых-Богатырёвых переехала в другую квартиру. Теперь у каждого была своя комната, тут стало свободно, красиво и удобно. Окна всех трёх комнат выходили на Малый проспект Васильевского острова. Мастерские тоже стали гораздо лучше, но далеко от дома. Все в разных концах города.

Ира вышла замуж. У Галины Сергеевны родилась внучка. У моей мамы в Ленинграде тоже росла внучка. Так, к концу 1970-х годов времени на общение стало меньше, к тому же ухудшилось здоровье у Владимира Фёдоровича. И мама, и тётя Галя больше внимания уделяли своим семьям. Мама к 1980-м годам тоже стала сильно болеть и приезжала в Ленинград всё реже и реже, чаще мой брат Женя со своей семьёй навещал нас в Кирове.

В 1982 году, после того как прошла моя персональная выставка в Москве, меня пригласили сделать эту же выставку в Ленинграде. Конечно, я была польщена и, добавив к ней ещё около 50 своих работ, согласилась. В Ленинграде помещение было гораздо больше, чем в Москве. Это был новый зал, недавно открывшийся на Охте. Выставка прошла успешно. Пришло много народа, в том числе мои друзья и, конечно, вся семья Галины Сергеевны. Тогда меня поразило то, что, когда кто-то из её знакомых, видимо, не очень лестно отозвался о выставке, она защищала меня, и довольно агрессивно, говоря, что никто из них не смог бы сделать ничего подобного. Я, случайно проходя мимо, услышала это. Затем тётя Галя остановила меня и долго поздравляла.

Последний раз я видела Галину Сергеевну в Кирове в 1984 году, когда умерла моя мама. Галина Сергеевна приехала из Ленинграда на её похороны. Вечером мы долго сидели у меня дома: мой брат, тётя Галя и я. Вспоминали маму, грустили, плакали. Говорили о том, какой это был светлый и чистый человек, как много она работала, чего достигла, как одна воспитала меня, Женю, как много помогала своим внукам. Тогда же Галина Сергеевна рассказала нам с братом о нашей семье много того, чего мы никогда раньше не знали. О семье дальше бабушки было не принято спрашивать. А мы особенно и не интересовались. Оказалось, что мама была из дворянской многодетной семьи, и что именно поэтому четыре года она не могла поступить в Академию художеств, сдав при этом все экзамены. Мы не знали, что у нас огромное количество родственников. И не только не знали их, но даже и никогда о них не слышали.

Тогда мы встречались с Галиной Сергеевной в последний раз. Она была уже в возрасте и не совсем здорова. Поскольку с Ирой мы никогда особо не дружили, я потеряла из вида их семью. Мой брат, живя в Ленинграде, ещё несколько лет созванивался с тётей Галей, но уже реже и реже. К сожалению, вот так, как-то независимо от нас, и прервались наши отношения.

Я очень рада, что Галину Сергеевну не забыли, что собирают её работы. Я благодарю всех, кто принимал участие в создании книги о ней. А эти воспоминания дали возможность мне снова пережить и своё детство, и юность, и большую дружбу двух подруг. Дружбу моей мамы и Галины Сергеевны Столбовой.


1 Комаров Е. Н. Счастливое детство Галины Столбовой : (советский фарфор). Киров, 2017. С. 33.

2 Институт живописи, скульптуры и архитектуры, 1944 г. носит имя И. Е. Репина; входил в образовательную структуру Академии художеств СССР, в настоящее время – в структуру Академии художеств РФ.

3 Широкова И. Полотно моей жизни. Киров, 2006. С. 16.

4 Г. С. Столбова приехала в Киров в 1944 году из Алма-Аты // Комаров Е. Н. Счастливое детство Галины Столбовой : (советский фарфор). Киров, 2017. С. 33.

5 Автор вступительной статьи к каталогу выставки произведений Ф. А. Шпак, состоявшейся в 1956 г., М. Фукс отмечал: «Свои силы в области пластики Ф. А. Шпак начала пробовать ещё во время войны. Тогда ею были созданы небольшие по размерам, но выразительные скульптурные композиции “Горе”, “Прощание” и “Первая книга”». На выставке 1956 г. были представлены скульптура «Прощание», датированнач 1942 г., и скульптура «Первая книга», датированная 1943 г. // Выставка произведений Фаины Анатольевны Шпак: к 50-летию со дня рождения : каталог. Киров, 1956. С. 6, 14.
К. П. Анисова в статье в книге «Скульптор Фаина Анатольевна Шпак» отмечает: «Война принесла большое горе Фаине Анатольевне – в 1943 году погибает на фронте её муж Алексей Петрович Широков. <…> Порой горе кажется беспросветным, непомерно тяжёлым. В какой-то мере оно избывается в неустанной работе, в общении с товарищами. И в небольших скульптурных эскизах “Прощание” и “Горе”. Эти первые скульптурные произведения Фаины Анатольевны, исполненные ею для себя, без мысли когда-либо показать их зрителю, были, однако, замечены и высоко оценены её коллегами. И прежде всего Евгением Ивановичем Чарушиным…» В списке основных произведений Ф. А. Шпак в книге указаны скульптуры «Прощание» и «Первая книга», датированные 1942–1943 годами, и скульптура «Отчаяние», датированная 1944 г. // Скульптор Фаина Анатольевна Шпак. Киров, 1966. С. 8, 48.

6 На основании документа 1947 г., представленного Интернет-ресурсом ОБД «Мемориал», сержант А. П. Широков, призванный в сентябре 1941 Ждановским РВК г. Кирова Кировская обл., значится пропавшим без вести с июля 1944 года. Письменная связь с ним прекратилась в октябре 1943 г. (Такого рода документы по учёту потерь создавались с целью уточнения данных о мобилизованных в годы войны. Информация собиралась представителем РВК на основе сведений, полученных от родственников) // URL: https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=60133324 (дата обращения: 20.02.2019).

7 Ленинградское высшее художественно-промышленное училищем имени В. И. Мухиной.