Версия для слабовидящихА. И. Алдан-Семёнов:
«Если жив ещё – борись!»
В. Ю. Шеин
Андрей Игнатьевич Алдан-Семёнов – советский поэт и писатель. Настоящая фамилия Семёнов. Родился 14 (27) октября 1908 г. в маленькой вятской деревне Шунгунур Большеройской волости Уржумского уезда. Проживали в ней русские, хотя деревня носила марийское название. Взрослое население было неграмотным. В 1915 году там открывается церковноприходская школа, но Андрей Семёнов окончил только два класса. В разгар гражданской войны она была закрыта. Несмотря на это, он научился бегло читать и неплохо писать. И хотя при школе не было библиотеки, мальчик прочитал немало книг. А всё благодаря отцу Андрею1, священнику с. Большой Рой, который преподавал Закон Божий. Маленький ученик запомнил его «чернобородого, с чёрными горящими глазами, в дырявой холщовой рясе, с серебряным крестом на груди». Летом 1918 г. он снял с себя сан священника и записался добровольцем в Красную Армию. Уходя на Восточный фронт, он оставил Андрею Семёнову плетёный из лыка короб с книгами. Именно по ним будущий писатель изучал произведения Лермонтова и Пушкина, Некрасова и Льва Толстого, Гоголя, других русских и зарубежных писателей.
«Живи, учись самоучкой, человеком станешь. А меня не поминай лихом», – были напутственные слова бывшего священника.
«И я читал. Читал при лучине и при лунном свете на чердаке, в избе. Декламировал наизусть Пушкина, Лермонтова, часто даже не понимая и смысла, и самих слов», – писал позже в автобиографии Андрей Игнатьевич.
Паренёк видел гражданскую войну в действительности. Через их деревеньку проходили то красные, то белые. По овинам прятались зелёные (дезертиры). Его старший брат, многие деревенские парни служили в железной дивизии легендарного начдива Владимира Азина. В последующем события тех дней и рассказы земляков найдут воплощение в произведениях писателя.
Когда Андрею было 12 лет, родители умерли от голода. Он приехал в Казань без средств к существованию, не было и крыши над головой. Бродяжничал. Вскоре попал в подростковый изолятор, и его отправили в детский дом в Вятку, где будущий писатель жил до 16 лет. В 1926 г. он окончил Вятскую профшколу имени С. Халтурина. В этом же году начал трудовую деятельность в качестве репортёра газеты «Вятская правда». Посткпил учиться в педагогический институт, но не закончил его. Работая журналистом, много странствовал по стране. Первая книга очерков «Белый остров» была напечатана в 1931 г.
Оказавшись в Омске, стал более серьёзно заниматься стихосложением. Хотя и трудно было юноше без специального образования, но он начал самостоятельно осваивать основы этого творчества, теорию поэзии. Подражая прославленным стихотворцам, сочиняет сам. Примерно в это же время, начинающий поэт берёт себе звучный творческий псевдоним Алдан2.
В предшествовавшее аресту десятилетие Андрей Семёнов исколесил почти всю нашу страну. Работал репортёром в различных газетах. Писал зарисовки об увиденном, очерки о людях труда и новостройках. На его пути встречалось много участников и жертв гражданской войны. Он внимательно выслушивал их правдивые рассказы, записывал. Начинающий писатель понимал, что пока не исчезли из памяти поколений эти воспоминания, он должен собрать их в книгу.
Андрей Игнатьевич работал в редакции газеты «Красная Татария», когда 1 декабря 1934 г. до него дошло известие, что в Ленинграде убит Киров. Редактор, узнав, что Алдан-Семёнов земляк Сергея Мироновича, отправляет молодого литератора в Уржум собирать всё важное для цикла очерков в газету…
«Уржум возник перед глазами старинной гравюрой. Городской собор, опушённый инеем, казался оранжевым облаком, купеческие домики с прямыми стволами дыма были очерчены чётко и выпукло от наличников до каменных плит перед воротами. Главная улица, поднимавшаяся в гору, уводила меня в детство: сюда бежал я из лесной деревушки малолеткой, отсюда ушёл в скитальческую свою юность», – вспоминал А. И. Алдан-Семёнов. Собрав материал, он вернулся в редакцию газеты. Так прошло одно из свиданий с почти родным городком, встреча с давно ушедшим детством.
Но на этом этапе стихосложение занимает главное место в его творческой деятельности. В 1934 г. в Казани выходит первая книжка стихов Андрея Игнатьевича. Его принимают в только что созданный Союз советских писателей. В 1935 г. по поручению Союза он организовал Кировское краевое отделение писателей и был назначен его председателем. В 1935–1936 годах издаёт новые книги поэзии.
В 1937 г. Кировское книжное издательство выпускает небольшой сборник3, в который включены песни, частушки, сказки, пословицы и поговорки, старые песни, собранные на территории нашей области, в том числе в Уржумском и Шурминском районах. Андрей Игнатьевич продолжает дело, начатое в этом уезде ещё Андреем Платоновичем Грудцыным и Александром Михайловичем Васнецовым. Он является не только составителем книжки, но и активным собирателем фольклора. В ней начинающий поэт и писатель пользуется своим псевдонимом – Андрей Алдан. Так, в родной деревне Шунгунур и в Шурме он записал песни «О Ленине», «Дороженька», «Партизанская», «Ярче солнца», «Сказание о живой воде» и другие. Также публикуются песни, переведённые им с удмуртского и марийского языков.
Из протокола допроса: «Алдан-Семёнов, он же Горский А. И., 1903 года рождения, образование незаконченное среднее…» В 1938 г. по ложному обвинению вместе с собратьями по перу он был арестован и репрессирован. Из предъявленного обвинения признал только антисоветские анекдоты.
В газете «Кировская правда» вышла статья Евгения Пятунина «Дело вятских литераторов»4. В ней публикуются документы и свидетельства очевидцев той поры. Например, приводятся воспоминания главного редактора газеты «Кировская правда» Якова Акмина: «Меня поставили в такое положение, что я должен был или клеветать, или умереть. Я предпочёл умереть. Вскрыл вены на шее. Но меня спасли. После выписки из больницы мне не давали спать практически весь март. Мою голову превратили в сплошную опухоль. После этого писал и подписывал всё, что требовали… Будто бы в августе 1936 года Алдан сообщил мне, что им создана террористическая организация, в которую он завербовал Л. Дьяконова, И. Франчески и М. Решетникова. Перед ними поставлена задача: подготовить покушение на Ворошилова и Жданова…»
Далее автор статьи сообщает, что 6 января 1938 г. арестовали председателя Кировского отделения Союза советских писателей Алдан-Семёнова, и паровой каток репрессий покатился по литераторам. Показания были выбиты из всех – иного быть не могло.
«Они били меня долго, сосредоточенно, перебрасывая друг другу, словно футбольный мяч. Очнулся я в карцере: в каменном этом мешке можно было только лежать и сидеть…
Затем были допросы с пристрастием. Заставили стоять в кабинете следователя, раскинув руки, широко расставив ноги. Распухшие ноги ныли, руки сами сползали по стене к бедрам, голова склонялась на грудь…
На 31-м часу перед глазами поплыли багровые пятна, из них возникали какие-то безобразные цветы, шевелились мерзкие хари. Я оторвался от стены и рухнул на пол. Очнулся от ледяного душа», – так писал через несколько лет А. И. Алдан-Семёнов.
На суде Андрей Игнатьевич сказал: «Мои заявления на предыдущем следствии… являются клеветническими. В течение двух недель мне говорили только: “Кайся, сволочь!ˮ, “Сознайся, сволочь!ˮ, “Голову повернём тебе задом наперёд! Мы добьёмся показаний кровью и расстрелом!ˮ»
Алдан убеждал остальных «сознаться», потому что после подписания признаний к нему стали относиться «хорошо», давали в камеру котлеты, масло, белый хлеб и какао…
В книге «Грозы и травы…»5 Е. А. Мильчаков рассказывает о друзьях своего отца, приводит документы, связанные с их жизнью и литературной деятельностью. В частности, там помещены выдержки из шеститомного следственного дела по обвинению «Акмина и других, всего 5 человек». Привожу некоторые из них, касающиеся в первую очередь А. И. Алдан-Семёнова:
«Основными уликовыми материалами были:
– план маршрута проезда Ворошилова в наркомат, подписанный Алданом;
– стихотворение “Как мамонты, вымрут…ˮ
Мне хочется плакать. Ночное сиянье.
И тени ночные, и сумрачный бред.
Как мамонты, вымрут в стране
россияне
И встанет над ними железный рассвет.
Железное небо и звёзды стальные,
Такие, которые не отвинтишь.
Я вижу, как мечутся люди больные
И глухо рыдают в железную тишь.
А диктатор в зелёном корсете Кремля
Поднимает глаза, опускает глаза.
И рыдает, и стонет родная земля,
И грохочет на Западе снова гроза.
* * *
Сквозь частую сетку ночного дождя
Снова вижу я трубку тирана-вождя.
Алдан сознавался, что стихотворение написано в 1931 г. и использовалось в антисоветской агитации в Самаре и в Казани в 1933–1935 годах».
Из протокола допроса Алдан-Семёнова 5 апреля 1938 г.: «…Я расскажу обо всём. Я – враг советской власти. Мною в августе 1936 года была создана террористическая организация (Решетников, Дьяконов, Лубнин)…6 Были связи с Н. Заболоцким, О. Берггольц, Л. Пастернаком…
Занимался антисоветской деятельностью. Написал частушки о Сталине и лесозаготовках.
На родине, в Шурминском районе7, я встречался с кулаком Бронниковым. Он поддерживал меня в антисоветских разговорах…»
И далее из протокола допроса на заседании трибунала Уральского военного округа:
«…Я сижу 14 месяцев. Выхода нет. Я знал, что круг замкнулся, что некуда жаловаться. Я оклеветал всех…» Этого предательства кировские литераторы, бывшие друзья и товарищи А. И. Алдан-Семёнова не простили ему до самой смерти.
«День начинался в шесть часов утра ударом ломика о стальную рельсу. Под её гневный рёв мы вскакивали с голых нар, получали утреннюю пайку – триста грамм вязкого, как глина, хлеба, повар плескал в жестяную миску черпак жидкой перловой каши. Чай, похожий на болотную воду, был на третье блюдо…
План стал нашим проклятием; мы трудились от зари до зари, без выходных, а кормили впроголодь ржавой затирухой. Постоянный голод поселился в желудке, думалось только о пище; свобода, политика, литература исчезли из ума. Исхудалые, оборванные, с бельём, истлевшим на теле, в резиновых калошах или веревочных чунях, тащились мы на рассвете в забои, поздно вечером возвращались в бараки. Нас заедали вши, но в баню водили редко».
Так отбывал свой срок писатель.
5 июня 1957 г. «установлено, что материалы против Алдан-Семёнова, Решетникова… были сфальсифицированы бывшими работниками УКГБ по Кировской области. Все они полностью реабилитированы». И таких безвинно пострадавших были тысячи и тысячи…
Мы, живущие через десятилетия, не вправе судить поступки людей того времени. Тогда на самом деле было так: или ты кого-то «сдашь» и хотя бы будешь жить, или тебя «сдадут» как «врага народа». А если будешь с самого начала допросов во всём отпираться, могла быть применена высшая мера. Многие этого не хотели и после долгих мучений подписывали всё, что им подсовывали. Алдан-Семёнов, спасая свою жизнь ценой других, сломался, не выдержал угроз пытками, дал показания против своих коллег по перу, но на суде отказался от ранее данных признаний. И, несмотря на это, всё равно был осуждён и срок отбывал в лагерях на Дальнем Востоке. За эти годы он узнал жизнь золотоискателей, геологов, рыбаков, лесорубов. Он добывал в шахтах золото и оловянную руду, зимовал на мировом полюсе холода Оймяконе, заготавливал морских звёзд для свиных ферм Колымснаба, был дорожным экспедитором.
Много претерпел писатель. Был ранен охранником, четыре месяца находился в госпитале. Чуть было не умер от голода, но товарищи делились с ним пайкой, говорили, что он должен жить, чтобы после освобождения описать те ужасы лагерей, через которые они прошли. Он выжил и продолжал сочинять. И в стихах, и в прозе он писал именно о том, что ему пришлось испытать. Ведь даже в ссылке он обдумывал планы и собирал материалы для своих будущих произведений, потому что правилом жизни Алдан-Семёнова были строки из его стихотворения «Мой девиз», написанного ещё в далёком 1948 г. Посвящено оно дочери Лиле, к ней Андрей Игнатьевич и обращается.
Про далёкие края.
Там мечта моя кочует,
Там живёт душа моя.
Там когда-то в час морозный
Осыпался надо мной
И стонал таёжный воздух
Перетянутой струной.
Если ты ещё не знала,
Так узнай – такой мороз
По-якутски называют
Очень нежно – «шёпот звёзд».
В горы Севера влюблённый,
Говорю тебе, узнай,
Как в ущельях Оймякона
Индигирская зима
Объявляла вне закона
И сводила нас с ума.
Для меня все эти чащи
Были боль, беда и жизнь,
Ты запомни настоящий,
Мой единственный девиз:
Если жив ещё – борись!
Полумёртвый,
продвигайся,
Смерть увидишь –
не сдавайся,
А настигнет –
не страшись!
Оно открывало книгу стихов Андрея Игнатьевича Алдан-Семёнова «Метель и солнце», выпущенную издательством «Советский писатель» в 1963 г. Всего у него вышло семь стихотворных сборников, в том числе «Бессонница странствий», «Светлые ночи», «Ветры в берёзах».
* * *
Как я люблю мальчишеское лето
С кричащими в гречихе дергачами,
С черёмухой, до ягодки раздетой,
Со звёздами и душными ночами.
Люблю тебя, мальчишеское лето,
В ореховом загаре, в ржавых цыпках,
В бочагах и затонах перегретых,
В истресканных
от августа
улыбках.
Я созревал у Вятки, у реки,
О юности мечтал на сенокосах,
Я укрывался в травах медоносных
И проходил, как джунгли, тростники.
А рядом, над рекой, под ветром рыжим,
Как ливни, проливались поезда.
И окна их заманчивее книжек
Заглядывали в детские глаза.
Давно отгрохотали поезда,
Но всё-таки,
но всё-таки мне снится
Бездумная, как молодость,
синица
И зыбкая,
как молодость, вода!
1957
Печататься Алдан-Семёнов начал в основном после реабилитации. На этом этапе издавались его стихи, поэмы. В 1964 году он опубликовал повесть «Барельеф на скале». Она о ГУЛАГе, о колымском лагере, в котором писатель отбывал наказание, о времени репрессий и гонений. Повесть стала первым в Советском Союзе произведением о сталинских лагерях и была переведена на 47 языков мира. Опубликовали её с большим трудом. Писателю пришлось многое переделывать, сглаживать «острые» моменты повествования, чтобы пройти цензурные рамки.
Он автор и других произведений. В 1954 г. выходит его книга «Закон дружбы», в 1958 – роман «Бухта желания». Он пишет романы «Красные и белые» (1966–1973), «На краю океана» (1975–1976), «Гроза над Россией» (1976). Эта трилогия стала главным произведением в творчестве А. И. Алдан-Семёнова. В ней он запечатлел эпоху и время, своё мировоззрение. Автор правдиво повествует о незабываемых событиях гражданской войны, о её герое комдиве Владимире Азине, о людях, окружавших его. В романе «Красные и белые» (общий тираж составил 1 миллион экземпляров) действие происходит, в том числе на территории Уржумского и соседних с ним уездов. Этому посвящено несколько страниц произведения. А ещё он пишет книги «После выстрела Авроры» и «Командармы», «Зов земли» и «Сага о Севере», «Для тебя, Россия» и «Зелёный крест», другие произведения.
В 1983 г. в издательстве «Художественная литература» вышел в свет двухтомник нашего земляка. Его книги «Черский» и «Семёнов-Тян-Шанский», выпущенные в середине шестидесятых годов московским издательством «Молодая гвардия» в серии ЖЗЛ, переведены на английский, японский, латышский, казахский и якутский языки.
Годы, проведённые в сталинских лагерях, и дали писателю повод взяться за биографические повести об этих мужественных людях. Прежде чем написать о Семёнове-Тян-Шанском и Черском Алдан-Семёнов прошёл их тропами – побывал в Барнауле и Семипалатинске, Алма-Ате (Верном) и в горах Тянь-Шаня, на озере Иссык-Куль и в Голодной степи, на реке Или. Как и Черский, он зимовал в Верхне-Колымске, плавал по реке Колыме, повторил двухтысячекилометровый переход – от Верхне-Колымска. Семнадцать долгих лет прожил писатель в горной «стране Черского» (так называли колымчане территорию между Колымой и Индигиркой), был в ущельях Хатаннаха и Омчака, в сопках Хениканджи. Многолетние странствия по Казахстану, Сибири и Дальнему Востоку, изучение материалов, связанных с жизнью и трудами русских исследователей и путешественников помогли ему в своих произведениях более полно отразить их жизненный подвиг.
В 1977 г. Алдан-Семёнов выпускает стихотворный сборник «Под русскими звёздами». Он стал итогом его сорокалетнего творчества. В него автор включил проникновенные стихи о тех выдающихся людях, которые «для нас на свете жили». В цикле стихов «Моих героев имена» он повествует о герое гражданской войны Владимире Азине, о своём земляке, видном партийном деятеле Сергее Кирове, об основоположнике современной космонавтики Константине Циолковском, о конструкторе космических кораблей Сергее Королёве, о первом космонавте планеты Юрии Гагарине, об исследователе Колымы Иване Черском, о легендарном полководце Отечественной войны 1812 года Петре Багратионе, о царе-реформаторе Петре Первом и других героических личностях.
А открывает книгу своеобразное стихотворение-эпиграф.
Полей и перелесков кутерьма,
В Симбирске, и в Уржуме, и в Калуге8
Есть маленькие, тихие дома
С печальными стеклянными глазами,
С ромашками, упавшими во сны…
В таких домах растут и созревают
Отечества бесстрашные сыны.
В стихотворении «Сергей Киров», чьё имя не только мы, его земляки, но и жители других городов России хорошо знают и помнят, поэт рассказывает о своих впечатлениях. В очередной раз, вернувшись на малую родину, Алдан-Семёнов проходит по небольшому городку Уржуму, примечает перемены и вспоминает былые времена. Одному он радуется, о другом грустит…
Пролетают годы, что-то становится достоянием истории, уже прошедшей эпохи, на смену старому приходит новое мышление. И звонят сейчас бывшие ещё недавно безгласными колокола, зовут людей в храмы.
Ступая словно по ножу,
Я из уржумского музея
В цветущий полдень ухожу9.
Иду, разбрызгивая лужи,
Любуясь их голубизной.
Лиловым облаком из кружев
Собор встаёт передо мной.
И враз охолодело сердце,
И кровь прихлынула к вискам
От нежной зависти к умельцам
И от тоски по мастерам.
Они умели сказки строить,
Легенды класть из кирпича.
Я снова чувствую в соборе
Размах мужицкого плеча.
И поднимаюсь по ступеням
Туда,
наверх,
за облака,
Где купола в тепле весеннем
Прогрели звонкие бока.
В моих ладонях стыло солнце,
Хрустел заржавленный металл,
Так, молча, я взошёл на звонницу,
Под старым колоколом встал.
И вот слегка,
почти нечаянно
Я тронул медь его рукой.
Напрасно. Полное молчание,
Тягучей вечности покой.
Я бью по колоколу.
Больно?
В ответ какой-то тяжкий зык…
Давно из глотки колокольной
Железный вырвали язык!
Он был когда-то изувечен
Слепой отвагою гранат…
Нет! Он не яростное вече,
Не полыхающий набат
И не сигнал народных бедствий,
Когда-то бивший в небосклон,
Он только колокол из детства,
Годами вытоптанный сон…
1970
При жизни писателя было издано более 50 книг, многие из которых переведены на иностранные языки. Евгений Евтушенко в своей антологии назвал Андрея Игнатьевича незаслуженно забытым талантливым поэтом.
Автограф А. И. Алдан-Семёнова на книге стихов,
переданной в дар Уржумскому краеведческому музею
Несколько книг писателя находится в Уржумском краеведческом музее, в том числе с дарственными автографами. Вот один из них на книге «Сага о Севере». Андрей Игнатьевич написал: «Народному музею г. Уржума от его земляка – автора этой книги. А. Алдан-Семёнов. 1968. Москва».
За заслуги в развитии литературы поэт и писатель в 1978 году награждён орденом «Знак Почёта». Последние годы известный литератор жил в Москве. Умер А. И. Алдан-Семёнов 8 декабря 1985 г.
Примечания
1 В книге Дмитрия Казакова «Уржум православный: храмы и люди» (Уржум, 2008) указывается фамилия священника – отец Андрей Безденежных.
2 Алдан – река в Якутии, правый приток Лены. Течёт в основном по Алданскому нагорью, богатому месторождениями железной руды, слюды, золота, угля.
3 Один из экземпляров его находится в фондах Уржумской центральной районной библиотеки.
4 Кировская правда. 2013. 14 марта (№ 27).
5 Мильчаков Е. А. Грозы и травы. Жизнь и творчество Алексея Ивановича Мильчакова – поэта, издателя, библиофила. Киров, 2001.
6 Кировские литераторы.
7 В то время Шурминский район был самостоятельной административной единицей.
8 Автор имеет в виду города, где родились и выросли Ленин и Киров, жил и работал Циолковский, с которым он был знаком.
9 А. И. Алдан-Семёнов идёт от музея С. М. Кирова вниз по улице Чернышевского города Уржума к Троицкому собору.
