История одного исполнения

Л. А. Лицова

Наше знакомство с Олегом Аркадьевичем Моралёвым началось очень давно — тогда, когда я впервые услышала в исполнении детского хора, которым руководила В. А. Кукушкина, «Гадкого утёнка» на стихи М. Чернышева. Этот хор был при Клубе института Гипропромсельстрой, где я тоже работала (у меня был свой коллектив), вот там мы и познакомились. Я подошла к нему и спросила: «Олег Аркадьевич, не могли бы Вы написать для взрослого академического хора что-нибудь о войне?..» И после нашего первого разговора возникла одночастная кантата песенного типа «Если мы войну забудем» для хора и оркестра — замечательное произведение! Вот тогда, в ходе работы над этой кантатой, мы разговорились, и Олег Аркадьевич мне сказал: «Людмила Алексеевна, у меня есть очень интересное сочинение, но никто не берётся его петь». И принёс мне ноты «Чёрного человека». Но я ему сразу ответила: «Олег Аркадьевич, я Вас слишком уважаю, для того чтобы петь плохо: это очень сложное произведение, и любительский хор с этим не справится». А профессионального хорового коллектива в то время не было (это были 80-е годы).

Прошло достаточно много времени, организовался и уже вовсю работал Театр хоровой музыки. Это были последние годы жизни Олега Аркадьевича, было видно, что он нездоров. И вдруг как-то раз он подходит ко мне и с такой милой улыбкой, которая всегда освещала его лицо, говорит: «Людмила Алексеевна, может быть, мы вернёмся к тому нашему разговору? Может быть, сейчас уже можно попробовать?» Надо сказать, что в то время я как-то забыла об этой идее и вообще «отложила» эту мысль. И я ему говорю: «Давайте, я ещё разочек посмотрю ноты...»

И я посмотрела — безусловно, музыка потрясающая, и поэтический текст настолько органично вплетён в музыкальную ткань, что нельзя отделить одно от другого — абсолютно единое образное решение. У меня был только один большой вопрос: кто из баритонов это сможет спеть, потому что партия солиста — невероятно сложная, причём она трудна не столько вокально, сколько с точки зрения артистического воплощения? Мне казалось, что это должен быть даже не столько певец, сколько хорошо поющий драматический актёр. И теперь работа тормозилась поиском солиста. Я даже предложила Олегу Аркадьевичу несколько баритонов, мы пробовали с ним разные варианты, но мне всё это не нравилось. А он уже на всё был согласен — ему хотелось, чтобы это просто состоялось.

И совершенно случайно солист нашёлся — изумительный баритон — Анатолий Тишко, который работал в Театре оперетты в Энгельсе. Его заинтересовало предложение спеть партию солиста в «Чёрном человеке», и она была настолько близка всему его облику и складу натуры, что его не остановил ни колоссальный объём работы, ни отсутствие её достойной оплаты. Он работал с огромным увлечением и самоотдачей, и, главным образом, именно его участие определило успех исполнения — он совершенно потрясающе и спел, и сыграл. Все звёзды совпали тогда, чтобы это состоялось, но, к сожалению, Олег Аркадьевич услышал это исполнение только в записи, в то время он уже был прикован к постели.

Что касается музыки, то я не могу назвать больше ни одного сочинения в жанре кантаты или хоровой поэмы, даже у Г. Свиридова, с такой же развёрнутой партией солиста и столь же многофункциональной партией хора, выполняющей и оркестровую, и аккомпанирующую роль, и достаточно развитую в образном отношении, ни одного сочинения, которое может быть сопоставимо с «Чёрным человеком» О. Моралёва по глубине психологизма и драматургической разработке сюжета, органике формы. Работая над этим произведением, мы не просто получили огромное удовольствие — это было колоссальной школой.

К сожалению, повторить исполнение «Чёрного человека» больше не довелось — А. Тишко уехал в Москву, и такого солиста у нас больше не было. Однажды, когда я смотрела фильм «Есенин» с Сергеем Безруковым в главной роли, у меня возникла совершенно сумасшедшая мысль, что вот он мог бы сыграть партию солиста — столько было параллелей с тем образом, который создал Толя Тишко, но главная заслуга, безусловно, принадлежит Олегу Аркадьевичу — это его краски и переживания. И в связи с этим меня не перестаёт волновать ещё один воп­рос: как мог интеллигент высшего порядка, каким был Олег Аркадьевич, никогда в жизни ни на кого не повысивший голоса, создать образ такой совершенно жуткой раздвоен­ной личности? Это очень трудно объяснить; мне кажется, он был человеком и композитором настолько глубинным, что его творчество — это только верхушка айсберга.