Главная > Выпуск №30 > Провинциальное кино

Провинциальное кино

Л. В. Смирнова

Есть люди, которых независимо от профессии уважительно называют мастер. Вятский режиссёр-кинодокументалист Алексей Погребной из их числа. И дело не только в регалиях. Хотя для режиссёра скромной провинциальной телекомпании — две Государственные премии за достижения в области киноискусства и более восьмидесяти наград российских и международных кино- и телефестивалей — заслуга, согласитесь, немалая. К счастью, и сам он, и фильмы его живут негромко, несуетно, а в лентах его, как в известных строках поэта, «дышат почва и судьба».

Первый успех режиссёру принёс документальный цикл о сельской молодёжи, снятый им в соавторстве со сценаристом Юрием Авдеевым на рубеже 70–80-х годов. В те застойные брежневские времена в официальной кинодокументалистике процветала примитивная «идеологическая жвачка». И спущенная «сверху» тема закрепления молодёжи на селе изначально обрекала авторов на творческую несвободу. Но уже в первых фильмах — «Деревенские невесты», «Адрес прежний — деревня», «У всей деревни на виду», сохраняя острую социальную направленность своих лент, режиссёр наполнял их иронией, лирикой, выводя на первый план обычных деревенских парней и девчонок. Он пытается делать эти фильмы по законам «большого кино». Порой они и воспринимались зрителем не как привычные «документалки», а как произведения из ряда «художественных».

И всё же, первые ленты Алексея Погребного событием в документальном кино не стали. Тем более что по своему образованию и прежнему опыту был он режиссёром театральным, и телекино ему тогда приходилось постигать с азов. Однако это основательное, неторопливое погружение в документалистику уже тогда обозначилось в его творчестве «тихим взрывом», он прорастал в ней медленно, но уверенно, как прорастает трава сквозь камни и асфальт.

Постепенно формируется интерес режиссёра к человеку самому простому, чья жизнь, протекает в череде повседневных насущных забот. И, вместе с тем, среди привычных его персонажей появляется новый герой, живущий на свой лад, из тех, кого в народе называют чудаками. Понять и открыть в герое нечто сокровенное, скрытое от поверхностного взгляда, становится для режиссёра принципиально важным. Названия фильмов — «Коля Модный», «Спартанец», «Ау, вселенная!», «В деревне Кукарековке», «Железный Генрих», составляющих цикл «Вятские характеры», — говорят сами за себя.

Любопытно, однако, складывается судьба людей творческих. Хотя Алексей Погребной окончил театральное отделение в Московском институте культуры, пошёл он не в театр, а на телевидение. И даже получил позднее диплом телевизионного режиссёра в Ленинградском институте театра, музыки и кино. За три десятка лет работы на Кировском телевидении он снял около 80 фильмов. Но кто бы подумал, что в душе до сих пор считает себя человеком театра. Тоскует по хорошей драматургии, по спектаклям и героям, в которых живёт любовь к человеку и миру. Там-то, думается ему, смог бы он более значимо рассказать обо всём, на что отзывается душа. В кино же документальном вериги производственные и технологические не дают воображению воспарить над «протоколом событий». «...И ходить по земле среди свиста и брани распростёртые крылья мешают тебе», — приводит он строки Бодлера из своего фильма «Предзимье».

Если говорить о театре, нельзя не заметить, что перемены в нашей жизни существенно его изменили, и он сегодня, в прямом смысле этого слова, «перебивается» без героя. Не отсюда ли лихорадочные поиски современными драматургами так называемых «новых форм», попытки формалистическими вывертами возместить отсутствие в произведениях полноценного содержания, жизнеспособного героя и собственной — не выдуманной, а выстраданной позиции?

То, чего не видим мы сегодня в большинстве театральных постановок, в кино игровом, обнаруживается в документальных лентах Алексея Погребного. И герои его предстают не в могучем развороте плеч, а в ту пору их жизни, когда, «униженные и оскорблённые», пытаются подняться с колен. Возможно, он, человек, встающий с колен, — сегодня и есть герой нашего времени. Секрет фильмов Алексея Погребного в том, что обычный документальный материал он поднимает до уровня художественного обобщения.

Говоря о достижениях отечественной кинематографии конца ХХ — начала ХХI века, нельзя обойти вниманием документальный телероман Алексея Погребного «Лёшкин луг», проследивший жизнь крестьянской семьи на протяжении двух десятилетий. Создание подобной семейной саги в сфере неигровой — опыт уникальный не только для российского, но и мирового телекино.

Означенный луг существовал реально: это 11 гектаров земли, выделенных в 1990 году семье Орловских районными властями для создания первого в области фермерского хозяйства. По чиновничьему недосмотру земли эти, принадлежавшие ранее соседнему колхозу, не прошли формальной процедуры отчуждения. И колхозники, не желавшие отдавать чужакам богатые травами покосы, двинули на них тяжёлую технику. Двенадцатилетний сын Орловских Алёшка, в тот день оставшийся в семье за старшего, вместе с двумя маленькими сестрёнками вышел на защиту семейных владений и сумел отстоять их. Тогда-то и получил луг Лёшкино имя.

Острый конфликт между фермерской семьёй и колхозом «Заря коммунизма» стал исходным событием телесериала «Лёшкин луг», съёмки которого длятся уже почти два десятка лет. Режиссёр сумел создать документальную ленту, которая смотрится на телеэкране, как увлекательное, полное драматизма художественное произведение о жизни сельских жителей глубинной России в сложные годы реформ, затронувших не только экономические интересы семьи, но и нравственные её основы. На наших глазах течёт повседневная жизнь фермерского семейства, подрастают и заявляют о себе дети: Алёша, Таня и Надя.

И без того непростые отношения в доме Орловских накаляются после привлечения к суду сразу трёх членов семьи: Алёшке инкриминируется кража колхозного сена, а его родителям — противодействие органам правопорядка. Дальнейший ход событий преподносит новые сюрпризы. Испытание любовью переворачивает жизнь молодых хуторян. На фоне бесконечных судов возникает новая тема — «взрослеющие дети».

В конце концов, многолетняя судебная тяжба Орловских выиграна, но хозяйство — в полном упадке. От красивой мечты о семейном хуторе осталось лишь пепелище сгоревшей усадьбы, да киносказание «Лёшкин луг», ставшее живым свидетельским документом времени. По меткому выражению кинокритика Виктора Матизена — «семейная сага вятского режиссёра — это, в своём роде, "Война и мир" в деревенском микрокосмосе». Её съемки продолжаются и сегодня.

В 2000 году «Лёшкин луг» был удостоен Государственной премии. Отмечен он и многими другими наградами, — весомое подтверждение тому, что «кинематографический луг» Алексея Погребного оказался много жизнеспособнее реального Лёшкиного луга. Многие критики считают эту киносагу о семье Орловских произведением остросоциальным. И это справедливо. Тем более впечатляет заявление режиссёра, что и в этом, и в остальных своих фильмах вовсе не ставит задач публицистических, а стремится разобраться в мотивах поведения своих героев. Что обуславливает их поступки? Какова их внутренняя логика? В чём нравственная подоплёка всего происходящего?

Герои Погребного — как правило, люди с ярко выраженной индивидуальностью, которых объединяет общая, прослеживаемая в их жизни закономерность: чтобы выжить в нелёгких обстоятельствах и сохранить свою душу, они должны идти наперекор силам разрушения. И чаще всего герои эти, по воле обстоятельств, остаются «один на один» со своими бедами. На примере российской глубинки особенно ясно прослеживается отчуждение государства от своих граждан, от их насущных интересов. В этом смысле пронзителен своей почти вселенской безысходностью фильм «Задворки». И снова впрямую никаких социальных задач — режиссёр просто повествует при помощи кинокамеры о жизни, на которую он направил её фиксирующий глаз. Его кинокамера ведает, что творит. Для многих зрителей, особенно для людей благополучных, это равносильно проходящему перед их взором живому сотворению мира, о котором они доселе не знали или знать не желали.

Итак, «Задворки»... Изначально в стране нашей все мы — россияне. И обитающий в землянке на положении бомжа вятский пенсионер Николай Чурин, и инженер из Челябинска Олег Шатков, который вдруг затосковал в «компьютерном раю» по земле предков, «где все Шатковы жили», и перебрался с семьёй в родные края. Все мы связаны друг с другом незримыми нитями, и, если их разорвать, то, образно выражаясь, пойдут строчки по всей тканине наших человеческих отношений, и они начнут расползаться по швам. Что, собственно, мы уже и наблюдаем — картину распада веками складывавшихся отношений между нашими соотечественниками. Крепость их в своё время определяла и крепость отдельной семьи, и единство народа, и силу всей страны.

Именно это имел в виду Алексей Погребной, когда при вручении ему президентом второй Государственной премии, в нарушение протокола, обратился к главе государства с просьбой вникнуть в проблемы регионального телевидения, которое волевыми действиями из центра фактически лишилось тематического вещания, а, стало быть, и возможности рассказывать о насущных нуждах людей, о духовной жизни российской провинции. Ныне региональным государственным телекомпаниям оставлено право выдавать в эфир только короткие информационные выпуски типа, «что, где и когда произошло». Последовательное уничтожение важнейших коммуникаций культуры, связующих наши провинциальные сообщества, по мнению режиссёра, ведёт к разобщению и, соответственно, утере государственного влияния в регионах.

Но вернемся к Николаю Чурину, отшельнику. Бывший шахтёр, вернувшийся после долгих скитаний в родные места, за неимением жилья вынужден был вырыть для себя землянку и поселиться в ней, никому особенно не пытаясь навязать своё общество. Живёт себе человек на особицу: как живёт, чем живёт, никому не докладывает. Отсюда — отшельник. В ответ на насмешки людей решил доказать, что не бросовый он человек, и практически из мусора и глины, которых в природе великое множество, начал строить экологически чистый керамический дом со всякими фантазийными придумками, искусно сделанными зверушками.

Рабочие моменты

Однако не успокоился на этом. Написал книгу о том, как построить чудесную печку, которая сохраняет тепло в течение суток. Говорят, что труд вполне адекватный своему назначению. Есть у Николая Чурина ещё одна прекрасная особенность: очень уж речь его красна, говорит умно, тонко и грамотно — философ милостью Божьей. Может, душа на волю просится, хочет, чтоб её заметили, обласкали... Именно на такие души у Алексея Ивановича Погребного особое чутьё. Потому, что рядом с Чуриным заметил ещё одну ему родственную натуру.

То, что не удалось сельскому философу, удалось инженеру. Параллельно с городской жизнью своей семьи Олег Шатков, по обоюдному согласию с близкими, наладил и жизнь сельскую на земле предков, где жили Шатковы с середины XVII века. Олег Шатков — по своим наклонностям — поэт, но пишет и стихи, и прозу, сочиняет песни. Своими руками построил рядом с домом часовню в память об исчезающих вятских деревнях и написал большой труд об истории родного края.

Погребной своих героев любит, помнит их, как правило, за их судьбой следит, если потребуется, ненавязчиво поможет. И с гордостью говорит: «Они не сдаются и, как могут, противостоят уготованным судьбой обстоятельствам. В их душах всегда есть свет надежды!»

Героиня фильма «Извините, что живу» — инвалид детства Вера Казакова — с первых же кадров завораживает зрителя своим талантом, женской красотой и человеческой мудростью. Махонькая, с трудом передвигающаяся по своему деревенскому дому, она сумела отстоять родовую деревню и окрестности от всесильных районных властей, решивших устроить песчаный карьер в этом заповедном месте. Вместе с четырёхлетним сыном прожила здесь без воды, электричества и без человеческого участия несколько лет. Выстояла, создала семью, вернула жизнь в опустевшую было деревню.

Режиссёр так строит свой фильм, что физические недостатки героини уходят на самый дальний план, а на первом — царит красивая, умная женщина, которая, к тому же, пишет стихи, рассказы, изумительно поёт и глубоко судит о жизни. Потому, наверное, и понятна почти детская, восторженная влюблённость в неё её мужа и их общего сына.

Фильм этот в 2004 году так же, как и «Лёшкин луг» в 2000-м, отмечен высшей государственной наградой за достижения в области киноискусства. Надо сказать, это не единственный фильм о людях с ограниченными физическими возможностями. Сам режиссёр считает: его фильмы не об инвалидах, а о людях, обладающих силой характера и незаурядными способностями.

Сопереживая и сочувствуя своим героям, режиссёр, вместе с тем, даёт характеры объёмно, без скидок на их особые обстоятельства. Генрих Сергеев из фильма «Железный Генрих» после перенесённой в детстве болезни с трудом передвигается даже на костылях. У него золотые руки и светлая голова. Всю свою жизнь возится Сергеев с железками, чинит бытовую технику, сконструировал из старого мотоцикла мотосани для зимних поездок и целую коллекцию музыкально-шумовых инструментов. Выступая на «колоколине» — гибриде пианолы и ударного устройства из подобранных по ладам колокольчиков, — заработал на собственный автомобиль. Сотрудничал он и с местной газетой: писал репортажи, стихи, очерки, историю родного края. Собрал двухтысячную коллекцию вятских частушек. Придумал для своего села герб, утверждённый Геральдической палатой.

Но при всех талантах характер у Железного Генриха — тоже железный, как говорит его любимица-дочь, «непререкаемый». Жена его, тихая, терпеливая Шурочка, даже уходила от Генриха Ивановича на три года, потом, правда, пожалела и вернулась. А вот с сыном до сих пор отношения сложные.

Режиссёр нашел замечательную возможность показать этот «характер» в действии. В фильм включены сцены, где сам герой, определив будущий фильм как «музыкально-драматическую поэму», предлагает режиссёру снимать это произведение по собственному сценарию. Он постоянно конфликтует со всей киногруппой и учит её, как нужно делать «настоящее кино». В фильме «Железный Генрих» удивительно тонко переплетаются и драматизм истории героя, и добрая ирония автора к нему, создавая образ человека сложного, неистового, но талантливого, сумевшего преодолеть превратности судьбы и прожить яркую, интересную жизнь.

В фильме «Деревенский фотограф» Алексей Погребной, как это бывало с ним не раз, вновь резко меняет стиль повествования и киноязыка. Удивительно, но каждый из его фильмов, ни по сути своей, ни по форме не повторяет предыдущих. Может, потому, что всегда в своих фильмах «идёт» он не от режиссёрского замысла, а от героя.

Деревенского фотохудожника, поэта и философа Николая Зыкова мы застаём в сложный период его жизни. Только теперь, на седьмом десятке, потеряв жену, понимает он, что хрупкая женщина, подарившая ему восьмерых детей, была духовным светом и основой их семьи. Зыков уже не может заниматься любимым делом — фотографией. Он часами слушает музыку и уходит мыслями в прошлое, где осталось нечто, требующее покаяния, где есть непреходящая любовь и счастье, запечатлённые на фото.

Герой, с трудом согласившийся на съёмки фильма, не склонен вспоминать и пересказывать перипетии своей судьбы и личной жизни. Он живёт как бы на грани двух миров, где настоящего уже почти нет. Всё лучшее осталось в прошлом. Жизнь бытовая, материальная ничего для него не значит. После смерти жены он одинок, хотя рядом живут семеро его детей. Зыкова мучает неведомое нам чувство вины перед детьми и женою, которую, судя по всему, он искренне и глубоко любил до последнего её часа. Авторам фильма было позволено какое-то время находиться рядом с героем. Согласившись на жёсткие условия, они ни о чём героя не расспрашивают, лишь всматриваются в то, что с ним происходит, разглядывают фотографии мастера, слушают его комментарии, которые изредка возникают по тому или иному случаю.

Параллельно, почти не соприкасаясь с жизнью отцовского дома, живут его дети, но их судьбы, поступки связаны с миром отца тысячей незримых нитей. Разъехавшись когда-то по большим городам, они вернулись сюда, под отцовское крыло, со своими семьями. В их деревенских домах на книжных полках — лучшая отечественная и мировая литература, здесь звучит классическая музыка, говорят о стихах и фильмах. При этом Зыковы не склонны к праздным разговорам, а радости жизни, по большей части, «вкушают» от обычных крестьянских трудов.

С первых же кадров в фильме «Деревенский фотограф» возникает ощущение пространства. Оно многомерно. Здесь и просторы России, и деревенского мира, пространства искусства и человеческой души. Свойственная этой ленте недосказанность в судьбах героев даёт также простор зрительскому воображению. Не случайно лента эта отобрана на многие российские и международные кинофестивали, и не случайно сопутствует ей зрительский успех.

Кинорежиссёр Алексей Погребной отметил уже своё 70-летие и 40-летие творческой деятельности, но, судя по последним фильмам, он ещё только вступает в пору расцвета своего дарования.