«Вятка есть токмо искушение…»:
письма П. С. Квашнина-Самарина архимандриту Иустину (Сементовскому)

Е. В. Кустова

Провинциальные письма первой четверти XIX в. – достаточно редкий источник, и появление каждого нового письма добавляет новые черты в облик провинции. В приходно-расходной книге Вятского Успенского Трифонова монастыря, хранящейся в фонде монастыря в Государственном архиве Кировской области, оказались подшиты два письма 1817 г.1 Для Вятки они являются одним из наиболее ранних источников эпистолярного жанра. В них раскрываются ранее неизвестные события и личные отношения элиты провинциального общества в Вятке и Великом Устюге.

Автор писем – коллежский асессор, устюжский полицмейстер Павел Семёнович Квашнин-Самарин. По словам Устюжской летописи, он прибыл для службы в Великий Устюг 26 января 1806 г.2 Благодаря своим знакомствам и связям в Петербурге и Вологде, Квашнин-Самарин был неплохо осведомлён о жизни в Вятке. Как видно из писем, их автор был близко знаком с чиновниками, архимандритами и архиереями, и мог дать толковые советы, как лучше выстраивать личные отношения.

Его близость к церкви была обусловлена важным событием в его жизни, о котором сохранилось свидетельство в «Сказаниях о чудотворных иконах Богородицы». Среди случаев исцелений от устюжского чудотворного образа Смоленской Божией Матери Одигритии описывался следующий: «Устюжский полицеймейстер Квашнин-Самарин много лет страдал каменной болезнью. 13 июля 1813 г., после молебна перед образом соборной иконы Богоматери Одигитрии, он получил совершенное исцеление. В благодарность за явленную милость Пречистой Девы полицеймейстер привесил к иконе серебряную дощечку, на которой описал это чудо. Дощечка имеется внизу иконы и доныне»3.

Письма были адресованы архимандриту Трифонова монастыря Иустину (в миру – Иосиф Сементовский). О последнем известно, что он родился около 1776 г. в семье диакона. Окончив в 1800 г. Ярославскую семинарию, он преподавал в той же семинарии, кроме того, работал библиотекарем. Будучи одарён даром слова, по воскресным дням перед литургией публично толковал Апостольские послания (до 1808 г.). Также в 1805–1808 гг. обучал Закону Божию в Ярославском Демидовском высших наук училище.

Работая в семинарии, он вступил на путь иноческого служения. 9 декабря 1802 г. Иосифа Сементовского постригли в монашество в Ярославском архиерейской доме, 13 декабря – рукоположили в иеродиакона, а на следующий день – в иеромонаха в Костромском архиерейском доме. В марте 1807 г. он был награждён набедренником за отличие по должности.

Осенью 1808 г. иеромонаха Иустина вызвали в Петербург, где 21 ноября произвели в архимандрита Оршанского Кутеинского Богоявленского заштатного монастыря Могилёвской епархии. Одновременно он был определён ректором Могилёвской семинарии, где преподавал богословие и церковную историю. Одновременно являлся членом духовной консистории и цензором проповедей. С 1810 г. – исполнял должность префекта, управлял 5 уездными и 15 приходскими училищами, открытыми по новому плану.

По указу Синода от 4 апреля 1812 г. он был переведён в Устюжский Михайло-Архангельский монастырь. Здесь он был назначен благочинным над монастырями и надзирателем духовных училищ, цензором проповедей в Устюжской епархии. Около полутора лет читал курс богословских наук в Устюжском духовном училище. Проводил ревизии уездных и приходских духовных училищ, открытых по новому уставу, за что получил благодарность семинарского правления и епископа.

Указом Синода от 15 мая 1817 г. архимандрит Иустин был переведён в Вятскую епархию настоятелем Успенского Трифонова монастыря, который принял в своё управление 22 августа. Именно к первому году пребывания архимандрита на Вятке относятся письма Квашнина-Самарина. На Вятке он являлся членом духовной консистории, благочинным над монастырями, цензором проповедей, ректором семинарии. В 1818–1823 гг. преподавал там богословские науки и обучал греческому языку.

Архимандрит Иустин неоднократно отмечался духовным начальством. В 1818 г. он был награждён бронзовым крестом на Владимирской ленте «В память войны 1812 г.», а в 1819 г. – пожалован «за долгую, безпорочную и ревностную службу» наперсным крестом на золотой цепи, украшенным бриллиантами и другими драгоценными камнями. Крест этот находился позднее в архиерейской ризнице и был куплен у наследников в 1836 г. за 315 руб.

Однако на Вятке у него произошёл серьёзный конфликт с архиереем, в результате которого 21 марта 1821 г. архимандрит Иустин обратился с прошением снять с него обязанности ректора семинарии, а 12 октября 1823 г. он был уволен от присутствия в консистории4. Более того, в 1823 г. вятский епископ Павел отправил в Синод донос на архимандрита Иустина, в котором сообщал:

1) «провождая жизнь невоздержанную, в течении шести лет состояния его в звании члена консистории, присутствовал в оной только 21 раз, а в 1823 году даже и по удалении его от ректорской в Вятской семинарии должности будучи свободный, совсем не присутствовал, почему после неоднократных ему об обязанности его напоминаний, уволен он в сентябре месяце 1823 года от присудствования в консистории, а потом, по причине болезни, от невоздержания произходящей, удален и от должности благочинного над церквами и цензора проповедей.

2) по причине пьянства он в господские и высокоторжественные дни не служит...

4) по требованиям его преосвященства ни сам к нему не является, ни посылаемых от его людей до себя не допускает.

5) по управлению монастырем зделался неспособным, ибо хотя во время изтрезвления и входит в распоряжение по монастырю насчет жизни и поведения братии, но не неблагоразумною и неуместною строгостию не только не исправляет их, но ещё более растроивает. Братия же и штатные служители, зная жизнь настоятеля, и о своей не заботятся, отчего оказывались по монастырю похищения церковных и братских денег, а некоторые и из братии живут также невоздержанно.

6) не имеет должного попечения по части экономической монастыря, отчего как доходы и выгоды монастырские приведены в упадок, так и многия по зданиям монастырским ветхости остаются без исправления.

7) опозорив жизнь свою и поведение пьянством пред всеми здешними гражданами, тем самым прелестным образом отдалил и богомольцев, усердствовавших к обители преподобнаго Трифона.

По всем сим причинам его преосвященство не видя исправление жизни архимандрита Иустина, и в прекращение дальнейших безпорядков по Трифонову монастырю, поручил смотрение над оным благочинному над монастырями и присутствующему в консистории Слободскаго Крестовоздвиженского монастыря архимандриту Феофилакту, велев ему наблюдать за жизнью и поведением как братии монастырской, так и самаго настоятеля Иустина. За тем, не находя мер к исправлению его архимандрита, пока он будет находится настоятелем, тем паче, что он имея дух гордый и самолюбивый, при всегдашних почти, всем известных занятиях в пьянстве, отнюдь не хочет сознаться в вине своей, всегда присвояя себе болезнь и слабость здоровья, – его преосвященство почел необходимым удалить его от настоятельской должности, что и представил на благоусмотрение Святейшему Синоду…»

На основании этого доношения было указано архимандриту Иустину «отставить его яко не подающаго никакой надежды к исправлению своему от управления Вятскаго Успенскаго Трифанова монастыря» по указам 7 мая 1797 г., 22 марта 1800 г., 4 августа 1819 г. и переместить на иеромонашескую вакансию с отправлением службы по очереди. 11 сентября 1824 г. Вятская духовная консистория на основании указа Синода указала архимандриту Феофилакту принять в своё ведение Трифонов монастырь и жить в настоятельских кельях, а архимандрита Иустина уволить от управления монастырём и поместить в братс-кую келью5.

В январе 1826 г. архимандрит Феофилакт сообщал архиерею, что бывший настоятель архимандрит Иустин, находящийся на иеромонашеской вакансии, служит в воскресные и праздничные дни, а его «качества и поведения известны Вашему Преосвященству»6.

Он скончался 4 сентября 1828 г. и был погребён в церкви Московских Святителей в Трифоновом монастыре7.

После смерти Иустина среди его вещей была обнаружена переписка с митрополитом Киевским и Галицким, церковным историком Евгением (Болховитиновым) (1767–1837), архиепископом Херсонским Гавриилом (Розановым), вологодским епископом Онисифиром (Боровиком), вятским епископом Амвросием (Вещезёровым)8. Но нынешнее нахождение этих писем неизвестно.

Жизнь архимандрита Иустина представляет собой пример трагической судьбы представителя духовного сословия Александровской эпохи. Это был человек не без таланта, который благодаря образованности и личным способностям смог сделать быструю и успешную духовную карьеру. Его заслуги были отмечены высокой наградой. Обладал он и душевными качествами, умел располагать к себе людей, мог душевно привязать их к себе, о чём ярко свидетельствуют обращённые к нему письма. Однако высокое самомнение, нежелание подчиниться высшему начальству, усугублённые пагубным пристрастием, нравственно надломили его и привели к печальному концу.

В опубликованных ниже письмах в целом сохранена орфография оригинала.

* * *

«Великий Устюг 4 октября 1817 г.
(Позднейшая приписка: «Получено 25-го след. шло год»).
Высокопреподобнейший и благодетельный Отец!
Письмо Ваше от 14 минувшаго сентября с служителем Архангельскаго монастыря я имел счастие получить 28-о. Правда Ваша, я колебался в благорасположении Вашем, но виноват ли я, разрешить предоставляю Вам. Вы умели привязать меня к себе сердечно, Ваше участие в жестокой моей болезни, Вами неоставлеми, сделали Вас мне присным, Вы приучили меня надеятся на дружбу Вашу, почитать Вас моим Родным, и не ожидаемо меня бросили! Мог ли я не скорбеть, мог ли не колебатся, будучи человек слабый – мирской, хотя и твердо уверен в моей невиновности! Неожидаемое в минуту отъезда Вашего прощание наше, последнее спокойствие мое унесло. – Сердце мое затрепетало, лишаясь своего сокровища – пищи своей, Вы сего не хотели видеть, не заметили трепещущей руки моей, подпиев Вашей подорожной. Я готов был зделатся мизантропом. Теперь начинаю оживать. Сердечно Вас благодарю за письмо Ваше, оно меня пооживило; но не скрою от Вас, душа моя жаждет другаго письма, да и тем не ограничится её желание.
Получили ль Вы мое письмо с Вашим купцом? Ах, почтеннейший! Неужели почитали Вы меня счастливым среди называемаго Вами Вавилона! Бог знает все неприятности, которыя терпел и терплю, да и Вы отчасти многому были свидетелем. Богу угодно было Вавилон сей зделать моим обиталищем, может быть чтобы научить меня терпению – наказать меня! И там оставим Воловья Головы, Песьи Языки, жирные брюхи, деревянные ножки, фавориты ветренаго счастия и хлыновцов! В числе сих последних отличаем быть, амбиции не имея, на счет их много кой чего расказывается. – Знаю, что Вятка некогда Хлыновом называлась. – Молю Господа Бога, чтобы Вы были в Вятке покойнее, веселее, и зделали дорогу Вашу по достоинствам Вашим; но с(о) свойственной мне откровенностию скажу, что и Вятка не тот еще путь, которым Вам итить должно, и Вятка есть токмо искушение – мытарство! Боже, помилуй Вас: – терпите почтеннейший! Кто знает, где Ваше счастие определено! – Может быть ожидает нас блаженство – Там… Станем терпеть! Вот я уже скоро с Вавилоном распрощаюсь, не как Вы – навсегда, а сам Вавилонянин! Боже милосердый!
Вы многова мне в письме вашем не сказали, не сказали, здоровы ль Вы, как сошлись с Архиереем. Знаю, что он говорит хорошо и дар имеет выражения пленительнаго. Дай Бог, чтоб Вы друг другом пленились; – но образ мыслей людей разнообразен и средина соединити их мудрена!
С О(тцом) Арх(имандрито)м Мисаилом9 я успел познакомится по рекомендации вашей обоюдной, но Мисаил Иустина из сердца моего не выживет. Жаль мне мой милой почтенный и благодетельный Отец! что Вы оставили меня не узнав меня. – Виноват я сам, не смел не умея говорить, что мыслил! Простите мой Почтеннейший! Верте той безпредельной преданности, с которою до конца дней будет к Вам
Ваш преданный слуга
Павел Квашнин-Самарин
P.S. Дочь моя, внук и Палагея Федоровна просят вашего благословения. – За яблоки все мы Вас благодарим.
Лиру держ(авина)10: как скоро получу, доставлю. – Прогоны Вам велено выдать от Устюга на 6 лошадей за 622 версты 111 ру. 96 ко., которые по договоренности вашей О(тец) Арх(имандрит) Мисаил надеюсь доставит к Вам с сею почтой ибо из Казначейства деньги им получены.
(вложено в основное письмо:)
В. Устюжския известии.
2 гильдии купец Влас Бабиков11 в Архангельске скончался. Жена его, узнав о его болезни, поехала к нему с дочерью его и нашла его в церкве во гробе.
Г(осподин): Над(ворный): Со-вет(ник): и Кав(алер) Булдаков12 еще здесь. Для него делаются ежедневные банкеты. Сказывают, что на сих днях отправляется в Москву.
Г(осподин) Мосцепанов повидимому милостей своего мецената, ибо политический. Его гонят, не топят и не метут его комнаты, щей не варят и самовара не дают.
Пр: это слова страждущаго.
Добрый Алексей Крупминов жив и здоров, со слезами воспоминает О(тца): Арх(имандрита): Иустина.
Воскресенский священник Василий сошел с ума, выбил все окошки в Церкве. Сегодня или завтра есть ли река позволит отправлен будет в Дом сумасшедших в Вологду.
Земской исправник Г(осподин) майор и Кавалер орденов с(вято)й Анны 2 ст: и Влад(имира): 4 ст: с бантом Самсонов прибыл и вступил в должность, человек молодой, неглупой.
Г(осподин) Боровин ежедневно прибавляет порцию сивухи и трезвой видим редко.
(Поздняя приписка: «принадлежит к письму 25 Окт(ября) 1817 го-да получ(ено)»).

ГАКО. Ф. 247. Оп. 1. Д. 39.
Л. 388–391.

«Великий Устюг 12 декабря 1817 года.
(поздняя приписка: «Получено 30 декабря 1817 года»)
Письмо Ваше от 25-го ноября мною полученное 9-о декабря, много меня обрадовало. Вижу, что ошибка с обоих сторон была причиною временнаго нашего друг от друга отдаления. Оба мы в характере кажется имеем природное, не высказыватся и ожидать, чтоб нас узнавали. Быв у вас раза четыре, вы не знаю почему у меня не бывали даже один раз и по зову. Сие, с прибавкою слухов, что вы с сожалением оставляете в Устюге трех человек Варлаама, Судью на изнанку и мещанина, у котораго оставили Ваш портрет заставило меня с горестию в сердце молчать и оставить вас в покое. – Вот как иногда и самое лутчее свойство может зделать разрыв между двумя человеками, розделенными друг от друга! Да будет сей случай во имя Господне уроком нам на будущее время. – из общего числа светских я надеялся быть вами отличен, надеялся, что вы заметили меня, готовым отдать всего себя дружбе с разбором людей, и гнушающимся какими либо пролазами или наемными приятностями похищать дружбу. Различие состоянии, духовнаго и светлаго в людях сего сорта не имеет по мнению моему на души их ни малаго впечатления. Иустин в нищенском рубище, в сарафане даже, столь же бы мил был моему сердцу, столь же уважаем, как и в митре-украшении. Естьли не светском, по крайней мере выдуманном по политическим причинам, как и все отличия не прибавляющия истинных достоинств. – Я надеялся, что образ мыслей моих о светских меня посещающих и филипах попах вам известен. Я находился и занимался с светскими духовно, но не в Устюге, где за неимением винограда надобно есть морщась и рябину. – Грех Вам принять отвращение мое от места, за презрение к Вам, и следовательно почесть меня не человеком таким же как судья наизнанку, коего голова незнает, что язык болтает, и не различающий чернаго с белым. Простите 60-летнему старцу. Я буду вам давать советы: Пусть протопопы ваши думают о коливе, купите им меду, не огорчайте их, они тутошние, вероятно имеют связи. Кто знает может быть и дух ябеды-злобы! Не все духовные духовны. Можете их презирать, но им не выказывать презрения. Остерегайтесь эконома родственника минутнаго Ректора, котораго, крестить остановитесь. – Вы будете крестить его благородно, а он подъимиватся подло! У вас будет кровь портится, здоровье разстроиватся! Не довольно ли уже он зла вам зделает, и употребит вас же своим орудием! Идет он на вас сей маскированной духовной, отразите его Амвросием, котораго я хотя и не знаю лично, но свойства его мне довольно по слухам Вологды и П(етер)бурга известны. Он с добрым сердцем, веселаго характера, натурально умен, посредственно учен, способен к дружбе. Может быть что под Арх. митру успела уже гордость закрасться; но что делать, это обыкновенное её пребывание! Надобно ей дать пищу, вы довольно имели случаев сему научится, хотя не легко, да надобно.
Молчите вы оба – это худо, очень худо, он ждет Вас и надеется переупрямить Вас, по одному только праву, что архим(андричью) митру променял на Арх(иерейску)ю. Блесните пред ним откровенностию, приятным обращением, отнюдь не учёностию, она арх(иерея)м несносна; однако же слегка надобно выказать обращик и учености. Молчание хорошо, но не всегда! Вот оно и между нами зделало было разрыв. Не сердитесь на меня, что я говорю, что чувствую и что ответ меня научил. В книгах нравов людей познавать не научился, а еще мене терпеть то чего переменить нельзя. Вы кажется слыхали от меня знакомство мое с десятками Архиереев и Архимандритов, начиная от двух первейших Митрополитов Гаврила и Платона. Первый был Святитель и министр!
Так мой Почтеннейший! Не только Мисаил, но и никто Иустина из сердца моего не изгонит. Я цену Вам, смею сказать знаю. – Вы и Суворов правы. Вот уже архангельския братии о вас вспоминают и недовольны Мисаилом. Хотя и он добр и требует от них добра. Нет дня чтобы в моем семействе вас не вспоминали!
Поздравляю Вас Ректором, но не сказали учите ли Богословии. Благодарю Вас за отдание преимущества пред знаемыми Вами градоначальниками. В нашей братьи надобно находить человека, что редко! А по писаному как по тесаному всякой бредет. Градодержцов поляков надобно опасатся, они присяжные Враги Русскому! – Какая весь меня сокроет – знает один Бог. По делам моим худая, а милосердие искупителя на которого надеюсь сильно, может и избавить! Здоровье мое таково ж как и при Вас и я скорыми шагами иду к гробу. Помолитесь за меня, да вас Господь помилует.
Куму повеленное Вами сказал, он хотел к Вам писать. Почитает Вас, и совестится, что не писал.
Что сказать Вам об Устюге, разве то что защитник Булдакова Мосцепанов наконец выморожен как таракан и из дому его переехал на квартиру.
Нисковской благодарит и почтение свидетельствует.
И до Вас вести дошли, что Мисаил торит длинными миссами (службами. – авт.). – Это правда. Однако ж за то награждает раздачею антидора, а в праздники в трапезе благословенных черных хлебов – манер видно Вятской.
В Вологду приехал Генерал Властов13 следовать губернатора и губернию по доносам генерала Цорна14. О времена! Немудрено опять в чужом пиру похмелье получить.
Простите мой почтеннейший и благодетельнейший! Верте, что никто в свете более не может Вас чтить и любить, как
преданный Вам слуга
П. Квашнин-Самарин
P.S. Дочь моя, внук, и Палагея Федоровна просят Вашего благословения. Еще простите. Не знаю, когда ей отправится. Привезший мне от вас письмо сказал, что на сих днях от него едут в Вятку буду ждать, а почта к вам долго ходит.
Исправник у нас новой майор Самсонов кавалер 3-х орденов довольно хороший человек однако ж прибирают и его к рукам и ко мне бывая каждый день теперь уже не пускают.
Мухаловский нередко ко мне пишет и в двух письмах писал к вам почтение. С Боровином помирил нас его брат. 1-й пьет сильно.
Посылал вам того лекарства, которое укрепляя вас, делало вам пользу. Может быть в Вятке сего лекарства Вы и не можете найти.
Письмо сие пролежало до сего дня 25-о числа, поздравляю от всей души с Рожеством Христовым и наступающим Новым годом».

ГАКО. Ф. 247. Оп. 1. Д. 39.
Л. 396–399.

Примечания

* Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ и Правительством Кировской области научного проекта № 15-11-43002.

1 Указанные письма с сокращениями и без комментариев относительно упоминавшихся в них лиц ранее публиковались нами: Кустова Е. В. Истории Вятского Успенского Трифонова монастыря. Киров, 2012. Т. 2.
2 Чебыкина Г. Н. Великий Устюг: летописная книга XII – нач. XXI века. Великий Устюг, 2007. URL: http://www.booksite.ru/fulltext/cheb/ykina/7.htm (дата обращения: 12.11.2011).
3 Поселянин Е. Сказания о чудотворных иконах Богоматери. 1919. URL: http://www.pravoslavie.by/sootc.asp?id=7539&Session=1001806 (дата обращения: 12.11.2011).
4 ГАКО. Ф. 247. Оп. 1. Д. 16. Л. 71, 109, 117, 118, 119 об.–120 ; Пинегин Г. (протоиерей). Материалы истории Вятской епархии. Настоятели Вятскаго Трифонова Успенского 2-го класса мужеского монастыря // ВЕВ. 1865. 1 дек. (№ 23). С. 739 (Отд. дух.-лит.).
5 ГАКО. Ф. 247. Оп. 1. Д. 16. Л. 122–124 об.
6 ГАКО. Ф. 237. Оп. 76. Д. 935. Л. 4.
7 ГАКО. Ф. 247. Оп. 1. Д. 9. Л. 436 об.
8 ГАКО. Ф. 170. Оп. 1. Д. 154. Л. 44.
9 Бывший архимандрит Вятского Успенского Трифонова монастыря Мисаил (Сапожников), переведенный в В. Устюг на место архим. Иустина.
10 Имеется в виду вышедший в 1817 г. сборник Г. Р. Державина «Лира Державина, или Избранные его стихотворения».
11 Бабиков Влас Никифорович (1765–1817) – устюжский купец. В 1792–1793 гг. как комиссионер принимал участие в одной из первых русских экспедиций в Японию, которая была направлена на установление торговых сношений России с Японией. За участие в экспедиции был удостоен золотой медали с портретом Екатерины II и надписью: «За труды Велико Устюжскому купцу Власу Бабикову 1795 года». В 1816 г. был избран городским головой Великого Устюга, но, не успев отслужить свой срок, скончался (Чебыкина Г. Н. Устюжский купец Влас Бабиков // Устюжане. В. Устюг, 1995. С. 58–69).
12 Булдаков Михаил Матвеевич (1768–1830) – великоустюгский купец 1-й гильдии, коммерции-советник, директор правления Российско-Американской компании, член-корреспондент Императорской Академии наук. В 1806 г. в Устюге им был выстроен большой двухэтажный дом. Около дома был разбит большой сад размером с квартал и несколькими прудами, который позднее хозяин подарил городу. М. М. Булдаков был известным книголюбом и имел значительную библиотеку (Кудрин Н. Устюгской земли Михайло Булдаков и другие. Великий Устюг, 1993).
13 По-видимому, Егор Иванович Властов (1769–1837), генерал-лейтенант, герой войны 1812 г.
14 Цорн Павел Иванович (1777–1829) – генерал-лейтенант, писатель. Командовал 3-м кавалерийским корпусом резервной армии, был вологодским предводителем дворянства. Оставил многочисленные труды по коневодству.