Версия для слабовидящихГородничие Дуровы
А. А. Потапов
За 83 года существования в городе Сарапуле должности городничего этот пост почти 48 лет занимало семейство Дуровых. Поэтому не удивительно, что, говоря о городничих Сарапула, нельзя не затронуть этот род более широко, не только с точки зрения их деятельности на этом посту.
Согласно документальным сведениям, семья происходила из рода смоленско-полоцких шляхтичей Туровских. При царе Алексее Михайловиче они были переселены в Уфимскую губернию и стали зваться сначала Туровыми, а потом – Дуровыми.
Что же говорят нам исторические документы? Дуровы происходят из малороссийского шляхетства, первый кто упоминается в документах Департамента герольдии из Дуровых – Василий Дуров (отец сарапульского городничего Андрея Дурова). Он в августе 1767 произведён из коллежского асессора в надворные советники, в июле 1768 г. Василий Дуров получает патент надворного советника (ранг сухопутного подполковника). За ним числится 10 душ мужского полу.
Но нет ни древа рода, ни описания его предков (для сравнения: любой шляхетский род рисовал свою родословную, начиная с XVI в.).
Василий Андреевич Дуров в 1842 г. заявлял, что родитель его, Андрей Васильевич Дуров, состоял в дворянстве Екатеринославской губернии с 2-мя родными братьями и от депутатского собрания имеет грамоту от 13 апреля 1803 г. Так же интересен тот факт, что он же в 1848 г. обращался в Правительственный Сенат с просьбой о приписке его к дворянству, мотивируя свою просьбу тем, что предки его состояли в дворянском достоинстве свыше 100 лет. Отсюда можно сделать вывод, что первым, получившим дворянское звание, был его дед, тоже Василий Дуров, отец 3-х сыновей, избравших военную карьеру: Иван Васильев Дуров, начал службу в 1763 г. во Владимирском пехотном полку. Он участвовал в походах от Крымской степи до Сиваша (1763), до Бендер и при его взятии (1770), за что и произведён 31 декабря этого же года из сержантов в прапорщики. Вместе с ним в чине сержанта при взятии г. Бендеры был и брат, Андрей Васильевич Дуров, который 10 сентября так же произведён в прапорщики. Но военная служба у старшего из братьев была недолгой, уже 12 мая 1771 г. Иван Васильев в чине подпоручика уволен в отставку по болезни, на собственное содержание.
Второй сын – Николай Васильев Дуров, тоже боевой офицер. Был в походах 1771 г. при взятии городов Перекоп и Кафы. Здесь вместе с ним находился и младший брат Андрей. В 1782 г. Николай Васильев служил капитаном в 1-м Московском батальоне, но уже 11 мая 1782 г. закончил службу в чине секунд-майора. 25 мая 1782 г. пожалован императором 500 руб. и отправлен в Кременчуг на лечение. Впоследствии коллежский советник Николай Дуров продолжит уже статскую службу в Петербурге.
Третий сын – Андрей Васильев Дуров, родился в 1752 г. После Турецкой кампании военная карьера складывалась довольно удачно. Произведён в подпоручики – 15 мая 1772 г., 21 октября 1776 г. – поручик, а 20 декабря 1781 г. произведён в капитаны. Переведён в ротмистры в 1787 г., уволен из военной службы секунд-майором 31 июля 1788 г. Видимо Андрей Васильевич по примеру своего среднего брата искал деятельность на статском поприще! И вот случай подвернулся, освободилось место городничего в Сарапуле.
В своих «Записках» Надежда Дурова пишет, что была привезена в город Сарапул в конце 1789 г., где её отец поступил на место городничего по смерти бывшего до него секунд- майора Касиновского. Этот факт подтверждают и архивные документы: «Список о службе чиновников удостаивающих к награждению чинами» (15 ноября 1789 г. определён городничим) и документами из Департамента герольдии. (Отправлен Правительственным Сенатом в г. Сарапул городничим 5 октября 1789 г.).
За весь период службы Андрея Васильевича Дурова в г. Сарапуле он, безусловно, раскрылся как великолепный хозяйственник и исполнитель указов свыше! По долгу службы организует первый полицейский участок, строит военные казармы. 22 сентября 1790 г. было открыто Сарапульское малое народное училище. Андрей Васильевич проявил заботу и о первом учителе Сарапула, подыскав недалеко от пристани «дом с пристроем», в котором поселился Александр Иванович Вештомов. В городе была открыта первая больница. В июне 1791 г. была открыта первая почтовая дорога на Южный Урал. Она шла от Москвы через Нижний Новгород, Сарапул, Дебесы. Вдоль дороги были поставлены верстовые столбы.
Весной 1791 г. по почтовому маршруту проехали конные вестовые, которым надлежало проверить качество дорог, наличие верстовых столбов, а также указателей с названиями населённых пунктов и рек. Так впервые появился указатель с названием «Сарапулъ» по распоряжению городничего Андрея Васильевича Дурова, на которого возлагалась ответственность за отправку корреспонденции. Андрей Васильевич составляет географическое описание г. Сарапула для Вятского наместничества, о занятиях жителей.
31 декабря 1798 г. сарапульский городничий произведён в надворные советники, а 30 октября 1800 г. в коллежские. Под его руководством в городе появились первые каменные здания. При Андрее Васильевиче, в 1802 г., был перестроен главный храм Сарапула – Вознесенский собор. В 1817 г. начала строится Воскресенская кладбищенская церковь, которая существует и в настоящее время. 31 января 1799 г. у Андрея Васильевича родился сын Василий.
За деятельность Андрея Васильевича во время Отечественной войны 1812 г., за организацию рекрутских наборов и ополчения он был награждён орденом Святого Владимира 4-й степени.
Благодаря ему, некоторые пленные французской армии, которые занимались земляными работами при сооружении каменной ограды вокруг Вознесенского собора и при постройке колокольни Покровской церкви, после составления городничим реестра военнопленных, обладающих какими-либо способностями были переведены: один в музыканты, другой – в художники, третий – в учителя танцев, четвертый – в гувернёры. Это лишний раз подтвердило умение Андрея Дурова использовать людей по назначению.
Ввиду 54-летней службы, засвидетельствованной местным начальством, государь император 1 марта 1822 г. соизволил пожаловать ему пять тысяч рублей.
Но время шло, Андрей Васильевич задумался об отставке от службы. 9 июня 1825 г. Дуров согласно прошению уволен от должности городничего г. Сарапула. Ему назначается пенсион в размере годового содержания по должности городничего – 300 руб. в год.
В качестве своего преемника он подыскал, как ему казалось, достойную кандидатуру в лице собственного сына – Василия Дурова, проходившего в то время службу в уланском Ямбургском полку в звании ротмистра.
Вот архивный документ № 1594, подтверждающий это: «…в Инспекторский Департамент Главного Штаба Его Императорского Величества Отделение II, стол I, в Царском Селе 26 июня 1825 года за № 5557 “Об определении ротмистра Дурова городничим в город Сарапул”. Господину Управляющему Министерством Внутренних дел.
Его Императорское Величество, снисходя на всеподданнейшее прошение Вятской губернии города Сарапуля городничего коллежского советника Дурова, уволив приказом своим 9-го числа сего месяца (июня) сына его, Ямбургского уланского полка ротмистра Дурова, для определения к статским делам, Высочайше повелеть соизволил определить его Дурова, на место отца его, городничим в город Сарапуль».
Просмотрев формулярный список Василия Дурова видно, что ничем выдающимся он не отличился: ни по службе в мирное время, ни в боях, в которых ему не довелось участвовать. Из формулярного списка выясняется, что ротмистр Дуров Василий родился 31 января 1799 г. Исповедует православие. Вступил в службу лейб-гвардии гусарского полка корнетом 2 октября 1814 г, переведён в Литовский уланский полк поручиком 17 февраля 1817 г., а 8 августа 1818 г. переведён в Ямбургский уланский полк. Произведён в штабс-ротмистры 23 февраля 1820 г., а 6 июня 1824 г. – в ротмистры. 15 мая 1825 г. на чин ротмистра выдан патент. 9 июня 1825 г. определён в город Сарапул городничим.
Не всё стало удачно складываться почти с самого начала карьеры Василия Дурова на новой для него должности городничего. В 1826 г. умирает отец Василия Андреевича – Андрей Васильевич Дуров. Уходит из жизни император Александр I – покровитель Дуровых. Грядёт восстание декабристов. И, наконец, на трон восходит новый император Николай I. Обещанного (как видно из последующего прошения) Василий Андреевич не получил, с чем и обратился к вятскому гражданскому губернатору и кавалеру Андрею Ивановичу Рыхлевскому.
«Сарапульского городничего ротмистра Василия Андреева Дурова покорнейшее прошение.
Блаженной памяти Государю Императору Александру Павловичу угодно было снисходить на просьбу отца моего, определить меня на место его городничим, дав при том милостивое обещание повелеть мне числиться по кавалерии, почему и прошу покорнейше Вашего Превосходительства по средствам высшего начальства довести до сведения Его Императорского Величества, о милостивом соизволении в бозе почивающего Императора.
К сему прошению сарапульский городничий Василий Дуров руку приложил.
Марта 22 дня 1826 года».
Уже в середине весны 1829 г. он испросил у начальства 4-месячный отпуск по случаю болезни и отправился к Кавказским Минеральным водам. На Кавказе сарапульский городничий познакомился с А. С. Пушкиным. Позднее господа переписывались по поводу публикации в пушкинском журнале «Современник» «Записок кавалерист-девицы» Н. Дуровой.
После встречи с ней Пушкин записал в «Table talk»: «Брат в своём роде не уступает в странности сестре».
Либо воды не помогли, либо болезнь была серьёзной, но к сроку из отпуска Василий Дуров не вернулся, мотивируя тем, что «не могу к сроку явиться к своей должности, по упорству болезни!» Однако на его просьбу продлить отпуск ещё на 28 дней из Вятского губернского правления реакции не последовало! Посему пришлось ему возвращаться «к своему месту»! Но в Малмыже болезнь, по словам Василия Дурова усилилась, и ротмистр лишь 11 октября смог вступить в свою должность.
3 ноября 1829 г. министр внутренних дел, по представлению вятского гражданского губернатора, приказал сарапульского городничего ротмистра Дурова уволить от должности по слабости здоровья, о чём дать знать вятскому гражданскому губернатору и герольдии. Так и закончилось для Василия Андреевича Дурова первое вхождение в должность сарапульского городничего, от которой за просрочку отпуска был уволен 7 октября 1829 г.
Уже 26 ноября Дуров направляет прошение в Министерство внутренних дел с просьбой вернуть ему должность городничего в связи с тем, что он отстранён от неё с формулировкой за просрочку отпуска, а не по болезни!
7 июля 1830 г. пишет следующее прошение, где Василий Дуров ссылается на заслуги покойного отца своего и милостивое отношение к нему Его Императорского Величества. Упоминает и то, что должность свою городничего Сарапула он получил по Высочайшему повелению после своего отца, в уважение его 54 летней безупречной службы. Да и имение у него – лишь дом в Сарапуле, да сёстры на иждивении и посему всё это обязывает его служить лишь в Сарапуле. Но министерство оставалось непреклонно и должности в Сарапуле бывшему городничему не вернуло, да и должности городничего в другом городе тоже не предложило!
Однако постоянные прошения все же возымели своё действие, и, наконец, 4 июня 1831 г. Василий Андреевич вновь определён городничим, но не в Сарапул, а в Елабугу. Впрочем, исходя из его последних прошений, становится видно, что он доведён до крайней нужды и был согласен на пост в любом городе, какой предложат!
28 декабря 1833 г. у Василия Дурова родился сын Андрей. Но что-то не складывалось и в Елабуге, и вот уже в 1835 г. уволен с должности городничего Елабуги с формулировкой: «За беспорядки в рекрутском присутствии», но от суда и следствия освободили, предписав начальству «иметь за действиями его по службе особое наблюдение».
Снова прошения в инстанции и, видимо, не без помощи связей своей сестры Надежды 10 марта 1839 г. Василий Дуров вновь определён городничим в Сарапул. 4 марта 1844 г. у Василия и Александры Михайловой родилась дочь Александра.
На этот раз ротмистр Дуров пробыл в должности сарапульского городничего девять лет (несмотря на неоднократно возбуждаемые судебные дела против него), до момента, когда он в июле 1848 г. был переведён городничим в Кунгур.
Из десяти человек, находившихся на должности городничего г. Сарапула, под колёса «судебной машины», попадали всего двое – первый городничий Иван Иванович Касиновский и сын его восприемника – Василий Андреевич Дуров. И если Касиновский отделался лёгким испугом, то многократно нарушавшему закон Василию Дурову это стоило снятия с должности сарапульского городничего, с занесением в послужной список строгого выговора. Окончательным итогом в выдворении Дурова с должности послужило «Дело о противозаконных поступках сарапульских городничего Дурова, стряпчего Ермолина и ратмана Стригина. Начато 7 мая 1847, окончено 10 октября 1852».
Дело, ведомое судебной бюрократической машиной, продолжалось более пяти лет, документы переходили от одного чиновника к другому и обратно, но, развязка, приведшая к потере Василием Андреевичем должности городничего, всё же наступила.
И как ни странно, Дуров, подобно первому городничему Касиновскому, из лица, производившего следствие, превратится в подсудимого! Документы достаточно сухи и казённо односложны, но суть в них видна чётко! Итак, документы Вятской палаты гражданского и уголовного суда от 5 мая 1847 г. по делу № 844 «О делании купцом Комаровым фальшивой монеты» и о поступках сарапульского городничего Дурова, стряпчего Ермолина и ратмана Стригина, свидетельствуют, что следствие сначала ничего плохого не предвещало и при первичном рассмотрении дела Дуров, Ермолин и Стригин были признаны не виновными.
По рассмотрению в канцелярии гражданского губернатора дела № 844, представленного Вятскою палатою гражданского и уголовного суда, оказалось, что с решением палаты по обстоятельствам дела не согласны: «Нельзя признать подсудимых по делу сему городничего Дурова, стряпчего Ермолина и ратмана Стригина ни в чём невиновными и от суда освободить. Они виновны в допущении доносчика унтер-офицера Босунова производить обыск в амбаре купца Комарова. Городничий обличается в слабом смотрении за производством обыска, а Стригин в составлении обыскного акта не сообразно своей должности и вопреки своей обязанности».
Но господин начальник губернии не удовлетворился полученным решением и послал собственных эмиссаров к проведению следствия, так как дело о фальшивых монетах было всегда под особым контролем. Да и отчитываться приходилось перед Правительствующим Сенатом! И вот уже новые сведения, полученные по итогам следствия: «Рассмотрев, согласно приказанию Вашего Превосходительства, дело о поступках сарапульских городничего Дурова, стряпчего Ермолина и ратмана Стригина, находим, что “Дело о найденных у купца Комарова оловянных кружках” было уже на рассмотрении у Правительствующего Сената, решением коего он, Комаров, признан в делании фальшивых монет совершенно не виновным и по сему предмету от суда и следствия освобождён».
И вот уже в Правительствующий Сенат идёт рапорт: Вятская палата уголовного и гражданского суда представила на утверждение своё определение с делом «О сарапульском городничем Василии Дурове и бывших тамошнем уездным стряпчем Николае Ермолине, и ратмане городового магистрата Фёдоре Стригине, прикосновенных к делу о фальшивых будто бы сарапульским 3-й гильдии купцом и глашатым градской думы Стефаном Комаровым фальшивой монеты».
Правительствующий Сенат признал «стряпчего Ермолина не в чём виновными по этому делу». Что же касается до других подсудимых: городничего Дурова и бывшего ратмана Стригина, то и они признаны виновными, первый – в несоблюдении правил, постановленных для производства обысков, а именно – в допущении стряпчего Ермолина и доносчика Босунова вместо себя к производству обыска, тогда как они должны быть только зрителями его действий, и в позволении себе отлучится с места обыска пред самым окончанием его, а последний, то есть Стригин, в том, что видя неправильные и неосновательные действия городничего, стряпчего и изветчика Босунова не настоял на прекращении их.
Канцелярия гражданского губернатора, рассмотрев представленное судебной палатою, от 3 марта за № 300 «Дела о противозаконных поступках бывшего сарапульского городничего Дурова и прочих», при обыске в доме купца Комарова находит обстоятельства дела и решение по нему законными. Подсудимые от суда освобождены, по отсутствию с их стороны противозаконных действий. Но с решением палаты по этому делу не согласился бывший начальник губернии, который изложил мнение: городничего и ратмана подвергнуть выговору, а стряпчего в подбрасывании при обыске фальшивой монеты оставить в подозрении.
Дело это в 1847 г. вновь отправлено на решение Правительствующего Сената. Пока рассматривалось одно дело, где одним из участников, находившихся под следствием, был городничий Дуров, параллельно ему шло рассмотрение другого дела, где уже ответчиком был один лишь городничий! На основании этого Правительствующий Сенат предписал рассматривать эти дела в совокупности.
«Вятская палата гражданского и уголовного суда. Стол следственный от 24 августа 1852 года № 843 с двумя делами о привлечении городничего Дурова.
Дело отправлено к пересмотру в Правительствующий Сенат, который при указе от 28 февраля 1848 года, возвращая это Дело и отменяя решения предписал: «Постановить таковые по совокупности с Делом о употреблении городничим Дуровым сотских и десятских на свои работы», которое Дело началось с рапорта сарапульского уездного стряпчего от 24 июня 1843 года, по произведению о нём следствия чиновниками Караваевым и Усольцевым был предъявлен в Вятское губернское правление, которым при отношении от № 3 августа 1846 года препровождено в Палату для обсуждения поступков городничего Дурова».
Несмотря на казалось бы простоту дел, как по отдельности, так и по совокупности, производство их обрастало новыми документами. Всё больше чиновников принимало в нём участие, а окончательное решение так и не приближалось. По всей видимости, у Дурова появились достаточно высокие покровители, если учесть то, что уже один раз он был снят с должности городничего Сарапула и только через некоторое время ему предоставили должность городничего в Елабуге, и только через 10 лет он вновь занял прежнюю должность в Сарапуле, где, несмотря на свои выходки, продолжал оставаться городничим. Да и последующие решения Сената и палат показывают на благосклонное отношение к Василию Дурову вышестоящих чиновников, чему возможно способствовали как известность сестры Надежды Дуровой, так и память об его отце, занимавшем должность сарапульского городничего до передачи её сыну.
Однако развязка всё же наступила, и в октябре 1852 г. на свет появился следующий документ:
«18 октября 1852 года № 14261 по двум делам о бывшем сарапульском городничем Дурове и стряпчем Ермолине.
В Правительствующий Сенат.
Вятского гражданского губернатора.
Рапорт
Вятская палата уголовного и гражданского суда представила мне два дела, соединёнными в одно, вместе с приговором и краткой запиской:
1) “О поступках сарапульского городничего Дурова, стряпчего Ермолина и ратмана Стригина, прикосновенных к делу, о фальшивых будто бы сарапульским купцом Комаровым изготовления фальшивой монеты”, и 2) “Об употреблении городничим Дуровым сотских и десятских на свои работы”.
Городничему Дурову по 378 ст. Уложения сделать строгий выговор со внесением в послужной список и взыскать с них, Дурова и Ермолина, прогонные деньги, употреблённые чиновниками Караваевым и Усольцевым.
Правительствующий Сенат вернул это дело в палату, указом от 28 февраля 1848 г. за № 2280, предписал постановить решение совокупить с другим делом – “об употреблении городничим Дуровым сотских и десятских на свои работы”.
В следствии этого указа, Вятская палата гражданского и уголовного суда, постановив совокупное решение по означенным делам 10 декабря 1851 г., находит, что первое из них дело, уже рассмотренное и решённое палатою, не дополнялось никакими новыми обстоятельствами, которые требовали бы изменения решения палаты, а потому заключили оставить прежнее решение в своей силе.
Что же касается выведенного на городничего Дурова обвинения во временном использовании дворовых людей своих в полицейской службе, с расходом на них казённых денег более положенного. И в привлечении так же некоторых свободных людей для своих услуг, хотя с особою от себя оплатою. И, наконец, в разрешении будто-бы полицейским десятским на сбор с приобретающих в базарные дни крестьянских дворов, лопат и мётел: это на признании его, Дурова, виновным в означенных злоупотреблениях власти, не приличных со званием городничего поступках и несовместимостью с обязанностей служителей полиции, занятии их посторонним делом с отвлечением от прямой их обязанности при не сознании его, положительных доказательств при производстве следствия не обнаружено.
Посему судебная палата определяет: бывшего сарапульского (ныне кунгурского Пермской губернии) городничего Дурова, по всем выведенным на него обвинениям, на основании 1169 ст. ХI том от суда освободить; употреблённая следователем Кабанеровым прогонная и суточная деньги 6 р. 60 копеек серебром, по непризнанию городничего Дурова виновным, принять на счёт казны.
Из подсудимых по сему делу Дуров состоит при должности кунгурского городничего (Пермской губернии), Ермолин находится не у дел, а заключённых под стражу нет, 3-е решение судебной палаты ни в чём ещё не исполнено.
К сведению палаты. № 14262. Вятский гражданский губернатор».
Итак, несмотря на благополучное для Дурова решение, он почему-то оказался в Кунгуре, ещё до вынесения приговора. Василий Дуров подсуетился и, ожидая более сурового вердикта, лично отправился в Петербург, после чего и получил назначение в Кунгур. На этом и закончилось это дело с участием городничего Василия Андреевича Дурова – единственного, кто был городничим в трёх городах в разное время и, кроме того, дважды в должности сарапульского городничего.
8 марта 1848 г. его место (сарапульского городничего) занял майор Фёдор Михайлович Гутовский.
Но жизнь Василия Дурова с его авантюрным складом ума не могла завершиться тихо и безмятежно. Начинался последний её этап – служба в Кунгуре.
Женатый на Александре Михайловне Коротковой, новоиспечённый кунгурский городничий имел четверых детей. Младшей Александре всего 4 года. В 1851 г. в своём формулярном списке городничий указывал в строфе «дети»: сын Андрей (род. 19 ноября 1833 г.) – в Оренбургском лицее. Николай (род. 31 августа 1839 г.) – в Пермском пансионе при гимназии. Дочь Вера (род. 12 сентября 1836 г.) – в Казанском Родионовском институте.
Окончив обучение, Верочка Дурова вернулась в Кунгур. И Василий Андреевич выдал её замуж за уездного судью – надворного советника Василия Васильевича Верещагина, человека старше её на 20 лет. (Первую дочь Верещагины назвали Надеждой, очевидно, в честь тётки, сестры отца, потом родился первый сын – Николай, второй сын Василий умер полутора лет. В метрических книгах Успенской церкви г. Кунгура записаны младшие дочери: София, Любовь, Мария).
Казалось, получив кунгурское место городничего, считавшееся за особенно хорошее – богатое, Василий Андреевич должен был успокоиться и продолжать службу на «хлебном месте», но этого неспокойного человека снова закрутило водоворотом жизни.
Во время Крымской войны (1853– 1856) у Дурова много было проблем с рекрутским набором. В Кунгуре продолжалось затянувшееся возведение первого гостиного двора. Рубили дрова, на вырученные деньги строили.
26 марта 1851 г. городничий рапортовал: «На отношение думы от 6 марта 1851 г. имею честь уведомить, что публика по городу Кунгуру о вызове желающих на вырубку дров в городовой роще, оповещена».
С 1852 по 1853 год под непосредственным наблюдением Дурова в г. Кунгуре работали «классные топографы МВД: губернский секретарь Солнцов, коллежский секретарь Григорий Яковлев Соляников, коллежский регистратор Лазарев и не имеющий чина Шрольман». В 1853 г. съёмку продолжили классный топограф Худербин и уже губернский секретарь Фёдор Иванович Лазарев. Осенью, по окончании работ, было поручено «начальнику городской съёмки Катаровскому нанести на план выгонную землю города и разбить её на участки для раздачи в оброчное содержание и потом план этот отослать в думу и кунгурскому уездному землемеру Ильину».
Уже казалось, что жизнь городничего Василия Андреевича Дурова наладилась и легла в спокойное русло, но вдруг в 1859 г. обнаружились растраты и другие злоупотребления властью – и как итог столь неординарной и скандальной жизни – в 1859 г. машина правосудия настигла Василия Дурова, подведя черту под его службу и саму жизнь.
По данным священника Н. Блинова, «Дуров был отдан под суд в 1859 году, умер после 1860 года». Где похоронен – осталось неизвестно! Возможно, на Вознесенском кладбище Кунгура. Однако Д. А. Краснопёров предполагал, что – в Перми, так как В. Дуров содержался, вероятнее всего, в Пермском тюремном замке.
Примечания
РГИА. Ф. 1343. Оп. 20, 49. Д. 1398, 1399, 3856, 586 ; Ф. 1286. Оп. 3, 4. Д. 275, 561 ; Ф. 582. Оп. 83. Д. 2.
