Версия для слабовидящихЕщё раз о происхождении названий Хлынов – Хлыновица
А. А. Марков
На состоявшемся 23 января 2014 г. заседании клуба «Краеведческий четверг» Сергей Ухов в своём выступлении «Название древних вятских городов» вновь озвучил давнюю теорию, что город Хлынов не мог быть назван по протекающей возле него реке Хлыновице. Наоборот, река получила своё название по городу. Конечно, в зоне колонизации могло быть так – сперва строили город на безымянной реке, затем от города река получала своё название. Но чаще было наоборот, так как это написано в «Повести о стране Вятской», город называли в честь реки: «…и нарекоша его Хлынов град речки ради Хлыновицы»1. Есть ещё одно НО, заставляющее усомниться в утверждении о происхождении названия реки от города. Это «Писцовая книга 1629 г. Хлыновского уезда»2, где, кроме Хлыновицы (Хлыновки) (с. 5), были упомянуты реки Чахловица (с. 2), Мостовица (с. 4), Шимовица (с. 26), Чешковка (с. 59), Якимцовка (с. 70), Дутовка (с. 74), Чумовица (с. 80), Железовка (с. 108), Песковка (с. 117). Получается, что только в Хлыновском уезде были, кроме Хлынова, города – Чахлов, Мостов, Шимов, Чешков, Якимцов, Дутов, Чумов, Железов, Песков, основателями которых, если исходить из теории С. Ухова, были Чахл, Мост, Шим, Чешк, Якимц, Дут, Чум, Желез, Песк.
Естественная глупость, когда всё многообразие человеческой фантазии пытаются уложить в единое прокрустово ложе стандартного мышления, а у нас на Вятке вечно свои порядки.
Верещагин в статье «Хлынов древнее или Хлыново?»3, приводит ещё ряд примеров подобного образования на Вятке: Боровица, Осиновка, Черемуховица, Берёзовка, Бобровница. Сравнивая их, мы приходим к выводу, что на Вятке образования -овица (-овка) замещали окончания -ая (-ная): Хлынная, Чахлая, Дутая, Железная, Чумная и т. д.
Ту же роль играли образования -ица (-ка): Просница – Просная; Лубяница – Лубяная; Глушица – Глухая; Портомойка – Портомойная и т. д. Включение суффикса -ов-, скорее всего, объяснялось попытками упростить произношение: Хлынница – Хлыновица, Борица – Боровица, Шимица – Шимовица. Окончание слов на -ка- – следующий этап упрощения: Хлыновица – Хлыновка. Хотя могло быть и другое объяснение (см. дальше: диалектное – хлыновает).
В любом случае выделение реки Хлыновицы из всего комплекса вятских рек на -ица, -овица, -овка, -ка ничем не оправдано.
Что же означало название реки Хлыновицы? Я уже писал, что название реки, а, следовательно, и название города надо производить от глагола «хлынуть»4. Это самое простое и наиболее реальное объяснение происхождения названия реки и города. Обсуждение доклада Ухова на краеведческом четверге показало, что объяснение происхождения слова от «хлын» – песчаная отмель, заливаемая в половодье водой, «хлыновка» – протока, срезавшая старицу под городом, всё-таки слишком сложны. Можно ли дать ещё более простое объяснение? Можно. Оказывается, по Далю, в русских диалектах, кроме глагола «хлынуть», есть его противоположность – глагол «хлынить»: «вологод. – вяло, лениво идти или ехать. Сиб. – грунь, рысца, самая тихая рысь, только что не шаг, б. ч. говорят о верховой езде. Поехал хлынью, хлынцой»5.
Если вспомним, что здесь же, в Хлыновском уезде, была река Быстрица, впадавшая в реку Вятку ниже по течению, получаем две реки, образующих топонимическую пару – Быстрица (река с быстрым течением) и Хлыновица (река с медленным течением).
Ухов выразил сомнение в возможности образовать существительное «хлын» от глагола «хлынуть». Честно говоря, это трудно, но можно. Вспомним:
Рубить – рубец
Бить – боец
Ходить – ходец, но более распространён вариант – ходок.
Следовательно:
Хлынуть/хлынить – хлынец (как вариант – хлынок).
Интересно, у Даля есть вариант «хлынец» – бездельник. Суффиксы -ец- и -ок- в русском языке имеют уменьшительное значение – юнец, жеребец, щенок, сынок, дружок. Следовательно, если маленький бездельник, то «хлынец», «хлынок», а большой – «хлын»?
Но самое интересное, что слово «хлын» (о, великий и могучий русский язык!), как производное от глагола «хлынить», в русских диалектах есть. Приведено в «Словаре русских говоров Карелии и сопредельных областей»: «Хлын, глагольное междометие. Идти медленно, ковыляя; топ, топ. А он хлын, хлын и пошёл. Беломорский р-н. Карелии»6.
Тогда, может, изначально в легенде, приводимой в «Повести о стране Вятской», птицы не кричали «хлы-хлы», а медленно проплывали в небе: «хлын, хлын и пролетели». Просто в XVII в. глагол хлынить – медленно течь, идти, дуть, лететь и т. д. – вышел из употребления. И для автора легенды было непонятно, чего это птицы «хлын, хлын», вот и перетолковал на свой лад. Хотя, возможно, переосмысление «хлын, хлын» в крик птицы принадлежит переписчику, так называемого, Толстовского списка, в Миллеровском её нет7. Человеку XVIII в., к тому же, скорее всего, не местному уроженцу, первоначальное значение было темно и непонятно.
Тогда знаменитая песня Р. Гамзатова «Журавли» по-старохлыновски звучала бы: «Хлын, хлын по небу клин усталый…» И это было бы более точно – усталый клин не просто летит, а летит медленно – хлыновает.
Производные от «хлынить» (медленно идти, бездельничать) встречаются и в диалектах других областей. Вытегодский р-н Вологодской области: хлынгать – идти медленно, отставать; хлынять – бездельничать; Плесецкий р-н Архангельской области: хлынь – лентяй; хлынята – дети, склонные к лени, проще – дети хлыня; хлынять – гулять, вести бродячий образ жизни; Устюженский р-н Вологодской области: хлындалка – бездельница.
В Волосовском районе Ленинградской области глагол «хлыновает» относится к лёгкому ветерку, доносящему аромат цветущей сирени или черёмухи: «Цветёт сирень аль черёмуха далёко, а ветром хлыновает, и хорошо»8.
Встречаются производные этого глагола и в сибирских диалектах: хлынка – бездельница; хлыница – рысистый бег лошади; хлынца – мелкая рысь; хлынцой – неторопливо, неспешно; хлынять – ехать рысцой; бежать хлынцой – бежать, не торопясь; ехать хлынять – ехать медленно, тащится. Чем всю дорогу хлынять, лучше на месте стоять9.
У Даля, кроме значения медленная езда, – «сар. мошенничать, плутовать (не два ли разные глагола?); хлынничать – каз. то же. Хлыновец муж., вост. хлынь ниж., вят. тунеяд, мошенник, вор, обманщик в купле и продаже, барышник, кулак. Берегись, тут хлыны есть! Хлынец симб. – бродяга. Хлын взял, пропало; потеряно, украдено, растрачено. Хлынь, хлынца жен»10.
Тогда происхождение «хлын», в значение – лентяй, бездельник, мошенник и т. д., в русских диалектах понятно. Медленный – значит ленивый; ленивый – значит бездельник; бездельник – значит плут, мошенник и вообще нехороший человек. То есть перед нами дальнейшее смысловое развитие первоначального значения глагола «хлынить» – медлить, делать медленно, противоположное «хлынуть» – быстрить – быстро идти, течь, дуть, делать и т. д.
Общность происхождения слов «хлынуть», «хлынить», «хлын» была указана Г. А. Ильинским11. Но напрашиваются два уточнения.
Первое: глагол «хлынить» – медлить – явно вторичен по отношению к «хлынуть» – течь быстро. Если последний фиксируется, кроме русского, в украинском, польском, болгарском и старославянском языках, то первый – только в русских диалектах12.
Второе: глагол «хлынить» и производные от него, в значении медленный – бездельник, отмечены преимущественно в северных диалектах. Если опираться на доступные мне словари: Даля, Фасмера, с дополнениями Трубачёва, Карелии и Сибири, можно предполагать, что возникновение глагола «хлынить», как противопоставление глаголу «хлынуть», произошло в Прионежье.
Отсюда в ходе колонизации он проник на Русский Север и Северо-Восток, в Поволжье и Сибирь, а также в соседнюю Вологодскую и Петербургскую губернии. И, если это так, то урочище Хлыново под Москвой, скорее всего, происходит от новгородских выселенцев 1478 г. из Обонежской пятины или беглых двинских бояр, сторонников Москвы (1397/1398). Вятских выселенцев селили не под Москвой, а в Алексине, Дмитрове, Кременце и Боровце. Из Подмосковья производные от него проникли в Тульскую (село Хлыново – Даль) и Смоленскую (Фасмер) губернии13. Естественно, привлечение большего объёма диалектических и топонимических материалов позволит или уточнить данное предположение, или опровергнуть его.
Но, если оно верно, то не так уж не прав был безвестный новгородец, утверждавший в беседе с автором Повести, что Хлынов основан новгородскими беглецами14. С точки зрения «Господина Великого Новгорода», двинские бояре, присягнувшие в 1397 г. Великому князю Московскому, – не более чем восставшие холопы. А, так как большинство беглецов после подавления восстания укрылось на Вятке и в Устюге, откуда они в 1417 г. предприняли попытку реванша, утверждение новгородца заслуживает внимания. Интересно, что в 1-й и 4-й новгородской летописи двиняне, как и основатели Хлынова в рассказе новгородца, названы «новгородскими беглецами». Так что можно довольно уверено предполагать, что неизвестный новгородец, на которого ссылается автор Повести, говоря об основателях Хлынова, имеет в виду именно двинских бояр, участников восстания 1397 г., нашедших убежище на Вятке.
Принятие этой точки зрения поясняет ряд моментов в описании событий 1417/1418 гг. в Новгородской 1-й и 4-й летописи: «В лето 6925 (1417) с Вятки, из князя великого отчины, княжь боярин Юрьев Глеб Семенович с новгородскими беглецы с Семеном Жадовским и с Михаилом Розсохиным, и с Устюжаны, и с Вятчаны, изъехаша в насадах, без вести, Заволоцкую землю, и повоеваша волость “Борок” Ивановых детей Васильича, и Емцу, и Колмогоры взем и пожгли, и бояр Новгородских изымаша Юрья Ивановича и брата его Самсона. Иван Федорович, брат его Афонас, Гаврила Кирилович, Исак Ондреевич, сугнав их под Моржом, на острове, братью свою Самсона и Юрья отняша и полон вси с животы, а их отпустиша. А Василь Юрьевич сын посадничь, Самсон Иванович, Гаврила Кирилович, брат его Григорей, с заволочаны, идоша за разбойники в погоню, и пограбиша Устюг.
В лето 6926 (1418) убиен бысть на Вятке Анфал и сын его Нестор от Михайла Розсохина»15.
Критический разбор текста, позволяет следующим образом реконструировать его:
Вятка в это время была передана в удел князю Юрию Дмитриевичу Звенигородскому. Следовательно, боярин Глеб Семёнович, был наместником Юрия Дмитриевича на Вятке, откуда он выступил с отрядом вятчан и осевших на Вятке новгородских беглецов, под началом Михаила Розсохина. По дороге к ним присоединился отряд устюжан и осевших в Устюге новгородских беглецов под началом Семёна Жадовского. Это объясняет, почему упомянуты два предводителя новгородских беглецов. В походе принимали участие отряды из двух земель: вятчане и устюжане, скорее всего, и два отряда новгородских беглецов представляли осевших в этих двух землях двинян. Так как в следующем известии Михаил Розсохин упомянут на Вятке, то, скорее всего, он и был предводителем новгородских беглецов, осевших на Вятке. После поражения в Заволочье отряды отошли в свои земли в Устюг и Вятку. Преследовавшие их новгородцы дошли до Устюга и двинулись дальше на Вятку, куда вступили уже в следующем 6926 году. Но тут им не повезло – вятчане и новгородские беглецы под началом Михаила Розсохина разбили новгородцев, причём в бою пал брат казнённого за участие в событиях 1397/1398 гг. двинского воеводы Ивана Никитича – Анфал.
Против этой версии говорит участие Анфала в двинских событиях, посылка для его поимки специального отряда, новый набег на Двину с Герасимом Ростригой (1401 г.). Но ряд фактов снимает это противоречие. Первое: кроме казнённых в Орлеце Конона и в Новгороде Ивана Никитича, а также Герасима и Родиона, которых постригли в чернецы, остальные сторонники перехода под власть великого князя отделались штрафом. Хотя не всем двинянам это понравилось, и часть предпочла отъехать в Устюг и Вятку. Второе: в известии 6909 г. повествующего о набеге Анфала и Герасима на Двину, ничего не сказано об их судьбе после поражения под Холмогорами16.
Так что после поражения в бою Анфал вполне мог смириться и, внеся окуп, вернуться в свои владения. Основу отряда новгородцев, двинувшихся в 1417 г. в ответный поход на Устюг и Вятку, составляли заволочане-двиняне. Тогда понятно, почему победители внесли в синодик павших врагов – как-никак родня, знакомые, соседи или просто земляки, всё одно свои. Если, конечно, запись в вятских синодиках – не фальсификация XVII в. Понятна и лаконичность летописца – о поражениях распространяться не принято.
Впрочем, учитывая, что вокруг Анфала древние и новейшие фолк-историки нагородили столько фантазий на заданную тему, а единственная работа, в которой сделана попытка критически разобраться в этих фантазиях, – работа А. С. Верещагина «Отрывки из записок Рычкова и Хитрово»17, эпизод этот заслуживает отдельного рассмотрения.
Где же поселились «новгородские беглецы» на Вятке? Не были ли они первопоселенцами на Кикиморской горе, давшими название реке Хлыновице как противопоставление её медленного течения быстрому течению реки Быстрицы. Но это довольно сложный вопрос, требующий более подробного разбора «Повести о стране Вятской» как фолк-истории. К сожалению, единственный автор, давший её критический разбор, А. С. Верещагин, подходил к ней как к историческому источнику, а не фолк-истории. Судя по реплике С. Ухова, тот же подход и у него. Но особенность фолк-истории заключается в том, что мы имеем дело не с историей, а с её преломлением в голове фолк-историка. И задача историка заключается не в том – верить или не верить фолк-историку, а в том, чтобы понять, что за факты так причудливо преломились в его многомудрой голове.
Естественно речь идёт о древних и средневековых фолк-историках вроде Геродота, Иордана, Нестора, автора «Повести о стране Вятской» и т. д. Современные фолк-историки представляют интерес только как пособие для студентов – «Найди 33 клиоляпа автора». Ну, и как явление социальной мысли своей эпохи, но это другая история.
Поэтому вернёмся к происхождению названия города, оставив историко-критический разбор Повести на потом.
Почему Хлынов?
Если была деревня, её назвали бы Хлыновская (Хлыновка).
Если бы было село, его назвали бы Хлыновское (Хлыново).
Городок или погост – Хлыновский.
А город – Хлыновск, Хлынов.
Выбрали Хлынов.
Почему, не знаю, может, звучит торжественнее, – град Хлынов, а, может, просто звучало для уха привычнее или проще, кто знает? Город Слободской тоже пытались именовать Слободск – не прижилось.
В целом, с точки зрения филологии, это размышления дилетанта, я историк, не филолог. И смотрю на эту топонимическую проблему, с точки зрения истории. Но не думаю, что первопоселенцы, осваивавшие вятские земли в эпоху средневековья, были выпускниками филологических факультетов, а не дилетантами. Поэтому использованный метод аналогий и построения простых логических цепочек в данном случае вполне приемлем.
Подведём небольшой итог.
Можно утверждать, что весьма вероятно, автор «Повести о стране Вятской» был вполне прав, утверждая, что город получил своё название от протекавшей возле него реки Хлыновицы. Его логика понятна: многие русские города получили название по реке, на которой или возле которой они стоят. Почему Хлынов должен быть исключением? Ошибался он в происхождении названия реки. Названия реки восходит к глаголу «хлынить» – течь медленно, в противопоставление глаголу «хлынуть» – течь быстро. И означало это – река с медленным течением в отличие от Быстрицы – реки с быстрым течением. Название реке, скорее всего, было дано «новгородскими беглецами» – двинянами, выселившимися на Вятку после подавления их попытки перейти под власть Москвы в 1397 г. Впоследствии для объяснения происхождения названия реки возникла легенда о том, что назвали реку – Хлыновица (медленная) из-за медленно (хлынцой) пролетавших над ней птиц. За давностью лет значение слова забылось, если учесть, что первопоселенцев в 1489 г. из города выселили, и новые поселенцы об истории происхождения названия реки мало что знали. А, может, и глагола такого «хлынить» в их диалекте не было. Поэтому автор и ввёл в рассказ красивую легенду о криках пролетавших птиц. Жаль, в XVI в. она была мало известна, был бы у нас тогда на гербе не лук и стрела, а клин перелётных птиц или, по крайней мере, одна птичка. И гимн на слова Р. Гамзатова:
Хлын, хлын по небу
Клин усталый,
Хлын, хлын в тумане
На исходе дня…
Примечания
1 Повесть о стране Вятской (Вятский летописец) // Тр. ВУАК. 1905. Вып. 4. С. 34–35 (Отд. 2).
2 Писцовая книга 1629 г. Хлыновского уезда // Тр. ВУАК. 1914. Вып. 1. С. 1–179 (Отд. 2).
3 Верещагин А. С. Хлынов старше или Хлыново? // ПК на 1904 г. Вятка, 1903. С. 375.
4 Марков А. А. Хлыновский кремль: время и место строительства, происхождение названия // Развитие местного самоуправления в г. Кирове. Киров, 2005. С. 14–20.
5 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 2008. Т. 4. С. 551.
6 Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. СПб., 2005. Вып. 6. С. 722.
7 Повесть о стране Вятской. С. 32, 34 и 33, 35 (Отд. 2).
8 Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. Вып. 6. СПб., 2005. С. 722.
9 Словарь русских говоров Сибири. Новосибирск, 2006. Т. 5. С. 216.
10 Даль В. И. Указ соч.
11 Ильинский Г. А. Звук ch в славянских языках // ИОРЯС. 1915. Т. 20, № 4. С. 157.
12 Там же.
13 Фасмер М. Этимологический словарь. М., 1973. С. 247.
14 Повесть о стране Вятской. С. 40, 41.
15 Сказания русских летописцев о Вятке / сост. А. С. Верещагин // Тр. ВУАК. 1905. Вып. 1. С. 19, 20 ; ПСРЛ. Т. 3. С. 407–408 ; Т. 4. С. 416, 424 ; Т. 6. Ст. 43– 44, 47 и т. д.
16 ПСРЛ. Т. 3. С. 396.
17 Отрывки из записок Рычкова и Хитрово о древней Вятке с заметкой о них А. В-на и отрывки из сочинений путешественников XVI–XVIII в. о Вятке и ее обитателях. Вятка, 1892. С. 20–27.
