Версия для слабовидящихЗаписки обыкновенного человека
В. П. Митюшёв
Императора Александра II Вятское сельскохозяйственное техническое училище
Мой отец Павел Васильевич Митюшёв, а по коми Митюшёв Василь Паш, родился 7 июня по новому стилю 1896 г. в с. Визинга. Он был третьим ребенком в семье. Старше него были братья Иван и Николай, а после него родились ещё две девочки – Лидия и Антонина, которую всю жизнь звали Ниной.
В Визинге Павел закончил трехклассную церковно-приходскую школу и для продолжения образования был определен родителями в Усть-Сысольское уездное городское училище с четырехклассным образованием. Деревенских племянников, учившихся в Усть-Сысольске, принимала на жительство их тетя, сестра моей бабушки, Клавдия Ивановна Жеребцова. Она была женщина незамужняя и у нее был собственный дом. Она держала своих воспитанников в большой строгости. В городском училище Павел учился в одном классе с братом будущей своей жены – Николаем Арановичем, а одним из преподавателей был его будущий тесть – Михаил Захарович Аранович.
По окончании городского училища встал вопрос о продолжении образования. В общем-то, в среде зажиточного крестьянства и мелкого купечества, к которому принадлежали мои предки, образование, которое давало городское училище, считалось вполне достаточным. Однако мой дед рассуждал иначе. Его старшие сыновья к этому времени уже получили полное среднее образование в Архангельской учительской семинарии и преподавали в сельских школах. В Архангельскую семинарию отправился поступать и Павел, но его туда не приняли по причине полного отсутствия музыкального слуха. Учитель начальной школы должен был преподавать все предметы, в том числе и пение, а для этого он должен был сам обладать хотя бы минимальными способностями. Таким образом, будущий учитель не состоялся, и после обсуждений и размышлений Павла определили учиться в Вятку. Заведение называлось Императора Александра II Вятское сельскохозяйственное техническое училище. Это было среднее профессиональное заведение, соответствующее не менее чем современному техникуму. Вот так случайное обстоятельство – отсутствие музыкального слуха – определило направление будущей жизни.
Судя по рассказам, обучение в Вятском техническом было поставлено хорошо. Из молодых людей готовили агрономов низшего звена – тех людей, которые должны были работать непосредственно с земледельцами, с крестьянами и помогать им осваивать новые культуры, получать высокие урожаи, иметь доходное хозяйство. Это был основной путь развития страны, каким он виделся в те годы. Поэтому молодые агрономы должны были знать весь цикл сельскохозяйственных работ в том виде, в каком он существует на практике и в какой его желательно преобразовать. Они должны были уметь делать анализы, обращаться с современной сельхозтехникой, рассчитывать рационы скота и проч., и проч.
Папа вспоминал, что очень хорошо было поставлено обучение химии, точнее, агрохимии. За каждым учеником от начала до конца обучения закреплялся в лаборатории химический стол, посуда, где учащийся готовил и держал свои растворы. Практические занятия по химии проходили достаточно часто. Ставились учебные задачи – определить, какая почва здесь, какая там, какая тут кислотность и т. д.
Так у учащихся вырабатывались навыки самостоятельного анализа. Хорошо были организованы и мастерские. Здесь тоже у каждого был свой верстак с тисками и с набором инструментов. Слесарному и столярному делу учились с азов. Папа вспоминал, что самым трудным было первое задание – сделать утюг. Надо было отлить заготовку, обрубить окалину зубилом, потом отделать напильником, отшлифовать поверхность и т. д. Он всегда гордился, что сделал в своё время утюг, хотя мастером в слесарном деле всё-таки не стал.
Летом студенты с начала сезона и до конца работали на ферме вблизи Вятки. Здесь они собственными руками проводили весь сезонный цикл сельскохозяйственных работ. Всё это было организовано по высшим меркам того времени.
Здание Вятского сельскохозяйственного технического училища имени Императора Александра II. Здесь Павел Митюшёв учился в 1912–1916 гг.
Училище размещалось в высоком просторном трёхэтажном здании, я его ещё застал. Рядом стоял построенный в том же стиле двухэтажный особняк директора. Директор имел чин действительного статского советника, и его полагалось называть «Ваше превосходительство». Тем не менее, каждый учащийся в течение четырёхлетнего срока обучения в составе небольшой группы несколько раз приглашался на чай к директору на квартиру. Здесь директор вёл с ними беседы, знакомясь с будущими выпускниками, узнавал о родителях, о хозяйствах, из которых они приехали, и в тоже время внушал им разные полезные мысли. Учащихся этого училища в вятском обиходе звали «техниками», и они, в отсутствии высших учебных заведений, являлись местным студенчеством. Тем более что выходная их форма была очень похожа на университетскую. Приезжие учащиеся жили на частных квартирах, а обедали в столовой, об организации которой стоит сказать несколько слов. Столовая была самодеятельной. Она находилась в училище, но администрация её не касалась. На общем собрании столующихся избирался главный эконом и дежурные экономы. Каждый день дежурный эконом отправлялся с поваром и подсобным рабочим на рынок и закупал продукты на текущий день. После этого готовился обед, который отпускался за наличный расчёт, но при этом надо было обязательно на грифельной доске отметить, будешь ли ты обедать завтра, потому что готовилось строго определённое количество порций. Дежурный эконом в день дежурства получал бесплатный обед, главный эконом всегда обедал бесплатно. Он осуществлял руководство этой столовой.
Учащийся Вятского технического училища Павел Митюшёв и его старший брат поручик Иван Васильевич Митюшёв, приехавший на побывку с фронта. 1915 г.
Жили иногородние техники, как я уже сказал, на частных квартирах. Павел Митюшёв снимал комнату неподалеку от училища вместе с тремя сотоварищами. Помню их имена: Миша Шубин, Алёша Феокфилатов и Женя Коковин. Что с первыми двумя потом стало, не знаю, а с последним был такой случай. Я уже учился в институте, шёл 1948 год, и только что состоялась печально знаменитая сессия ВАСХНИЛ, где была разгромлена «буржуазная лженаука генетика». Решения этой сессии обсуждались по всем учреждениям и учебным заведениям страны, у нас на факультете тоже прошла конференция по поводу генетики. Докладчиком был я. Спустя пару дней ко мне подходит наш студент Вадим Коковин и спрашивает (он слегка заикался): «Слушай, а т-твоё отчество – Павлович?» Я начинаю быстро-быстро соображать и отвечаю: «А ты, наверное, Евгеньевич?» – «Да, Евгеньевич. Тогда всё сходится». Вот так спустя много лет дети бывших соучеников встретились. Его отец, Евгений Коковин, работал в мелиоративном институте. Мы были единожды у них в гостях, они тоже были у моих родителей, но дальнейшие отношения не развились.
Одновременно с моим отцом в Вятском училище учился его земляк из Яренского уезда Алексей Айбабин. По окончании училища он служил в царской армии, где, по-видимому, вступил в партию большевиков. Впоследствии, с 1921 по 1934 г. он был одним из руководителей Коми области, в частности, какое-то время являлся заведующим областным земельным управлением (ОбЗУ) (где, напомню, с 1930 по 1932 г. работал и Павел Митюшёв).
В 1934 г. Айбабина назначили представителем Коми области при президиуме ВЦИК в Москве. Я помню, что мы с папой ходили в гости к Айбабиным в его резиденцию в Денежном переулке, на Арбате. 28 февраля 1938 г. Алексей Айбабин был арестован, а 26 июля 1938 г. расстрелян. Место захоронения – Бутово Московской области.
Павел Митюшёв (стоит, справа) с товарищами по Вятскому училищу: Михаилом Шубиным, Алексеем Айбабиным (сидит в центре) и др. 12 апреля 1917 г.
С начала Первой мировой войны братья Павла стали офицерами (прапорщиками) и начали отправлять ему, учащемуся, по шесть рублей в месяц. Это были достаточно большие деньги, которые позволяли вести более свободную жизнь. В частности, упоминавшаяся выше компания из четырёх вместе живущих студентов любила посещать кафе на Московской улице и пить там кофе по-варшавски с булочками. Иногда они не отказывались и от более крепких напитков. Неоднократно вспоминался такой случай. Раз они перебрали этих самых «напитков» и самостоятельно уже идти домой не могли, поэтому взяли извозчика. Компаньоны сразу заснули, а Павел повторял всё время извозчику: «Угол Спенчинской и Копанской, угол Спенчинской и Копанской». Извозчик благополучно доставил их по данному адресу. Сейчас Спенчинская называется улицей Карла Либкнехта, а Копанская – улицей Герцена. На этом самом месте, на углу Спенчинской и Копанской, стоит здание областной научной библиотеки имени А. И. Герцена, одной из лучших библиотек Волго-Вятского региона.
Интересно происхождение названия Копанской улицы. В древние времени для защиты города от набегов вдоль Вятки был отрыт ров, заполнявшийся из Вятки водой – так называемая «копанка». В дальнейшем дожди и стоки размыли эту копанку и превратили её в Копанский овраг, который существует и поныне. А на вершине этого оврага стоит двухэтажный дом, в котором в своё время жили ссыльные Герцен и архитектор Витберг, автор первого проекта храма Христа Спасителя, который должен был строиться на Воробьёвых горах. В мою бытность дом этот ещё сохранился.
Кроме директора училища, учащихся приглашал к себе на чай и училищный доктор, у которого был большой собственный дом на одной из главных улиц города. Он вёл с ними беседы другого сорта и начинял их разными либеральными идеями – о важности конституции, о необходимости ликвидации последствий крепостничества и свободном пути развития России. Кроме того, существовали своеобразные кружки, где читали, переписывали и пускали по рукам запрещённую литературу. Направление этих кружков было в целом эсеровского толка, что вполне понятно, ибо эсеры – это партия преимущественно крестьянская. Основной её лозунг: «Земля – трудящимся на ней!» – владеть землёй имеет право тот, кто её непосредственно обрабатывает. Это было близко тому кругу, из которого происходило большинство техников, то есть кругу зажиточных крестьян.
Таким образом, вышел из училища молодой специалист со слегка замутнённой разными эсеровскими идеями головой. Но, прежде чем окончательно расстаться с училищем, все должны были пройти то, что называлось бы сейчас преддипломной практикой. Она заключалась в том, что студент должен был в каком-нибудь достаточно крупном хозяйстве провести самостоятельно в качестве агронома весь цикл сельскохозяйственных работ. Павла послали в некое помещичье хозяйство в Костромской губернии. Там было, в основном, молочное скотоводство и, естественно, земледелие.
В помещичьем доме молодого техника приняли радушно. Ему отвели комнату в господском доме, и он был приглашён столоваться за общим столом с семейством. Папа рассказывал, что хозяева очень тактично подсказывали ему, куда положить салфетку, какую взять вилку, какой рукой надо кушать. В его распоряжение была предоставлена лошадь с коляской, в которой он ежедневно объезжал поля, фермы и проводил активные работы. Осенью 1916 г., по завершении практики и получении диплома, Павел вернулся в Усть-Сысольск (с 1930 г. – Сыктывкар).
Захар Аранович и его пять сыновей
Девичья фамилия моей мамы была Аранович. О своём деде, Захаре Арановиче, она знала очень мало. Не известно даже его отчество. Кое-что рассказала мне сестра бабушки, тётя Варя, в 1973 г., когда я был у неё в Красноярске. По её словам, Захар Аранович был евреем, который крестился (или которого крестили) для того, чтобы можно было поступить в военно-фельдшерскую школу. Так он стал военным фельдшером и служил в разных частях в западных губерниях Российской империи. Там и женился. Его жена, Анна Ермолаевна, была украинкой. Моя мама её видела, когда была маленькой. С её слов, бабушка была очень невысокого роста со звонким голосом – настоящая хохлушка.
Окончив военную службу, Захар Аранович поселился в городе Тотьме. О жизни его до Тотьмы нам ничего не известно.
Отставной военный фельдшер Захар Аранович
К 1870 г. в Тотьме была впервые создана уездная земская управа, которая энергично взялась за развитие общественной и культурной жизни.
Были открыты учреждения здравоохранения и образования, земская почта, телеграфная линия, публичная библиотека, страховое общество, нотариальная контора и др.
Из каких соображений Захар Аранович приехал в северный город Тотьма, трудно сказать. Возможно, здесь было легче устроиться. Фельдшер в глубинке был уважаемым человеком, а не просто помощником врача. В главе «Отчеты по народному здравiю» отчёта Тотемского земства за 1871 г. было указано, что врачей в земстве – два, фельдшеров – десять, ветеринарных фельдшеров – два, две акушерки и четырнадцать оспопрививателей. В этом отчёте неоднократно был указан и Аранович, который совмещал обязанности медицинского и ветеринарного фельдшера.
В Тотьме у него родилось пятеро сыновей.
Один из них, Михаил Захарович (1869–1930) – мой дед, о нём рассказ впереди. А о других вот что известно.
Валентин Захарович Аранович (1872 г. р.). В Тотьме о. Валентин служил священником с 1914 г. примерно до 1918–1920 гг., потом – в с. Брусенец под Тотьмой. Арестован в феврале 1933 г., в июне освобождён, дальнейшая его судьба не известна. О потомках Валентина Арановича нам написала его праправнучка Наталья Генриховна Ерёменко.
Сергей Захарович Аранович, предположительно 1874 г. р. Выпускник Московской духовной академии (курс 1892–1896 гг.). Больше о нём ничего не известно.
Екатерина Георгиевна и Михаил Захарович Арановичи (родители Наташи Аранович)
Николай Захарович Аранович (1876–1942). Священник Шешецкого прихода Усть-Сысольского уезда Вологодской губернии в 1899–1902 гг., священник Воскресенской церкви Уржума до 1926 г. В 1926 г. был арестован по «Уржумскому делу». Отсидев 6 месяцев, был освобождён, после чего переехал в Москву, к сыну Петру Николаевичу (1902 г. р.), главному архитектору 2-го отдела Моспроекта. Кроме Петра, у Н. З. Арановича был сын Фёдор и две дочери: Нина (Булынкина) и Серафима (Трошина). Когда началась война, одна из дочерей Николая Захаровича забрала его к себе в Киров, где он и умер в 1942 г.
У его сына, Петра Николаевича, в свою очередь, были сын Геннадий (1926 г. р.) и дочь Эльвира (Васильева, 1928 г. р.). Геннадий стал доцентом МАИ, Эльвира – руководителем группы АСУ. У Эльвиры есть дочь Надежда Владимировна (Колобова), работающая в госгортехнадзоре. Дочь Надежды – Дарья Александровна, по мужу Миронова (1980 г.р.) – и предоставила нам сведения о Н. З. Арановиче и его потомках.
Последний сын Захара Арановича – Владимир (1882–1937). По рассказам тёти Вари, Владимир до революции был прокурором г. Иркутска. После революции его как царского прокурора посадили. Но кто-то из бывших ссыльных большевиков за него заступился, поскольку Владимир Захарович как прокурор очень либерально относился к революционерам и всячески им помогал. После этих событий он уехал в Томск.
В «Книге памяти» Томской области я нашёл следующее:
Владимир Захарович Аранович. Родился в 1882, Вологодский уезд, Тотьма; русский; образование высшее; б/п; зооветтехникум, юрисконсульт и преподаватель латинского языка. Проживал: Томск. Арестован 1 октября 1937. Приговорён: 8 октября 1937, обв.: «Союз спасения России». Приговор: расстрел. Расстрелян 19 октября 1937. Реабилитирован в январе 1989.
Вот всё, что известно мне о братьях деда.
Дед мой по материнской линии, Михаил Захарович, рождения 1869 г., окончил учительскую семинарию в г. Тотьме. С Катей Тугариновой, которая приехала из Лальска навестить бабушку, Анну Павлиновну Сарцедотову, Михаил Захарович познакомился в 1891 г., вскоре они поженились. Известно, что после этого какое-то время молодые люди жили в г. Красноборске на Северной Двине. Об этом периоде известно немного. Одна только деталь. Недалеко от Красноборска находилось имение известного русского художника Борисова, которого мой дед несколько раз посещал. И, якобы, этот Борисов, посмотрев картины моего деда, сказал, что из него мог бы выйти неплохой художник, если бы, конечно, он имел соответствующее профессиональное образование.
Из Красноборска семейство, в конце концов, переехало в Усть-Сысольск.
Старший мастер по бумаге на фабрике «Наследники Сумкина»
Моя мама, Наталья Михайловна Митюшёва, урожденная Аранович, родилась 18 августа 1900 г. Таким образом, она была ровесницей века. Родилась она в г. Лальске в доме Егора Тугаринова, своего деда по материнской линии, старшего мастера Лальской бумажной фабрики.
Крёстным отцом моей мамы был хозяин бумажной фабрики Иннокентий Шестаков, поэтому мама летом часто гостила в доме у своего дедушки и бабушки и была постоянно вхожа в дом хозяина фабрики, который одаривал её к именинам, к Пасхе, к Рождеству, похоже, существенными подарками. Кроме того, ей было обещано: «Вот, Наташка, кончишь гимназию и поедешь с Анюткой (Анютка – это дочь Шестакова) по Европам, посмотреть Францию, Италию. Учи французский язык». К сожалению, окончание гимназии пришлось на 1918 г.
Очень многое я узнал от моей двоюродной бабушки, Варвары Георгиевны Чирковой (Тухариновой). Она выросла в Лальске, вышла замуж за А. Чиркова.
Александр Чирков был назначен заведующим конторой представительства Нобель в Иркутске. Они уехали в Иркутск. Таким образом, тётя Варя прожила всю жизнь в Сибири. Только один раз в 1902 г. приезжала она в Россию навестить родню (в Сибири разделяют: есть Сибирь, есть Рассея). Я с тётей Варей познакомился в 1973 г., когда был в Красноярске на конференции. Ей было тогда 93 года, она была в ясном уме, правда, передвигалась уже плохо и большей частью лежала. Очень много из того, что мне известно о Тугариновых, я узнал именно из этих разговоров с тётей Варей.
Муж её, Александр Чирков, в годы большого террора был арестован и бесследно исчез. То ли умер в тюрьме, то ли его расстреляли.
В г. Лальске есть бумажная фабрика. Была эта фабрика и в XIX в., только тогда Лальск входил в Великоустюгский уезд Вологодской губернии. Фабрика называлась «Наследники Сумкина». Тогда не было ещё понятия «бренд», но бренды существовали. Брендом была и бумага Сумкина. Я встречал в газетах XIX в. такую рекламу: «Дай табачку, а я на диво бумагу Сумкина купил». Сумкинская фабрика выпускала не только писчую бумагу, но и бумагу курительную, которую очень ценили любители, выпускала и блокноты, и тетради, и другие бумажные изделия. Высокое качество сумкинской бумаги объяснялось тем, что её делали исключительно из тряпки, без всякой древесины. Тётя Варя рассказывала, что возы с тряпкой всё время въезжали в ворота фабрики, а тряпку собирали старьёвщики по всей губернии.
Егор Александрович и Надежда Степановна (урождённая Сацердотова) Тухариновы. Лальск. 1876 г.
Тряпку для фабрики собирали также монахи Ульяновского Стефано-Троицкого монастыря и отправляли пароходом в Лальск, за что получали от фабрики высококачественную бумагу.
Степан Семёнович Сумкин открыл свою фабрику в 1829 г. в 3,5 верстах от города Лальска. К тому времени он был купцом 3-й гильдии. Умер в 1839 г. купцом 2-й гильдии.
Наследником фабрики стал Алексей Степанович Сумкин (1802–1867), купец первой гильдии.
У А. С. Сумкина была только одна дочь, Елизавета Алексеевна, которая вышла замуж за Егора Шестакова (1820–1877). После смерти Сумкина он стал фактически главой фабрики.
Дети, Екатерина Егоровна и Иннокентий Егорович, были ещё малы.
Екатерина Егоровна вышла замуж в 1870 г. за Сергея Михайловича Прянишникова, который работал на фабрике с 1858 г. мастером по бумаге, а в 1870 г. он стал директором и до 1911 г. продолжал управлять фабрикой.
Прянишниковы были родом из Калужской губернии. Брат Сергея Михайловича, Илларион Михайлович Прянишников, был известным художником-передвижником. Временами он приезжал в Лальск. Известны его картины, написанные в Лальске: «Вид фабрики Сумкина», «Ярмарка в Лальске» и «Портрет брата».
Дом Прянишникова в Лальске сохранился до сих пор и является одной из местных достопримечательностей. Ныне в нём находится историко-краеведческий музей.
На должность старшего мастера Шестаков пригласил из Вятки моего прадеда, Егора Александровича Тухаринова. По документам он числился как Георгий, но сам себя всегда называл и писал – Егор Тухаринов, так как происходил из старинного вятского рода Тухариновых, упоминавшегося ещё в переписи города Хлынова 1710 г. Среди Тухариновых были купцы, промышленники, искусные ремесленники. (Замечу, что, начиная с потомков деда, они стали писаться – Тугариновы)
Тётя Варя рассказывала: «Дедушка-то ваш с малых годов при бумаге. Такой уж он был мастер, что Шестаков его большими посулами от Машковцевых переманил, а Машковцевы-то нам родня, я с Машковцевыми всю жизнь переписывалась». Так вот, тётя Варя рассказывала, что отец Егора, Александр Тугаринов, и кто-то из Машковцевых женились на родных сёстрах. Таким образом, Егор Тугаринов и соответствующие Машковцевы были двоюродными братьями, действительно, родня.
Когда Шестаков заманил к себе работать Егора Тугаринова, тому было 23 года. Но он сразу стал старшим мастером по бумаге. Получал, видимо, завидное жалование, потому что потом с многочисленным семейством он жил, не имея никакого хозяйства, никаких других источников дохода – при том, что жили они, в общем, неплохо. От хозяина он получил двухэтажный рубленый дом со всеми положенными надворными постройками. Был вправе в любой момент потребовать с хозяйской конюшни выезд парой и имел достаточно высокий авторитет в городе Лальске, где и прожил всю оставшуюся жизнь.
Надежда Степановна Тугаринова (Сацердотова). Вятка.
Фотография П. Г. Тихонова
По рассказам моей мамы, которая в доме деда и бабушки провела достаточно много времени, он почти всегда работал в ночную смену. По-видимому, именно в ночную смену закладывалась варка бумаги. Рассказывают, что у него было необыкновенное чутьё. Он ходил у котлов, пальцем брал пробу, нюхал, пробовал на вкус, потом говорил – добавить того-то, добавить сего-то, варить столько-то. И получалась бумага отличного качества без всяких лабораторий. Утром он приходил с работы домой, выпивал большую чарку водки, завтракал и ложился спать. Проснувшись, как вспоминает мама, ходил по дому вверх и вниз, напевал какие-то песенки, разговаривал с детьми, шутил. Потом обедал. После обеда отдыхал, а после ужина снова шёл на фабрику. Таков был его день.
В 1877 г. главой фабрики стал уже Иннокентий Егорович Шестаков.
Итак, отца моей прабабушки, Надежды Стефановны, звали Стефан Стефанович Сарцедотов. Он был священником в Лальском Воскресенском соборе. Стефан Стефанович приехал туда в 1854 г., где вскоре умер молодым в 1858 г., когда ему не было ещё и 28 лет. Его жена, Анна Павлиновна, осталась с двумя детьми. Дочери Надежде было четыре года, а сын Степан только что родился.
Надежда Стефановна со временем вышла замуж за старшего мастера бумажной фабрики Егора Александровича Тухаринова и родила ему восьмерых детей.
Её брат, Степан Стефанович Сацердотов, с восьми лет учился в Великоустюжском духовном училище, а в 1873 г. поступил в Вологодскую духовную семинарию, которую в 1879 г. окончил с отличием и отправился в город Тотьму.
Однако там он выбрал карьеру гражданского служащего. Вскоре и его мать, Анна Павлиновна, переехала из Лальска в Тотьму.
В 1891 г. в Тотьму приехала повидаться с бабушкой Катя Тугаринова. Ей было семнадцать лет. Здесь она познакомилась с Михаилом Арановичем и вышла за него замуж. Таким образом, породнились три фамилии – Тугариновы, Сацердотовы и Арановичи.
