«Повесть о Великорецкой иконе»
из собрания РГАДА как исторический источник

протоиер. Александр Балыбердин

В 1383 г. в далёком Вятском крае, на берегу небольшой реки, позже названной Великой, крестьянин нашёл на берегу образ святителя Николая, которому суждено было стать одной из наиболее известных икон России. Прославленная многими чудесами, в начале XV в. эта икона была перенесена в Хлынов, жители которого с тех пор ежегодно приносят её на место явления и совершают торжества, которые в прежние годы собирали до ста тысяч паломников. Уже в глубокой древности слава о Великорецкой иконе докатилась до Москвы, куда вятчане дважды приносили на поклонение этот образ – в 1555 г. при святителе Макарии и в 1614 г. по указу царя Михаила Фёдоровича. В память о первом посещении столицы один из приделов московского собора Покрова-на-Рву (храма Василия Блаженного) был освящён в честь Великорецкого образа.

Традиция почитания Великорецкой иконы не прерывалась даже в трудном для Церкви XX в., когда, к сожалению, сам чудотворный образ был утрачен. Поэтому, когда в конце 1980-х гг. Великорецкое паломничество возродилось в виде многотысячного крестного хода (который бывает ежегодно в период с 3 по 8 июня), он стал совершаться с одним из списков иконы, также прославленным чудотворениями. Ныне торжества на р. Великой собирают до 60 тыс. паломников не только из России, но также ближнего и дальнего зарубежья.

Очевидно, что в этой ситуации велик интерес к главному источнику по истории этой традиции – «Повести о Великорецкой иконе святителя Николая» (далее – «Повести»), первое научное издание которой было предпринято ещё в 1905 г. Александром Верещагиным, активным деятелем Вятской учёной архивной комиссии1. В предисловии издатель привёл краткое описание известных ему повестей и сказаний. При этом он уделил особое внимание трём спискам «Повести» – рукописи из собрания Патриаршей библиотеки2, написанной до 1647 г., рукописи из ризницы Вятского кафедрального собора3, которую датируют началом XVIII в., и более поздней рукописи из собрания сарапульского протоиерея Петра Анисимова4.

Соборный список «Повести» впоследствии не раз был переиздан почитателями Великорецкого образа и потому наиболее известен5. Всё это время Патриарший список пребывал в его тени, хотя, как наиболее древний источник, представляет несомненный интерес для исследователей. Этот список интересен также тем, что в приложении к нему содержится описание более 200 чудес от Великорецкой иконы, содержащее богатый фактический материал, как по истории паломничества, так и всей Вятской земли второй половины XVI – первой половины XVII в. Однако, несмотря на высокую информативность, эти источники пока ещё не получили освещения в научной литературе, что определяет актуальность их изучения.

* * *

В 2010 г. автором этого исследования в фондах РГАДА был обнаружен список «Повести об явлении чудотворного образа Великорецкого Николы архиепископа Мерликийского»6, который поступил в архив из собрания Мазурина и был ошибочно включён в число лицевых рукописей библиотеки ГАФКЭ7. В описании рукописи было ошибочно указано, что она содержит 18 иллюстраций, которые, в действительности, относятся к «Сказанию об авве Серапионе Египетском»8, составляющем вторую часть этого сборника.

Эта книга является родительским завещанием симбирского помещика Ивана Никитича Загребаева, на что указывает помета «заупокой» на титульном листе сборника9 и запись, оставленная другим почерком на полях последнего листа «Повести о Великорецкой иконе»: «1755 года августа ЛА (31), но числа в ночи окончи временную жизнь рабъ Божий Иван Никитин сынъ Загребаевъ и погребен в 12 дня в симбирской вотчине селе Вешкаино»10. Запись примечательна также тем, что бытование «Повестей» или списков Великорецкой иконы в Поволжье ранее не было замечено.

Ещё одна заупокойная помета оставлена в конце сказания об авве Серапионе: «1733 год августа в ЛI (то есть 13. –
А. Б.) не стало младенца Елены»11. Далее помещено 10 поэтических строк из неизвестного сочинения и фраза «Все наше житие одна лишь только тень». Возможно, они указывают на трагедию, которая обратила владельца книги к Богу и духовно-назидательному чтению. Пометы такого характера встречаются в сборнике не раз. На обороте титульного листа приведена выписка из неизвестной «комедии»:

О! Безбожники, страшитесь
Силы Вышняго Творца:
Наказанья берегитесь
Беззаконныя сердца.
Вы, отцы, детей любите,
Имъ не жертвуя сердец;
Есть ли рваться не хотите
Как безбожников отец12.

Далее следует цитата из Книги притчей Соломона: «Всякий пьяница и блудник обнищает, и облечется в раздрания и рубища всякий сонливый, притча, гл. КГ (23), с. КА (21)»13 а также выписки из книги французского аббата Белль Гарда14 о том, что высшим благом для человека является спокойствие совести и чистота сердца15.

Каждое из сочинений – «Повесть о Великорецкой иконе» и «Сказание об авве Серапионе Египетском» – написано рукой одного писца, аккуратным полууставом XVII в. В написании некоторых слов («во стыхъ оца», «архиеппа» и других) использованы титла. Даты и числа, включая номера страниц, имеют буквенное обозначение (обозначены буквами кириллического алфавита). Имя святителя везде пишется в древней форме «Никола». (Некоторые слова, имеющиеся в Патриаршем списке, здесь даются в более древней форме). Например, там, где в тексте, опубликованном Верещагиным, сказано, что местные жители боялись «нашествия» черемисов, рукопись из РГАДА употребляет это слово в более древней форме «бояхуся злаго их находа»16. Последнее из чудес, описанных в приложении к «Повести» датируется 31 декабря 1647 г. Всё это позволяет предположить, что перед нами рукопись XVII в. или точный список с неё, который до 1755 г. был переплетён в одну книгу со «Сказанием об авве Серапионе Египетском»17.

* * *

«Повесть о Великорецкой иконе» занимает первые 9 листов сборника и по своему содержанию идентична списку из Патриаршей библиотеки. В начале книжник замечает, что его повествование основано на устном предании – «обаче колко возмогохомъ и слышахомъ, тако и написахомъ» и потому не указывает ни год обретения иконы, ни фамилию крестьянина, нашедшего её на р. Великой, а также «в коя лета принесена бысть во град Хлынов», о чём «писания не обретохомъ». Заметим, что «Повесть» из собрания РГАДА повторяет сообщение Патриаршего списка о том, что, перенеся чудотворный образ в Хлынов, его горожане обещали «ездити по вся годы и тамо праздновати после праздника принесения честных мощей его к недельному дни»18, в то время как более поздние списки «Повести» сообщают про их обещание не ездить, а «ходить» на Великую реку19.

Последовательно и вместе с тем кратко изложены события, связанные с явлением и прославлением чудотворного образа, включая его путешествие в Москву в 1555 г. по указу царя Ивана IV. Рассказ об этом путешествии нам представляется важным для решения вопроса о времени создания этой наиболее древней редакции «Повести о Великорецкой иконе». Тот факт, что автор называет по именам лиц, сопровождавших вятскую святыню в этой поездке, а о царе пишет, как о «блаженной памяти государе», позволяет предположить, что она была составлена со слов участников этого путешествия между 1584 и 1614 гг. – после кончины царя Ивана Грозного, но до нового путешествия Великорецкой иконы в Москву, о котором рукопись ничего не сообщает20.

Известно, что это были годы деятельности преподобного Трифона Вятского, который дважды был исцелён святителем Николаем – сначала в Пыскорском монастыре, а затем в Хлынове21. Причём второе исцеление произошло именно перед Великорецким образом, который преп. Трифон усердно почитал с первых дней жизни на Вятке. Свидетелем этого чуда мог быть диакон Никольского собора Максим Мальцев, один из первых почитателей и верных сподвижников преп. Трифона22. Его сын диакон Гавриил Мальцев23 осенью 1614 г. сопровождал Великорецкую икону в поездке в Москву. Сам преп. Трифон по делам основанного им Успенского монастыря также не раз бывал в столице. Всё это указывает на то, что может существовать связь между деятельностью преп. Трифона и созданием первой редакции «Повести о Великорецкой иконе», и эта тема ждёт своего исследователя.

* * *

Начиная с листа 10, в «Повести» из собрания РГАДА следует описание чудес от Великорецкой иконы, которое имеет самостоятельный заголовок «Чюдеса иже во святых отца нашего Николы архиепископа миръликийских чюдотворца сотворшиися в разная времена от чюдотворнаго его образа Великорецкого что на Вятке в Хлынове городе в соборной церкви списанныя отставшия от пожару как соборная церковь згоре в лета 7062 (1553/1554)»24. Все они обозначены буквами.

Первое чудо датируется 1551-м г., последнее – 31 декабря 1647 г., что близко по времени Патриаршему списку, крайней датой которого является 16 декабря 1647 г.25 Составляя эти записи, служители Никольского собора старались указывать дату и место исцеления, а также сведения о каждом исцелённом – его имя, род занятий, место жительства и болезнь, от которой он получил исцеление. Поэтому чаще всего известия о чудесах записаны по одной и той же схеме: когда, откуда, кто, с какой нуждой пришёл к «Николину образу» и как получил исцеление – приложился к иконе, пил освящённую воду, отслужил молебен и т. п.

Приведём несколько примеров:

– «Лета 7063 (1555) июля в 8 день Шестакова города девица Марфа Федотова дочь Букриева полтора года не видела левым оком, прииде в соборную церковь святителя Николы и приложися к чюдотворному его образу и исцеление получи»26 – запись примечательна тем, что 8 июля 1555 г., когда произошло это чудо, Великорецкая икона находилась не в Хлынове, а в Москве;

– «Лета 7081 (1572) ноября в 24 день приведоша предъ чюдотворный образъ Архангельскаго приходу изо Кстинина Максима Старкова, беснымъ недугомъ одержима три дни и три нощи, и егда отпеша молебенъ и покропиша его святой водою и приложиша къ чюдотворному образу, бысть смысленъ якоже и прежде и иде въ домъ свой, радуяся, славя Бога и святаго Николу чюдотворца»27 – это первое упоминание о вятском с. Кстинино, относящееся к 24 ноября 1572 г.;

– «Лета 7082 (1574) февраля в 28 день прииде в соборную церковь предъ чюдотворный образъ ис Перми Иларион Дорофеев сынъ, слепъ осмь летъ, и егда приложиша его къ чюдотворному образу святаго и абие прозре молитвами святаго»28 – здесь впервые упоминается об исцелении 28 февраля 1574 г. жителя Перми, о чем мог знать преп. Трифон, проживая в пермских пределах;

– «Лета 7091 (1583) марта въ 11 день приведоша к чюдотворному образу… святаго Николы с Верхокамья Федора Никифорова сына, слепа полгода, и приложиве его къ чюдотворному образу и на оутрее прозре. Того же дни прииде в соборную церковь Вятцкаго Успенскаго монастыря строитель старец Трифонъ, не видевъ очима своима три дни, и повеле чюдотворцу Николе пети молебен. Егда же отпеша молебен, и в той часъ прозре. И последи бывъ тое же обители архимандритомъ и поживе богоугодно, въ старости добре преставися к вечным обителемъ»29 – примечательно, что это известие об исцелении 11 марта 1583 г. преп. Трифона впоследствии, почти слово в слово, было повторено в его житии30.

По списку РГАДА

По списку Вятского кафедрального собора

«Чудо А. Лета 7059 июня въ 1 день бысть по всей Вятцкой земли мразъ великъ одинънатцать дней, людие же Вятския земли быша в велицей печали и в недоумении, и чаяху плодомъ земнымъ всемъ от мраза того измерзнути. Но в Троицы славимый Богъ нашъ помилова создание Свое. Положи советъ благъ Хлынова города съ уезды всемъ православнымъ христианомъ. Еже ездити паки на Великую реку с чюдотворнымъ Николинымъ образомъ Великорецкимъ, идеже проявися честная та чюдотворная икона по вся годы попрежнему неотложно. И в той часъ бысть теплота велия молитвами и заступлениемъ святаго Николы чюдотворца. Плодомъ же земнымъ не бысть никоеяже порухи и вместо великия тоя скорби быша в весели и радости, воздаша хвалу всемилостивому в Троицы славимому Богу и пречистей и преблагословенней владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии и великому святителю архиепископу мирскому и вселенскому чюдотворцу и праздноваху на томъ чюдотворном месте паки возвращахуся во градъ Хлыновъ благодаряще Бога и святаго Николу чюдотворца»31.

«И в лето 7059 Вятския страны жителемъ града сего и поселяномъ, по прежде бывшему своих прародителей обещанию, отложившимъ ходити съ чудотворным образомъ великого чудотворца Николая на Великую реку, на чудотворное его явленное место, и сего ради, за умножение грехъ нашихъ, по всей Вятской стране мразу велию належащу въ летнее время, месяца июния съ перваго до втораго надесять числа, претимо бысть всемъ гладомъ истаяти всеконечне. Людие же о сем страхомъ и ужасомъ одержими бяху, познавше таковое свое прегрешение, паки обещащася съ чудотворным его образомъ на Великую реку, на чудотворное его явленное место, по вся лета ходити неотложно. И егда с теплыми слезами припадающее къ чудотворному его образу и прощения о своемъ согрешении просяще, паки ходити начаша, и тогда, теплыми молитвами и заступлениемъ святаго отца Николая, показа Господь Богъ преславное свое милостивное чудотворение: бысть во всю страну Вятскую теплота велия и изобилие плодовъ земных»32.

* * *

Естественно, что основной корпус исторических фактов, которые присутствуют в описании чудес, связан с историей Великорецкой традиции. При этом уже в описании первого чуда мы встречаем нечто новое для нас и принципиально важное для понимания смысла паломничества к месту обретения чудотворной иконы. Для этого сравним рассказ о чуде 1551-го г. с текстом Соборного списка «Повести»:

Автор Соборного списка сообщает, что в 1551 г. вятчане, забыв обещание своих предков, не пошли на р. Великую, чем тяжело согрешили и были наказаны ударившими в начале лета морозами. И только раскаявшись в грехе и исполнив обет – принеся Великорецкий образ на место его чудесного обретения, вятчане смогли заслужить прощение Божие. Неслучайно, далее в столь же назидательном духе автор Соборного списка пишет:

«Сему же подобно и въ нынешняя времена и лета въ Вятской стране творится еще и до ныне: егда бывает шествие на Великую реку съ чудотворнымъ образомъ великого чудотворца Николая из Богоспасаемаго града Хлынова, тогда граждане и поселяне, забывше прародителей своих обещание, овии ради куплей, инии же домовныхъ своихъ потребъ ради, овии же леностию одержими суще, а инии безверия ради идти нехотяще, остающеся того шествия, чающе въ домахъ своихъ въ те времена себе приобрести и получити некое приобретение, и сего ради тии людие нетокмо прибытокъ, но тщету и скорби мнози, лености ради своея, приемлютъ»33.

Это известие явно имеет поучительный характер, и на то есть причина. Вспомним, что в те времена вятчане собирались на р. Великой в первое воскресенье после праздника перенесения мощей святителя Николая, отмечаемого 9 мая, то есть в самый разгар полевых работ. Поэтому назидательный тон автора здесь вполне уместен – без помощи Божией, действительно, не может быть никакого «прибытка». В этих условиях ежегодное исполнение обета учило крестьян послушанию и смирению – основам правильной духовной жизни.

Однако «Повесть» из собрания РГАДА рассказывает о событиях июня 1551 г. по-другому. Приведем её рассказ в современном переложении:

«1 июня 7059 (то есть 1551) года установился по всей Вятской земле сильный мороз и был в течение одиннадцати дней. Вятчане были в большой печали и недоумении и ждали, что все земные плоды от того мороза погибнут. Но в Троице прославляемый Бог наш помиловал Своё создание – внушил благую мысль православным христианам, живущим в городе Хлынове и уездах, снова поехать на Великую реку с чудотворным Николиным образом Великорецким на место, где была обретена та святая чудотворная икона, как и во все прежние годы. И тотчас молитвами и заступлением святого Николы чудотворца установилась жаркая погода. Плодам же земным не было никакого ущерба, и вместо великой скорби все были в великом веселии и радости и воздали хвалу всемилостивому в Троице прославляемому Богу и Пречистой и Преблагословенной Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии и великому святителю архиепископу мирликийскому и вселенскому чудотворцу и, вновь совершив празднование на том чудотворном месте, возвратились в город Хлынов, благодаря Бога и святого чудотворца Николая».

В отличие от Соборного списка, где уже в первых строках сказано, что вятчане не пошли на Великую реку, здесь об этом нет ни слова. В 1551 г. празднование на месте обретения чудотворного образа должно было состояться в воскресенье 10 мая. И, вероятно, состоялось. Не потому ли, когда 1 июня ударили морозы, вятчане были «в велицей печали и недоумении»? Здесь – скорее, душевное смущение. Автор же Соборной рукописи описывает уже не душевные переживания вятчан, а их духовное состояние, причём другими, более суровыми красками: «страхомъ и ужасомъ одержими бяху». Почему? Потому что для него речь идёт о духовных категориях – грехе и возмездии за него. Неслучайно он использует выражения «за умножение грех наших», «познавше таковое свое прегрешение», «прощения о своем согрешении просяще». Однако в описании чуда слов о грехе нет. Не потому что автор этого сказания не был духовно чутким человеком, а потому что, думается, и греха не было – в 1551 г. вятчане были на р. Великой. Так следует из текста. Причём более древнего, то есть более близкого тем событиям.

Также по-разному источники описывают разрешение вопроса. Автор Соборного списка сообщает, что хорошая погода установилась лишь, когда раскаявшиеся в своем грехе вятчане снова пришли с иконой на р. Великую – «паки ходити начаша, и тогда…». В более же древней рукописи сказано, что хорошая погода установилась немедленно, как только вятчане приняли решение снова совершить паломничество – «еже ездити паки на Великую реку», и уже затем по теплу, благодаря Бога и святителя Николая, в «веселии и радости» они повторно совершили празднование на «чудотворном» месте. Собственно, в том и состояло чудо, что «теплота велия» установилась не после, а до нового паломничества, то есть милостью Божией и святителя Николая.

И это не единственный пример. В 1612 г. крестьянка Матрона Сыкчина из д. Медяна, не видевшая четыре недели, решилась идти со свечами и пением канонов в Великорецкое на встречу иконы и «егда изглагола обещание свое и абие в той часъ исцеление получи» и уже, как сказано, зрячей пошла на Великую реку34. В те времена Великорецкая икона каждый год посещала города на р. Вятке. Причём жители этих городов сами приходили за ней на вёслах в Хлынов. В 1617 г. один из таких гребцов – Порфирий Мальцев из деревни Орловского уезда, «положив в забвении свое обещание», не пошёл за иконой и вскоре заболел, не в силах двинуть руками и ногами. И так лежал он дома пять дней, горько переживая. Когда же раскаялся и пообещал впредь всегда «ходить в Хлынов» за чудотворным образом, как тотчас исцелел и, встав от одра, пришёл в храм и всем рассказал о своем исцелении35. В 1635 г. подобное же исцеление произошло с девушкой Евфимией, которая в болезни пообещала пойти поклониться святителю Николаю и тотчас прозрела36. Заметим, что эти исцеления были поданы свыше за одно только благое намерение потрудиться ради памяти о святителе Николае. Хотя в рукописи и немало других примеров, где для исцеления пришлось немало потрудиться и пройти большой путь.

Вместе с тем интересно, что чудес, произошедших на р. Великой, описано немного. Первое из них упоминается в записи от 25 мая 1592 г.: «103 году месяца майя в 25 день егда быша съ чюдотворнымъ образомъ на Великой реке, идеже проявися чюдотворный сей образъ, прииде предъ чюдотворный образъ Акилина Нестерова жена Метелева слепа шесть недель и приложися къ чюдотворному образу и в той часъ прозре»37. Вторая запись о чуде на р. Великой сделана 18 мая 1608 г. – через 16 лет38. Следующие исцеления помечены 1612 г., 19 мая 1624 г., 12 мая 1635 г., 15 мая 1636 г.39 Эти сведения также являются важным источником по истории Великорецкой традиции.

Сопоставление этих дат с «обетным» днём торжеств40, показывает, что, прибыв на р. Великую, чудотворная икона какое-то время, иногда до недели, оставалась на «чудотворном месте», чтобы приходившие с разных мест паломники могли поклониться святыне. Это подтверждают события 1624 г., когда весенний день памяти святителя Николая совпал с воскресным днём, а «обетный» день торжеств выпал на 16 мая, при этом были отмечены два исцеления – в среду 19 мая на р. Великой и в субботу 22 мая при встрече чудотворного образа в г. Хлынове41. Следовательно, путешествие с чудотворным образом из Хлынова на Великую реку и обратно заняло в том году без малого две недели.

Известно, что одно из исцелений произошло, когда «протопоп Иоанн с братией» вынесли икону из лодки42. Это указывает на то, что икону везли по воде на стругах. Были ли остановки в пути, рукопись не сообщает. При этом сравнительно небольшое число записей об исцелениях, произошедших на самом «чудотворном месте», возможно, объясняется тем, что до середины XVII в. Великорецкое паломничество ещё не приобрело значительного размаха и понималось большинством вятчан, преимущественно, как дело хлыновцев, обещавших «ездить к Николе». Этот обет исполняли, прежде всего, клирики Никольского собора, которые ежегодно привозили чудотворный образ на р. Великую и уставные богослужения – «вечерняя и всенощная пения и божественую литоргию»43.

* * *

Сначала всё так и было – до второй половины 1580-х гг. рукопись из РГАДА упоминает исключительно чудеса, произошедшие в Никольском соборе г. Хлынова, где хранился Великорецкий образ. При этом исцеления получали не только хлыновцы, но также жители Котельнича и Шестакова44. 25 марта 1568 г. прозрел «с Верхокамья некий человек Василей Константиновъ сынъ», 28 февраля 1574 г. – «слепец из Перми»45, после чего 22 января и 4 ноября 1576 г., 27 января 1577 г. в соборной церкви снова исцелились слепцы из Верхокамья. Далее среди исцелённых мы встречаем жителей Верхокамья, «ис Луския Перми», «пермина», «жену ис Перми», «девицу Ульяну из Заволочья», «устюжанина», с «Лузы и з Объячего», то есть из Объячьева, «из Ношуля с верх Лузы», из «Соликамской» – то есть всех окрестных земель46.

В 1580-е гг. складывается традиция путешествий Великорецкой иконы по городам и сёлам, расположенным на р. Вятке. 2 октября 1587 г. зафиксировано первое исцеление, произошедшее за пределами г. Хлынова – в г. Орлове47. Затем последовали исцеления во всех вятских городах, по датам которых можно реконструировать маршрут поездок: сначала в июне – июле по ещё полноводной реке ходили с иконой вверх по реке Вятке в Слободской и Шестаков, а затем, переждав август – время уборки урожая, в сентябре плыли вниз по течению в Орлов и Котельнич48. Поездки совершались даже в Смутное время. При этом каждый из пяти вятских городов был отмечен неоднократными чудесами, а 7 июля 1607 г. в Шестакове их произошло сразу семь!49 Рядом с этим известием на полях рукописи оставлена запись, объясняющая, как возникла традиция этих путешествий: «Глаголютъ бо яко в прежние лета изволениемъ Божиимъ в городех в Орлове и в Котельниче и в Слобоцкомъ и в Шестакове бысть на люди моръ. И егде де обещащася людие для молебства в те городы чюдотворный образъ святаго Николы подздымать и отъ того преста моръ Божиею милостию и молитвами святаго»50.

Так на рубеже XVI–XVII вв. почитание Великорецкого образа распространилось далеко за пределы г. Хлынова и охватило не только «Вятскую страну», но и сопредельные ей земли. Возможно, именно в этом и состоял смысл памятных событий 1551 г. – если первое чудо, произошедшее при перенесении иконы в Хлынов, было явлено только жителям этого города51, то новое чудо благодатной теплоты, наступившей после нежданных и губительных морозов, тем летом было явлено уже не только хлыновцам, но всем вятчанам – «хлынова города съ уезды всемъ православнымъ христианомъ»52. В том числе для того, чтобы обет ежегодного принесения чудотворной иконы на р. Великую не воспринимался как «тяжёлый подневольный труд», но совершался в благодарность святителю Николаю. Не только хлыновцам или вятчанам, но всем усердным почитателям святителя.

* * *

Ещё более способствовали всероссийскому почитанию вятской святыни её путешествия в Москву. Если первое путешествие 1555 г. описано вкратце, то второе путешествие 1614–1615 гг. более пространно. Рассказ о нём начинается вставкой о том, что власти г. Хлынова «отпустили» чудотворный образ в Москву не по своей воле, но по государеву указу и наказали клирикам Никольского собора везти икону не только с почётом, но и с осторожностью. На Руси только что закончилось Смутное время, и это указание было далеко не лишним.

Вот этот текст: «Лета 7122 (то есть 1614) прислана государева царева и великого князя Михаила Феодоровича всеа Руссии грамота на Вятку воеводе Василью Жемчужникову да дьяку Михаилу Одинцову. Велено чюдотворный образъ Великорецкий великого чюдотворца Николы взять к нему государю к Москве с попы и диаконы, которые у того чюдотворного Николина образа служат, и вести с великою честию и бережением. А как приедут под Москву версты за три и за четыре, велено про тотъ чюдотворной образъ отписати к Москве, а отписку отдати в приказе Болшого дворца боярину Борису Михайловичу Салтыкову да диякомъ Ивану Болотникову с товарыши. И по государеву цареву и великого князя Михаилу Феодоровичу всеа Руси оуказу воевода Василей Жемчужников, диякъ Михайло Ординцовъ тотъ чюдотворной образъ ко государю к Москве отпустили, тоеже церкви с попы и дияконы и велели вести с великою честию и збережением»53. Имена клириков Никольского собора, сопровождавших икону, названы в конце этого рассказа: «А к Москве ездили с чюдотворнымъ симъ образомъ протопопъ Стефанъ Софронеевъ сын Юферевъ да попъ Митрофанъ Лопатинъ, дияконъ Гаврило Малцовъ, церковный староста Козма Трофимов, псаломщикъ Никита Балезинъ, пономарь Стефанъ Морозовъ»54.

Жители Хлынова проводили чудотворный образ в Москву 1 сентября 1614 г. Как и во время первого путешествия, икона шла по воде, рекой Вяткой, далее – Камой, Волгой и Окой. 18 сентября она была в Рыбной слободе55. 28 сентября икона прибыла в Казань, которой в те годы в церковном отношении подчинялась Вятская земля. Здесь вятскую святыню встретили с большими почестями. Было записано несколько чудес. 1 октября икону «честно» проводили из Благовещенского собора г. Казани к Москве. 7 октября её встречали во Введенской соборной церкви «Чебоксарского града», 12 октября – в Пятницкой церкви «Васильева града», 16 октября – в Преображенской соборной церкви Нижнего Новгорода, где вятский образ пробыл до начала ноября56. 22 ноября 1614 г. Великорецкая икона прибыла в Москву, о чём в рукописи сделана соответствующая запись: «Принесенъ же бысть целбоносный сей образъ святителя Николы отъ Великия реки с Вятки в царствующий градъ Москву в лето 7123 (1614) месяца ноября 22 день на память святаго апостола Филимона, а изъ царствующего града Москвы отпущенъ бысть чюдотворный святителя Николы образъ Великорецкий при благоверномъ царе и великомъ князе Михаиле Феодоровиче всеа Русии в соборную церковь, созданную во имя его, на прежнее чюдотворное место тогоже 123 (1615) году месяца майя въ 5 день на память святыя великомученицы Ирины»57.

В столице вятская святыня пробыла неполных полгода и 5 мая 1615 г. отправилась в обратный путь. Причём той же самой дорогой – через Казань. 1 июля икона прибыла в Чебоксары, 8 июля – в Казань, 20 июля – в Лаишев58, где чудотворный образ в течение недели носили по домам горожан. 30 июля икона гостила в с. Омары59, где также было записано несколько исцелений. 6 августа она посетила «Полянки» – ныне г. Вятские Поляны, а тогда вотчину Успенского Трифонова монастыря. 13 августа «приидоша с чюдотворнымъ образом на Оуржумъской Караоулъ» (ныне г. Уржум), где его вышли встречать все жители во главе с воеводой Дмитрием Воробьиным. 30 августа образ вернулся в Хлынов, где его встречали «вси людие» во главе с воеводами Фёдором Андреевичем Звенигородцким и Василием Терентьевичем Жемчужниковым60. Примечательно, что, если путь в Москву занял 53 дня, то обратная дорога в Хлынов –
118 дней, в два раза больше.

После возвращения из столицы, чудотворный образ, как и в прежние годы, ежегодно посещал р. Великую, после чего обходил города в среднем течении р. Вятки. Клирики Никольского собора по-прежнему исправно записывали сведения о чудесах и исцелениях. При этом после известия о чуде, произошедшем на месте явления иконы 19 мая 1624 г., мы встречаем запись, чрезвычайно важную для истории Великорецкого образа:

«Глаголю бо яко церковь во имя Николы чюдотворца проявления чюдотворнаго его образа, что на Великой реке, древяная, одна первоначалная, болше двухсотъ лет стоит, но и ныне внутрь церкви той, якоже в новой, стены белы и нерушимы от согноития, а егда де проявился святый сей чюдотворный образ святаго Николы и на месте том церковном было болото велие и закладоваху церковь до трижды на иномъ месте, церковь же нощию обретащеся на болоте, идеже ныне стоитъ божиею милостию и молитвами сего великого архиерея Христова и чюдотворца Николы на том месте вельми сухо доныне, и многая исцеления подаются от образа чюдотворнаго Великорецкаго святаго Николы, егда приезжаху на праздник на чюдотворное то место»61.

Из этой записи следует, что в 1624 г. богослужения на р. Великой по-прежнему совершались в «первоначальной» деревянной церкви, заложенной более двухсот лет назад на месте обретения иконы. Это известие убедительно свидетельствует о древности Великорецкой иконы, обретение которой церковное предание относит к 1383 г.62

* * *

В 2011 г. исполнилось 460 лет со времени памятных событий июня 1551 г. и начала записи чудес от Великорецкой иконы. В 2013 г. исполнится 630 лет обретения этого чудотворного образа на реке Великой, а в 2014 г. – 400 лет его второго путешествия в Москву. Как правило, каждая памятная дата является хорошим поводом для подведения итогов и обозначения новых рубежей, в том числе в научных исследованиях.

Приведённые нами факты позволяют назвать список «Повести о Великорецкой иконе» из собрания РГАДА, с прилагаемым к нему описанием чудес – одним из наиболее интересных и информативных источников по истории Великорецкой традиции и выразить надежду на то, что введение этого источника в научный оборот не только обогатит историческую науку, но и принесёт духовную пользу всем почитателям этого чудотворного образа.

Примечания

1 Повести о Великорецкой иконе / изд. А. В[ерещаги]н // Тр. ВУАК. 1905. Вып. IV.
С. 28–102 (Отд. 2).

2 Повесть о явлении чюдотворнаго образа Великорецкаго иже во святыхъ отца нашего Николы архиепископа Миръликийских и вселенского чюдотворца // Тр. ВУАК. 1905. Вып. IV. С. 38–43 (Отд. 2).

3 Повесть о явлении иже во святыхъ отца нашего Николая архиепископа Мирликийскихъ чудотворнаго его образа Великорецкаго, явившегося въ области Вятския страны, въ пределехъ богоспасаемаго града Хлынова, въ веси на Великой реке // Тр. ВУАК. 1905. Вып. IV. С. 48–84 (чётн.) (Отд. 2).

4 Повесть преславна и предивна и душеполезна прочитающимъ людемъ о пречестнемъ и пречудномъ явлении великаго Божия Архиерея Николая Мирликийских и всея вселены Чудотворца, смотрениемъ Божиимъ явившаго пречудесный образъ въ Вятскихъ странахъ въ пределехъ богоспасаемаго града Хлынова, въ веси отстоящей попришъ 30 по краехъ Великия реки //
Тр. ВУАК. 1905. Вып. IV. С. 49–83 (нечётн.) (Отд. 2).

5 Повесть о явлении образа святителя Николая Чудотворца при реке Великой по случаю предстоящаго пятисотлетняго юбилея в память явления этого образа в 1383 году : Для народного чтения дома и в школе. Вятка, 1880.

6 РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 1–116 об. (Повесть об явлении чудотворного образа Великорецкого Николы архиепископа Мерликийского с 18 илл. (№ 403, Маз.). Рукопись XVII в.)

7 Там же. Ф. 181. Оп. 20. С. 28. № 18.

8 Там же. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 117–147.

9 Там же. Л. 1.

10 Там же. Л. 116 об.

11 Там же. Л. 146.

12 Там же. Л. 1 об.

13 Там же. Л. 2 об.

14 Бель-Гард, аббат. Истинный христианин и честный человек / пер. С. Волчкова. СПб., 1762.

15 РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 2–2 об.

16 Там же. Л. 40.

17 Чтобы окончательно утвердиться в этом, необходимо познакомиться с оригиналом сборника, а не с микрофильмом.

18 Повесть о явлении чюдотворнаго образа Великорецкаго… С. 40–41.

19 Повесть о явлении иже во святыхъ отца нашего Николая… С. 60 ; Повесть преславна и предивна и душеполезна прочитающимъ людемъ… С. 63.

20 А. С. Верещагин считал, что Патриарший список «Повести» был написан после 1647 г., датируя его по последнему из чудес, описанных в приложении (Предисловие издателя // Повести о Великорецкой иконе / изд. А. В[ерещаги]н. С. 33).

21 Житие преподобнаго отца нашего Трифона Вятскаго чудотворца / сост. П. Шестаков. Казань, 1868. С. 32, 129–130.

22 В 1580 г. Мальцев первым из клириков и прихожан Никольского собора обратил внимание на преп. Трифона, подолгу молившегося перед чудотворным Великорецким образом, а летом 1612 г. принял в свой дом тяжело больного преп. Трифона, вернувшегося в Хлынов после изгнания и нескольких лет скитаний (Житие преподобнаго отца нашего Трифона Вятскаго чудотворца… С. 66, 111).

23 Дозорная книга 1615 г. по г. Хлынову называет его «Никольским диаконом Гаврилой Максимовых» (Вятка : материалы по истории города XVII–XVIII столетий. М., 1887. С. 1).

24 РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403, Л. 10–116 об.

25 Предисловие издателя… С. 33.

26 РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 11 об.

27 Там же. Л. 25 об. – 26.

28 Там же. С. 26–26 об.

29 Там же. Л. 29 об. – 30.

30 Житие преподобнаго отца нашего Трифона Вятскаго чудотворца… С. 129–130.

31 РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 10–11.

32 Повесть о явлении иже во святыхъ отца нашего Николая… С. 62.

33 Там же. С. 64.

34 РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 47 об. – 48.
35 Там же. Л. 87 об. – 88.

36 Там же. Л. 112–113.

37 Там же. Л. 35.

38 Там же. Л. 41 об.

39 Там же. Л. 48 об., 99, 107 об., 109.

40 14 мая 1592 г., 15 мая 1608 г., 16 мая
1624 г., 10 мая 1635 г., 15 мая 1636 г.

41 РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 101 об.

42 В 1635 г. (Там же. Л. 111).

43 Там же. Л. 99.

44 Там же. Л. 11–11 об.

45 Там же. Л. 20, 26–26 об., 27.

46 Там же. Л. 29, 30–30 об., 31 об., 34, 43, 45 об., 46–47, 48 об.

47 Там же. Л. 33.

48 Там же. Л. 34, 35, 38, 44–44 об, 45, 49, 97 об.

49 Там же. Л. 39.

50 Там же.

51 Хлыновцы, пришедшие за иконой на реку Великую, дважды не могли сдвинуть её с места, пока все горожане не дали обещание ежегодно возвращать образ на его «чудотворное место».

52 РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403, Л. 10 об.

53 Там же. Л. 50–52.

54 Там же. Л. 84 об.

55 Ныне с. Рыбная слобода (Татарстан), на правом берегу Куйбышевского водохранилища, в 80 км от Казани.

56 РГАДА, Ф. 196. Оп. 1. Д. 403, Л. 52–53, 54–61, 61 об. – 68.

57 Там же. Л. 69 об. – 70.

58 Ныне г. Лаишево (Татарстан), на правом берегу р. Камы и Куйбышевского водохранилища, в 56 км к югу от Казани.

59 Ныне с. Омары (Татарстан), на правом берегу р. Камы, в 30 км от Вятского устья.

60 РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 403. Л. 71–72, 76, 79–84.

61 Там же. Л. 100–100 об.

62 Повесть о явлении иже во святыхъ отца нашего Николая… С. 48 ; Повесть преславна и предивна и душеполезна прочитающимъ людемъ… С. 49.