№ 14

Тамара Константиновна!

Посылаю для «Вятской речи» опус. Этот материал о чарушинских изданиях мною был отправлен весной прошедшего года для передачи в «Вятский край». И ни слуху, ни духу, хотя я справлялся о судьбе его у В. К. Семибратова, дважды писал С. А. Шешиной-Агафоновой. Семибратов отвечал, что, де, Шешина его собирается публиковать, а сама она на оба письма не ответила. Так, что переделав несколько эти «Целых 12 лет», я отдаю их «Вятской речи». (А я потому и посылал в «Вятский край», что одна из чарушинских газет так ведь именовалась. О существовании «Вятской речи» (нынешней) я как будто слыхал, но вижу её в первый раз).

Однако, сейчас, когда перестукал «12 лет», не имею под рукой присланного тобою номера – дал товарищу, интересующемуся культурой русской провинции в историческом плане. Потому – возможно, неверно написал, что нынешний «Вятский край» – орган Областного совета народных депутатов. И второе – современная «Вятская речь» – чьё издание, верно ли написал, что Фонда культуры и писательской организации? Если эти странички пойдут в дело, то проверь.

Просто интереса ради, посылаю два стихотворных опуса – первый представляет впечатление от книги Д. Захарова «Серебряная Вятка», второй – впечатление от известия о закрытии семибратских «Родников» в «Кировской правде».

Прикидываю возможности возвращения на Вятку. Кое-какие варианты имеются. Тутошняя жизнь мне обрыдла окончательно. Поначалу всё влекло – и тундра, и океан, и вулканы. Но всё же в меру. Нынче отпуск просидел дома, никуда не ходил, даже традиционный раз в год выход на так называемый Халактырский пляж не стал осуществлять. Разве что ездил сажать, окучивать, и убирать картошку – тогда и любовался горами, вулканами и прочим, да ещё со студентами на сельхозработы катался. Вот только раз выходил по грибы.

Молодец, что Громозовыми занимаешься. Я сейчас, по мере возможности, о Николае Аполлоновиче Чарушине пытаюсь писать. Но обстановка не чарушинская тут. Хотя, как сказать – мне его ссылочная жизнь куда как понятна и близка, потому как сам в ссылке оказался. Охота в Кяхту попасть, но теперь так все сложно стало. А вроде как мне, увлекаясь Чарушиным, там не побывать. Но мысли сейчас все на быте. Вон – сметану по 153 рубля начали было продавать, теперь снизили до 46-ти. Благо, мы всем семейством выстояли 31 декабря по литру сметаны на старые цены, в последний день года. Тут хоть рыбой кормиться можно, хотя она тоже в цене сильно вздорожала. Вот пишу – и вспомнил письма Чарушина Вере Фигнер и И. И. Попову (товарищу его по Кяхте) – обсуждают старики рост цен, пустоту прилавков – Николай Аполлонович им пишет о вятских делах, они о московских. Всюду голодно, холодно. Племянники Фигнер в Ленинграде голодают, и она просит Чарушина выслать им масла (в Вятке все же дело обстояло лучше с маслом). Пишет Чарушин, как «колеют руки» – он дома в плохоотопляемой комнате занимается библиографией Вятского края… Словом, читаешь все это – и одно к одному – наше время. Ну, дай Бог, на Вятку возвернусь – докончу жизнеописание Чарушина. Земство меня весьма влечет.

А Камчатка дика, бескнижна, бескультурна. Очень мало грамотных людей (хотя есть вулканологи, биологи, но я живу анахоретом, ни с кем не общаясь). Обыватель тут особо хищный, сноровистый, наглый – как правило, он выходец из Малороссии, потому на каждом шагу роскошное фрикативное «г’». И, соответственно, бесчисленные Иваненки, Малашенки, Сидоренки, Драные, Нагорные, Подгорные и… имя им легион. Много жуликов с Кавказа. Все это понятно – Камчатка денежна.

Ну, будь здорова, Тамара Константиновна!

В. С.
12.01.92

Владимиру Семибратову
на закрытие «Родников»

Закрыты «Родники». Последний,
Тридцать четвёртый выпуск мне
Из Вятки прислан был намедни.
Неладно в вятской стороне.

Мерячат ведьмы от касторки,
Бес белендрясит на губах –
И проступают три шестёрки
На их клеймёных медных лбах.

И пугалом, каких уж мало,
(В Твери не подзанять бы ум?),
Куратор Беломорканала
Торчит у магазина ЦУМ.

Да не объемлют нас печали.
Чтоб холод в душу не проник,
Читай в четвёртом томе Даля:
Рожденье – Родина – Родник.

В. Сергеев
09.01.92

Дмитрию Захарову
на получение его книги
 «Серебряная Вятка»

От скал базальтовых Камчатки,
Что некогда Плутон исторг,
Прими, певец любезной Вятки,
Мой неподдельнейший восторг!
Меня пленила без остатка
Твоя «Серебряная Вятка».
О сколь предивен славный ряд!
Как купина неопалимы,
Сверкают перлы-топонимы:
Орлов, Котельнич, Хлынов-град!
О, сызмальства родимый звук,
Он слаще итальянских арий –
Суна, Молома, Луза, Юг…
Кто нарекал их, финн, иль арий?
Починок? Кто его почал?
Какой его пометить датой?
И кто был в Раменье оратай?
И чей в Исаде был причал?
Благодаря тебе, пришли
Ко мне славяне и булгары,
Сарматы, персы, чуваши,
Удмурты, пермяки, татары.
Все братья мне, и им я брат.
Я всех понять готов и рад.
В названиях, привычных с детства,
В лесу и в поле, у воды –
Я ощущаю их следы
Как дар бесценного наследства.
И оттого, что вятский я,
Мне дороги твои находки.
Когда ж камчатская ладья
Причалит к хлыновской слободке?
Когда с подрельской высоты
Я вдаль вгляжусь самозабвенно
(Ведь так и кажется, что ты
Паришь над миром во Вселенной).
Все это можно ли забыть?
Когда, когда? Куда ж нам плыть…
Когда же я вернусь с Камчатки,
Исполнен трепетной любви
К неповторимо милой Вятке,
Как сам ты некогда с Оби?

В. Сергеев

№ 15

Дорогая Тамара Константиновна!

Спасибо за письмо и за «Вятского свистуна». И то, и другое прочёл с интересом. Ну не обидно ли, что у нас выставлялись картины какой-то швейцарки из драгоценных камней, хотя наши – вятские художники не хуже её. Шаляпинские торжества – тоже хорошо. Но главное – полторы десятины земли у полустанка Чащинского. Мне название знакомо, однако координаты этого Эдема не знаю. Где хоть это заветное местечко? Ну, дай-то Бог! Осталось-то две стены всего возвести.

Как раз под самый Новый год мне прислал В. К. Семибратов два тома тезисов конференций. Мне, понятно, выбраться было трудно, да я этого и не предпринимал, так как две поездки коллег моих на материк были куда важнее, я и не просился. Приходит конец вообще выездам по институтским каналам, да и по любым, хотя начальство катается.

Мне всё же как-то больше понравилась та конференция, что была в 89-м году. Хотя тут два тома, а тогда был один. Да уж очень много мусора – ну к чему всякие, не имеющие отношение к Вятке, её истории, литературе, фольклору, этнографии темы. Поразила убогостью Кирзухина. Ну, надо было ей подопнуть Витю Бердинских, да еще в тезисы это вставлять. В тезисах А. В. Ревы с удивлением обнаружил участие в журнале «Молодые порывы», выходившем в 17-м году моего родственника, мужа тётки – Льва Рафаиловича Чудинова. Правда, не знаю, в каком жанре и о чём он писал в юные годы. Сам-то дядюшка с 1899 года. Про вятского приятеля Чехова вообще не знал. С Чеховым из вятских был в знакомстве стоматолог и художник М. М. Чемоданов, а тут вот ещё один.

Жизнь тут такая: в конторе, сиречь, серпентарии (хотя с вятским гадюшником в сравнение он не идёт), жить можно. Отошли в прошлое всякие собрания-заседания, всё, что О. Н. Новосёлов называл свинотой. У меня учебный год этот легок, оттого что подняли курс истории, и мой XIX век теперь не на втором курсе, а на третьем и будет это на следующий год, так что пока веду лишь историографию. Ну, правда, дали несколько практикантов во втором семестре, что у меня не было уже шесть лет. Но это только в этом году. Затем стали делать много дипломных работ – тоже часы идут.

В иных сферах жизнь вроде похожа на материковскую. Надбавки пожираются разницей цен по сравнению с тем, что в остальных частях России. Магазины, конечно, ломятся от всего, хотя цены опять же аховые. Обидно, что деньги, которые появляются – все-таки они тут не такие уж малые, опять же и приработками не пренебрегаю, эти деньги фактически обесцениваются, так как их не во что вложить. Ну, купил бы землю на Вятке, да сам тут, а Вятка за девять часовых поясов. А что было несколько месяцев назад, – так теперь те деньги уже не деньги.

Книг вовсе не покупаю за их отсутствием – сплошь Тарзаны да Анжелики. Газет, журналов не выписываю второй год. И до чего славно. Зато можно спокойно почитать хорошие старые книги.

Живу я тут бирюком, анахоретом. Никуда не хожу, ни с кем не знаюсь. Летом, конечно, бывал в природе, благо она рядом с домом, хотя и не столь теперь близка, как в первые годы здешнего житья. Факультет наш отпочковался территориально от основного здания в августе прошлого, нет уже позапрошлого года, когда у товарищей-коммуняк конфисковали их здания. Так что теперь мы находимся в бывшем партпросе, а он в самом историческом центре города, близ немногих памятников прошлого – часовни и могилы защитников Петропавловского порта (и их противников), памятники обороны 1854 года, памятники Берингу, Лаперузу. Но самое ценное, что если (сейчас, конечно, зима и неудобно) от нашего дома проехать до остановки, где факультет, то можно выйти – два шага, к Авачинской бухте, пройти (эта прогулка минут сорок), обогнув Никольскую сопку, возле самой воды, а море выбрасывает морские звезды, медузы, иногда что-либо интересное, вроде поплавков, буев. Словом, после обхода этой сопки, надо подниматься вверх к батареям, имитирующим пушки тех времен, что были при защите порта. (Как на картинках, изображающих Севастопольскую оборону времен Нахимова и матроса Кошки). Оттуда сверху дивный вид на всю бухту, на Вилючинский вулкан, на выход в океан. Словом, этот вид некогда, году ещё в 83-м заставил меня проделать опыт по части версификации:

И когда взгрустну я в Вятке
Среди ночи или дня,
Пусть мозаика Камчатки
Засверкает для меня.
О, мозаика мгновений,
Наяву или во сне
Средь волнений и сомнений
Ты врачуешь душу мне.
И покажется, что будто
Снова Тихий океан,
И Авачинская бухта,
И Вилючинский вулкан.

Точка обзора в этих самодельных виршах именно отсюда – с Никольской сопки. Так что до зимы я таким маршрутом частенько прогуливался, как-нибудь в ясную погоду надо это проделывать и сейчас.

Насчет моих устремлений перебраться в Вятку. Было бы хорошо, да уж многими обстоятельствами я прикован к Камчатке. Может, кто из моих вятских приятелей этого не понимает. Тут ведь и квартирная проблема (я обладатель двух квартир – вятской и камчатской), и семейные дела. Не сам ведь по себе живу. Так что пропустил возможность, но уж Бог с этим. Однако, наведываясь в серпентарий в феврале-марте этого года, общаясь со многими хорошими тамошними людьми, видел и такие хари, от которых тошно при воспоминании о них и будучи отдаленным на девять часовых поясов. Одна кирзухинская физиономия чего стоит, а есть монстры и иные. Жаль, что тогда в 80-м, когда срывался с Вятской земли – иного выхода не было – в серпентарии оставаться было тошно, в иные вузы идти было нельзя, ибо там пришлось бы вести КПСС и всякие научные коммунизмы, что я ни при какой погоде не мог бы, да если бы и мог, что меня, как непослушного диктату начальства, всё едино бы не пустили. Ведь говорила же мне Кирзухина матерински-ласково, с этаким добродушным укором – ну чего ерепенишься, ведь всё равно отвалтузят (подлинное её выражение) и заставят работать. Вот Камчатка и спасла. А теперь ведь смех – бывшие преподаватели марксизма-ленинизма, КПСС-ной истории талдычат о Карамзине, Соловьёве, Ключевском, об их взглядах на историю России. Да они же ничего помимо пленумов и съездов в жизни не читывали. Поначалу-то они были в панике, стали рвать с кафедр, но все обошлось. Снова цветут. Ну, лешак с ними, как говорят на Вятке.

Про хорошее лучше – вышла тут у меня книжка, листов на десять. «Страницы истории Камчатки». Это как бы книга для чтения учащимся. Но, увы, изготовили её окончательно ещё месяц назад, а всё ещё пребывает на складе. А я её и не видел в готовом виде пока. Причина – в тяжбах: типография заломила полмильона рублей за услуги (тираж по провинциальным нормам немал – 30 тысяч). Облоно, которое дало заказ и деньги, несколько обескуражено этим. Оно и само хочет иметь некую выгоду, и книготорговля. Я при прохождении книги был в стороне. Всё на себя брал бывший ректор. Так что не знаю всех деталей. Одно занятно – книга отпечатана, и вроде её нет, а уж второй месяц пошёл, как всё готово. Ну, появится – пришлю.

Вот таковы дела. А до пенсиона камчатского мне осталось ровно два с половиной года – до лета 1995-го. Тут надо будет круто решать. Вятку по ночам вижу. Как получу весточки – душа трепещет. Верна истина, где родился – там пригодился. А в Вятке мне много надо дел сделать. Ну, да ладно, будем живы – не помрём.

Ещё раз спасибо за письмо, поздравления в наступившем году. Поклон Вятке, улицам, домам, людям. Да когда эти горсоветовские козлы вернут ей уворованное имя? Чай, им самим теперь неудобно. А глас народа (выборочный) как узнал недавно – оказался за имя Мироныча. Ох, уж эти кировцы. Но ничего, мы победим.

В. С.
04.01.93

№ 16

Тамара Константиновна!

Благодарю за «Вятскую речь». Прочёл всё с превеликим вниманием. Хочу предложить «Вятской речи» свой опус. Не обольщаюсь им, ибо никогда не пробовал что-либо в этом ключе предложить к печатанию. Но если не совсем левой ногой, то рискую. Это впечатления детства. Намеренно поменял топографию, хотя Заречный парк никуда не деть. Ребята все реальные, имена некоторые тоже поменял. Дядя мальчика, в самом деле – его двоюродный дядя, не родной, как в рассказе (то есть мой двоюродный дядя, он в Урал попал, когда надумал вернуться из-за границы, где оказался, будучи увезён ребёнком и практически жил вне России).

В. К. Семибратов прислал вчера большой пакет с вятскими газетами. Весь день читал их.

Всего доброго.

Привет Вере Фёдоровой, участвующей в твоей газете. Я с ней ходил в детский сад (в доме Витберга, а потом учился первые четыре класса в 9-й начальной школе).

В. С.
22.02.93

№ 17

Тамара Константиновна!

Посылаю свою писанину по Камчатке. Эти Кирзухины и прочие монстры загнали меня на край света, так вот и накатал кое-что, хотя мне бы не о Камчатке писать, а о Вятке.

Выбираться отсюда всё труднее. Напрочь пропали командировки, стажировки, повышения квалификации, дающие возможность попадать на материк. Так что не ведаю, когда смогу повидать Вятку и вятских людей.

Я посылал для «Вятской речи» свой робкий рассказик. Но послал его на адрес Союза писателей, ибо так и не мог разобрать твой адрес: квартира то ли 57, то ли 87. Потом уже после отослания на адрес Союза писателей, нашел еще один конверт, где домашний адрес был четко обозначен. Так что не знаю, дошел ли рассказ по назначению. Я тут сижу, и от нечего делать решил вспоминать ранние годы своего существования. Вот и накатал, хотя вижу примитивность беллетристических упражнений, ибо ранее никогда этим делом не баловался. Так что не надо судить строго, а лучше просто, как говаривали в старину – похерить.

Тут позавчера была дивная погода, как в конце апреля, тепло, солнышко. Но вот второй день камчатская природа показывает норов – вьюжит, ветер сильный с океана.

Жизнь здесь, трудно сказать, какая – наверное, как всюду по России – цены, проблемы со всем. А мифические камчатские надбавки пожираются соответственно надбавками на все покупаемое.

Мне В. К. Семибратов обильно шлёт вятские периодические издания да от тебя «Вятская речь» поступает. Так что, слава Богу, про вятское житьё некоторое представление имею.

Ух. За окном так и завивает пурга, а на занятия надо идти. Или позвонить в контору – может отменят. Тогда хорошо – не лазить по сугробам, не ждать автобуса, который может и вовсе не подъехать, ибо переметёт дорогу и всё тут. Зато в пургу хорошо сидеть дома, попивать чаёк, почитать.

Что слыхать о возвращении имени Вятки городу? Я было обнадёжился, при вестях о том, что готовят возвращение имён старым историческим улицам. Не знaком ли это тому, чтобы Вятка стала Вяткой.
Ну, ладно, писал бы более, но надо всё же на работу идти, а почта напротив истфака, через дорогу. Ибо после августовских событий 91-года истфак перебрался в здание бывшего политпроса, где о прежних хозяев нам достались и тепло, и отменная мебель, и все прочее.

Привет Вятке!

Привет всем нормальным людям! (Ибо есть Кирзухины и Ко).

Привет Герценовской библиотеке, художественному музею, Дому Витберга, в который я ходил детсадовцем!

Вятка в этой книжице помянута к месту и не к месту – и извлечение из Л. Н. Гумилёва, и вятчане – Н. Шалауров и отец и два сына Шмалевых. Но ещё помянут Константин Иванович Щепин из вятских, да Д. Н. Анучин (его отец вятский). И ещё на вятской земле завершилась жизнь геодезиста Ивана Евреинова.

В. Сергеев
18.03.93

№ 18

Добрый день, Тамара Константиновна!

Я посылал тебе весной свою книжку по истории Камчатки. Получала ли? А то почта из вон рук плохо работает.

Какова вятская жизнь? Телятся ли власти возвращать нашему городу уворованное их предшественниками историческое имя? А Воровского улица теперь Семёновская называется? Напишу все же на Воровского.

Что-то никто мне не пишет из Вятки, даже В. К. Семибратов, который справно снабжал меня вятскими газетами и вырезками из них.

Здесь в августе прошёл большой праздник 250-летия начала промыслового освоения Русской Америки. В нём заметное место заняли международные исторические чтения, на которых присутствовало немало историков из России и Америки. Почтил чтения и выступил на них правнук знаменитого Иннокентия Вениаминова, миссионера на Аляске, тоже Иннокентий, иеромонах из Москвы.

Летом Петропавловск напоминал Вавилон – и американцы (причём много военных моряков), и японцы, и разных мастей азиаты, китайцев тьма-тьмущая (строят что-то по Камчатке). Пришлось общаться даже с жителями острова Тонга из южной Полинезии. Внешне – как со страниц Джека Лондона, но без травяных юбочек, без перьев райских птиц в шевелюрах, а в джинсах. Эти тонганийцы заявились к нам проповедовать идеи Муна. По такому-то их не надо пускать в Россию. Но эти – трогательны – удивлялись, что я называл им разные острова Фиджи, Соломоновы, Новые Гебриды – то есть чего начитался в детстве. А вообще-то эти парни и девушки с острова Тонга – студенты из американских учебных заведений.

С 1 сентября начал работать. Народ (студенты в данном случае) явно вырождается. Тоска с ними стала смертная. На группу – три-четыре читающих, интересующихся человека, остальные примитив жуткий. А этих трёх-четырёх жаль, могли бы учиться в каких-либо путных заведениях.

Тут чуть-чуть лишь заметна желтизна на деревьях, и то с пристального рассмотрения. Осень камчатская – самое хорошее время года, своей стабильностью. Да и лета последние были тёплые (по-камчатски).

Хочу спросить вот что – кто занимается в Вятке издательской работой? Не имею в виду издыхающее зоновское издательство. Частные Сытины есть ли? Я к тому, что свою книжку, которую замурыжили в Волго-Вятском издательстве почти издал здесь. Сейчас она уже печатается. Есть рукопись – «Пропагандист с динамитом. Правда и миф о Халтурине». На 10 листов. Всё на архивах и забытых публикациях. Ей-богу, было бы интересно – бегают террористы от III отделения, взрывы, выстрелы. Всё без грана домысла, все документировано. И написано вроде не левой ногой. Я писал Зоновой – пусть бы указала на Сытиных и Павленковых вятских, но та не ответила, видимо, озабоченная проблемами Волго-Вятского издательства. Эту книжку, которую сейчас печатают здесь – я издал на деньги, полученные за книгу по камчатской истории. Но теперь цены столь велики, что надо обращаться к Сытиным. Если можешь – укажи. Я бы отдал им свою писанину просто так, ради вятской истории, не корысти ради.

Делаю сейчас хрестоматию по камчатской истории, которую мне заказало, как и ту предыдущую, облоно. Тут проблем нет – надо для школ. Но вот вятские мои писания как-то всё в стол.

Еще меня страшно интересуют разные варианты домов за городом. Ты писала про свою воздвигающуюся фазенду. Только я не совсем понял, где она находится. Надо дом, мне он грезится, обычный, деревенский. Продают ли сейчас сады вятские обыватели? Чай всё дорого? А строить самому мне не хватит толку по теперешним временам и по своей натуре. Наиболее реальным мне видится такое решение: по выходу на пенсион возвратиться в Вятку, наняться куда-либо в сельскую местность учителем (Филиппков учить), и, оглядевшись там, в сельской местности, обзавестись домом, а до того пожить в данной квартире, да хоть в комнате, которую школа дала бы. И чтобы не особенно было далеко от Вятки.

Жизнь тут дорога. Петропавловск, Южно-Сахалинск и Магадан – самые дорогие города в России. Хлеб (белый) – буханка – 190 рублей. Картошку посадили, каждый год сажаем от института. Обзаводиться же здесь садом не хотим, ибо жизнь наша тут – на чемоданах и душа в Вятке. Здешние надбавки съедаются высокими ценами. Билет до Москвы стоит 168 тысяч. Так что я уж в отпуск не стану ездить, разве что на будущий год буду иметь льготный проезд (раз за три года).

Так что проблем масса. И выбраться отсюда нелегко – проблемы контейнеров и масса иных сложностей. Вообще ежемесячно с Камчатки уезжают четыре тысячи человек. В основном отваливает Украина (здесь каждый третий с ярко выраженным фрикативно-малороссийским «г’»). Белоруссия, Молдавия и прочие бывшие союзные республики. Много народу покидает побережье. Это рыбацкие посёлки на обоих берегах полуострова. Всё хиреет, приходит в запустение. Однако отцы области и города жиреют, как в прежние времена коммуняки – отдыхают на Канарских островах, учат своих выползков в Америке и прочих буржуйских странах, кое-кто из их отпрысков рвётся натурализироваться в Америке и т. д. и т. п.

Ну, ладно, проживём! Всяческих благ! Всего доброго.

Поклон Вятке и порядочным вятским людям!!!

В. С.  11.09.93