Главная > Выпуск №18 > Николай Николаевич Румянцев

Николай Николаевич Румянцев

Л. С. Двинянинова

В ряду вятских художников, внёсших значительный вклад в развитие изобразительного искусства родного края, в поднятие культурного уровня его жителей, мы в числе первых называем Николая Николаевича Румянцева, одарённого графика и живописца, активного пропагандиста искусства, отличного организатора, своеобразного литератора.

Румянцев родился в 1867 г. в г. Нижнем Новгороде. Отец его служил капитаном речного парохода и нередко брал с собой в плавание сына. Путешествуя по Волге, Каме, Вятке, будущий художник с юных лет полюбил окружающую природу, научился внимательно вглядываться в неё, понимать сокровенные тайны её жизни. Родители хотели, чтобы мальчик получил серьёзное среднее образование, поместив его для этого в реальное училище. Но Николай не оправдал их надежд. Не окончив училище, решив идти по стопам отца, он в 1886 г. поступил в пароходство Т. Ф. Булычёва, пройдя там путь от конторщика до помощника капитана пароходов «Владелец», «Вятка», «Коммерсант». Всё свободное от вахты время молодой речник отдавал любимому занятию – искусству, выполняя масляными красками небольшого формата этюды, в которых запечатлевал то, что привлекало его взгляд – крутой речной берег с белеющей на нём колокольней, перекаты с судоходными знаками, плывущие по реке плоты.

Н. Н. Хохряков и Н. Н. Румянцев

В 1892 г. Румянцев переехал в Вятку, где поступил на службу в Казённую палату, работая там сначала писцом и помощником бухгалтера, а затем бухгалтером и секретарём. Его юношеское увлечение искусством переросло в желание заняться им всерьёз. Знакомство с местными художниками – Н. Н. Хохряковым, постоянно жившим в Вятке, с А. А. Рыловым и А. Н. Юдиным, часто приезжавшими в родные места из Петербурга, их практические советы и указания, работа вместе с ними на этюдах помогали Румянцеву овладевать навыками профессионального мастерства. К тому же для пополнения своих знаний по искусству Николай Николаевич ездил в Москву и Петербург, где посещал музеи, знакомился с открывающимися там выставками, выписывал разные художественные журналы. Это принесло свои положительные плоды.

В 1897 г., сдав экстерном экзамены в Петербургской академии художеств, Румянцев получил от неё свидетельство на право преподавать рисование в средних учебных заведениях. В 1900 г. он поступил в Вятскую Мариинскую женскую гимназию, где стал вести этот предмет. Однако составление школьных программ, работа с неугомонной молодёжью не принесли педагогу морального удовлетворения – такого рода деятельность показалась ему скучноватой. Румянцеву хотелось больше внимания уделять творчеству, да и организаторская работа казалась ему более значительной. Поэтому в 1903 г. гимназия была оставлена.

Чуть раньше, в 1901 г., группа вятских художников – Н. Н. Хохряков, А. В. Зубов, С. А. Лобовиков, а среди них и Н. Н. Румянцев – открыли первую выставку работ местных авторов. Она прошла с успехом, сблизила их и положила начало для периодического проведения подобных смотров в последующие годы. Причём в них, помимо постоянно живущих в Вятке художников, стали участвовать и мастера искусства, находящиеся в Москве, Петербурге. Работа по устройству подобных выставок становилась всё более значимой, поэтому появилась потребность в организации постоянно действующего художественного кружка с конкретным уставом, образец которого и привёз из Вологды Румянцев.

В 1909 г. такой кружок в Вятке открылся. Его учредителями стали Н. Н. Хохряков, Н. Н. Румянцев, С. А. Лобовиков (первый председатель правления кружка), А. И. Столбов. В. С. Кушелев, ряд других деятелей культуры. Круг задач, стоящих перед кружком, был широк и разнообразен, но всё-таки главным его делом явилось открытие 5 (18) декабря 1910 г. художественно-исторического музея, который стал первым музеем подобного плана на всём севере и северо-востоке России, а также «первым художественно-воспитательным учреждением в Вятке» (С. А. Лобовиков).

На первых порах это был музей кружка, но в 1918 г. он стал самостоятельным учреждением, подведомственным Наркомпросу, и получил новое наименование – Вятский губернский музей искусства и старины. Год спустя Румянцев был назначен там старшим хранителем. Музей на протяжении 1920–1930-х гг. ещё не раз менял свой состав и название. По-разному именовалась и должность Николая Николаевича: старший хранитель – заведующий художественным отделом – директор. Но в течение всех этих лет, почти до конца жизни, Румянцев являлся подлинным руководителем музея. Круг его обязанностей был на редкость широк. Помимо административной работы, он вместе со своим коллегой и другом Н. Н. Хохряковым занимался комплектованием музейной коллекции, изучал поступающие в неё экспонаты, организовывал выставки, водил по ним экскурсии, дежурил в экспозиционных залах. При его участии в музее были созданы художественная библиотека с гравюрным кабинетом, лекторский отдел с оборудованным помещением для проведения занятий кружков и чтения лекций, а также негативный кабинет с фотолабораторией для изготовления диапозитивов. И заметьте, что всё это делалось в весьма непростые для страны 1920-е гг.

Нельзя не отметить и работу Румянцева в Вятском комитете по делам музеев и охране памятников искусства и старины. Будучи членом его коллегии по губмузею, он на протяжении 1919–1927 гг. совершал частые поездки по уездам губернии, во время которых занимался самой разноплановой деятельностью: зарисовывал и брал на учёт памятники национального зодчества, собирал и вывозил в Вятский музей экспонаты по народному творчеству, церковной археологии и кустарному производству. Помимо этого, Николай Николаевич принимал участие в открытии ряда уездных музеев и художественных отделов в уже имеющихся, обследовал и инструктировал эти музеи (в Уржуме, Нолинске, Слободском, Котельниче, Малмыже, Халтурине, Яранске), иногда помогал им в составлении экспозиции.

Но и это ещё не всё. В 1919 г. Румянцев принимал участие в открытии Вятских художественно-промышленных мастерских, а в 1926 г. – Вятского филиала АХРРа, став его председателем и активным участником выставок.

Это далеко не полный перечень тех дел, которыми занимался Румянцев в первые десятилетия ХХ в.

Казалось бы, при такой большой загруженности у него не оставалось времени, чтобы посвятить себя искусству. Но были выходные и праздничные дни, были довольно частые поездки по губернии, в которые художник неизменно брал с собой альбом, кисти, краски, карандаши. И вот тогда, пользуясь любой возможностью, он с радостью отдавался любимому занятию.

Румянцев вступил в искусство в сложное и противоречивое время (рубеж XIX–XX вв.), в котором причудливо переплетались тенденции и влияния самого разного толка. Это был период возникновения ряда значительных творческих организаций с разными теоретическими платформами («Мир искусства», «Союз русских художников», «Голубая роза», «Бубновый валет»), период смелых экспериментов, ниспровержения старых авторитетов и утверждения новых, что, прежде всего, было характерно для художников-авангардистов. Николай Николаевич, будучи восприимчивым по натуре, не чуждался веяний времени, добросовестно старался уяснить суть происходящего, но не попал под их непосредственное влияние. Для него всегда главным учителем была жизнь, а основным объектом внимания – натура. По своим взглядам на задачи искусства это откровенный реалист. Подтверждением тому являются многочисленные произведения художника.

Румянцев, прежде всего, известен как интересный график, но на разных этапах своего творческого пути он уделял немало внимания и живописи.

В 1890-е гг. Николай Николаевич создавал преимущественно натурные пейзажи, чаще всего этюды. В них запечатлено то, что привлекало зоркий взгляд художника, было близко и дорого ему: поля, лесные опушки, озёра, речные берега, мельницы. В подобных работах не следует искать каких-либо живописных находок, скрытого смысла. Простые и неброские, они фиксируют характерные приметы конкретного места, являясь одним из способов познания окружающего мира, представляя собой своего рода «портрет» увиденного.

В предреволюционный период Румянцев создавал и отдельные произведения других жанров. Таковы, в частности, выполненный в мягкой серебристой гамме «Женский портрет» (1900-е гг.) и натюрморт «Древние одежды» (1912), который считается одной из лучших живописных работ автора.

В натюрморте изображены довольно разнородные предметы: нарядные ткани, женский головной убор – кокошник, нитка жемчуга, янтарные бусы, раковины, сосновая ветка, блюдо. Но умение художника гармонично сочетать запечатлённые предметы, передать их материальную осязаемость и пластическую красоту, выразительность рисунка, декоративность цветовой гаммы, построенной на сочетании серебристо-розовых, перламутровых, фиолетовых, коричневато-жёлтых, зелёных тонов, придают работе определённую целостность, превращают её в радующее взор праздничное зрелище.

К тому же при ознакомлении с изображаемыми предметами у зрителей (в зависимости от их творческого воображения) могут возникнуть различные предположения о владельце подобных вещей, да и о пристрастиях самого художника, который, подобно многим мастерам искусства того времени, питал несомненный интерес к национальному прошлому страны, к быту и культуре её народа. Не случайно известный российский искусствовед Ю. Герчук в своей книге «Живые вещи» пишет: «Предмет быта, согретый теплотой повседневного общения с людьми, позволяет прикоснуться к их жизни более осязательно и интимно, чем это возможно в развёрнутой сюжетной картине»1.

А в целом мир предметов, «перечисленных» автором, является как бы образным эквивалентом разнообразия и красоты окружающей действительности, радости земного бытия человека.

К натюрморту Румянцев не раз обращался и в последующие десятилетия, изображая, в основном, нарядные красочные букеты. Таково полотно «Цветы» (1935), где на сложном в тональном отношении сером фоне выразительно выступают тёмно-красные, розовые, белые флоксы и астры. Это тоже своего рода «праздник жизни».

В 1920–1930-е гг. художник продолжал активно работать в жанре пейзажа. Им были написаны картины «Весна» (1920-е гг.), «Лунная ночь» (1928), «В лесу у озера» (1928), «Лес» (1933), ряд других. Здесь следует отметить, что в указанный период у Румянцева наметился новый метод работы над живописными произведениями. Теперь он, отойдя от тщательного изучения натуры и бережного следования ей, начал компоновать свои полотна непосредственно в мастерской, пользуясь ранее созданными зарисовками. В качестве примера можно назвать картину «Лес», в основу которой положен выполненный итальянским карандашом рисунок «Зимой в лесу» (1929).

Автор практически без изменений перенёс в живописное полотно мотив и композицию графического листа, но ввёл в него условный цвет, произвольно усилил светотеневые контрасты. И в результате получился не лишённый своеобразного очарования сочинённый пейзаж. В нём всё привлекает внимание: сам мотив (исполненный тишины и покоя уголок зимнего леса в солнечный день), ритмичность в изображении уходящих от переднего плана в глубину деревьев, удачное использование контрастов света и тени, нарядная колористическая гамма, построенная на сочетании коричневых, зелёных, белых и голубых тонов. И хотя работа выполнена на основе вполне реального натурного рисунка, в ней присутствуют нотки таинственности, какой-то недоговорённости.

Следует напомнить, что в 1920–1930-е годы жанр пейзажа считался в отечественном искусстве второстепенным, неактуальным, малоинтересным новому рабоче-крестьянскому зрителю. Правительство, в руках которого находились все рычаги культуры, постоянно рекомендовало литераторам, художникам, музыкантам, деятелям театра и кино в доступной и понятной форме отображать достижения советских людей в разных сферах жизни, создавать произведения, отражающие темы героического прошлого страны, индустриализации, колхозного строительства, нового быта. И такие работы, разумеется, разного художественного достоинства, в изобилии появлялись на многочисленных выставках, как в центре, так и на местах.

Вероятно, под влиянием момента и Румянцев решил обратиться к нехарактерной для него области искусства – бытовой картине.

В 1933 г. он приступил к работе над полотном «Базар», в котором поставил перед собой непростую композиционно-колористическую задачу – изобразить группу людей, собравшихся на базаре в яркий, солнечный зимний день. К сожалению, работа не была завершена. Год спустя художник написал картину «Собираются на базар». Но её не назовёшь удачей автора. Интересная по замыслу работа имеет определённые просчёты: вялость цветового решения, статичность фигур… Всё-таки жанровая композиция – это не та сфера творчества, в которой Румянцев мог в полной мере проявить своё «я». По складу дарования он – прежде всего пейзажист, как и его коллеги, вятские художники Н. Н. Хохряков, С. А. Вшивцев, А. И. Деньшин, создавшие в указанный период немало значительных работ, посвящённых родному краю. Наиболее полное представление о достижениях Румянцева-пейзажиста можно получить, знакомясь с его серьёзным графическим наследием.

Говоря об этой стороне творческой деятельности художника, следует отметить, что он работал в самых разных техниках – выполнял свои произведения карандашом, акварелью, гуашью, пастелью, пользовался также белилами, тушью, чернилами, часто в пределах одного листа совмещал разные техники. Румянцев тонко чувствовал возможности материала, в основном, серой бумаги, активно вводил этот цвет в свои красочные гармонии.

Разумеется, произведения художника далеко не равнозначны по своим задачам и решению.

В предреволюционные годы ощущается некоторая разбросанность тематических интересов автора. То он создавал работы, в которых стремился передать особенности колорита русского севера с его широкими просторами, грядой леса, чахлыми, искорёженными холодными ветрами деревьями, небом, расцвеченным северным сиянием – «Тундра» (1909), «Северное сияние» (1909). То его внимание привлекали архитектурные ансамбли старой Вятки, и в результате возникали выполненные тушью рисунки с изображением известных местных храмов – «Вятка. Кафедральный собор» (1910), «Вятка. Спасский собор» (1910), «Вятка. Мужской монастырь» (1913).

А в 1917 г. Румянцев, увлёкшись индустриальным пейзажем, создал «Серию заводов», в многочисленных листах которой добросовестно «перечислил» характерные приметы подобного пейзажа: заводские корпуса, мастерские, дымящие трубы, двор с хозяйственными постройками, железнодорожную колею с паровозом, фонари…

Но всё-таки и тогда уже чувствовалось явное тяготение мастера к природе Вятского края, которую он изображал в разное время года и суток, при разном её состоянии.

А после Октября 1917 г., когда приходилось по делам службы совершать частые поездки по уездам губернии, в графических листах художника окончательно утвердилась его главная тема – земля родная.

Н. Н. Румянцев. Дымково. Крыши. 1923

Николай Николаевич был очень подвижным человеком, особенно если дело касалось работы. Неутомимость его и любознательность казались поистине исключительными. С альбомом в руках он мог шагать километрами. И до чего же много мотивов, часто ещё никем не запечатлённых, удивительно русских, более того – вятских, находил художник во время этих пеших путешествий. Работая на пленэре, пристально всматриваясь в натуру, улавливая её различные нюансы, обогащая свою палитру, Румянцев создавал десятки рисунков, акварелей, гуашей, в которых любовно запечатлевал самые разные уголки родного края. Они на редкость просты и незатейливы. Это многочисленные вятские деревушки (Шавели, Моряны, Тукмачи, Холкидоново, Лянгасы, Санники…), сёла (Богородское, Красное, Шестаково), родина уникального местного народного промысла – слобода Дымково, старая Вятка, старинный купеческий город Слободской… Для Румянцева не существовало деления на главное и второстепенное в окружающем мире. Для него любое проявление жизни было значительным. С одинаковой заинтересованностью автор изображал памятник национального зодчества, на который мы сегодня смотрим, как на свидетеля давно минувших времён, хранителя памяти ушедших поколений – «Вятский Трифонов монастырь» (1919); медленно текущий между заснеженных берегов ручей с тёмной, стынущей водой – «Ручей». Эскиз (1923); деревенские задворки с тесно прижавшимися друг к другу ветхими деревянными строениями – «Зады». Эскиз. (1923); безлюдную улочку старого провинциального города с невысокими домами, расположенными за ними церквями, покосившимися заборами и воротами («Провинция. Вятская улица. г. Слободской»). Данный перечень разных по своим мотивам графических листов может быть значительно расширен.

Произведения художника не однозначны по степени законченности. Среди них есть такие (чаще это рисунки тушью, чернилами), которые представляют собой лишь беглые суховатые наброски увиденного. Но рядом с ними существует немало интересных, вполне завершённых карандашных рисунков, привлекающих внимание точным штрихом, уверенно лепящим форму, удачно разработанным пространством. В них чувствуется, что, рисуя непосредственно с натуры, автор умеет найти наиболее характерную для выбранного мотива композицию, отбросить частности, подчеркнуть главное, сохраняя при этом свежесть первого впечатления от изображаемого уголка земли.

При всём разнообразии мотивов, техник исполнения и, конечно, авторских задач у произведений Румянцева есть нечто общее. Это жизненная достоверность запечатлённого, простота и естественность композиции, искренность чувств художника, а если обратиться к работам, в которых активно используется цвет (акварель, гуашь, смешанная техника), то заметишь, что, помимо названных качеств, в них присутствует и такая ярко выраженная особенность, как декоративность колористического решения.

Возьмём, к примеру, гуашь «Стволы. Декоративный эскиз» (1920). Её мотив предельно прост. Перед зрителями предстаёт покрытая зелёной травой земля. Над ней синее небо с серовато-белыми облаками. А на его фоне чётко выступают желтовато-коричневые стволы деревьев с причудливо изогнутыми ветвями и редкой зелёной кроной. Вот, казалось бы, и всё. Но при такой лаконичности изображения, благодаря звучной цветовой гамме, лист рождает ощущение свежести и бодрости.

Несколько иной по колориту и звучанию является работа «Кузницы» (1928), выполненная в смешанной технике. В ней на первом плане опять-таки изображена земля, поросшая зелёной травой. Небо здесь неспокойно, бурое, с розовыми отсветами. А в центре расположены серые деревянные постройки, сквозь проёмы которых видны вспышки пламени находящихся внутри горнов. Этот лист, в котором переплетаются пейзажный и жанровый мотивы, вызывает ощущение скрытого напряжения, какого-то внутреннего дискомфорта.

И так каждая работа в силу своеобразия своего мотива и цветовой палитры рождает у зрителей различные представления и чувства.

Иногда в произведениях Румянцева встречаются такие колористические решения, которые, на первый взгляд, могут показаться неестественными. Так, например, земля у него может быть не только тёмной, коричневой, но и лиловой, небо не только синим или голубым, но и серым, бирюзовым, даже сиреневым. А уж если автор изображает закат, то тогда краски на небе у него сливаются в какой-то многоцветный сплав (розовые, голубые, белые, желтоватые…), и тогда, кажется, что в окружающем мире разливается торжественная тишина.

Но стоит призадуматься, обратиться к своим зрительным воспоминаниям, как начинаешь понимать, что природа, этот вечный творец, может создать и не такое.

Правда, иногда интенсивность натурного цвета автор слегка усиливает произвольной яркостью красок палитры. Но при этом у него нет ни малейшего эстетского любования цветовой и тональной игрой. Декоративность художник сочетает с натурным мотивом, с фрагментом, взятым из самой природы. И поэтому его произведения всегда вызывают ощущение реальности увиденного.

В целом жизненно правдивые, технически хорошо исполненные, согретые тёплым поэтическим чувством работы мастера являются доверительным рассказом о родном крае, его своеобразии и красоте.

Представление о Румянцеве будет недостаточно полным, если не упомянуть о нём, как о литераторе, обращающемся и к прозе, и к драматургии.

Пожалуй, самой известной его работой в этой области является рассказ «Сизые луга». Полный печали, он повествует о несчастной судьбе двух молодых влюблённых, живущих среди прекрасных лугов в долине реки Ярани, которые в силу драматически сложившихся обстоятельств так и не смогли соединить свои жизни. Этот рассказ Румянцева был отмечен первой премией на Всероссийском конкурсе журнала «Новое слово» в Петербурге в 1911 г.

Известный кировский краевед Е. Д. Петряев в своей книге «Литературные находки»2, помимо названной работы, отмечает ещё целый ряд произведений Николая Николаевича. Это мрачный по духу рассказ «Подвиг», опубликованный в «Северных записках» (1915, № 5–6); повести «Баркас № 27», «Боташ-Нил», «Олек и Гиле», которые готовились к изданию в Вологде, но так и не вышли в свет; бытовая драма «Речные волки. Картины речной жизни», предназначенная для театров, но не поставленная на сцене. Петряев называет также сохранившиеся рукописи рассказов Румянцева: «Туман», «Самогон», «Ледоход», «Тревожная масленица» и пьесы «В затоне», написанной для Московского художественного театра.

Приходится констатировать, что данная сторона творческой деятельности Румянцева пока ещё практически не изучена и ждёт своего дальнейшего исследования.

Всё это, вместе взятое, – живописные и графические произведения, хранящиеся в коллекции Вятского художественного музея имени В. М. и А. М. Васнецовых, литературные труды, архивные материалы, отдельные небольшие публикации на страницах местной печати и каталоги выставок, открывавшихся в г. Кирове, – позволяет воссоздать образ Николая Николаевича Румянцева, многогранно одарённого человека, имя которого было одним из наиболее популярных среди вятских художников первых десятилетий ХХ в.

Примечания

1 Герчук Ю. Живые вещи. М., 1977. С. 5.
2 Петряев Е. Литературные находки : очерки культ. прошлого Вят. земли. Киров, 1996. С. 184–185.