Уржумская сивилла
Записки уржумской гимназистки
(Анастасии Рукавишниковой)

Т. А. Дворецкая

Ценность личных дневников, писем, воспоминаний неоспорима. В них раскрывается не только дух эпохи, но и душа их автора, его чувства, мысли, переживания. Всё это позволяет по-новому увидеть наше прошлое или утвердиться в уже известном, понять это прошлое, а через него и настоящее.

В областном музее истории народного образования собрано и сохранено много ценных документов. Среди них гимназические дневники, записки, письма. Нина Агафонникова, Оля Долгова, Настя Рукавишникова – все эти девушки, каждая по-своему, рассказывают нам «о времени и о себе». Остановимся на последней.

Имя Анастасии Сергеевны Спасской (урождённой Рукавишниковой) довольно известно в местной истории. Это представительница дореволюционной вятской интеллигенции, как и муж её – Борис Павлович Спасский. Оба выходцы из маленького уездного Уржума, они ещё до революции получили высшее образование. Анастасия Сергеевна окончила Высшие Бестужевские курсы в Петербурге, Борис Павлович – Петербургский университет. Вся их последующая совместная судьба связана с Кировским (Вятским) педагогическим институтом имени В. И. Ленина, где Б. П. Спасский был доцентом кафедры физики (1922–1957), а кандидат биологических наук А. С. Спасская – доцентом кафедры анатомии и физиологии человека (1921–1953).

Ещё более известно краеведам-историкам имя их дочери – Натальи Борисовны Пентиной (1913–2001), энтузиаста краеведения, чьи работы по истории Уржума регулярно появлялись и появляются на страницах местной печати. Многие подаренные ею раритеты прошлого хранятся ныне в областном краеведческом музее и музее истории народного образования, в документальном фонде областной библиотеки им. А. И. Герцена. Среди них и записки её матери 1902–1903 гг.

Перед нами несколько пожелтевших листочков, исписанных мелким летящим почерком. Настя Рукавишникова учится в Уржумской гимназии, ей 16 лет. Учится она усердно, хотя иной раз и корит себя за то, что белоручка и лентяйка. Но это от большой требовательности. Девушка много читает, размышляет над прочитанным, серьёзно относится к педагогике (гимназистки получат свидетельства на звание домашних наставниц и домашних учительниц), так же серьёзно готовится к гимназическим сочинениям. Писатели Горький, Куприн, Бунин, Телешов, Надсон, Андреев, психолог Смайльс, историк Петров, Прудон – вот имена, которыми пестрит её дневник.

Гимназисткам задают сочинения на исторические темы, например, «Идеал русской женщины по Домострою». И вот к каким далеко идущим выводам приходит Настя, размышляя над темой: «У меня часто бродит мысль: как жить? Если заниматься хозяйством, то есть выйти замуж, любить мужа, не чувственно, а как друга, советоваться с ним, читать, думать, говорить, иметь детей и воспитать их полезными членами общества, добрыми, умными, отзывчивыми. Но ведь чтобы сделать так, должен быть пример, а кто же может быть примером, как не мать? Следовательно, она должна на себе исполнить всё то, что хочет от детей, но для этого надо изменить весь строй жизни, потому что будучи белоручкой, нельзя любить своего брата мужика, а ведь любить его надо. Да, хорошо говорила Саша Зворыгина, и я ещё бы послушала её слова. Она будет хорошим человеком, она принесёт много пользы, не как я, жалкая эгоистка, тунеядка. Все эти мои мечтания так и останутся мечтой, и когда вырасту, то стану заниматься нарядами и кавалерами, и для очищения совести болтать в шёлковом платье о необходимости образования для мужика в лаптях. Едва ли я чего-нибудь совершу, скорее всё это только будет словами и фразами, которые я, кстати сказать, люблю говорить и морочить людей своим умом. Я всё чаще и чаще становлюсь противна сама себе и, пожалуй, рада этому, как то ни тяжело, потому что, обличая самоё себя, я, может, и перестала бы ломаться, хотя едва ли, потому что слишком я глупа ещё, а потом это войдёт в привычку, да и теперь всё мне кажется, что на меня обращают много внимания, и все невоспитанные люди в таких случаях гнут из себя Бог знает что».

В Насте Рукавишниковой уже тогда проявился глубокий, вдумчивый подход к чтению. Девушка не просто читает художественную, научную литературу, но анализирует прочитанное. Содержание исторических, педагогических книг рассматривается ею, прежде всего, с нравственной точки зрения. Вопрос «Как жить?» и здесь оказывается на первом месте. «Я только что кончила читать сейчас «Самодеятельность» Смайльса. Книга эта должна быть настольною. Она влияет на меня очень хорошо. Когда я начала читать её, то сказала: это очень легко написать, но каково это исполнить, и привела в пример Толстого. Но теперь я могу взять свои слова обратно. Если б читать чаще Смайльса, то можно научиться очень-очень многому. Все эти рассказы, Куприна там, Телешова, Бунина нужно только читать затем, чтоб увидеть в них людей и сравнить своё миросозерцание с их. А Смайльса нужно читать часто, хотя и очень скучно, но нужно победить себя. В эту минуту я хотела бы поступать вполне по-смайльсовски, но пороху, наверно, ненадолго хватит.

Добросовестность в труде, постоянный труд, стремление к цели, правдивость – вот то, что я хотела бы всегда помнить, особенно во время занятий. Излишнее напичкивание книгами не годится, нужно читать только то, что может принести пользу. Я должна купить себе Смайльса, между тем как рассудок мой мне говорит: не покупай, т. е. не рассудок, а моя скаредность. Что из меня выйдет скряга, то это верно. Катя П. предложила мне пожертвовать что-нибудь на библиотеку для крестьян, но я сумела устроить дело так, что не дала ни гроша, хотя показала себя добродетельной, это подло!».

А вот ещё более интересные выводы по поводу книги Е. Тур «Дети короля Людовика ХVI». Здесь юная провинциалка предстает прямо-таки провидицей-сивиллой. Кто бы мог подумать тогда, что события во Франции конца ХVIII в. с такой точностью повторятся в России ХХ в. А Настя в записи 1903 г. связывает эти далёкие страны, и как показала история, оказывается права.

«Сейчас я прочитала книгу Евгении Тур «Дети короля Людовика ХVI». Чудная книжка. Несмотря на то, что она предполагается для детского возраста, она интересна всякому взрослому человеку. Она меня навела на размышления о неправде. В чём был виновен маленький дофин Карл? О, как противна революция! (И я ещё когда-то сказала: я стала социалисткой, – я теперь при воспоминании об этом краснею). И наши социалисты добиваются  всё-таки революции. А настанет она, и прольётся кровь. В общем, счастья люди всё-таки не достигнут, а горя будет страшно много. Сколько было несчастных во Франции, сколько слёз было пролито, а спросить теперь француза: счастлив ли он? Во всяком случае, нет. Счастье ведь не в том, чтоб находиться под тем или иным правительством, а в личных качествах человека и его материальной жизни. Мне теперь кажется, что царь нужен и вреда никакого не приносит, правда, чиновники получают огромное жалованье, почти ничего не делая, но будь хоть десять революций, а всё-таки злоупотребления будут. Да и будто не всё равно, человек не русский, не англичанин, не француз, а просто человек, не понимаю, зачем это так сложилась жизнь, что человек является на свет принадлежащим к какой-нибудь нации, эта нация имеет право делать над ним, что хочет. Как противно, например, то, что Марии Терезии не позволили взять с собою тех людей, которых она любила, а смерть короля, королевы, сестры их – да что же это такое? Ну, может, король отдавал приказания о смертной казни невинных, следовательно, и он заслуживает её, а вот жена-то его чем виновата? Если им так противна она была во Франции, то пусть отослали бы их в Америку, а то убить так бесчеловечно. Противно это, будто французы и не люди, а звери какие-то».

Поэтому не случайно, что свою судьбу Настя свяжет с мирными профессиями. Она изберёт научно-педагогическое поприще. Педагогические задатки видны в Насте уже в гимназические годы. Сохранилась написанная ею учебная работа – характеристика ученицы 1 класса Телегиной Валентины. Это не столько характеристика, сколько дневник живого, неформального общения без пяти минут учительницы и ученицы. В этом диалоге Настя – отнюдь не строгий ментор, а искренний, настоящий товарищ, друг, который поможет и в трудностях учёбы, и в изготовлении рождественского подарка для мамы (с её помощью Валя вяжет грелку на чайник).

Учениками Анастасии Сергеевны станут не школьники, а студенты. Много добрых слов напишут они о своём педагоге – «учителе тысяч учителей»¹. «Разве забудешь, как студенты и аспиранты целыми группами „атаковали” её квартиру! Десятки самых разнообразных вопросов и проблем – и ради этого Анастасия Сергеевна не дорожила своим временем. Человек большой эрудиции, она делилась знаниями не только по своему предмету. Она помогала во всём, вплоть до перевода с иностранного языка – будь то немецкий, английский или французский»².

А путь к вершинам педагогического мастерства начинался в далёком Уржуме, о чём поведали нам записки юной гимназистки.

Примечания

1 Соколова Т. Об учёном-физиологе // По ленин. пути (орган КГПИ). Киров, 1974. 17 дек. (№ 37). С. 2.
2 Фёдорова В. Всегда с любимой наукой // Там же. 1962. 9 марта. (№ 8). С.1.