«Это правда-неправда – это я только слышала…»:
фольклорная экспедиция ВятГГУ в пос. Верхошижемье Кировской области

Н. С. Кротова

В июле 2005 г. студенты филологического и культурологического факультетов ВятГГу проходили фольклорную практику в пос. Верхошижемье Кировской области. Руководитель – доктор филологических наук В. А. Поздеев. Были записаны частушки, былички, рассказы о подблюдных гаданиях.

Среди самых распространённых праздников назывались Масленица, Троица, Ильин день, Николин день, Покров. «А раньше ведь праздники-то были: соберётся вся деревня, и так хорошо гуляли! Ой, как хорошо гуляли! И всё девки собиралися не с одной деревни. Вошшем, весело было. А сейчас не стало этого» (зап. от В. И. Малышевой, 1930 г. р.)1. К сожалению, удалось узнать лишь немногие подробности того, чего «сейчас не стало». К ним относятся карусели, катание на лошадях во время проводов в армию, вечёрки с танцами и частушками.

Популярностью пользовались святочные гадания. «Гадали, значит, смотрели в зеркало. Ставили какую-то чашку, значит, наливали водичку и клали уголь. И потом чё-то ещё ложили. Колечко ещё ложили туда. И вот в это кольцо и смотрят. …[Говорили. – Н. К.]: покажись мне, суженый-ряженый. И вот смотрят в это зеркало, и будто бы показывается лицо суженого-ряженого. И вот раньше-то рассказывали, что, вот, действительно, кого увидят, вот тот и жених будет» (зап. от З. И. Огородниковой, 1930 г. р.) Чаще всего упоминались подблюдные гадания – тип гаданий по жребиям. Здесь, как и в некоторых других районах Кировской области (например, Котельничском, Даровском), используется название «илия», совпадающее с малым припевом песен обряда2:

И-илею, да вот кому же эта песенка достанется.
И-илею, кому достанется, тому сбудется,
Тому жить бы богато, ходить хорошо.
И-илею…
(зап. от С. И. Бажиной, 1937 г. р.)

«Да, гадали, на Новый год, на Старый и на Рождество. Ну, я чё-то не помню. Чё-то вот там кидали, какие-то пуговицы, кольца, гадали, кому какая… (…)Да, «илею» старушки пели. И кому какая попадёт песенка, вот, чё-то там, гроб если – дак это к плохому, а если там какой-то подвенец – дак это, дескать, девушка выйдет замуж» (зап. от Н. К. Золотарёвой, 1937 г. р.). «А собирались бабы, да, все собирались. Это-то было. Больно хорошо я запомнила только гадание последнее. Вот одному пареньку – ему ещё семнадцатый год шёл – досталась ему песенка «Бурко бежит, домовищо тащит». Ой, он так, это, сразу побелел, ой, чё такое-то, ой-ой-ой. (…)Ему досталась песня вот такая. Он дожил до лета. Он был в этом, работал, раньше МТС был. Ну, вошшем, запчасти мыл, да всё там такое. И в соседнее пошли они кино. Он ушёл в баню. Вот. А ждут-ждут – не могут дождаться. Пришли – он уже мертвый. В бане. В семнадцать-то лет! Надо жо! Ак вот ему песня экая досталася, самая плохая. Вошшем, если будитё, так вот не дай Бог этой песни. (…)А мне досталась песня «Семеры сани под сенями стоят, укатиться хотят». Тогда я и вышла. (…)Ты представляешь, мне, это, досталася песенка такая» (зап. от В. И. Малышевой, 1930 г. р.)

Проверенный способ: «Если покорзится [покажется. – Н. К.] что-то, надо говорить: “Бычий зад, пошёл назад” три раза» (зап. от З. И. Огородниковой, 1934 г. р.). Не всем помог избежать встреч с «вогленным» – главным персонажем местных быличек. «Вот раньше, всё, говорят, если кто-то вот у кого-то умрёт да вот он больно скучает, дак, говорят, кто-то летал. (…)Да, вогленный летал, вот это я слыхала, да, это вот бывало. (…)Говорят, что, вот, это к полночи к ним прилетает, во вьюшки: видимо, вьюшки не закрывают. Чё-то я вот это слыхала. Говорить я много не знаю [он выглядит. – Н. К.] Как сноп черный» (зап. от Н. К. Золотарёвой, 1937 г. р.). «О-о, у меня хозяин даже видел вогленного. (…)А-а, вот, говорит, тогда он, это, тоже заболел. Ак его поставили там сторожем на свинарнике. Ну, он, гот, я вот чё-то эдак-ту стою, и вдруг воглин-от летит с кладбища. Ой, говорит, так стра-ашно! Да он так большой, гот, тя-янется большой. И с такой быстротой так и летит вот туды. (…)Ну, он большой, говорит, больно уж хвост-от растянулся длинный, красный, ой! (…)Ой, страшно… А вот из этого дома, вот они, это, который маленький… А мы, гот, с Валей стояли, и как раз этот вогленный-от летел. Тоже с кладбища летел. И он тоже в эту сторону летел. (…)Дак они уж: “Мы видели”. Я: “Чё, как, говорю, вы видели?” – “Что ты! С какой быстротой он летел, мимо нас пролетел, возле самых! Да где-то невысоко и летел-ту, с кладбища”» (зап. от В. И. Малышевой, 1930 г. р.). Чтобы избавиться от вогленного (про вред от которого «не слыхали»), нужно набить матрас гороховым «виклином» или помолиться в церкви.

Особенности «личной и общественной жизни» отражались в частушках. В первую очередь они рассказывали о любви счастливой, не очень и очень не:

Я любила разжинаться
На широкой полосе.
Славы нечего бояться,
Если дроля по душе.

Задушевная подруга,
У нас дролечка один –
Ты ревнуешь, я ревную –
Давай лучше продадим.

Задушевная подруга,
Как же будем продавать?
Ох, не стыдно ли нам будет
На базаре с ним стоять?

Мене милый изменил,
Пошёл на круг и задробил.
Твоя изменушка – не горюшко,
Гуляю со вторым.

У милёнка моего
Шляпа из велюра,
А под шляпой – ничего,
Только шевелюра.

Когда пою, когда реву,
Как полевая осиночка.
Хоть запойся, заревись –
Далёко ягодиночка.

Ох, последний, девки, раз
У вас на вечериночке.
Больше разу не приду –
Скажите ягодиночке.

Девки, круга, девки, круга,
Кружачка пошли плясать.
Заказали ягодине
Полтора часа играть.
«Полтора часа не выиграешь –
Дома не бывать!»

Говорят, я боевая.
Правда, боевая же:
Меня хают и ругают,
А я всё такая же.

Говорят, я некрасива,
Мне не надо краски –
Был бы ум в голове,
Да весёлы глазки.
(зап. от С. И. Бажиной, 1937 г. р.)

Дроля-дроля дролистый!
Какой ты ухажеристый:
Безо спичек, без огня
Разжёг сердечко у меня.

Роза розоватая,
Сирень сиреневатая.
Давай по-старому гулять,
Останусь виноватая.
(зап. от З. И. Огородниковой, 1934 г. р.)

Девки в озере купались –
Я на камушке сидел.
Мне девки показали –
Я и с камушка слетел.

Одну девочку вчера
Прокатили кучера –
Чёрну юбочку порвали
И помяли буфера.

Ох, милочка моя,
Сорока белобокая!
Раньше я к тебе ходил –
Теперь гора высокая.
(зап. от Л. И. Шипина, 1935 г. р.)

Мой милёнок – как телёнок:
Только веники ломать.
Проводил меня до дому,
Не сумел поцеловать.

Я любила гада,
Уважала гада,
А у него, у гада,
Целая бригада.
(зап. от Н. М. Сласниковой, 1926 г. р.)

Новой «вечной темой», которую развивают частушки с определённым «налётом литературности», становится увлечение спиртосодержащими веществами:

Раньше славилось село:
Все гуляли весело,
А сейчас у нас в селе
Все живут навеселе.

Над селом стоит туман,
Нулевая видимость.
У пивной лежит мужик –
Русская недвижимость.
(зап. от С. И. Бажиной, 1937 г. р.)

Этому посвящаются и «переделанные» известные песни:
Мне грустно было, горестно,
Когда цвели сады,
Когда в саду под столиком
В пыли валялся ты.

И я развод затеяла,
Когда цвели сады,
Когда из вытрезвителя
Домой вернулся ты.
(зап. от З. И. Огородниковой, 1934 г. р.)

Частушки не оставляют без внимания и другие черты отечественной (и мировой) новейшей истории:

На лугу коровы ходят,
Бурые, комолые.
Девки песни не поют,
Словно бестолковые.

Широка страна родная,
Много в ней лесов и рек.
До сих пор я удивляюсь,
Как тут дышит человек.

Всю пшеницу – за границу,
И картошку на вино.
А вам, милые колхозники, –
Театры и кино.

Кто-то черный хлеб жуёт,
Ну, а кто-то – пряники.
А остались на селе
Воры и начальники.

Кашпировский лечит всех
И в народе славится.
Полечил бы он Россию –
Может, что направится.

Я поеду жить в тайгу
К Лыковой Агафии:
Стало некуда деваться
От жулья и мафии.

Как у нашей у державы
Новый герб теперь настал:
Головы орлиные,
А мозги куриные.

В Цэ-рэ-у и Фэ-бэ-эр
Нынче безработица:
Нету больше Сэ-сэ-эр –
Не за кем охотиться.

И гармонь не так играет,
Стала хуже запевать.
Ещё цены раз поднимут –
Рот не сможем открывать.
(зап. от С. И. Бажиной, 1937 г. р.)

Иное отношение к «нашей действительности» демонстрирует молитва «бабы Ани»:

«Спаси, Господи, это, значит, патриархов, священников, митрополитов и Бориса Ельцина, Анатолия Чубайса, Виктора Черномырдина, Сергея Кириенко, Бориса Немцова, Евгения Максимовича, Владимира Владимировича Путина, Владимира Ниловича Сергеенкова, Бориса Грызлова и Михаила Фрадкова – всех наших руководителей. (…)А как? Они нам дают жизнь-то. Как иначе-то? (…)Дак вот за них молюсь. Они уж у меня как в компьютер вошли…»

Примечания

1. В работе использованы записи, сделанные А. В. Бугловой, А. В. Денниковой, Л. А. Зайцевой, Н. С. Кротовой, Н. С. Одеговой, Е. Г. Смертиной.
2. См.: Сатыренко, А. С. Подблюдные гадания в Вятском крае : (по материалам фольклорных экспедиций МГУ) // Живая старина. 1995. № 2. С. 56–57.