Версия для слабовидящихДорогие сердцу надписи
А. Л. Мусихин
Я мало знал Валентина Дмитриевича Сергеева, о чём очень сожалею. Наши встречи можно сосчитать на пальцах, причём, почти все они были мимолетные. Поэтому расскажу не о них, а о надписях, которые Валентин Дмитриевич оставил мне на память на своих книгах.
Первая надпись появилась после презентации фильма о Николае Аполлоновиче Чарушине в Арт-центре. Мне запомнилось выступление Валентина Дмитриевича на данном мероприятии. Это был не сухой учёный доклад, а живая доверительная беседа. Чувствовалось глубокое знание темы, настоящее увлечение, даже любовь к герою фильма. После демонстрации фильма я, начинающий краевед, робея, подошёл к Валентину Дмитриевичу, чтобы получить автограф на его недавно вышедшую книгу о Степане Халтурине. Он не узнал меня в лицо, так как наше первое знакомство было шапочное (мы познакомились в 1996 г. в редакции «Вятского епархиального вестника», когда он пришёл к В К. Семибратову редактировать на компьютере одну из своих статей), но когда услышал фамилию, сразу стал очень приветлив и внимателен. На форзаце книги Валентин Дмитриевич подписал: «Алексею Мусихину с самыми добрыми пожеланиями. В. Сергеев. 19 ноября 1998. Вятка». К тому времени появилась моя статья о фотоархиве семьи Шкляевых, которая тесно соприкасалась с главной темой исследований Валентина Дмитриевича – общественная жизнь Вятки 1860–1880-х годов. И он, без сомнения, знал о ней.
Позднее мои интересы изменились, я стал заниматься другим периодом вятской истории. Наши творческие пути не пересекались. Но я продолжал следить за исследованиями В. Д. Сергеева. Он обладал редким даром писать точно так же, как и рассказывать. Работы его всегда были очень увлекательны, и в то же время глубоко научны, поэтому неизменно вызывали у меня чувство удовлетворения и некоторой белой зависти. От наших общих знакомых я узнавал, что и он интересуется моими разысканиями и очень тепло о них отзывается. Видя во мне благодарного читателя, В. Д. Сергеев старался сам дарить мне свои книги. На Петряевских чтениях в 2005 г. таковыми стали «Разночинцы-демократы Вятки» и «Николай Аполлонович Чарушин». На первой он подписал: «Алексею Леонидовичу Мусихину в дни Петряевских чтений. В. Сергеев. 25.02.05». Надпись на второй гласила: «Алексею Леонидовичу Мусихину с симпатией и восторгом перед его изысканиями. В. Сергеев. 25.02.05». Такая похвала известного историка стала наивысшей оценкой моей работы, согрела сердце и, не скрою, была очень лестной. Высоко ценя чужие достижения, Валентин Дмитриевич, в то же время, к своим относился весьма критически. Даря книги, он скромно и даже несколько пренебрежительно называл их вещицами и засмущался, когда я попросил его подписать их.
Последний подарок, который я получил от В. Д. Сергеева буквально за два дня до его ухода, был самым богатым и душевным. В первые дни августа 2006 г. мы встречались с ним часто, как никогда. Сначала я встретил его 5 августа в читальном зале Государственного архива Кировской области, поделился впечатлениями от только что прочитанной его книги «Платоны и Невтоны Вятской земли», поинтересовался, чем он сейчас занимается. Валентин Дмитриевич ответил, что продолжает собирать материалы по теме этой книги. Посетовал, что не знает, как всё это издавать. На следующий день мы вместе ездили в Никульчино на празднование 825-летия села. Много разговаривали на разные темы, вспоминали советские времена, обсудили историко-краеведческие литературные новинки. Валентин Дмитриевич сказал, что впервые едет в Никульчино, сообщил, что в Кировской области не бывал ещё только в трёх местах: в Великорецком, в Яранске и где-то ещё (не помню точно, где). В тот день он очень плохо себя чувствовал, поэтому не участвовал в службе, которая прошла в церкви св. Бориса и Глеба, и в крестном ходе вокруг Никулицкого городища, а всё время просидел на лавочке. Там я и сфотографировал его вместе с краеведом А. Л. Рашковским. Тогда мне очень понравилось, что перед Валентином Дмитриевичем легла какая-то собака. И только позднее это обстоятельство приобрело мистический оттенок: в мифологии многих народов мира в образе собаки появляются властители и стражи загробного мира; в египетской мифологии, например, бог Анубис (шакал или собака) – покровитель умерших, обладающий даром предвидения...
В. Д. Сергеев (справа) и А. Л. Рашковский. с. Никульчино.
Последняя фотография В. Д. Сергеева. Фото. А. Л. Мусихина. 6 августа 2006 г.
7 августа Валентин Дмитриевич позвонил мне и поинтересовался, когда я уезжаю и буду ли ещё в Герценке. Оказалось, что он собирается подарить мне свои последние книги. В Герценке нам пересечься не удалось, поэтому мне передали от него целый пакет. На пакете он сделал шуточную надпись: «Алексею Леонидовичу Мусихину, вятско-нижегородскому гиганту мысли. Да здравствует Вятка». В пакете оказались три книги самого Валентина Дмитриевича и книга его сына Александра Валентиновича «Вятская интеллигенция начала XX века». Первая из книг вышла ещё в 1992 г. в Петропавловске-Камчатском, и в Кирове, без сомнения, является библиографической редкостью – «Страницы истории Камчатки». На титульном листе Валентин Дмитриевич написал: «Эту штуку, Алексей Леонидович, я накатал на Камчатке. Делаю аналогичное по Вятке. Но как издавать? Тут вятские штрихи есть. В. Сергеев. 8 авг. 2006». Из надписи видно, что Валентин Дмитриевич был полон творческих сил и планов. И здесь также чувствуется некоторое несерьёзное отношение к своему труду: «штука», «накатал». На с. 86, где сообщается, что Василий Шмалев «вятич по рождению», Валентин Дмитриевич, зная мое буквоедство, подчеркнул слово «вятич» и, как бы извиняясь, подписал: «Это, понятно, не я написал – кто-то из других, но я не заметил».
На второй книге, «Платоны и Невтоны Вятской земли», Валентин Дмитриевич написал: «Алексею Леонидовичу, поскольку Вы тоже из племени вятских Платонов и Невтонов. С огромной симпатией. В. Сергеев. 8 августа 2006». Конечно, это слишком высокая оценка моих скромных заслуг, о чём я позднее сказал Валентину Дмитриевичу при телефонном разговоре. С гораздо большим основанием данные слова можно отнести к нему самому. Для Валентина Дмитриевича, активного сторонника названия Вятка, характерно, что там, где на титульном листе напечатано место издания, он зачеркнул «Киров», указанный в скобках, оставив только «Вятку».
И ещё одну книгу, первый и единственный поэтический сборник «Ямбы и дифирамбы», вышедший тиражом всего 50 экземпляров, подарил мне в этот раз Валентин Дмитриевич. Надпись на титульном листе гласила: «Алексею Леонидовичу Мусихину. В первом файле дифирамбы работникам нашей конторы (одни искренние, другие – псевдо. Зато ни копейки от меня). Так что строго не судите. В. Сергеев. 8 авг. 2006». «Киров» здесь также им зачеркнут и написано «Вятка». Понятно, что в надписи речь идёт о сотрудниках Кировского филиала МГЭИ, где работал Валентин Дмитриевич. В тексте книги также есть некоторые пометы автора. Стихотворение «Милые дамы – украшение МГЭИ!!!» Валентин Дмитриевич почему-то зачеркнул. Вероятно, оно ему не нравилось. В стихотворении «Неведомо с каких чудес...» около строк «С того и современный поп, Отъевший брюхо в холе, Припомнит, толоконный лоб, Что пасся в комсомоле. (Борзейший был функционер Среди функционеров. Для комсомольцев всех пример И юных пионеров)» он сделал следующий комментарий: «Это касается тех, о ком народ говорит: попов как клопов, а батюшек мало».
Кроме книг в пакете оказалась распечатка четырех стихотворений, три из которых, скорее всего, должны были войти в книгу «Ямбы и дифирамбы», но по каким-то причинам исключены из нее: «Мишкин мед», которое Валентин Дмитриевич, очевидно, хотел поместить в «Третий файл: про зверей и всякую иную живность»; «Ое, добрый человечек...»; «Терсит», которое есть в книге, но в сильно сокращённом виде, там всего 4 четверостишья, а у меня – целых 20! Четвертое стихотворение было написано только накануне, 7 августа 2006 г. – «Выпускникам юридического факультета Кировского филиала МГЭИ (лучшего во всей Метагалактике). 2006 год». Пара четверостиший в нём заимствована из стихотворения «Огненные собаки поздравляют студентов-юристов!!!», вошедшего в сборник. Стихи безыскусные, но очень добрые и искренние.
Я воспринимаю этот последний подарок Валентина Дмитриевича как некое напутствие и благословение на мои дальнейшие исследования по истории Вятки, и считаю, что просто обязан оправдать доверие такого человека. Позднее 8 августа мы созвонились, я искренне поблагодарил его за столь щедрый подарок, пожелал ему здоровья. Валентин Дмитриевич в свою очередь пожелал мне удачи и счастливой дороги, уточнив перед этим: «Если мы в этот раз уже не увидимся». Через два дня его не стало...
* * *
Ое, добрый человечек,
На Камчатке проживал.
Рыбу он ловил из речек
И сырой ее жевал.
В чуме жил или в яранге,
В лес ходил за черемшой,
Не ценил чины и ранги
И наивен был душой.
Баксам он не поклонялся
И Маммоне не служил,
И попсой не увлекался –
Только в бубен колотил.
Жизнь свою прожил он славно,
Безыскусственен и прям,
Лишь ясак платил исправно
Всем начальникам-ворам.
Но по Кутхову веленью
В Верхний Мир он отлетел,
Подчинившись дозволенью
Отдохнуть от всяких дел.
Там внизу – земные были.
Здесь – прилично все кругом.
Он на небе забутылил
С добрым вятским мужичком.
У обоих нет заботы.
Жизнь привольна и легка:
Ни начальства, ни работы,
Ни реформы ЖКХа.
Ванька пляшет топотуху,
Ое пляшет хололо.
Оба родственны по духу,
Им уютно и тепло.
В небесах живут без спешки,
Без родни и без семьи...
– «Только как же там олешки?»
– «Как лошадушки мои?»
– «Птичий грипп там обнаружен».
– «Да и цены через край».
Но тогда зачем им нужен
Персональный этот рай?
«Там я был семье полезен, –
Поразмыслить каждый смог, –
Здесь же в горло не полезет
Самый лакомый кусок».
Жизнь такую не приемля,
Оба дружно говорят:
«Отпустите нас на землю.
Надоел небесный лад.
Можно сгинуть здесь со скуки.
Лучше нам земные дни,
Наши дети, наши внуки,
Хоть не ангелы они!»
Кутх – Ворон, творец мира в представлениях чукчей, коряков, ительменов и северо-западных индейцев.
Хололо – любимый праздник коренных жителей Камчатки с плясками, песнями, с дарами добрым существам, от которых зависели охота, добыча морского зверя и рыбная ловля.
Ое – комический персонаж: корякского и ительменского фольклора, аналог русскому Ваньке.
В. Д. Сергеев.
