Сырнева С.А. – Уважаемые участники совещания, я прошу прощения, я всего лишь прочитаю ответ на статью Алексея Леонидовича Мусихина, которую Ухов подготовил. Я думаю, что если бы он здесь был, слышал уже предыдущих докладчиков, то он, может быть, на чём-то другом акцентировал своё внимание. Я же просто прочитаю то, что он попросил меня прочесть. У него ответ на статью.
В статье Мусихина я удостоился только одной цитаты. (Ухов хочет подчеркнуть, что цитата не совсем точная. – С. Сырнева). Вот эта цитата: «Что мы имеем по истории XIV века и более древней? Практически ничего. Чистый лист. Вот на этом чистом листе и предстоит написать историю Вятки и всего северо-востока Европейской части России». Пафос Мусихина – борца против псевдоисториков – совершенно понятен. Какой-то самозванец Ухов призывает отбросить достижения учёных-историков и заново переписать историю Вятки. Среди тех, кому нет времени проверять цитаты по источникам, всё совершенно ясно. Но я знаю, что моя цитата звучит несколько иначе. Далее цитата: «Что мы имеем по истории XIV века и более древней, по этнической истории края, после того, как отбросили недостоверные источники и мифы? Практически ничего. Чистый лист». Как видим, смысл моей фразы противоположный. Я не призывал к «отрицанию или игнорированию твёрдо установленных наукой фактов» в области этнической истории Вятского края (а по этой теме почти нет научных работ, кроме, пожалуй, монографии Голдиной по истории удмуртов, а значит и нет «твёрдо установленных наукой фактов»), а предложил отбросить «недостоверные источники и мифы». Так что причина не в методологии, а в том, какие недостоверные источники и мифы я предлагал отбросить. Дотошный читатель может и сам обнаружить, что в моей статье речь шла в основном о «Повести о стране Вятской». Несколькими абзацами ранее процитированной фразы я писал: «Использовать в качестве источника исторических сведений “Повесть о стране Вятской” недопустимо, т.к. это не только искажает реальность, но, в отсутствие других фактов, создаёт псевдореальность, миф, который препятствует установлению исторической истины». Конец цитаты.
Можно с большой долей уверенности предположить, что именно эта фраза, по существу, повторяющая Александра Степановича Верещагина, явилась для Алексея Леонидовича раздражителем, побудившим включить моё имя в число фальсификаторов. Как выяснилось из примечаний к его последней статье, именно он был автором критического замечания редакции на мою рецензию «“Повесть о стране Вятской” – великое духовно-мифическое произведение XVIII века».
Проясню для тех, кто не знает, что Алексей Леонидович Мусихин является величайшим энтузиастом-исследователем «Повести о стране Вятской», и тех, кто сомневается в достоверности изложенных в ней событий, называет «противниками» «Повести», а сейчас ещё и «фальсификаторами истории».
К числу таких фальсификаторов можно смело отнести одного из основателей русской и советской научной археологии Александра Андреевича Спицына. Будучи студентом Петербургского университета, Спицын выразил сомнение в достоверности «Повести» в своём кандидатском сочинении на тему «Заселение русскими Вятской земли». Рецензент сочинения профессор Замысловский отказал студенту в присуждении учёной степени за критику столь уважаемого источника, и Спицыну пришлось подавать в качестве диссертации другую работу. Спицын после этого, кстати, не написал ни одной диссертации, что не помешало ему стать академиком и войти в анналы исторической науки. Ну а критику «Повести» Спицын потом опубликовал в местных изданиях.
Много раз обращался к исследованию достоверности «Повести о стране Вятской» самый авторитетный вятский источниковед Александр Степанович Верещагин. «Повесть о стране Вятской», писал он, есть «повесть книжника (и далеко не умелого) конца XVII века (а может быть, и начала XVIII века)». Итог своей многолетней работы Верещагин подвёл так: «“Повесть о стране Вятской”, служившая единственным первоисточником стольких писаний о начальной истории древнерусской Вятки, источник не только не точный и сомнительный, но прямо спутанный и недостоверный своею передачей разных спутанных и искажённых временем преданий об отдельных событиях, скорее затемняющий, чем разъясняющий историю древней Вятки».
Ещё более определённо высказывался на эту тему крупнейший историк Вятского края Павел Николаевич Луппов, автор монографии по истории города Вятки. «В 1890 году автор настоящей статьи начал научно-исследовательскую работу (это цитата из Луппова. – С. Сырнева) по двум темам: “История удмуртов” и “История Вятского края”. Имея в виду получившийся в местной и общерусской литературе разнобой по вопросу достоверности сказаний о русской колонизации Вятской земли, в поисках архивных материалов по упомянутым научным темам потребовалось с особенной тщательностью следить за тем, не найдутся ли в архивах городов Вятской земли и соседних областных, или, наконец, столичных (Ленинграда и Москвы) какие-либо новые материалы, подтверждающие сказание в целом или в каких-либо отдельных его частях. Например, о появлении первых русских поселенцев на Вятке среди удмуртов именно в XII веке, или о новгородском происхождении их, но автор не нашёл ни одного документа с подобными сведениями, несмотря на то, что эти поиски продолжались в течение долгих пятидесяти лет работы над вятской и удмуртской историей. Напротив, все данные, найденные за это время в архивах, не соответствовали сказанию». Конец цитаты из Луппова.
Таким образом, и Верещагина, и Луппова тоже надо отнести к числу фальсификаторов? Мне в такой компании более чем почётно. Конечно, не все критические замечания Спицына, Верещагина и Луппова прошли проверку временем, но это предмет научной дискуссии с весомыми аргументами, а не повод для навешивания ярлыков и хлёстких обвинений, впрочем… (С. Сырнева: так, далее не обязательно).
Продолжая тему «Повести о стране Вятской» нельзя не сказать о замечательной работе канадского исследователя Даниэля Уо, который ввёл в научный оборот самый старый список «Повести». Сейчас уже можно считать твёрдо установленным научным фактом создание «Повести» в начале XVIII века, т.е. более чем через пятьсот лет после событий, якобы происходивших в «Повести». Автором, по предположению Уо, был дьячок Семён Попов, человек малограмотный, как отмечали многие авторитетные историки. Попов продолжает традицию сказаний, модную в XVII веке, не исключено, что ему могла быть известна, например, «Повесть о начале царствующего града Москвы», написанная на несколько десятков лет раньше. Говоря об этом сказании, академик Лихачёв писал: «Особую роль в литературе ХVII века начинает играть историческая легенда». Но современным историкам даже не приходит в голову считать «Повесть о начале…» источником исторических сведений, а не литературным произведением.
В этом отношении Вятка, как всегда, уникальна. Я не знаю, как закончится сегодняшняя дискуссия, но у нашего города есть все шансы составить пару английскому городу Хакли, где, согласно Редьярду Киплингу, голосованием признали землю плоской.
Благодарю вас за внимание.