Честно! Гоголь - один из любимых моих русских писателей-классиков. Именно его однотомник «Избранное», 1963 года издания постоянно вытаскивается мной с полки. Именно с этих страниц началось моё знакомство с Гоголем много лет назад.

Конечно, как у всех, началось оно с «Вечеров на хуторе близ Диканьки», перечитанных несчётное количество раз. Дети любят пугающие истории. Но здесь этот детский ужас был настолько лакомым, ароматным, вкусным, певучим и добрым, что я готова была пугать себя снова и снова!

Моё детское воображение помноженное на невероятно яркую изобразительность текста доводило меня до умопомрачения - я слышала скрип снега под ногами идущих к Солохе гостей, далёкий лай собак над селом и прелестные, сладко-печальные украинские песни о любви, вдыхала запахи ароматных домашних колбасок и табака-самосада, видела блики свечей в окнах хат и высокое звёздное небо!  

Гоголь обладает огромной силой передачи всех ощущений и впечатлений, доступных для восприятия. Я очень рада, что самые сильные в этом отношении авторы - он и Пушкин - встречают детей у входа во дворец или в храм, а может быть - в целую страну великой русской литературы. У Пушкина и Гоголя - детское зрение и обоняние, детское осязание, и мир их настолько чувственен, настолько ярок, что может пробить любую броню недоверия современных детей и подростков и неприятия пугающего слова «классика». (Испытано на сыне).

Позднее пришли «Петербургские повести». До боли в сердце поразила «Шинель». Я просто заболела, прочитав её. Точно так же сразило впоследствии меня Железниковско-Быковское «Чучело», но ведь оно вторично по отношению к «Шинели»! Пронзила мысль о беззащитности любого человеческого существа, и святом праве на уважение!
Как там пели ваганты за много столетий до несчастного Башмачкина:

«От монарха самого
До бездомной голи
Люди мы, и оттого
Все достойны воли,
Состраданья и тепла,
С целью не напрасной,
Чтобы в мире жизнь была
Истинно прекрасной!»

Жажда «состраданья и тепла» в «Шинели» так пронзительна, что способна устыдить любого гордеца. Сатирический пафос Гоголя, проявленный в «Ревизоре» ярок и блестящ, и способен стыдить и воспитывать, но «Шинель», по моему мнению, стократ выше!

А самое любимое мною произведение Гоголя – «Мёртвые души». И мне даже трудно объяснить - почему. Наверное, из-за великолепной многомерности, стройной и сложной одновременно, временной и вечной, смешной и страшной, гротескной и фотографически-точной. Я нахожу в поэме массу «центров восприятия», вокруг которых - то так, то эдак кристаллизуется ход мыслей и выстраивается направление для медитативного, внимательного осмысления.

О любви и мечтах - это Маниловы. О времени и одиночестве - Плюшкин. О социальной стороне любой личности - Собакевич. Об эмоциональной - Ноздрев. Об успехе - столь вожделенном многими призе во все времена - и о его цене - сам Павел Иванович Чичиков. И его путешествие - опять же по-гоголевски чувственное, воспринимаемое всеми нервными клетками автора, героя и читателя - это путешествие каждого из нас куда угодно по пространству необъятному и родному, рождающему образ России более яркий, чем где бы то ни было ещё.

Гоголь много раз экранизирован прекрасными режиссёрами и актёрами. И всё-таки, как мне кажется, чрезвычайная, просто вопиющая кинематографичность Гоголя может ещё более достойно воплотиться в будущем. И большую возможность для этого, больший ресурс, я вижу в анимационном, мультипликационном кино. Хотя многие из произведений Гоголя уже имеют ряд анимационных экранизаций, я надеюсь, что мне ещё доведётся когда-нибудь увидеть новую кинематографическую версию, например, «Мёртвых душ». Вот бы их Норштейн поставил! Представляете, как было бы здорово!

Татьяна Александрова, инженер-химик