ВО СЛАВУ ПЕЛЕВИНА И СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ БОЛЛИТРЫ
Хотя в последней все плохо. Но пока что не смертельно плохо
Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты и отточенной мысли топового литературного критика, Галина Юзефович промелькнула на вятском небосклоне в самые скверные дни конца ноября.
Фото Оксаны Ротаренко
Дважды собрав переполненные залы (и даже немного попутешествовав по ледяному Кирову). Сначала выступила в театре на Спасской, затем привычно в библиотеке Герце-на. Этот простой факт, а также нескрываемый ажиотаж прямо заинтересованных лиц, а также адекватные реакции аудитории с приличным процентом молодых лиц и внятными вопросами к докладчику, внушают оптимизм и даже осторожное ликование. Прибытие литературной звезды такого уровня теперь случается нечасто и всегда гарантирует скромный праздник для провинциальной культуры, на денек вырвавшейся из своего интеллектуального гетто в звучный общественный формат, где в лучах сияния звезды каждый видит — он не один такой.
А вот что в итоге реально вдохновило, так это количество интересующихся большой литературой в нашем городе (той самой Боллитрой, которую придумал в свое время конвент фантастов, пишущих, наоборот, литературу жанровую, то есть по определению более «низкую»). Кто бы мог подумать. И это в стране, где вроде бы напрочь забыли о своей самой хорошей национальной привычке, в лучшем случае предпочитая вдумчивому чтению глянцевые однодневки о пустяках. Кстати о книге бумажной. Галина Юзефович заверила, что, вопреки прогнозам-страшилкам, она не собирается сдавать позиций и верный читатель не спешит использовать ее электронные аналоги. (В нашей стране нет точной статистики, но в США это максимум 25% от всего объема, значит у нас еще ниже).
Но это чуть ли не единственно хорошая новость, да и то она для книгоиздателей гиганта-монополиста ЭКСМО, диктующего рынку свои правила и предпочтения. При этом невыносимые условия созданы для писателей. В силу ряда объективных причин (падение общего интереса к чтению и отсутствие глобального интереса к русской литературе за рубежом) книги издаются смехотворными по советским меркам тиражами — 2-5 тысяч сегодня предел для известного автора, по сравнению со средним тиражом за 100 тыс. в прежнее время. Отсюда нищенские гонорары и отсутствие как материального, так и морального (в виде известности и славы) стимулов для работы. Массовый уход талантливых литераторов в рекламу и кинопроизводство. Неэффективные литературные премии, повышающие продажи максимум на 4 %. (причем «единственно вменяемая на сегодня премия — это “Большая книга”, остальные безумны»). Так что, вопреки обывательскому суждению, в этой сфере никто никого не подкупает из-за банальной неплатежеспособности. Отсюда же плохо работающая критика, которой негде печататься, массовое закрытие в СМИ разделов культуры. Герметичность русской литературы и непопулярность ее во всем мире.
И в этих убийственных условиях пишущие люди, практически в ущерб себе, все равно создают серьезную литературу, давая поводы, например, для регулярных собраний вполне себе элитарной «Зеленой лампы» — потому что все время появляются авторы, способные бурно взволновать читателя и сказать свое новое, небывалое слово о существе жизни.
Довольно коллективных травм прошлого
На этом пункте остановимся. В разделе «хорошее» Галина Юзефович подробно рассказала о новых обнадеживающих тенденциях (не будем дублировать информацию, она есть на сайте «Зеленой лампы»), порадовавшись, например, тому, что новые авторы массово закрывают тему сталинских репрессий, потому что сколько уже можно. Во всем мире теперь приоритет отдается литературе индивидуально пережитых психотравм, а вовсе не коллективного опыта (то, что испытал наш народ в прошлом веке по части страданий). Так что вперед, к осмыслению своего личного настоящего, а прошлое оставить мертвым. Эта вскользь озвученная позиция весьма огорчила читателей старшего поколения: как же так? На данную тему столько всего важного и талантливого сейчас пишется. А к некоторым особенно больным и опасным темам только начинают подступаться — уж таков был железный 20 век с его ужасающим опытом, и что ж поделать, как не осмыслять его и оплакивать всякий раз заново, извлекая уроки и соотнося с сегодняшними реалиями?
Однако критик, не удаленный от экономики книжного рынка, действует в интересах наиболее перспективной части потребителей — примерно от 20 до 40 лет — и соответственно поколенческого нежелания этой публики помнить о прошлом и вообще думать о чьей-либо боли кроме своей собственной. Продвигаться все глубже в понимании причин и сути насилия тоталитарных режимов над личностью и сопротивления их слепой имперской воле, как могла только русская-советская интеллигенция. В этой связи не могу не вспомнить о сильно потрясшей меня «Зимней дороге» Леонида Юзефовича (исследование трагедии белогвардейского генерала Пепеляева). Или о тетралогии «Судные дни» Андрея Волоса. Неужели художественное осмысление убийственной национальной традиции власти бездарно и кровожадно гробить своих подданных сразу нескольких поколений в больших и малых военных конфликтах 20 века менее важно, чем онкофобии современников в жанре нон-фикшн, которые весьма высоко оценила и порекомендовала к прочтению литературный критик.
В ожидании Шестипалого
А в остальном все прелестно. Блестяще сформированная лекция о феномене Виктора Пелевина была прочитана в ходе подготовки сознания зрителя Театра на Спасской к новой премьере по одному из его рассказов, режиссер Егор Чернышов. (Любит он работать с большими авторами.) Кстати, те беды, которые постигли средневзвешенного российского писателя, совершенно не касаются «Виктора нашего Олеговича», как почтительно величает самую мифологизированную фигуру современной русской литературы Галина Леонидовна. Запредельные гонорары и тиражи, таинственность выстроенного художественного поведения, ажиотаж перед выходом каждой новой книги, универсальность таланта для воздействия на самые разные по образованию и возрасту аудитории, неспадающая популярность в течение последних тридцати лет — кто из пишущих может сравниться с великим и ужасным? Шансов примерно ноль, считает Юзефович.
Плюс — узнаваемость языка и стиля, огромное число пущенных в народ мемов, модная ирония как ключ к разговору о серьезном, популярный псевдобуддизм, якобы снайперское попадание в самый нерв текущего момента (за исключением его социально-политических аспектов — все кроме этого, а зачем подрезать сук финансового благополучия — MЛ). Вот такой непревзойденный автор практически уже театрализован на Спасской и вскорости будет нами увиден: молодой народ после лекции, поди, готовится, перечитывает. Так что о Пелевине еще поговорим.
Мэри Лазарева
Фото Оксаны Ротаренко
Фото Оксаны Ротаренко
Фото Оксаны Ротаренко