ОКЕАН ЗВУКА
(М.: АСТ, Адаптек, 2008)
В прошлую субботу я получила замечательный подарок от sv_erik.
Посылку привез в Киров его друг А.А.Галкин. Я проделала путешествие по лютому морозу на встречу с незнакомым человеком, который принес мне привет от друга, летя сквозь морозные облака и сотни километров. Ощущения чего-то волшебного, нереального – продолжились в теплой беседе за кофе с ярким (какие же яркие темные глаза!) и общительным парнем, гроссмейстером и активно пишущим колумнистом.
Мне нравится, когда фраза или понятие из лексикона другого человека попадает в мое «поле слышания» и обрастает там моими собственными смыслами.
Словечко «информповод» - очень актуально для меня, и так уютно устроилось рядом с списком образов-понятий, позаимствованных у sv_erik.
Книга, которую мне подарили, меня, честно говоря, удивила. Как раз недавно я прочла крайне негативный, просто разгневанный отзыв о творчестве этого писателя в своей френдленте. А мне всегда интересно, когда кого-то ругают так, что летят пух и перья. Вижу летящие перья – и мне сразу становится интересно: чьи они?
Ну что тут скажешь? На вкус и на цвет товарища нет и все фломастеры разные. И, хотя в книге я встретила немало странного, кое-что, с чем я не могла согласиться, поводов гневаться в ней я совсем не обнаружила, хотя бы потому, что читала очень внимательно и поняла, что авторский подход к этой книге-эссе о музыке не претендует на построение жесткой структуры, которая могла бы прийти в непримиримое противоречие со взглядами другого человека, как «неправильное» с «правильным» или наоборот. Правилами здесь не пахло – царит «полное отсутствие хотя бы частичного присутствия» оных. Здесь попросту нет стены, о которую даже при желании можно было бы удариться головой при наличии головы. Да, и у меня, естественно, такого желания не имелось.
«Эта книга о странствиях в реальности, фантазии и пространстве между ними».
После такого авторского определения в предисловии мне точно не захочется обвинять кого-либо в чем-либо.
Теперь я могла бы только прокомментировать «интересно» мне или «скучно», что, поверьте, охарактеризовало бы МЕНЯ, а не книгу. Тот, кто читал или будет читать «Океан звука» Дэвида Тупа, сможет, таким образом, определиться и в своем отношении к этой самой мне, любящей сложное, занудное и неоднозначное и откровенно «постпотребительское» (автору за этот термин – хвала!)
Итак, книга о музыке… Как у ДДТ-шной «Актрисы Весны», которая «читает балет» и «танцует стихи» - такой подход всегда сдвигает восприятие одного искусства в область другого, и тем самым успешно добивается другого сдвига – «по фазе» или же «точки сборки» - как уж кому милее. Классическая популярная книжка про музыку содержит либо биографические сведения о музыкантах или более или менее ответственную попытку классификаций и искусствоведческого анализа. Первое, как правило, чистая литература, которой музыка дала лишь «информповод» (ха-ха!), а второе… Второе, чаще всего, почти не литература, и имеет ценность лишь для специалистов и глубоко интересующихся предметом – тем самым конкретно или культурологией в целом.
Эта же книга - литература, и я уверена в этом! Она не подходит ни под то, ни под другое клише, а представляет собой текучий, как вода (или восточная мелодия) описанный в постоянно меняющемся эмоциональном ключе набор ощущений, связанных со звуками и их восприятиями – в самых разных традициях последних.
Какое искусствоведение? Просто жизнь в звуковом сопровождении!
Так что не из кого тут перья рвать:
«Пчела застыла в дымоходе, ее жужжание разносится по всем измерениям комнаты. Монотонное шипение уличного фонаря. Комната в итальянском отеле, и где-то недалеко женщина и мужчина пытаются докричаться до оргазма. Издалека доносятся вопли пьяного. Глубокой ночью жабы издают утробные звуки, мимо с ревом проносится мотоцикл. У меня есть дочь; она поет «Дэйзи, Дэйзи…» Звуки, пребывавшие в тайне десятилетиями: идешь мимо железнодорожной станции субботним утром и вдруг останавливаешься, прибитый к месту жутким завыванием хора паровозных свистков. Все эти рожки и свистки воют в один голос. Воздух сжимается. Кто-то скончался? Рай – это так тоскливо. На момент я заслушиваюсь уханьем миномета в непролазных джунглях, стервятниками, отрывающими от трупа полоски мяса, гудками машин, пожарными сиренами, сигналами пожарной тревоги, звуками сигнализации и бетономешалок.
Затем происходит успокаивающая нота кондиционера, медленно разъезжаются электронные шторы. Возможно, это мой выход. Но я все еще слышу, как блохи прыгают с моей маленькой кошки на деревянный пол».
Что мне не оказалось близким в этом тексте? Во-первых, никак не прочиталось огромное количество имен и названий, из которых едва ли 10% мне что-нибудь о чем-нибудь говорят, поскольку я просто люблю музыку, а не интересуюсь ею – я просто гурман, а не коллекционер обедов в шикарных и престижных ресторанах с разнообразной кухней. Во-вторых, утомило лазанье автора в различные экзотические «духовные практики» с привнесенным оттуда специфическим жаргоном – то, чем я в свое время пресытилась (но это, опять же, мое личное пресыщение, автор не виноват!)
А в целом, книга была прочитана с удовольствием, с применением мудрой инструкции для подвергающихся нападению маньяка: «Расслабься и получи удовольствие».
Расслабилась. Получила.
А вам, друзья, – цитаты, расслабляйтесь, получайте!
---
Отец Клода Дебюсси прочил сыну будущее моряка, но уже в возрасте восьми лет Клод, по словам сестры, «целыми днями сидел и размышлял – никто не знал о чем». Эта приверженность к воображаемой жизни была отмечена и в письме другому французскому композитору, Андре Мессажу: «У меня есть бесконечное количество воспоминаний, и все они лучше реальности»
.
---
«Я привык ежедневно сочинять по нескольку песен для Создателя. Для одного Создателя, а не для публики. Я занимался этим несколько лет, а потом несколько песен вырвались на свободу». (Маршалл Аллен, группа «Сан Ра»)
--
(диалог с ним же):
Я спрашиваю:
- Вы настроены оптимистически?
- Мистически?
- Оптимистически.
Мистические опти, - смеется он. – Это может иметь другое значение. Опти-мистически. Совсем другое слово. Опти – это, разумеется, глаз. Оптимистический – это очень хорошо. Вот мы и получили что-то еще. Можно взять слово и поместить его в другую плоскость.
- Оно могло приобрести мистическое значение.
- Верно, это прекрасно. Это как брать ноты, брать и создавать что-то красивое…
---
Объект звука, наиболее драматически представленный в романтических симфониях девятнадцатого века, был раздроблен и создан заново в форме постоянно меняющейся, открытой системы, на которой возникают, развиваются и переплетаются новые идеи. Это первая метафора. Вторая – это ландшафт: воображаемая поверхность, по которой скользят потоки музыки и где волен бродить слушатель.
---
Звук обозначает наше положение в реальной вселенной. […] звуки без ограничений проникают всюду. Мой мозг ловит их, сортирует, заставляет меня чувствовать необъятность вселенной даже тогда, когда я не желаю видеть и постигать ее.
Конечно, существуют затычки для ушей, но и с ними я слышу звуки собственной оболочки.
---
…потребность в исполненных смысла ритуалах возвращается вновь и вновь, как реакция на современное убеждение, что жизнь может длиться до самой смерти без направления и цели.
---
… в доисторические времена художники выбирали для наскальной живописи места с определенными акустическими свойствами.
---
«На заре двадцать первого века мы наблюдаем возрастающий интерес к повышению чувствительности – эта тенденция началась с размытием структуры использования языка, и это в итоге приведет нас к новым гармониям». (Клаудиа Дона, «Невидимый дизайн»)
---
Музыканты всегда крали, заимствовали, обменивались и навязывали влияния, но за последние сто лет музыка стала ненасытно доступной – с одной стороны, паразитической, с другой стороны – экспансивной, неугомонной, безосновной, постоянно требующей обогащения и наполнения путем дополнения и обмена находками.
---
Одна из самых знаменитых историй Джона Кейджа была о лекции по восточной музыке. Он поставил запись буддийской службы, начавшейся с еле слышного пения и продолжавшейся периодическими ударами по перкуссионному инструменту. Через пятнадцать минут одна из слушательниц вскочила, завизжала и крикнула: «Выключите это! Я больше не могу это выносить». Кейдж выключил запись. Тогда другой слушатель пришел в ярость: «Почему вы выключили? – спросил он. – Мне только-только стало интересно».
---
Если бы композиторы девятнадцатого века, такие как Малер, Скрябин, Мусоргский, Прокофьев и Рихард Штраус, на равных сотрудничали с музыкантами из европейских колоний – Бразилии, Кубы, Гаити, Нигерии, Ганы, Камеруна, Конго и Индонезии, - какой бы звук у них получился?
---
По определению, запрограммированное представление предугадано. Немногие операторы могут честно признать, что они вместе со зрителями пассивно наблюдают слепое продвижение компьютера от начала программы к концу. Единственная ошибка или опасность, состоит в том, что машина может сломаться.
---
Гайр Хенссен:
«Не люблю, когда люди используют мою музыку как фон. Когда я слушал Джона Хэсселла или Брайана Ино, мне хотелось узнать больше о Гималаях и астрономии, Египте и археологии. Я хочу, чтобы люди вдохновлялись на изучение астрономии и приобретали иной взгляд на вселенную. Чтобы они были любопытными».
---
Через пятьдесят лет после наступления первого тысячелетия, римский император Нерон пытался усовершенствовать свою технику пения, укладываясь под листы свинца и заливая клизмы в собственный задний проход. […] Также он изобрел технику влияния на толпу, позже применявшуюся фашистами и рок-музыкантами. Он использовал пять тысяч шумовых инструментов, чтобы влиять на настроение людей в процессе общественных собраний. Шумы подразделялись на бомби – подражание жужжанию пчел, имбрицес – подражание стуку дождя или града по крыше, и тестэ – подражание бьющейся посуде.
---
«Для некоторых традиционалистских западноафриканских племен отпечатанная в форме записей или книг память считается неестественной, даже запретной. Позитивные и негативные стороны жизни, включая мысли, воспоминания и исторические события, обретают форму в словах, но, будучи записаны, представляются запертыми в нежелательном состоянии жесткости и постоянства – состоянии, противном жизни». (Тина Олдноу, «Мусульманский суп»)
---
«Человек встречает жреца-костоправа, и тот, преисполненный набожного благочестия, делает свое дело так хорошо, что человеку слышен хруст костей, встающих на свои места». (Зосима из Панополя, гностик и алхимик).
---
Дебюсси был уверен, что перкуссионные инструменты пришли в Европу от варваров. Слушая записи произведений Вареза, я часто поражаюсь точности, с которой они исполнены. Варвары, да, но это безнадежно кроткое и несерьезное племя.
---
Нежелание Элвиса покинуть эту планету уже порядком всем надоело, но его незримое присутствие в очередях супермаркетов напоминает нам о том, как мало мы его знали при жизни. Бесконечная реконструкция знаменитостей посредством труда биографов и таблоидного сюрреализма имеет забавный эффект. Послевоенная поп-культура настолько запутана в мифах и настолько молода, что общая подтяжка лица или гнусное происшествие могут изменить всю картину. Дитя своей эпохи, я достаточно стар, чтобы анализировать рон-н-ролл 50-х, и в свое время находился под влиянием заблуждения, что стиль жизни богатых и знаменитых может быть выведен из их музыки и имиджа.
---
Было ли случайностью то, что свободная импровизация с ее шумами, «нелегитимными» инструментами, элементами театра, неиерархической организацией и случайными вкраплениями звуков окружающей среды, совпала по времени с утверждением семиотики – науки о знаках – как области науки? […]
Умберто Эко, «Теория семиотики»:
«Трудно представить себе мир, в котором существа общаются между собой без помощи вербальных средств, ограничившись жестами, объектами, бесформенными звуками, мотивами или чечеткой; но так же трудно представить себе мир, в котором общались бы между собой только с помощью слов».
---
Дерек Бейли: «одна из характеристик времени – это неудовлетворенность ортодоксальными формами производства музыки. Они были хороши в целом, но с их помощью невозможно было выразить множество вещей. […] Это было время, когда популярная музыка взорвалась изнутри».
---
«Лежащее во тьме разглядеть невозможно, но ладонь чувствует легкие движения жидкости, пар поднимается изнутри, собираясь в капли на краю, а запах, приносимый паром, вызывает тонкое предчувствие». (Дзюнъитиро Танидзаки, «Во славу теней»)
---
Карл Като Гринфилд, «Speed Tribes»:
«Японцы относятся к технологии по-другому, чем западные люди. Они просто рассматривают свой ПК или телевизор как еще один объект, как камень или дерево или кимоно, который является частью природы и, следовательно, их самих».
Вот почему в Японии нередко можно встретить такие странные на первый взгляд вещи, как святилище, забитое швабрами для мытья туалетов, или буддийские жрецы, молящиеся сгоревшему микрочипу.
Все сущее есть Будда.
---
Рассуждая об эстетике чувствительности японской эры Хэйан (IX век) в книге «Культура дзен», Толас Гувер пишет: «Красота все больше сопротивлялась неизбежности собственного исчезновения». В стране железа, которой стала Япония, подобное отношение парадоксальным образом сохранилось, но только в малых долях передовой мысли, устремленной в гипотетическое, постпотребительское будущее».
---
Нобухиса Симода:
«Поглощение компакт-дисков не побуждает людей создавать что-то внутри себя».
---
Маркиз д’Эрве де Сен-Дени, автор книги «Сны и как управлять ими», использовал механическую музыку в технике сновидения. Он танцевал с интересными ему женщинами под музыку, которая, как он знал, есть в музыкальных автоматах. Затем он ставил на автомате нужную композицию и засыпал под нее – довольно эффективный метод, помогающий вызывать в памяти образ женщины. Что происходило во сне маркиза после появления женщины, в книге не документировано.
---
Техника игры на древней семиструнной китайской плоской лютне чин включает в себя такие виды прикосновений, как «Журавль, танцующий в покинутом саду», «скачущая птичка Шань-Янь», «движение хвоста плывущей рыбки», «белые бабочки на цветах», «эхо в пустой улице», «плач замерзшей цикады о наступающей осени» и «продрогшие вороны клюют снег». Вне всякого сомнения, чин была предметом элитного эзотерического искусства. Одно из прикосновений – тиньин – состояло из сильного прижатия струны без движения. Согласно некоторым учебникам, вибрато исполнялось посредством пульсации организма игрока. Строгие правила, диктующие, когда должно и не должно играть на инструменте, были написаны в эпоху Мин. Сидение на камне, высоком зале или лодке, отдых в тенистом лесу или встреча с подходящим человеком считались благоприятными ситуациями для исполнения музыки. На рынках, в магазинах, в пьяном или потном состоянии, в нелепой одежде и после секса играть на инструменте запрещалось.
---
«Певец, орудие зла, глупый и злобный раб голоса, инструмента, не изобретенного человеческим разумом, но приложенного к телу, который вместо того, чтобы волновать душу, поднимает всю грязь нашей природы! Для чего служит голос, как не для зова Зверя, пробуждающего другого Зверя, который пытается сковать все искусство…»
(Вернон Ли, «Злобный голос», из «Сверхъестественных рассказов»)
---
В 1950 году французский исследователь Ален Геербрант во время путешествия по Ориноко, Вентуари и Амазонке поставил для венесуэльских индейцев маркиритари запись Моцарта. Фотография в книге Геербранта «Небывалое приключение» озаглавлена «Звуки Моцарта». На этом потрясающем снимке запечатлен мужчина, слушающий музыку с закрытыми глазами. Его губы умиротворенно расслаблены, но глаза крепко зажмурены, как будто переживание и приятно, и одновременно болезненно для него. «Я не знаю, верно ли утверждение, что музыка – это универсальный язык, - пишет Геербрант. – Но я никогда не забуду, что именно музыке Моцарта мы обязаны теми редкими мгновениями, когда пропасть, проложенная столетиями эволюции между цивилизованными людьми двадцатого столетия и варварами из каменного века, была почти преодолена».
Татьяна Александрова
http://l-eriksson.livejournal.com/572889.html#comments
http://l-eriksson.livejournal.com/573063.html#comments