ПОДАРИВШИЙ ИМЯ

В феврале мы всегда отмечаем день рождения Е.Д. Петряева, писателя, библиофила, краеведа. «Уральский библиофил» не может не отозваться на это событие. Евгений Дмитриевич был не только уроженцем нашего края, но и его исследователем, был знатоком и хранителем   его   культурных   гнезд,   книжной   истории.
Каждая его книга — это дерево, у которого есть уральские корни и ветви.
Краеведы и библиофилы гор Рифейских считали его своим, и он — где был ни жил — умел быть любопытным ко всему уральскому и умел нас, уральцев, подвигнуть к поиску.

Кировский клуб «Вятские книголюбы» начинался с «Краеведчских четвергов». А идея этих встреч под гостеприимным кровом «Герценки»— областной научной библиотеки имени А.И. Герцена — принадлежала писателю Е.Д. Петряеву.
Евгений Дмитриевич к тому времени прожил в Кирове немного — шесть лет. Но историей культуры родного ему Урала интересовался с отроческой поры. И давно укрепился в мысли, что прогрессом в науке, просвещении, культуре общество зачастую обязано людям с негромкими именами. Воскрешению в памяти потомков имен и деяний таких провинциальных «донкихотов» он и посвятил свою жизнь.
Двадцать лет, начиная с 1938 года, Евгений Дмитриевич прослужил военным врачом в Забайкалье. И каких лет! Бои под ХалхинГолом, ранение, военное лихолетье... В 1945 году он защитил диссертацию и стал кандидатом биологических наук.
Его первые краеведческие разыскания были связаны с деятелями Восточной Сибири. Они стали героями его будущих книг. Н.В. Кирилов — не только врач, но метеоролог, этнограф, статистик, друг и учитель В.К. Арсеньева. В.Я. Кокосов — автор рассказов о Карийской каторге, писатель и знаток каторжного тюремного быта Забайкалья.  А.К. Белявский — библиофил   и   краевед...
Первая книга Е.Д. Петряева «Лекарственные растения Забайкалья» вышла в Чите в 1952 году и была посвящена памяти выдающегося врача, исследователя Забайкалья Ф.П. Сергиевского. Тема, казалось бы, узко специальная, но в предисловии, списке использованной литературы упоминаются декабристы Ф.Б. Вольф, Д.И. Завалишин, краевед М.А. Зензинов, врач М.А. Дохтуров — знакомый В.К. Кюхельбекера, адресат его стихотворного обращения, П.А. Кельберг — ученик братьев Бестужевых, медик, метеоролог, этнограф. К ним Евгений Дмитриевич впоследствии не раз возвращался.
Связь с Сибирью сохранилась и после переезда в Киров. Там остались друзья, выходили книги, при самом активном участии Евгения Дмитриевича открылся литературный музей в Чите. Последняя подготовленная им к изданию книга — А.А. Черкасов «Из записок сибирского охотника»— тоже дань Сибири. Но порадоваться ее выходу он уже не успел...
Широта интересов Евгения Дмитриевича была удивительна — философия и математическая логика, шахматы и пчеловодство, этнография и лингвистика. О библиографии, истории, литературе не приходится и говорить. При этом каким-то непостижимым образом любой факт, за который он «зацеплялся», начинал «работать» на любимую его тему — историю культуры русской провинции. Памяти и внимания, считал он, заслуживают не только деятели с громкими именами. Безвестность же — не от малости дел, а зачастую — от невежества потомков.
Расхожее мнение о старой Вятке как беспросветной глуши сразу не вызвало у  Евгения Дмитриевича доверия, хотя и позабавили шутливые строки М. Горького:

Смертный, приехавший в Вятку с надеждою встретить культуру, Вспять возвратися, зане город сей груб и убог.

В библиотеку и областной архив сначала привели поиски забайкальских связей, но уже вскоре местные краеведы считали Петряева своим.
И вот 18 октября 1962 года в маленькой служебной комнатке краеведческого отдела «Герценки» собрались вокруг самовара «асы» вятского краеведения. Здесь были B.Г. Пленков, А.Д. Фокин, В.А. Соболев, К.А. Палкин, К.М. и И.Н. Войханские и другие сотрудники библиотеки. Е.Д. Петряев сделал доклад «Книга в жизни общества».
Собрания стали традиционными, посетителей становилось все больше. Из маленькой комнатки перешли в лекционный зал, недостаточен оказался и пятилитровый самовар, но исчезновения его как-то никто не заметил.
А вот книжная тема оставалась постоянной, редкое заседание обходилось без разговора о книге. А вопросы обсуждались самые разные — история улиц и домов старой Вятки, топонимика Вятского края, история врачебного дела, ремесел, театра, фотографии... Но объять необъятное все же не удавалось. Тогда решили создать отдельное объединение — для интересующихся книгами и книговедением.
Впервые собрались 30 марта 1973 года. Но теперешнее название клуба — «Вятские книголюбы» появилось лишь на 38-й встрече. Свое «лицо» клуб имел уже при возникновении. Он стал «книжной школой», объединением людей, ведущих не только просветительскую, но и исследовательскую работу в области «краевого книговедения». Главные темы: история вятских «книжных гнезд», судьбы библиотек, редких изданий, жизнь и труды местных деятелей книжного дела. Бессменным председателем клуба стал Е.Д. Петряев.
В первое время клуб помогал ориентироваться в книжном море. Регулярно делались обзоры книговедческих новинок, доклады о методике библиофильского поиска. Книголюбам помогали сотрудники «Герценки» — 3.П.   Вотинцева,   В.Н.    Колупаева,   3.А.    Сементина, C. П. Кокурина, С.М. Матлина и многие другие. Рассказывали о своих библиотеках ботаник А.Д. Фокин, юрист К.А. Палкин, философ И.М. Сметанин, историк А. В. Эммаусский, биолог Э.А. Штина, директор «Герценки» К.М. Войханская — специалисты и библиофилы высокого класса.
Специальные заседания посвящались методике хранения и реставрации книг, переплетному делу, искусству экслибрисов, издательским маркам, инскриптам.
А через год-два книголюбы рассказывали о собственных поисках и находках, о месте книги в формировании культурной среды, в частности — в Вятском крае. Среди находок были издания, печатавшиеся в уездных городах Слободском, Малмыже, Кукарке, Яранске и часто не учтенные краевой библиографией. Особенно дорожили старопечатными и рукописными книгами. Заботились об учете и охране таких реликвий от порчи и расхищения. Евгений Дмитриевич не уставал повторять, что старинная книга, изъятая из среды постоянного обитания, лишается важнейшей черты — исчезает из исторических источников. Одно дело, утверждал он, если книга первопечатника Ивана Федорова из Львова добралась до Вятки и три столетия бытовала у малмыжских грамотеев, и совсем другое, если такое издание лежит вместе с другими экземплярами в шкафу столичной библиотеки. Тут оно обезличено и безгласно.
Практика библиофильства подтверждает, что чисто местных тем не существует. Обязательно находятся нити, связывающие события «краевой» культуры с другими регионами страны, делающие их фактом общего исторического процесса.
Не раз заседания клуба посвящались великим именам: Пушкину, Гоголю, Чернышевскому, Жуковскому, но и тогда у «Вятских книголюбов» находился свой поворот темы. Интересовались, кто читал этих авторов в Вятке, тем, как воспринималось прочитанное земляками, не было ли у великих каких-то связей с местным краем. А связи находились и прелюбопытные! «История литературы — это история книг не написанных, а прочитанных!» — утверждал Евгений Дмитриевич.
Один из его докладов был целиком посвящен вятским читателям и корреспондентам Н.А. Добролюбова. Поиски привели его к кружку преподавателя «Вятского училища для распространения сельскохозяйственных и технических знаний и для приготовления учителей» Матвея Леонтьевича Песковского. Оказалось, что этот вятский учитель был связан с семьей Ульяновых, помогал ей в тяжелые годы (он был женат на двоюродной сестре В.И. Ленина). Среди учеников М.Л. Песковского был С.Н. Халтурин, а близкими знакомыми — Ф.Ф. Павленков, М. П. Бородин, В.М. Васнецов...
«Вятские книголюбы» всегда старались быть в курсе дел других библиофильских объединений страны. Связи поддерживались в основном через Евгения Дмитриевича. Он рассказывал, что делается у соседей, показывал памятки, буклеты, экслибрисы, а иногда — под завистливый вздох аудитории — книги, выпущенные дружественными клубами. Присылали их из Воронежа, Ленинграда, Ульяновска, Свердловска, Челябинска, Москвы, Читы и других городов. Специальное заседание было посвящено, например,  первому  выпуску  «Уральского  библиофила».
Е.Д. Петряев часто рассказывал об уральских книжниках, а однажды посвятил им свой доклад. Он вспоминал о людях, с которыми встречался в дни своей студенческой юности, вспоминал с такими искренними восхищением и благодарностью, что чувства эти передались слушателям.
Рассказывал, например, о букинистах Свердловска, лавки которых усердно посещал в конце 20-х и в 30-х годах. Особенно колоритным представал перед слушателями «Магистр» — Алексей Николаевич Шарнин. В его «закутке» — уютной лавке на Зеленом рынке — обычно встречались книжные знатоки: библиограф П.П. Макаров, врач В.А. Ляпустин, энтомолог Ю.М. Колосов, поэт В.В. Буйницкий. Там же Евгений Дмитриевич, в ту пору школьник, познакомился с П.П. Бажовым. Павел Петрович посоветовал ему тогда купить для подготовки к школьному диспуту однотомник В.Г. Белинского в издании Вольфа. Книга эта прошла с Петряевым всю его жизнь. Он сам ее переплел и дорожил ею не меньше, чем своими «цимелиями».
Были у него и другие встречи с П.П. Бажовым. Нашлись и темы для бесед. Павел Петрович считал, что в его судьбе большую роль сыграл Всеволод Владимирович Лебедев (1901—1938) — писатель и краевед, организатор музея в Слободском, автор «Вятских записок» (книга выходила в 1933, 1941, 1957 годах). Бажов писал о Лебедеве: «В сущности, он первый помог мне преодолеть опасения, что работу могут назвать стилизаторством, и первый увез сказы в Москву, где они и были напечатаны в «Красной нови».
Приглашая к поиску, Евгений Дмитриевич предполагал, что в архиве П.П. Бажова, вероятно, сохранились письма В.В. Лебедева периода создания «Вятских записок» и было бы интересно проследить историю работы над этой книгой, взаимное влияние двух творческих личностей.
Первые уроки библиофильства Е.Д. Петряев получил от Н.И. Грязнова и И.В. Шишова. Николай Иванович Грязнов окончил два факультета Московского университета, работал в Гейдельберге и Париже. В Свердловске он был директором бактериологического института, где Евгений Дмитриевич в студенческие годы работал лаборантом. Директор и лаборант подружились. Тогда еще живы были традиции русских передовых университетов и такая дружба казалась естественной. Николай Иванович в Париже был знаком с «королем библиофилов» Анатолем Франсом, коллекционировал изречения на библиофильские темы. В библиотеке Н.И. Грязнова были книги на французском, немецком, латинском языках, которыми он хорошо владел. Регулярно получая каталоги книжных новинок из Франции, Германии, Италии, он и своего ученика приучил следить за всем значительным, что появляется в книжном мире. От него же шло и стремление читать оригиналы сочинений, а не рефераты.
Иван Васильевич Шишов заведовал в 30-е годы (и позднее — до 1959-го) кафедрой фармакологии Свердловского мединститута. Евгений Дмитриевич под его руководством вел научную работу, но не меньше, чем исследования, их сблизили интересы книжные. Иван Васильевич собирал материалы и книги по истории медицины — теме, которая волновала Петряева со студенческих лет до последних дней жизни. В архиве Евгения Дмитриевича сохранился подарок Шишова — дневник одного военного года — безыскусный и драматичный документ того времени.
Случалось вятским книголюбам держать в руках и экземпляры «Клинического архива гениальности и одаренности», который издавал последний на Урале частный издатель психиатр Григорий Владимирович Сегалин. Евгений Дмитриевич познакомился с этим неординарным человеком еще в 30-е годы в Свердловске. В конце же 50-х встретились уже в Ленинграде и переписывались до самой смерти Григория Владимировича в 1960 году. Другом и родственником (шурином) Сегалина был известный сибирский ученый-метеоритовед и поэт Петр Людовикович Драверт, родившийся в Вятке и имевший в ней близких людей. Архив Сегалина остался на Урале и, видимо, погиб...
В июле 1978 года «Вятские книголюбы» отмечали 90-летие со дня рождения В.П. Бирюкова. Доклад о переписке с Владимиром Павловичем сделал один из ведущих кировских краеведов Василий Георгиевич Пленков. В его архиве хранилось более 60 писем старейшины   уральского    краеведения.   Евгений   Дмитриевич   тоже    длительное     время

переписывался с Владимиром Павловичем и в 1958 году съездил в Шадринск, где и началось их личное знакомство. Из Шадринска Петряев вернулся очарованным личностью Бирюкова, позднее он писал: «...горжусь тем, что могу причислить себя к ученикам Владимира Павловича, хотя мы встретились, когда... уже повечерел и мой день...»
На заседаниях «Вятских книголюбов» не раз анализировались методы работы В.П. Бирюкова, его система организации и хранения материалов, составления каталогов. В его архиве могли быть и вятские материалы. Владимир Павлович был хорошо знаком, переписывался со старейшиной вятского краеведения А.А. Спицыным, дружил с Александром Сергеевичем Лебедевым, археологом и коллекционером. А.С. Лебедев был одним из организаторов Образовательного общества в своей родной слободе Кукарке (теперь г. Советск), позднее жил в Вятке, Свердловске, Перми. В Вятке под его редакцией вышел номер журнала «Приуральский коллекционер» (1923). Ни одного экземпляра этого любопытного издания пока найти не удалось.
Говоря   об   уральских   темах,    стоит    вспомнить    и сентябрьское заседание  1984 года,  на котором  Евгений Дмитриевич  сделал  доклад о  Р. Н.   Рума,  человеке  из «артели» Ф.Ф. Павленкова, одном из авторов «Вятской незабудки» — сборника, направленного против бюрократических  порядков   самодержавной России. Рауль Николаевич жил в  Сарапуле, с 878 года — в  Перми, где вместе с женой стал одним из организаторов первого книжного магазина. Занимался антропометрией, практической и экспериментальной   гигиеной,   выходили   его статьи и книги по этим вопросам. Исследования он вел на свой страх и риск, без какой-либо поддержки официальных учреждений. Хорошая научная подготовка Рума  - результат самообразования.
И в Вятке, и на Урале у Рума осталось много друзей. Вероятно, будут еще найдены письма этого незаурядного человека. Евгений Дмитриевич называл и место предполагаемых находок — Государственный архив Свердловской области (фонд 140). Рауль Николаевич был в дружеской переписке с руководителем Уральского общества любителей естествознания О.Е. Клером. После смерти Рума его вдова Екатерина Герасимовна послала труды  мужа в Вятскую и Симбирскую библиотеки.

С начала 80-х годов в Кирове началась работа по составлению «Вятского биографического словаря». Его программа обсуждалась на январском заседании 1982 года. Евгений Дмитриевич не раз обращался к опыту работы челябинцев над «Уральским словарем писателей». Наш словарь по замыслу должен включать документированные сведения о лицах, оставивших след в истории культурного развития Вятского края, изучении его природных ресурсов, этнографии, фольклора, экономико-хозяйственных проблем. Евгений Дмитриевич говорил и писал о необходимости составления «родословных древ» тех семей, в которых традиционным и высоким по уровню было то или иное мастерство (книгописание, живопись, переплет и т. п.). Работу над будущим словарем и краеведческий и книголюбский клубы воспринимают как свой прямой долг.
К сожалению, доклады на наших заседаниях не стенографировались. Но на одном из вечеров магнитофон сослужил хорошую службу. В июне 1976 года — к 3-летию клуба — его друзья прислали свои поздравления, пожелания, рассказы и выступления на библиофильские темы. Мы услышали голоса М.П. Алексеева, М.С. Альтмана, А.В. Храбровицкого, В.Г. Уткова, О.Г. Ласунского, В.Г. Лидина и многих других. Евгений Дмитриевич представлял «выступавших», комментировал доклады, а смонтировал фонограмму Р.М. Преснецов.
«Вятские книголюбы», к сожалению, не могут похвалиться какими-то своими библиофильскими изданиями, кроме памяток к заседаниям (у некоторых книголюбов эти памятки собраны и переплетены в изящные томики, очень любовно и красиво сделал это А. В. Кузьмин). К юбилею клуба создан машинописный сборник «Книга в моей жизни», посвященный памяти книговеда и библиографа В.Г. Шумихина. Авторы — члены «Вятских книголюбов» и друзья из других городов страны.
Выступления своего председателя члены клуба всегда ждали с нетерпением. Он обрушивал на слушателей массу сведений, всегда новых, а известные факты умел повернуть какой-то неожиданной стороной. Речь его была яркой, эмоциональной. А какие интересные, иногда неожиданные вещи он извлекал из своего пухлого портфеля! Это могла быть старинная грифельная доска, храмовая палочка для благовоний, привезенная из Монголии, коробочка с землей, взятой с могилы А.Г. Муравьевой...

Неистощимый на выдумку Евгений Дмитриевич предлагал решить старинные задачи из учебников XVIII — начала XIX века. Справлялись далеко не все. Любил дарить семена растений, которые присылали ему из разных концов страны, обычно из каких-то литературных или исторических мест. Ну и, конечно, всегда находились в его портфеле портреты, фотографии, старинные карты, книги...
5 февраля 1987 года клуб проводил Пушкинский вечер, посвященный 150-летию со дня гибели поэта. Е.Д. Петряев должен был делать доклад о вятских читателях и знакомых Пушкина. Евгений Дмитриевич уже был очень нездоров, но готовился к выступлению с необыкновенным воодушевлением. Однако 5 февраля его состояние ухудшилось настолько, что пойти на заседание он не смог. Передал для раздачи книголюбам семена цветов с могилы А.С. Пушкина.
Около 10 часов вечер в библиотеке закончился, и одни из членов клуба позвонил Евгению Дмитриевичу. Но порадоваться вестям Евгений Дмитриевич не успел, через   несколько   минут   сердце  его   перестало   биться...
«Вятские книголюбы» по-прежнему собираются в «Герценке» в последний четверг каждого месяца. На памятке 166-го, сентябрьского заседания значится: клуб «Вятские книголюбы» имени Е.Д. Петряева. В феврале прошлого года прошли в Кирове первые краеведческие Петряевские чтения, которые станут традиционными.
Помним мы и его девиз: «Будем работать сами, приводя в известность добрые дела других!»

Наталья Петряева
врач, член правления клуба «Вятские книголюбы»

// Уральский библиофил : сб. - Челябинск, 1989. - С. 28-39