Версия для слабовидящихПодробнейшее исследование?
История и культура Вятского края / под ред. И. Ю. Трушковой. - М.: Академ. проект; Киров: Константа, 2005. - 512, 80 с. цв. вкл. - ("Культуры").
Недавно увидел новую книгу. Отличная полиграфия. В аннотации на неё сообщается, что это "подробнейшее исследование истории и культуры Вятского края". Такое заявление побудило меня сразу же приобрести это издание, подкупало и доверие к уважаемому издательству - "Академический проект". Поначалу очень обрадовался такой удачной покупке. Но когда стал внимательно изучать книгу, то появилось чувство разочарования и досады - зачем я её купил!?
Книга состоит из двух томов: первый - научно-методический - "Очерки истории Вятского края", составленный коллективом авторов; второй - научный - "Традиционные костюмные комплексы Вятского края", написанный И. Ю. Трушковой. Не буду разбирать второй том, так как мало что понимаю в такой узкоспециальной теме, как традиционный костюм. Но появляется закономерный вопрос: для чего под одной обложкой понадобилось объединять такие разноплановые произведения?
При чтении первого тома возникает стойкое ощущение дежавю - где-то я всё это уже читал. Действительно, практически все разделы в переработанном и сжатом виде повторяют содержание известной "Энциклопедии земли Вятской" (ЭЗВ). Но если ЭЗВ состоит из отдельных, законченных произведений, написанных разными авторами, то здесь, очевидно, имелся замысел подчинить всё произведение единой теме - истории культуры Вятского региона. На это указывают названия глав: "Древняя культура", "Средневековая культура", "Культурная стабилизация...", "Региональная культура..." и т.д. При этом, однако, не понятно, почему сам том называется "Очерки истории Вятского края". Достойно внимания наименование главы 3: "Культурная стабилизация в XVII-XVIII веках. Предкапиталистические преобразования". О какой культурной стабилизации может идти речь, если как раз в этот период начинают происходить большие изменения во всех сферах российской жизни? На это, кстати, указывает вторая часть названия главы. Безусловно, объединить разделы, написанные разными авторами со своим особым стилем изложения и подачи материала, очень сложно. Но в этом и состоит главная задача научного редактора. Мне кажется, что Ирина Юрьевна Трушкова с ней не справилась. Материал разделов настолько различен по научному уровню, что совсем не понятно, для кого предназначалось данное научно-методическое издание: для специалистов в области образования и культуры, как говорится в аннотации, или для школьников средних и старших классов. Глава первая и часть второй главы написаны строгим научным языком и больше напоминают отчёт археологической экспедиции с соответствующими выводами о её результатах. Вероятно, эта часть тома была написана профессиональными археологами В. В. Ванчиковым и Л. Д. Макаровым. Пишу "вероятно", так как в оглавлении даже не проставлены имена авторов отдельных разделов тома. Раздел "Общественно-политическое устройство" в главе второй "Средневековая культура" написан явно очень слабо и, по сути, является пересказом соответствующих глав последней работы А. В. Эммаусского "История Вятского края в XII - середине XIX века" (Киров, 1996), которые также опубликованы в ЭЗВ. При этом вообще не учитываются научные исследования последних лет.
Весь том грешит фактическими ошибками. Так, сообщается, что в "Повести о стране Вятской" (ПСВ) рассказывается о новгородских ушкуйниках, которые в 1174 г. пришли на Вятку. При этом объясняется сам термин "ушкуйник" (с. 43). Однако в ПСВ ничего не говорится об ушкуйниках. В XII в., когда действовали новгородцы, по ПСВ, даже не существовал такой термин, который появился лишь в XIV в. Черемисский городок Кокшаров в скобках расшифровывается как "Кокш-кар", хотя ни в одном списке ПСВ такого названия нет. Иногда кажется, что авторы даже не до конца понимают, о ком и о чём конкретно идёт речь. Так, при описании борьбы нижегородского князя Бориса Константиновича с племянниками Семёном и Василием в конце XIV в. оба брата везде называются Кирдяпами (с. 59-60), в то время как это прозвище носил только один из них - Василий, и оно стало наследственным для его потомков. Здесь же сказано, что оба брата умерли в 1402 г., но на самом деле Василий умер годом позже. Сообщается, что профессия иконописца на Вятской земле в документах впервые упомянута только в 1717 г. (с. 110), но в писцовой книге 1615 г. в Хлынове уже упоминались иконники. Это, казалось бы, мелкие ошибки и неточности, но как раз из них и складывается общее мнение о книге.
Иногда в скобках расшифровываются (вероятно, редактором) непонятные, с его точки зрения, слова. Вот некоторые примеры данного "терминологического словаря": "черемисами" раньше называли марийцев (с. 65); локальная цивилизация (региональная культура) (с. 96); традиционная (деревенская) культура (с. 121); деревенская (традиционная) модель (с. 123); коммуникация (связь, контакты) (с. 158); публичные (т.е. общественные) библиотеки (с. 158) и некоторые другие. Спрашивается, для кого предназначены данные расшифровки: для специалистов или школьников? В то же время авторы изобретают неологизмы. Как вам понравится, например, такое выражение: капиталистые крестьяне (с. 127). Надо полагать, здесь имелись ввиду зажиточные крестьяне.
Недостаток редакторской работы виден и в частых, совершенно ненужных повторах некоторых мыслей, причем, иногда чуть ли не дословно. Вот один такой пример. На с. 35 читаем: "На археологических памятниках той эпохи учёными исследованы сооружения и предметы, связанные с бронзолитейным процессом: многочисленные тигли (глиняные сосуды для плавки металла), льячки (ложечки для разлива металла по формам), сами литейные формы, шлак. Очевидно, здесь жили профессионалы-литейщики". А на с. 37 видим следующее: "На Еманаевском городище учёными зафиксированы сооружения и предметы, связанные с бронзолитейным процессом: многочисленные тигли, льячки, литейные формы, шлак. Очевидно, здесь жили профессионалы-литейщики". А вот пример из XVIII в. На с. 98: "В 1752 году яранский крестьянин Леонтий Лукьянович Шамшуренков построил в Петербурге "самобеглую коляску" - четырехместный самодвижущийся четырехколесный экипаж на мускульной тяге". А на с. 117: "Выдающимся механиком-самоучкой был уроженец Яранского уезда Леонтий Лукьянович Шамшуренков... В 1741 году он подал докладную записку с описанием и проект "самобеглой коляски", прообраза современного автомобиля".
Часто, наоборот, видимо, из-за чрезмерного сокращения в предложениях абсолютно теряется смысл. Нередко существительные стоят не в том падеже или глаголы не в той форме. Вообще же опечаток в книге великое множество, причём, часто очень курьезных. Так, например, древнемарийские племена вышли (очевидно, только ещё выйдут. - А.М.) в бассейн рек Пижмы и Вятки в начале XI тысячелетия (с. 42); епископ Лаврентий Горка жил в 1671-1737 гг., а "в 1773 году (видимо, восстав из гроба. - А.М.) Горка возглавил Вятскую епархию" (с. 111); "в середине века XVII книжники написали "Повесть о явлении чудотворного образа Великорецкого" Вештомова Александра Ивановича" (с. 114-115); "с 1861 по 1965 год крестьянам выдавали грамоты об освобождении" от крепостной зависимости (долгонько, однако. - А.М.) (с. 141).
Не наблюдается единообразия в мелких вопросах. Так, в главе "Региональная культура в Новое время" в разделе "Литература и наука" только один этнограф Д. К. Зеленин удостоился указания дат своей жизни. Хотя стоило только открыть один из томов "Энциклопедии земли Вятской", чтобы узнать даты жизни других названных в разделе научных деятелей. Не понятны приоритеты авторов, посвятивших свой труд культуре Вятского края. Ученые-историки А. С. Верещагин, А. А. Спицын, П. Н. Луппов, а также известнейший статистик Н. А. Спасский, в этом разделе удостаиваются лишь перечисления (с. 160-161), народовольцу же и террористу С. Н. Халтурину на с. 145-146 посвящена половина страницы текста. А в главе "Региональная культура в Новейшее время" даже существует целый раздел "Выдающиеся вятские революционеры - С. М. Киров и В. М. Молотов" (с. 231-232). Видимо, развитие культуры авторы тома видят в революционном движении, а не в успехах развития статистики или исторической науки.
В то же время достойно внимания отношение авторов к вопросам развития религии на территории Вятского края. В духе нового времени их взгляды на религию перевернулись на 180 градусов по сравнению с советским временем. Иногда такая резкая смена курса вызывает бурный смех или слёзы умиления. Ничтоже сумняшеся авторы сообщают, что именно 24 мая 1383 г. крестьянин Агалаков на берегу реки Великой нашёл образ святителя Николая (с. 75-76). А как вы думаете, для чего монастыри в XVII столетии становились владетелями огромных земельных угодий, выжимая из крестьян все соки? Оказывается, не ради собственного обогащения и усиления политического влияния, а для того, чтобы монахи тяжёлым трудничеством на земле достигали духовных высот, а ещё "для благотворительной деятельности, чтоб утешить страждущих, пригреть юродивых" (с. 82-83). Когда же пространство вокруг монастырей обрастало деревнями, "куда же деваться монахам-аскетам в обмирщенном пространстве? Уходить еще дальше и осваивать уже новые территории?" (с. 83). Какая забота о бедных монахах! А ведь истинные монахи-аскеты XII-XV вв. действительно так и делали, уходили на новые глухие земли.
На протяжении трёх последних глав настойчиво и многократно проводится мысль, что индустриализация - это абсолютное зло. "Негативные последствия индустриальной цивилизации: появляется много бедных, больных и преступников", неуважение к властям и духовенству, нарушение экологического баланса (с. 136-137, 144, 155). В главе "Традиционная культура", читая рассуждения об экологическом балансе, возникает ощущение, что изучаешь очередное творение В. Мегре (с. 169). Крестьянская жизнь в этой главе описана, казалось бы, верно и правильно, но почему-то становится приторно от такой идиллии, прямо пасторальные картинки.
Почти вся последняя глава посвящена политической и экономической истории региона, культуре же во всех её проявлениях отведено всего 18 страниц. Причём, впечатление такое, будто читаешь газету советских времен об успехах социалистического строительства. Здесь, несмотря на рассказ о репрессиях, культе личности, ГУЛАГе, застое и прочих "прелестях" социализма, чувствуется, что авторы сожалеют об ушедшем советском прошлом: "Развитие духовной культуры в период социализма подтверждает, что все население, а особенно дети, больные находились хоть под тоталитарным, но присмотром государства. Рост просвещения, здравоохранения, обустройство городов мыслились необходимыми условиями упрочения социалистического строя" (с. 292). Современность их пугает: "Жизнь становится индивидуальнее. На человека обрушивается колоссальный объём информации... Растут экологические, межличностные и внутриличностные проблемы". Как же справиться с этими трудностями, что делать дальше? Авторы не находят ничего лучшего, чем ответить шаблонной расхожей фразой: "Решать сегодняшней молодежи".
Подводя итог, можно сказать, что эта книга не дала лично мне ничего нового, только очень жаль потраченных на неё времени и денег.
А. Л. Мусихин
