Дальнейшая обработка льна.

По окончании молотьбы мать приступала к дальнейшей обработке льна. Снопиками наполняли печку, а утром до рассвета на дворе отделяла от него кострику, мяла лён в примитивном, домашней работы, деревянном станке. Когда весь лён был очищен от кострики, она трепала его, чтобы очистить от мельчайших частиц кострики, а потом прочёсывала проволочной щёткой, отделяла от чистого волокна менее ценную кудель, из которой изготовлялся грубый мешочный на продажу холст. После четвёртой стадии обработки льна начиналась пряжа, продолжавшаяся всю зиму, в долгие зимние вечера, до петухов, т.е. до полуночи (часов-то ведь не было, их заменяли петухи).

Утром вместе с матерью, так же как и вечером, пряли бабка и сестра, только веретёна на полу жужжали. За дело принимались с первыми петухами, часов в пять. Первое время, как я осознал своё бытие, пряли с лучиной. Берёзовой лучины для освещения заготовлялось и просушивалось целые снопы. Лучинное освещение осуществлялось так – была деревянная, овальной формы, на трёх высоких ногах лоханка, на одном конце которой (от третьей ноги) возвышалась стойка, т.е. брусок, к которому была прикреплена железная рогулька, в которую закладывалась горящая лучина. По мере сгорания лучины угольки падали в лоханку, а в неё наливалась вода. Когда сгорание лучины приближалось к концу, зажигали и закладывали новую лучину, огарок бросали в лоханку. От горения лучины облаком распространялся сизый дым, от которого, конечно, все угорали. Лечением от угара являлась мороженая рябина, которая закладывалась в уши, а самым радикальным и быстрым средством было кратковременное сидение голой задушкой на снегу. Днём работа тоже продолжалась, только матери на время приходилось отрываться для приготовления пищи. В праздники не пряли. Девушки-подростки и взрослые собирались поочерёдно с прялками по вечерам то у одной, то у другой хозяйки. За пряжей распевали песни, рассказывали сказки, так лучше и веселее спорилась работа. К моему школьному возрасту век лучины кончился, появился керосин, сначала по 7 коп., а в дальнейшем по 5 коп. за фунт.

В марте начинались тканье и отбелка холстов на снегу, а весной и летом холсты отбеливали на зелёной траве даже на фабриках. Ткачество заканчивалось, когда наступало время садить в огороде. Таким образом, женская страда продолжалась круглый год.