Переписка журналиста Р. М. Преснецова и композитора О. А. Моралёва

Впервые публикуется переписка журналиста и краеведа Р. М. Преснецова и саратовского композитора О. А. Моралёва, хранившаяся у И. А. Масленниковой, сестры композитора. О жизни Олега Аркадьевича Моралёва в нашем альманахе подробно писали его жена А. В. Моралёва (31-й выпуск), И. А. Масленникова (41-й), опубликованы статьи о его творчестве и наставничестве (31-й), воспоминания о службе и войне (23-й), а также переписка семьи Моралёвых (12-й). Переписка Преснецова с Моралёвым приоткрывает дверцу в жизнь композитора, позволяет окунуться во времена, давно ушедшие.

Если об Олеге Аркадьевиче Моралёве мы знаем более подробно из предыдущих выпусков, то о Романе Михайловиче Преснецове до настоящего времени было известно немного. В библиографическом указателе «Памятные даты по Кировской области на 2022 год» дана краткая малоинформативная справка: даты жизни, место рождения, где проходила учёба и в двух-трёх словах о его деятельности и членстве в Союзе журналистов СССР без конкретики¹.

К счастью, в октябре 2022 г. при работе над юбилейным изданием «„В Вятскую публичную...“: Из коллекции Кировской областной научной библиотеки им. А. И. Герцена» по запросу библиотеки из ЦГАКО мы получили электронные копии документов: автобиографию, характеристику на журналиста и воспоминания из личного фонда Р. М. Преснецова².

Для полного представления о личности Р. М. Преснецова и его взаимоотношениях с О. А. Моралёвым публикуем сведения, основываясь на архивных документах.

Роман Михайлович Преснецов (1927–1992) родился 26 ноября в городе Минусинске Красноярского края в семье вятских крестьян. Отец, Михаил Дмитриевич, после возвращения в Киров работал путеобходчиком на железной дороге, возчиком, экспедитором; умер в 1940 году. Мать была домашней хозяйкой, затем работником торговли; умерла в 1984 году.

Работать Роман Преснецов начал с 14 лет: сначала в сапожной мастерской, потом был мастером производственного обучения в ремесленном училище, после войны — электромонтёром.

В 1948 г. поступил в Кировское музыкальное училище на дирижёрско-хоровое отделение. До этого год учился в авиационном техникуме, но, как писал в автобиографии, «музыка взяла верх». В 1952 г. после третьего курса перевёлся в Свердловское музыкальное училище имени П. И. Чайковского, которое окончил в 1953 году. В 1955 г. вернулся на родину, проработав два года в Серове. Пять лет работал в облпромсовете, возглавлял работу художественной самодеятельности в артелях, организовывал смотры, подготовку руководителей самодеятельных коллективов. В 1950-е гг. появились первые заметки Р. Преснецова в газете «Комсомольское племя»³.

В 1958 г. в Кирове открылось телевидение. Режиссёр, актёр областного драматического театра Николай Сергеевич Налигацкий предложил Роману Михайловичу стать его ассистентом. Преснецов согласился, фактически став первым ассистентом режиссёра телевидения. По воспоминаниям, его первая передача была детской — «Детский альбом» П. И. Чайковского. На запись программы Р. М. Преснецов пригласил Гунара Ивановича Флоса — пианиста, преподавателя — и ребят из детского сада. Г. И. Флос рассказывал о пьесах в сборнике и играл, текст за кадром читала диктор Лилия Александровна Лиханова.

Р. М. Преснецов на заседании клуба «Краеведческий четверг» в библиотеке им. А. И. Герцена. 17 июня 1982 г.
Из фондов Кировской областной научной библиотеки им. А. И. Герцена

В конце 1961 г. Р. М. Преснецову предложили занять место редактора музыкальных передач. Роман Преснецов любил эту работу: здесь он овладевал журналистикой, писал программы музыкальных передач для школьников, знакомил телезрителей с самодеятельными коллективами области. Впоследствии стал редактором литературно-драматических и музыкальных передач. До работы редактором на радио, в 1961 г., непродолжительное время работал в областном управлении культуры, где был старшим инспектором по искусству, участвовал в организации празднования 50-летия художественного музея⁴, ездил в Москву для закупки картин для музея у художников-земляков. Был одним из организаторов в Кирове и области Хорового общества и его первым ответственным секретарём, председателем был В. В. Зеферов⁵, преподаватель музыкального училища.

В 1962 г. Р. М. Преснецов стал членом Союза журналистов СССР.

На радио под началом Романа Михайловича выходили передачи «Театр у микрофона», где прозвучали радиоспектакли по книгам местных писателей М. К. Любовикова «На заре» (инсценировка М. М. Решетникова), В. А. Ситникова «Вера Зубарева», Л. М. Лубнина «Командир группы „Сокол“», А. А. Филёва «Живое — живым» (инсценировка Р. М. Преснецова) и другие; также программа «Край родной», радиоальманахи «Литературный Киров» (ведущий — поэт, журналист, редактор В. В. Заболотский), «Вечерние встречи», радиожурнал «Художественная самодеятельность», через которые проходила пропаганда творчества местных писателей, театров, филармонии, хоровой и музыкальной художественной самодеятельности.

С 1972 по начало 1974 г. Р. М. Преснецов работал заведующим литературной частью в Театре юного зрителя имени Н. Островского⁶, но всё так же готовил передачи и сюжеты, посвящённые творчеству театра, некоторых артистов, для радио.

Помимо основной работы, с 1960-х гг. Роман Михайлович занимался и общественной. Был членом художественного совета Ки­ровской областной филармонии, чле­ном жюри «Театральной весны», смотров художественной самодеятельности; на радио состоял в профсоюзе, где заведовал культурно-массовой секцией: оформлял музыкально и записывал поздрав­ления. Также занимался краеведением. «Музыка и музыканты Вятки» — его первый труд, первое изданное исследование о музыкальной жизни Вятки — Кирова.

Интерес Р. М. Преснецова к журналистике, краеведению, особенно к музыкальной культуре, вылился в нечто большее, чем простое увлечение. Роман Михайлович был первым пропагандистом культурной жизни с помощью радиовещания и к тому же активистом этой жизни в Кирове и области. Он стал первым популяризатором исследований музыкальной жизни Вятки — Кирова. К тому же, по всей видимости, Романа Михайловича больше интересовала личность П. И. Чайковского: название первой детской передачи звучало с именем композитора, четыре статьи из книги «Музыка и музыканты Вятки» посвящены ему, а 17 июня 1982 г. Преснецов выступил в клубе «Краеведческий четверг» с докладом «Чайковский и Вятский край». Желая и дальше развивать тему музыки в своих краеведческих разысканиях, Роман Михайлович решил лично познакомиться с Олегом Аркадьевичем и познакомить кировчан с земляком-композитором. К тому же всё располагало к знакомству: Преснецов был заинтересован в личности Моралёва, работа на радио открывала многие двери перед Романом Михайловичем, и он был знаком с сестрой композитора, которая и помогла им завязать переписку.

Здравствуйте, Олег Аркадьевич!

Пишет Вам кировский журналист Роман Михайлович Преснецов. Я уже многие годы занимаюсь изучением музыкальной культуры нашего края. Узнал я, что Вы наш земляк, учились в Кировской музыкальной школе⁷, окончили её. И вот теперь профессиональный музыкант, композитор.

Очень приятно было прочитать о Вас статью в Саратовской газете⁸, приятно было познакомиться со списком произведений, сочинённых Вами, произведениями, которые уже звучат.

Уважаемый Олег Аркадьевич, не будете ли Вы так любезны, чтобы послать мне что-нибудь из ваших сочинений — и в нотах (было бы приятно и в рукописи), и в записи. Я сам работаю на Кировском радио редактором художественного вещания, и очень бы хотел сделать передачу о Вашем творчестве⁹ (записи магнитофонные именно для передачи). А что касается рукописи, то я хотел в будущем написать о Вас¹⁰. Поэтому хотелось бы также получить от Вас небольшие воспоминания о годах, [в] которые Вы учились, кому Вы обязаны тем, что стали музыкантом, композитором.

В этом году у меня должна выйти книжка «Музыка и музыканты Вятки». К сожалению, в ней я только упоминаю Вас — как нашего земляка. Но в будущем хотелось бы написать о Вас более подробнее. Пришлите всё, что связано у Вас с родным городом и, конечно, свои фотографии.

С Вашей сестрой, Ириной Аркадьевной¹¹, мы работаем, можно сказать, в одной конторе — она в РТЦ (радиотелецентр), а я — на радио, в редакции.

Всего Вам доброго.

С Уважением, Р. М. Преснецов.

6 марта 1982 г.

Здравствуйте, уважаемый Олег Аркадьевич!

Спасибо Вам за письмо. Мне передала его Ваша сестра. Я нисколько не сержусь за Ваше молчание, понимаю, что Вы заняты работой, творчеством. Но вот поймите своих земляков, которые должны знать о своих земляках — музыкантах, композиторах. А время неумолимо несётся вперёд. Годы летят стремительнее, обгоняя даже наши мечты. Я верю, что всё-таки со временем у нас будет музей театра, музыки, где мы соберём многое-многое, чем будут гордиться наши молодые кировчане. Мы ведь должны воспитывать патриотизм не только к большой Родине, но и к малой, где Вы сделали первые шаги.

И то, что я прошу Вас написать о своей первой учительнице музыки, кто помог вам впервые посмотреть на музыку влюблёнными глазами, услышать её в себе — это дань памяти её, Марии Ивановны¹², удивительной доброты женщины, учительницы музыки. Вот из этого Вашего первого письма узнал, что она училась у профессора Тех Мюллера. Я знал, что она окончила Лейпцигскую консерваторию¹³. Вам, вероятно, известны и другие великие детали её жизни и деятельность её школы, её примеров преподавания. Да, конечно, Вы её ученик. И я буду (а потом многие-многие другие) благодарны Вам за такой подробный рассказ о своей учительнице. Имя Константина Степановича Сорокина¹⁴ прочно вошло в музыкальную жизнь нашего города. И если Вы расскажете о том, как он помог Вам утвердить в себе желание стать композитором, расскажете, как он практически это делал. Это тоже очень интересно.

Я понимаю Вас, когда Вы говорите о трудности выслать записи. Я воспользуюсь Вашим советом, сделаю заявку на Всесоюзное радио. Но если можно — на время, чтобы только переписать — вышлите, хотя бы минут на 15–20 из небольших произведений, чтобы познакомить слушателей, ваших земляков.

Но если Вы хотите послать мне что-то из рукописей — буду очень Вам признателен!

С уважением, Преснецов.

24 марта 1983 г.

Уважаемый Роман Михайлович!

Прошу прощения за то, что так долго [не] могу выполнить Вашу просьбу, прислать Вам магнитные ленты с записью сочинений.

По моей просьбе на радио переписали частным порядком некоторые мои произведения, но почему-то записи получились плохими, послать их Вам не могу.

Музыкальный редактор советует написать в Саратовский радиокомитет официальное письмо с просьбой о пересылке Кировскому радио записей (по согласованию с композитором). Она обещает, что это можно сделать довольно быстро. Тогда я смог бы проконтролировать содержание и качество копий.

Надо писать на имя Председателя Саратовского областного комитета по телевидению и радиовещанию Аникеева Владимира Григорьевича¹⁵.

Могу поделиться с Вами радостью — 15 июля 1983 г. получил звание «Заслуженный деятель искусств РСФСР».

Посылаю Вам недавно вышедшую книжку о композиторах и музыкантах г. Саратова¹⁶. (Ваша книга несравненно лучше¹⁷.)

Получили ли Вы ноты, которые я Вам послал?

С уважением, О. Моралев.

03.09.1983 г.

Уважаемый Олег Аркадьевич!

Давно получил Ваше письмо и книжку. Вчера наш Комитет по телевидению и радиовещанию передал по телетайпу письмо председателю Саратовского комитета по телевидению и радиовещанию с просьбой — помочь переписать для нас Ваши произведения, которые имеются в фонотеке саратовского радио. В письме указывается, что количество записей произведений зависит от Вас, т[о] е[сть] то, что Вы отберёте и посоветуете. Поэтому хотелось, чтобы Вы, Олег Аркадьевич, отобрали самое, как говорится, то, без чего нельзя представить Ваше творческое лицо.

Мы пошлём рулон плёнки (1 000 метров). Если будете записывать на скорости 38 (обычной для нас), на эту плёнку войдёт музыки на 41 минуту. Если же на скорости 19 — запишется вдвое больше.

Книжка Б. Манжоры, конечно, получилась только лишь справочником. И очень жаль, что такая солидная композиторская организация, как Саратовская, издаёт такую тонюсенькую, информационную книжку. А в общем спасибо Вам.

Да, очень хотелось, чтобы в конце записи — минут 5–8 Вы бы рассказали о себе, о своём творчестве, о том, что несмотря на то, что живёте Вы не на Вятской земле, земле наших предков, но душой Вы всегда с ними, с родной стороной... В таком вот ключе. Это тоже могут сделать наши радийные коллеги. Попросите их [от] имени нас.

С уважением, Преснецов.

27.10.1983 г.

Уважаемый Роман Михайлович!

Прошу прощения за то, что задержал ответ на Ваше письмо. В ноябре и декабре состоялись Пленум Союза композиторов СССР в Алма-Ате и съезд композиторов России в Москве. Эти события не дали мне возможности обдумать Ваше предложение. Я постараюсь выполнить Вашу просьбу, хотя не люблю говорить о себе да и не обладаю талантом рассказчика.

Мне удалось достать ещё 2 километра магнитной ленты типа А 4615-6Р (только на этой ленте работают сейчас студийные магнитофоны), и хочу послать Вам запись ещё нескольких моих сочинений.

Кстати, в концерте прошедшего в начале декабря Съезда композиторов РСФСР исполняли 6 моих романсов из цикла «Перечитывая Александра Блока», запись которых, насколько я помню, посылало Вам Саратовское радио.

Мне бы, конечно, хотелось, чтобы звучание моей музыки в родном городе не ограничилось рамками только одной передачи, которая по времени будет занимать не более 30–40 минут (а может быть и меньше). Если есть такая возможность, то я организую присылку Вам ещё других записей, если же нет — не стоит тратить время. Прошу Вас ответьте на этот вопрос.

С уважением, с благодарностью за внимание, О. Моралёв.

P/S Мой день рождения 23 января 1922 г.

09.12.1984 г.

Здравствуйте, уважаемый Олег Аркадьевич!

Получил Вашу поздравительную. Спешу Вас отблагодарить — поздравляю Вас с 1 Мая и 9 Мая, Днём Победы.

Видел как-то в «Советской культуре»¹⁸ вас в группе композиторов, участников пленума. Интересовались Вами в нашем училище искусств¹⁹. У нас там есть музей. Я дал Ваш адрес, познакомил с работами, которые у меня есть.

Нет ли у Вас желания приехать в родной город с творческим концертом²⁰? Думаю, что об этом можно договориться с областным управлением культуры, филармонией.

Знаете, это было бы очень хорошо. А потом и другие бы наши земляки подхватили бы Ваше начинание!

Напишите, Олег Аркадьевич, а я буду разговаривать и с управлением культуры, и с филармонией, и с телевидением.

Всего Вам доброго.

Преснецов.

5 мая 1986 г.

Здравствуйте, Олег Аркадьевич!

Так получилось, что я запоздал поздравить Вас с[о] значительным юбилеем — 70-летием со дня рождения. Я понимаю, для творческого человека это не такие уж года....

Хотя их не скинешь с плеч. Они дают о себе знать. И всё же я желаю Вам ещё многих лет творчества, исполнить планы, которые в сутолоке прежних лет Вы, как и каждый, оставляли на потом...

Мне хотелось бы о Вас написать в одной из наших газет²¹. К сожалению, у меня нет ничего о Вятке, ваших первых учителях музыки, друзьях, с кем пришлось Вам вместе учиться в музыкальной школе, о Ваших опытах композиции, как зарождались они. Одним словом, вспомните своё детство.

В очерке В. Васильева²² больше рассказано о Вас как уже [о] профессиональном композиторе. А вот как начинались Вы — об этом-то тоже очень интересно знать читателю, особенно вятскому.

Вы ведь всё-таки наш вятский. Я сейчас работаю над рукописью «Музыкальный Киров»²³ — начиная с [19]30-х годов. И вот тут-то, наверное, очерк о Вас был бы кстати. Наверное, в Вашем творческом портфеле есть произведения, навеянные Вяткой, вятским фольклором. Расскажите о них...

У меня нет ни одной вашей фотографии. Пришлите, очень Вас прошу. И ещё, Олег Аркадьевич. Жизнь идёт стремительно вперёд, не успеешь оглянуться, а уже прошло 5–10 лет... Я по-прежнему собираю материалы для нашего музея «Музыки и театра»²⁴. Уже определился дом — это особняк²⁵, принадлежавший ранее нашему вятскому купцу А. А. Сенилову²⁶, особняк, где родился и вырос наш первый профессиональный композитор, ученик Н. А. Римского-Корсакова и А. К. Глазунова — Владимир Алексеевич Сенилов (1875–1918). Основные его произведения появились в первое десятилетие [1]900-х годов (оперы «Георгий Храбрый» и «Василий Буслаев», симфоничес­кие поэмы «Мцыри», «Пан», «Скифы», камерная музыка, фортепианная музыка). Многое из его камерной музыки сохранилось в нашей областной библиотеке им. Герцена.

Не пришлёте ли Вы что-нибудь для будущего музея из своих рукописей. Буду Вам очень признателен.

Итак, прошу Вас, Олег Аркадьевич, вспомнить своё вятское детство. Слышал, что Ирина Аркадьевна собиралась нынче ехать к Вам, хотела взять магнитную плёнку для записи на Вашем Саратовском радио что-нибудь из Вашей музыки. А я здесь постараюсь сделать передачу. Те произведения, которые были присланы Вами ранее, сохранены. Находятся в нашей фонотеке.

С уважением, Преснецов.

15 марта 1992 г.

Здравствуйте, дорогой Олег Аркадьевич!

Во-первых, я тоже поздравляю Вас с семидесятилетием и желаю, чтобы жизнь Ваша также была интересной, творческой. И пусть Вам в этом помогает здоровье, которое, конечно, нам очень необходимо.

Ну, а теперь о передаче, которая прошла 18 апреля по нашему Кировскому радио. Ирина Аркадьевна передала мне магнитофонную плёнку с записью Вашего юбилейного концерта²⁷. Сначала, конечно, я прослушал всё, что игралось на Вашем творческом вечере. Мне понравилось всё — и симфония № 1, и «Монологи», и «Концерт Штюк». Вы — мелодист, у Вас прекрасная гармония сегодняшнего времени. Одним словом, я поздравляю Вас! Музыка симфонии навевает, действительно, довоенными, светлыми годами. «Монологи» — по-моему, раздумье над прожитой жизнью, устремление вперёд. А «Концерт Штюк» — просто замечательная вещь! Яркая, светлая, оптимистичная!

А передачу я начал рассказом о Вятке, о Вашей первой учительнице музыки Марии Ивановне Мышкиной (я её застал ещё, когда после войны пришёл в училище), о Константине Степановиче Сорокине. О Вашем увлечении композицией ... и слово ведущему концерта, который рассказал о Вас. Затем дал фрагмент 3-й части симфонии, на фоне её — интервью, которое Вы дали М. Лосевой — окончил фрагментом симфонии.

Затем я продолжил рассказ о Вашем творчестве, начиная с 1955 г., когда Вы после окончания Московской консерватории²⁸ уехали в Свердловск²⁹. Поэма памяти Н. Кузнецова³⁰ «Подвиг» <...> Потом работа в Саратовской консерватории, творческая работа и <...> «Монологи». Снова на фоне маленькое интервью и окончание фрагмента. После снова о Вас, наконец «Концерт Штюк». Он прозвучал целиком. Где-то в середине Ваше интервью.

Думаю, что передача получилась. Звонили музыканты, благодарили. А значит, благодарим, прежде всего, Вас за Вашу музыку. Спасибо Вам за сборник³¹, где помещены романсы на стихи А. Блока. Хочу показать нашим певцам из училища искусств. Есть у нас приличный баритон и хорошее сопрано. В училище работает (и не плохо!) камерный оркестр. Так что можно бы предложить «Монологи», «Концерт Штюк». Есть ли у Вас ноты?

Я, наверное, Вам писал, что сейчас работаю над продолжением своей книги «Музыка и музыканты Вятки»³². И, конечно, я с удовольствием рассказал бы о Вас. Конечно, мне необходим материал о вятском периоде, т[о] е[сть] о Ваших занятиях музыкой в Вятке — Кирове, о службе в армии, о том, как Вы стремились к своей цели — быть композитором.

С уважением, Преснецов.

25.04.1992 г.

Дорогой Роман Михайлович!

Прежде всего, я прошу у Вас прощения за то, что не ответил сразу на Ваше мартовское письмо. Несмотря на то, что я пенсионер, дел как будто не убавилось, а прибавилось, да и работоспособность уже не та, что в молодые годы.

Во-вторых, я сердечно благодарен Вам за радиопередачу в Кирове. При нашей теперь мрачной безрадостности получить неожиданно приятное известие — много значит. Если при этом вы как автор передачи имеете творческое удовлетворение, это вдвойне приятно.

Теперь о Вашей просьбе прислать какие-нибудь воспоминания о моём вятском музыкальном детстве. Подобные вещи вызывают у меня затруднение. Я понимаю, Вам как литератору это необходимо. Мне же почти невозможно изложить эти воспоминания связно, т[ак] к[ак] это всё — в области чувства, в эмоциональной памяти, очень личной, интимной. События, факты, их последовательность изгладились из памяти (на этот счёт у меня очень плохая память), о товарищах по муз[ыкальной] школе и муз[ыкальному] училищу остались скудные воспоминания, я почти забыл их имена и фамилии; я был застенчивым, необщительным, наверное, в основном из-за того, что всегда был плохо одет (семья наша жила бедно, мать моя умерла, когда мне было около 10 лет, жизнь в семье не приносила радости, отец вскоре женился второй раз), только занятие музыкой — светлое пятно (да не пятно — целый мир, который поддерживал веру в светлые начала жизни). Мне кажется, я уже писал Вам о М. И. Мышкиной, моей учительнице, удивительно светлом, чистом, душевно щедром человеке. Она поддержала меня в трудный момент, когда я хотел бросить занятие музыкой. Сначала я занимался у М[арии] И[вановны] частным образом; после смерти матери, когда материальное положение семьи стало тяжёлым, отец сказал, что не может больше платить за моё обучение — это была трагедия для меня, вторая после смерти мамы. Мария Ивановна стала заниматься со мной бесплатно. Через какое-то время я стал учеником музыкальной школы. Не помню сейчас, когда я стал сочинять музыку. Помню только, сначала вдруг захотелось подбирать на фортепьяно понравившуюся музыку, которую слышал по радио. Потом оказалось, что легче и интересней подбирать что-нибудь своё, сочинённое. Так стал сочинять и приносил на уроки к М[арии] И[вановне] маленькие пьески, она одобряла. Не помню, записывал ли я их, наверное, не записывал, во всяком случае ничего не сохранилось. Даже кое-что играл на академических школьных концертах. М[ария] И[вановна] поддерживала меня и потом, когда я демобилизовался и поступил в муз[ыкальное] училище при Московской консерва­тории, поддерживала материально, присылая мне деньги. Мне показалось не порядочным с моей стороны принимать деньги от моей бывшей учительницы, я просил её не присылать больше и отослал полученное обратно, чем несказанно обидел Марию Ивановну. Она отчитала меня и продолжала посылать время от времени деньги. Во время войны, когда в Кирове было страшно голодно, педагоги муз[ыкальной] школы и училища тоже почти помирали от голода. М[ария] И[вановна] узнала, что Константин Степанович Сорокин — педагог училища — находится в тяжёлом состоянии от недоедания, понесла ему кастрюльку горячего куриного супа, вечером в большой мороз пожилая, тоже голодная, больная женщина.

Мне кажется, всё это между нами. Я пишу о том, что у меня осталось в памяти, а Вам нужно другое. Ещё вспомнилось: у педагогов муз[ыкального] училища была какая-то компания (кто в неё входил не знаю), которая собиралась у кого-то дома, как собираются люди общих интересов. Чем они занимались, что говорили, я, конечно, не знаю. Однажды они все были арестованы (конец [19]30-х годов). Очевидно, по доносу и, конеч­но, необоснованно. Через некоторое время одного из арестованных выпустили (преподавателя Румянцева³³). Появился он сгорбленным, постаревшим, но ничего не говорил о причинах своего ареста. Может быть, кто-нибудь из кировчан знает об этом. Что касается рукописи для будущего музея, подумаю, посмотрю, что у меня есть. Все мои рукописи — черновики, невнятно написанные с сокращениями.

С фотокарточкой трудно. Я мало фотографировался, всё уже роздано. Вновь фотографироваться не решаюсь. Но тоже посмотрю. Давать училищному оркестру опасаюсь. Учить и исполнять без автора неизвестное сочинение мало кто может, особенно учащиеся.

Вот что хотелось бы мне: есть довольно приличная запись на маг[нитной] ленте моей 3-й симфонии для скрипки с оркестром «К Родине», которая сделана 2 года назад Всесоюзным радио и находится в Доме звукозаписи в Москве³⁴. Если Кировское радио заинтересуется этим сочинением, то сможет получить копию записи из Москвы. Может быть, кировские любители музыки с интересом прослушают её, хотя бы по частям (звучание 43 минут[ы]). Запись симфонии не вполне удовлетворительная: остинатный ритм ударного инструмента — литавр во второй части плохо прослушивается, поэтому явно теряет в своей динамике, остроте.

Ещё раз спасибо Вам за интерес к моему творчеству, до свидания.

С уважением, О. Моралёв.

P/S То, что вы пишите о композиторе Сенилове, — интересно. Я этого не знал.

06.05.92 г.

Здравствуйте, уважаемый Олег Аркадьевич!

Получил Ваше долгожданное письмо. Вы прекрасно рассказали о себе. Спасибо Вам. Значит, Вы в Кирове учились только в музыкальной школе? В музыкальном училище Вы не учились? А сразу после армии поступили в училище при Московской консерватории. О Марии Ивановне Мышкиной я такого же доброго мнения. А знаете, когда я начинал учиться в нашем музыкальном училище (дирижёрско-хоровое отделение), я ещё застал Марию Ивановну, видел всегда с [Л. Н.] Кувшинским. Она уже была стара (1940 г.) и, видимо, уже не преподавала. Но мы, молодые, жадно слушали от своих педагогов о старых учителях, с благоговением провожали их взглядами.

Знаете ли вы Константина Степановича Сорокина?

И ещё я хотел, чтобы Вы рассказали о своей матери и отце. Как их звали? Где жила семья Моралёвых? Знаете ли Вы, что Моралёвы — очень известная была фамилия. Кто-то из Моралёвых имел отношение к любительскому театру в Вятке. И вообще, я считаю и то, что Вы стали композитором — это не случайно. У кого-то в Вашей семье была музыкальная струнка. Кто-то был близок к музыке.

Я хотел бы иметь Вашу фотографию, Олег Аркадьевич.

С уважением, Преснецов.

15 мая 1992 г.

[P. S.] Олег Аркадьевич, я думаю, что переписка наша теперь будет более постоянна. Хочу, чтобы конверты мои и Ваши сохранились. А поэтому я всегда буду Вам посылать дополнительный конверт, в который вы будете помещать и своё письмо, и конверт, полученный от меня.

Преснецов.

Дорогой Олег Аркадьевич!

Я благодарен Вам за добрые письма, в которых Вы рассказали о себе очень много. Спасибо Вам.

И всё же, Вы забыли написать — а кто были Ваши педагоги в музыкальном училище? В нашем кировском. Это очень интересно! В училище перед войной преподавали известные педагоги — К. С. Сорокин, О. М. Шуравина³⁵ (это пианисты), А. В. Суворов — теоретик и другие. Так кто же был Вашим педагогом в музыкальном училище в Кирове?

С уважением, Преснецов.

15 июня 1992 г.

Уважаемый Роман Михайлович!

Извините меня, что я не сразу отвечаю на Ваше письмо. Летом я живу в деревне далеко от Саратова, поэтому письмо получил поздно и не сразу появилась возможность ответить. Теперь я приехал в Саратов по всевозможным делам и отвечаю Вам. Отвечу на Ваши вопросы.

В музыкальном училище в Кирове я окончил только первый курс, в 1940 г. был призван в армию. В 1947 г. вновь поступил на первый курс, но уже муз[ыкального] училища при Московской консерватории в класс композиции проф[ессора] Голубева Евгения Кирилловича³⁶ (он умер два года назад), проучился там только 3 года (окончил на 3-м курсе и поступил в Московскую консерваторию, тоже в класс Е. К. Голубева). В 1953 г.³⁷ окончил Московскую консерваторию и после этого работал сначала в Свердловске, в Уральской консерватории³⁸, затем (с 1968 г.) в Саратовской консерватории, вышел на пенсию в 1991 г., наверное, всё это Вам известно из книжки Манжоры.

Мама моя умерла, когда мне было лет 10 (это в 1932 г.), звали её Мария Александровна, в девичестве Торопова. Это по её настоянию меня стали учить музыке. Мама специально ездила в Москву, чтобы купить пианино (не знаю, почему так далеко, наверное, в Вятке купить было трудно). Она умерла при родах моей младшей сестры Гали³⁹ (которая тоже умерла несколько лет тому назад в Тольятти). Вернее, не при родах, а от грудницы⁴⁰, которую в те времена не умели лечить. Отец мамы, мой дед, умер лет на шесть раньше⁴¹. К музыке он не имел никакого отношения. Бабушка моя — Торопова Анна Константиновна — тоже не имела отношения к музыке, но умела хорошо плотничать (что нечасто встречается среди женщин). Мы жили в её доме по К. Либкнехта, 91⁴². Сейчас там живёт мой брат — Евгений Аркадьевич Моралёв⁴³ с семьёй и сын моей сестры, известной Вам Иры (Моралёвой) Масленниковой, Михаил с семьёй. После смерти бабушки Анны Константиновны дом перешёл в наследство мне, брату Николаю⁴⁴, сестре Галине. Я и Николай отказались от наследства в пользу отца — Аркадия Константиновича, а Галина продала свою часть дома.

Семья отца А. К. Моралёва была более музыкальной. Его отец, мой 2-й дед⁴⁵, жил с большой семьей в г. Орлове (ныне Халтурин⁴⁶), в этом самом маленьком, захудалом городишке. Дед был мелким чиновником в городской управе с жалованием около 30 р[ублей] в месяц, воспитывал несколько сыновей и дочерей (Аркадий был самым старшим). Жили в своём доме, я его не знал. Говорят, он был музыкантом-любителем, сам играл на нескольких инструментах, у себя в доме собирал квартеты и др[угие] ансамбли из местных любителей музыки, сам расписывал партии, по всей видимости, обладал абсолютным слухом. Он умер рано, когда меня ещё не было. Сыновья тоже играли на музыкальных инструментах и пели (не знаю, все или нет). Все они получили высшее образование, разъехались кто куда (Сергей⁴⁷ — преподаватель Московского университета, пошёл добровольцем в ополчение и погиб в начале войны, Николай⁴⁸ — командир в подводном Черноморском флоте, был замучен и убит в 1938 г., Михаил⁴⁹ — преподаватель в вузе в Новосибирске (не знаю, что с ним теперь), Евгений⁵⁰ — учёный-химик в Электростали (тоже не знаю о нём теперь), Пётр⁵¹ — в Оренбурге — пел в хоре, ветврач. Из дочерей одна Вера была в Комсомольске⁵². Другая Валя умерла во время войны⁵³ в Кирове, оставив 3-х дочерей на руках матери (моей бабушки, 2-й, Марии Ивановны⁵⁴, которая прожила долгую, трудную жизнь, воспитав семерых детей и много внуков, умерла тоже в Кирове после войны). Я пишу, может быть, слишком подробно, и всё это Вам неинтересно, но так получается. Мой отец в молодости пел в украинском хоре (где этот хор был — не знаю). Я слышал от него украинские песни, когда мы с ним мылись в бане, это были мои первые и сильные младенческие впечатления от музыки. У него был хороший слух и хорошая память. Но музыкой он никогда не занимался. По профессии он был инженер (окончил Петербургский институт им. Пет­ра I⁵⁵, поступил до революции, диплом защищал после революции). При окончании гимназии получил золотую медаль. Потом уже в пожилые годы сделал из медали коронки на зубы <...>

Пианино, которое было куплено мамой О. А. Моралёва,
находящееся в настоящее время у потомков композитора

Как ни странно, я других Моралёвых в Вятке — Кирове не знал, считал, что эта фамилия не столь распространена. Знал я в Москве одного Олега Моралёва, режиссёра Большого театра, других — нет.

Насчёт фото — пока не решаюсь, нет подходящей.

С уважением, О. Моралев.

18.06.1992 г. г. Саратов.

Уважаемый Роман Михайлович!

Я запечатал первое письмо Вам и вспомнил, что написал Вам не совсем верно. Пишу вдогонку второе. Во-первых, из сестёр отца в Комсомольске жила тётя Оля⁵⁶ (была замужем за работником каких-то органов, то ли КГБ, то ли МВД, к музыке не имела отношения, насколько мне известно). Во-вторых, тётя Вера⁵⁷ жила в Кирове (Вятке), по мужу Колупаева, когда вышла на пенсию (была учительницей) и овдовела — обнаружила в себе композиторские способности: научилась играть на гитаре и стала сочинять песни (в это время я уже окончил консерваторию). Кроме того, пела в самодеятельном хоре. У меня лежит тетрадь с записями её песен (одноголосные мелодии с текстом).

Детей у бабушки Марии Ивановны выросло 9 человек, 6 сыновей и 3 дочери. Были ещё дети, но умерли в раннем возрасте. Жил в Кирове ещё один Моралёв, папин дядя, брат моего халтуринского деда, забыл, как его звали, чем он занимался в молодые, зрелые годы не знаю, умер где-то в [19]30-х годах. Больше никого из Моралёвых в Вятке — Кирове не знаю. У отца был хороший знакомый — товарищ Муравлёв (кстати, хорошо игравший на скрипке — по рассказам отца; кто он был, чем занимался — не знаю). У братьев отца дети были только у Михаила (Новосибирск), Николая (Севастополь, Орёл), Петра (Оренбург), в Кирове они не бывали. В Саратове я тоже обнаружил фамилию Моралёв, но с этим человеком я не знаком. Сейчас в Кирове живёт только мой брат Евгений Аркадьевич Моралёв, сын от второго брака отца и его сын Андрей. Других я не знаю. Извините за пространную писанину.

С уважением, О. Моралёв.

19.06.1992 г.

Дорогой Роман Михайлович!

Сегодня приехал из деревни и получил Ваше письмо. Действительно, о педагогах в Кировском муз[ыкальном] училище я забыл написать. По фортепьяно я занимался у М. И. Мышкиной (она преподавала также в муз[ыкальном] училище), по теории и сольфеджио — у А. В. Суворова, он же вёл класс хора. По муз[ыкальной] литературе (или истории музыки, сейчас я не помню, как тогда называли этот учебный предмет) — у К. С. Сорокина. Как будто других предметов не было, во всяком случае я не заполнил, чтобы было ещё что-то. С К. С. Сорокиным у нас были дружески музыкантские отношения. Я иногда показывал ему свои опусы. Он укрепил во мне желание стать профессиональным композитором, особенно после войны, когда мы вновь встретились в Кирове (К[онстантин] С[тепанович] в то время уже не жил в Кирове постоянно, а приезжал на лето). До войны он был единственным концертирующим преподавателем, его сольные концерты всегда были событием в муз[ыкальной] жизни нашего города. К[онстантин] С[тепанович] — ученик известного Московского профессора Игумнова⁵⁸ (кстати, последний концерт Игумнова в Мос­ковской консерватории я слушал студентом муз[ыкального] училища при Московской консерватории) пианиста и композитора.

Насчёт фотографии я ещё не определился. Старых подходящих не могу найти, а вновь сниматься не хочется.

С уважением, О. Моралёв.

28.07.1992 г.

Уважаемый Роман Михайлович!

Выполняю Вашу просьбу относительно фото[графии]. Нашёл негатив и сделал с него отпечаток. Извините, что так надолго затянул это дело, и качество оставляет желать лучшего.

Что нового в Вашем творчестве? Я надеюсь также получить от Вас вашу фотокарточку.

О. Моралёв.

19.01.1993 г.

К сожалению, письмо Олега Аркадьевича осталось без ответа. 30 ноября 1992 года из жизни ушёл Роман Михайлович Преснецов⁵⁹. Их переписка внезапно прервалась, задумки Р. М. Преснецова так и не воплотились в жизнь.