Главная > Выпуск №37 > Письма А. А. Спицына С. Ф. Платонову (1882–1890)

Письма А. А. Спицына С. Ф. Платонову (1882–1890)

Приложение к статье В. В. Митрофанова
«Я искренний патриот»: письма А. А. Спицына
С. Ф. Платонову (1882–1890 гг.)

№ 1
Сергей Федорович!
Письмо Ваше и Вас[илия] Григорьевича1 доставило мне немало приятных минут: я перенесся мыслью в Петербург, в вашу милую и дорогую для меня компанию.
Отвечаю прежде на письмо. Едва ли Замысловский2 прав, что Ваша работа не выльется в диссертацию. Ему известно только начало работы, то, что Вы приготовили для экзамена, а Вы работали больше, у Вас найдется материал не для того только, чтобы убеждать3, но и для того, чтобы систематически рассказать о событиях известного времени. Хорошо, мне кажется, что Вы отказались от темы Замысловского. Вам она сперва4 понравилась тем, что Ваша работа могла бы внести в историю Малороссии немало новых данных, но ведь это увлечение чисто внешнее, увлечение неустановившегося студента, а не ученого, который не может бросаться от темы к теме. Я ни за что не взялся бы за работу о Малороссии, она всегда представляла для меня terram in cogni xam5, даже в настоящем ее положении, тем паче непонятно мне ее прошлое. Оставим Украину Киеву, и пусть Москва займется Москвою. Не могу не похвалить окончательно выбранной Вами темы: мы как-то беседовали с Вами о том, что при настоящем русской истории каждая серьезная работа должна начинаться именно с основательной критики источников. Кроме того, что эта работа для Вас необходима, она мне кажется, при вашей тщательности, вам весьма к перу. Конечно, в некотором отношении Вы не возьмете за образцы критики источников работы6 Замысловского.
Я вознамерился было подробно написать Вам о своих преподавательских приемах – занимаюсь своим делом я старательно и в преподавание ввел немало новых приемов, но положительно некогда выполнить намерение свое теперь, и пока я принужден оставить его. Классы в нашей гимназии большие, подготовка учениц плохая, все это много мешает успешности моего преподавания. Прибавьте маленькие контры с начальницей и классными дамами (для них странны мои приемы) и вы поймете, что ни руки, ни голова моя, ни сердце не остаются ни на минуту покойными. В этом положении русскою историей заниматься не приходится.
Благодарю Вас за предложение пользоваться Вашими услугами и вот первые мои просьбы: 1) один экземпляр «Вятского сборника» поставить на одну из полок Вашего кабинета, другой передать Вас[илию] Григорьевичу вместе с рукописью А. Пушкина (думаю, что ее с меня не потребуют),
2) «Правила» переслать в цензуру и переслать их мне (чем скорее, тем лучше). Правила эти в первоначальном наброске, но все-таки необходимы ученицам,
3) пристроить куда-ниб[удь] статью по истории Вятки (Замысл[овский] говорил, что ее можно поместить в Ж[урнал] М[инистерства] Н[ародного] П[росвещения])7,
4) взять у Ренца8 карточку и переслать ее мне.
Преглубочайший поклон Вас[илию] Григ[орьевичу] и Илье Александровичу9.
Хорошо, если бы Вы написали мне об Университ[етских] делах.
Ваш А. Спицын. Вятка. 1882 XI/18.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 1–2)

№ 2
Очень вам благодарен, Сергей Федорович, за посылку рукописи. «Правила» уже напечатаны; посылаю вам несколько экземпляров. Один потрудитесь передать Прядкину10, с просьбою просмотреть их. Мне хотелось бы знать его мнение, так как здесь в иных опи11 «Правила» вызвали некоторое недоумение, а он уже немало держал учительскую указку.
Успехам вашим, о которых я узнал из письма Вас[илия] Григ[орьевича], душевно радуюсь; в  них я никогда не сомневался. Немало не удивляюсь тому, что вы пишите о своей дикции: на что уж я не красноречив и не молчалив, а на кафедре чувствую себя спокойным и свободным, у вас же есть прямой дар речи.
Что касается меня, то я занимаюсь своими уроками и более ничем. Тяжел будет для меня этот год! Всякие мечты откладываю до лета. Какими-то путями ко мне текут со всех сторон акты, набралось их порядочное количество, но особенно интересного для вас я в них еще не нашел. Ваш А. Спицын. Вятка. 1883 II/1.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 3)

№ 3
Много Вам благодарен, Сергей Федорович, за Ваше длинное письмо, за массу интересных известий, в нем помещенных; но всего дороже мне было отметить то дружеское чувство, которым оно проникнуто. Позвольте сказать здесь кое-что об этой дружбе. Она несколько особенная: дружба это та хорошая, молодая дружба, которая основывается на симпатии к людям, стремящимся к той же цели и имеющим все данные на то, это стремление не остается пустым мечтанием по образцу известной басенки: parturiunt montes, nascitur ridiculus mus12. Такого рода дружба не разрывается до тех пор, пока одна сторона явно не сплошает: вы, несомненно, не сплошаете, да и мне не хотелось бы плошать.
В письме своем Вы упоминаете, что мое дело – не педагогическая деятельность и что теперь мне приходится тратить много времени попусту для моей настоящей деятельности, выражаете надежду, что я не буду вынужден ‘долгое время’13 влачить безвестную жизнь скромного провинциального учителя. Это правда, что мое место не в Вятской женской гимназии, но я уверен, что едва ли что-нибудь собьет меня с моего пути и самое14 пребывание в гимназии не будет большим уклонением от него: у меня есть мысль о некоторых своеобразных учебниках по своим «предметам», которые не отнимут много времени, а могут дать приличный доход, что для моих дальнейших планов дело немаловажное. Право, чувствую в себе (извините за нескромность) некоторые силы, особенно если сравню себя с товарищами по преподаванию, и не верю, чтобы мне пришлось долго пробыть в Вятке в качестве заурядного учителя. Вам знакомо это чувство, и Вы не осудите меня за откровенность.
Вы пишите о Бестужеве15. Признаюсь, что несмотря на все свои старания я не могу составить о нем определенного представления суждения. Его приходится обсуждать как деятеля, к[а]к ч[елове]ка и как ученого – все это перемешано, перекутано, перевито и изменчиво; в наших суждениях о нем, мне кажется, преобладало суждение о нем, к[а]к о хорошем и даровитом ч[елове]ке; по крайней мере, я даже могу с трудом что-нибудь разобрать. Для меня несомненно одно, что наш дорогой профессор – своеобразное явление среди своих коллег [только что прочел статью К[онстантина] Н[иколаевича] о Мельникове16: неужели его память также точна и во всех отделах русской истории?]
Пишите о диссертации Замысл[овского]: нельзя ли будет ее достать и переслать когда-нибудь при случае? В обмен я мог бы послать что-нибудь вятское. За Оксенова душевно радуюсь и прошу передать ему мой поклон, если его увидите. От Кутецкого и Карпова доброго, конечно, ничего не выйдет.
Замысловского, вероятно, выше теперь цените, чем год тому назад, да и мне он теперь симпатичнее не только как учен ч[елове]к, но и к[а]к ученый, хотя не могу освободиться от прежнего взгляда на него.
Ближайшая тема Вашей диссертации мне кажется очень оригинальною. И это именно не оригинальность взгляда, а оригинальность темы; первая стремление к первой немало губит нас, молодежь, а ветеранов заставляет посмеиваться (о, жестокая улыбка профессора-ценителя!).
Вы жалеете, что нет времени для общеобразовательного чтения. Признаюсь вам откровенно, что я и не стремлюсь к нему; по моему мнению, успех в одних делах должен быть принесен в жертву другим, главным для нас уже настала пора практической деятельности, которая требует сосредоточения сил. Да и вы, вероятно, вполне удовлетворены своими настоящими умственными занятиями.
Просьбу вашу об актах и рукописях я приму в соображение, но пока ничего не могу выслать.
Я не буду забивать вас всем вятским, а вы петербургским и, конечно, без всякого напоминания работами наших общих знакомых.
Сейчас просматривал вашу статью17 и по сему поводу приличествует поздравить вас с формальным вступлением на ученую деятельность. Вы, конечно, не ждите от меня серьезной научной рецензии на эту статью, а весь18 ученый и литературный аппарат, по моему мнению, в стат ней есть. Потом вы будете лениться делать так много указаний и ссылок.
Увидимся мы с вами если не нынешним, то будущим летом, наверное. Для моих работ нужно побывать в Москве и Петербурге.
Крепко жму руку Вас[илию] Григ[орьевичу] и Илье Александ[ровичу]. Кланяюсь вашей матушке19.
Чтобы дополнить число поклонов до полдюжины, прошу присоединить к вышеозначенным лицам Козловского и Ор[еста] Федор[овича]20. Первому прошу сообщить, что моя программа по народным говорам не подвинулась, но что летом я думаю ее кончить, а Ор[есту] Фед[оровичу], что в Вятке довольно усиленно собираются теперь произведения народной словесности; песен собрано более 200 (при помощи учеников местных гимназий и народных учителей), но собраны общераспространенные, а среди таких почти нет старых, а ‘между тем’21 старыми-то песнями и обрядами22 вятская23 губерния должна быть любопытна. На будущий учебный год, вероятно, буду продолжать «Справочную книжку для студ[ентов] С[анкт]-П[етер]б[ургского] унив[ерситета]».
Ответил ли я Вас[илию] Григ[орьевичу] на его письмо? Что книга Сергеевича?24 Когда издадутся протоколы земск[их] собор[ов]25, найденные Ключевским26? Вот я думаю, порадовались этой находке?
Прошу извинить, что призадержал свой долг вам, все еще не могу справиться. Остаюсь должным вам еще 2 р., каковые пришлю уже с каким-нибудь поручением, а таковыми, кажется, и впредь буду вас беспокоить.
Ваш А. Cпицын. Вятка 1883 III/ 31.
Досадно, что я стал писать неразборчиво: пришлось писать очень много ныне и почерк испортился. Не забывайте.
2 р. я попросил бы Вас употребить свои: вышлю с другими. Посылкою я замедлил потому, пытаюсь исправить свои статьи, но все некогда, то я решил пока не посылать ее. А. Спицын.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 4–6)

№ 4
Сергей Федорович!
Только что написал вам и пишу вновь. Просьба. На Пасхе в Петербург приедет мой товарищ по гимназии ‘преподаватель физики’27 Николай Степан[ович] Арнольдов28 хлопотать об обсуждении своего изобретения, которое может сделать переворот в физическом двигателе. Эта история тянется у него уже несколько лет, и на этот раз он делает одно из последних усилий. Может быть, ему пришлось бы обратиться к вам за какою-нибудь маленькою помощью: я думаю, не откажете?
Ваш А. Спицын. 1883 III/31.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 7)

№ 5
Сергей Федорович! Прошло более двух месяцев со времени получения мною того Вашего письма, на которое я теперь отвечаю, и, чтоб восстановить его содержание, я доставил себе удовольствие вновь его перечесть. Именно удовольствие: они являются некоторой заменой наших случайных и немногочисленных бесед, о которых я вспоминаю с самым теплым чувством. Прибавьте к тому, что это воспоминание о том, чего теперь нет, да и будет ли? Студенческие отношения едва ли повторятся в жизни.
Хва́лите москвичей – и мне они очень симпатичны. Москвичи живут как люди, у которых совесть чиста; они богаты тем, что Вы отметили в Виноградове29 – избытком здоровья и беспечности, прибавлю к тому. Интеллигентная Москва живет старым барским, помещичьим духом, сохраняя наиболее симпатичные стороны его, и привыкаешь смотреть на москвичей, как на новые спокойное, беспечное помещичье поколение, которому ничего не стоят все беспорядочные чувства; к тому же быть «хорошим» человеком, в общепринятом значении этого слова, необходимо для личного спокойствия, которое составляет сознательный и бессознательный идеал каждого москвича. Москва не знает злобы дня.
Ждать ли России от Москвы многого? Мне кажется, доброе из Москвы идет тогда, когда на московскую почву проникает петербургская закваска, выражаясь попросту, – когда москвичи начинают думать, а не фантазировать.
Жаль, что Семевский30 пошел по пути, с которого трудно свернуть: при входе в либеральный лагерь человек чувствует, что оттуда нет выхода. Либералы являются воинствующими, с мечом в руках, а никому из нападающих не31 захочется, хоть даже из простого чувства самолюбия, бросить свое оружие ? Теперь Семевского не хватит более, чем на крестьянский вопрос, скоро он исчерпает его и сделается из ученого публицистом, т. е. сделается № 1001 из той толпы легкомысленных писак, твореньями которых наводнены наши журналы. Печатная строка и «направление» заедят в нем все доброе.
Калачов32, которого удивительную историю сообщили вы в письме, представляется мне ученым, не лишенным таланта, но увлекшимся чинами и почетом до того, что пришлось оставить все усидчивые работы и довольствоваться изданиями, замечаниями, примечаниями, предисловиями и пр. в том же виде. Что-то говорит ему совесть, когда он восседает на своем академическом кресле?
А Илья Александрович сразу пустился на легкий ученый труд: издание памятников? Приведет ли это к добру? Все его работы до сих пор сводятся на описания и справки по специальным изданиям, т. е. как ученый он ничем не занят. Не погубит ли его слишком раннее знакомство с палеографией и составление собственной библиотеки?
Вас[илий] Григ[орьевич] другого сорта человек: он будет трудолюбиво собирать не одни мелочные факты, соберет и идеи. От него я жду много доброго. Нельзя было и подумать, что он не останется при Университете.
По приезде в Петербург Вы, конечно, сообщите мне о Бестужеве.
Вы порицаете меня за мысль продолжать издание «Справочной книжки», называя ее метанием бисера. Во-первых, надо искренне сознаться – я не уверен, чтобы «книжка» имела право заслужить уподобление с бисером, а во-вторых, позвольте сказать кое-что о смысле моей будущей деятельности, как я ее понимаю. Я искренний патриот, и процветание России – вот что входит во все33 мои помыслы. Поэтому я никогда не буду таким ученым, каким будете Вы и Вас[илий] Григ[орьевич]. Я буду заниматься не одной историей, но всем – историей, статистикой, языками34, этнографией, изданиями, буду заниматься как начали ‘всем этим’35 славянофилы. Я буду писать, если это окажется мне по силам, как писал Аксаков36, Хомяков37, как теперь пишут сотрудники «Руси»38, стараясь, конечно, избегать возможных увлечений, для чего и будет пригодно трезвое научное направление, которое, я, кажется, вынес из Университета. Но все эти работы – вещь более или менее гадательная; более возможно для меня представляется деятельность издательская, имеющая в основе тот же патриотизм: я издаю то, что особенно нужно для русской ученой литературы, на издание чего нужно много нравственных и материальных усилий. Мне хочется для отечествоведения, принимая это слово в широком его значении, сделать39 то, что с помощью Готье40 сделал для французского языка Литтре41. Это мечта, но мечта, составляющая смысл моей жизни. Нужно, чтобы русские почаще видели свои интересы выраженными в печати – и потому я продолжаю «книжку». Нужно начать, а далее будущее покажет, каково должно дать нормальное содержание ее. Для Вас, вероятно, будет понятно, почему я теперь занят мыслью о разных учебниках и еще42 недавно послал в цензуру орфографический словарь с повторит[ельным] курсом орфографии, истории43. Вы потом увидите, Од что в каждой значительной работе есть такие минуты, когда она сильно надоедает, это испытано не раз и мною. Теперь у меня лежит статья по истории Вятки (Вам знакомая) и программа для собирания сведений по народным говорам, которые я никак не могу собраться просмотреть. Тяжело с непривычки чувствовать, что каждый, владеющий пером в руках, может опошлить твою работу, как только она появится.
Если в Вас сильно это чувство, то предложение Васильевского44 мне кажется чрезвычайно кстати: вы отдохнете на живом занятии, а потом кончите свою диссертацию в один сильный45 прием, как, вероятно, Вы и рассчитываете. О том, что Вы провалитесь не может быть и речи; будет то, что было в пансионе, который в данном случае сослужил Вам немалую службу. Позвольте, кстати, привести одно наблюдение. Я замечал, что только тогда говорю ‘в классе’46 связно и с одушевлением, когда говорю свое, поэтому я для сбережения времени и сил почти не читал книг по своему предмету. По отношению к себе Вы, вероятно, заметите тоже, но мне хотелось отметить главное условие «успеха», которого от души Вам желаю.
Так долго не писал Вам я потому, что получил письмо Ваше пред отъездом своим на маленькое путешествие по губернии; по приезде я с таким усердием принялся за «Словарь», что ничего иного кроме него не мог и делать. Теперь пользуюсь свободным временем. Путешествие было предпринято главным образом археологическое: осмотр некоторых наших древностей. Погода была такая дурная, что мое месячное скитание по Каме и Вятке не имело особенных результатов, но кое-что сделано, и кроме того я завел несколько новых нужных47 знакомств. Вот Вам отчет о моем летнем времяпрепровождении (какое варварское слово!). Теперь помышляю о новых своих будущих занятиях в гимназии, просматриваю книги, думаю об окончании некоторых своих работ и о новых. Занимаюсь обучением грамоте двух девочек для приобретения навыка в этом деле и пр., и пр. и все не могу собраться отдохнуть. Во время экзаменов был у нас окружной инспектор и, кажется, отнесся ко мне милостиво. В округе у нас новая метла – все в маленькой тревоге.
В моей записной книжке есть разные замечания по русской истории, разные соображения, которые вписаны туда с намерением повнимательнее рассмотреть их после. Когда это придет «после», я не знаю, и потому мне хочется предложить вам сделать их между прочим предметом нашей переписки. Думаю, что Вы не откажетесь к моим замечаниям отнестись критически, так как эта наша переписка может привести обоих к доброму результату – более внимательному ознакомлению с историей (конечно, при условии, что она может быть интересною). Беру то, что первое попадает на глаза.
Как вы понимаете решение Любячского 1098 г. «каждо да держит отчину свою»? Так ли, что наличные князья вняли помирились тем, что каждый48 взял стол своего отца, или так, что князьями было постановлено: впредь потомки князей имеют право только на те земли, которые в настоящую минуту принадлежат их отцам? Если второе вернее, то отсюда выводы: 1) вотчинное начало устанавливается с 1097 г., 2) до 1097 г. князья имели право добыватьили добывали49 любое княженье – Соловьевская теория колеблется. Эта теория и по другим соображениям кажется лишь теорией. Князья спорят о княжениях только оружием и никогда не выставляют на вид своего родового старшинства. Не проще ли предположить, что лучшие княжения достались более влиятельным в роде князьям50, которыми на первое время могли быть старшие в роде, а потом дети великих князей? Удельная борьба – не борьба за право родства, а борьба за княжения. Победителями в этой борьбе выходили сильные оружием, а не сильные своим правом. Лучшее решение удельного вопроса, мне кажется, должен дать анализ ч[еловече]ских отношений вообще. Вопросы родственных отношений между людьми, да пожалуй, и всяких отношений, одни и те же для всех народов, не могли же к[ак] раньше они быть иными. Примените эти отношения к известному времени – и вот его лучшая картина. Антропология и этнография имеют для истории существенную важность.
С ответным письмом не торопитесь. Пишите, когда вздумается. Будем терпеливы.
Ваш А. Спицын. Вятка. 1883 VII/24.
Пишите, пожалуйста, о новых изданиях.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 8–11 об.)

№ 6
Сергей Федорович!
Где и когда потом в сентябре найду я Вас, Вас[илия] Григ[орьевича] и пр.? Я еду на съезд в Одессу51 и на обратном пути заеду в Петербург. К[а]к Вы поживаете и какие Ваши намерения на лето?
Моя жизнь идет в должном порядке и с должными волнениями, впрочем, увидите сами.
Не узнаете ли, какие к сентябрю архивы и библиотеки будут еще не открыты, (в Петерб[урге] и Москве)?
Ваш А. Спицын. Вятка 1884 V/7. Поклон Вас[илию] Григорьевичу.

Карандашные пометы С. Ф. Платонова на письме: «Универс[итет] Прошение. Др[ужинин]. Иващенко. Лаппо52».
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 12–12 об.)

№ 7
Сергей Федорович!
Мельком загляну к Вам в Петербург. Все мои планы рушились, в августе к нам едет попечитель53 и необходимо к этому времени быть в Вятке. На одесский съезд не попаду, в Киеве и Москве тоже не придется пожить подавно, к[а]к я рассчитывал. Все мои многочисленные мечтания – увы! В Петербург заеду, вероятно, в начале августа, и весьма буду опечален, если не увижу там Вас[илия] Григорьевича. Матушке Вашей поклон. До свидания. Ваш А. Спицын. На р. Вятке. 1884 VII/7.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 14)

№ 8
Сергей Федорович!
На днях я просмотрел как-то свою статью и теперь посылаю ее Вам. Переделывать статью я не решился: она написана в молодом, немного задорном духе, который, мне кажется, не мешает сохранить. Переделал я только начало.
В статье Вы заметите Бестужевские дух и влияние, почему я и посвящаю ее ему. Для меня ясно, что она написана под настроением его лекций, отдельные оттиски хотел было послать Вам. Жду, да и «Столетия» для Ег[ора] Ег[оровича] и отдельные оттис[ки] к своей статейке но подожду, да приходится подождать – последних еще нет.
Финансовая часть печатного дела – дело не лишнее; представляю ее Вашему благоусмотрению. Отдельные оттиски – дело также хорошее, у меня их разойдется немало – нельзя ли похлопотать о 400? Бумагу могли бы, в случае надобности, доставить Вы. Ваш А. Спицын.
Вятка. 1884 IX/16.
Поклон Вашей уважаемой матушке, а также и нянюшке, с которой я так и не простился.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 15–15 об.)

№ 9
Сергей Федорович, Ваше милое и умное письмо доставило мне много удовольствия и на время рассеяло те слишком субъективные ощущения и мысли, которыми я живу в своем уединении: Вашею личностью и судьбой я занялся с большим вниманием, чем когда бы то ни было. Не буду передавать Вам, что я о Вас подумал, потому что не считаю свое мнение вполне определившимся, но не могу в эту минуту не сообщить Вам, что, по моему убеждению, Вы сделаетесь прекрасным семьянином и, несомненно, составите счастье своей жене, особенно такой, какою Вы описываете свою невесту. В Ваше счастье верю более, чем в счастье54 кого бы то ни было из своих знакомых, даже в собственное, которое всегда кажется как-то более доступным. Считаю излишним высказать Вам приличные случаю пожелания. Вы их слышите вдоволь, а я не сумею ничего прибавить к тому, что ВЫ слышали уже. Я чувствую только, что мои отношения к Вам и к Вашей жене дадут в моей жизни ряд светлых и отрадных впечатлений. В свое будущее семейное счастье я не очень верю: жизнь мне показалась не с казовой55 стороны, да и что я более чем следует наивный и скромный, а на таких людей сильно действуют даже мелкие огорчения. Жизнь для меня не наслаждение, а крест, и я не из тех, которые заставляют чернеть, а которые терпят. Женитьба может составить для меня такое несчастье, которое мне не вынести без падения всей моей нравственной энергии, может убить меня. Впрочем, есть и некоторые добрые надежды, основываются они на том наблюдении, что в последние годы мои основные56 нравственные убеждения выковались и окрепли, так что может быть составят противовес воле другого лица, если оно направится по ложной дороге; признаюсь Вам, кстати, хоть это и будет нескромно, что на своих учениц ‘хотя и не на всех’57 я имею немалое нравственное влияние: отчего бы не иметь такого же и на более близких?
В предыдущем письме58 я выразил лишь то, что у меня есть цель жизни, которая должна дать окраску всему моему дальнейшему существованию, я высказал в нем59 решимость свою на то дело, о котором мечтал давно. Вот и вся деловая сторона моего плана: сперва путем издания учебников, потом газеты приобрести поболее средств, средствами привлечь добрых помощников и с ними заняться обобщением тех сведений о настоящем и прошлом России, какие в литературе уже имеются, а затем заняться ее более широким научным изучением со стороны фактов, а еще более со стороны обобщений. А почему эту задачу я считаю патриотичною? А потому, что в конце концов она укажет твердые основы русской жизни и, следовательно, поможет русскому обществу избавиться от гнетущего всех шатания, от которого у нас нет ни во что веры и на все опускаются руки. Вы видите, что при моей задаче нельзя самому приниматься за изучение, придется быть организатором изучения, к тому я и готовлюсь. Пока я знаю, что у меня хватит упорства, но хватит ли уменья – не знаю, а узнать постараюсь, потому что не хочу себя обманывать.
Не помню, что я Вам писал о Достоевск[ом] и Толстом, а вот какое отношение они имеют ко мне: я ценю в них глубину и искренность убеждений, главное – их неустанное стремление к настоящей правде во всем, особенно в душевном мире ч[елове]ка, и мне хотелось бы быть их соучастником в этом настроении мысли и чувства. Дост[оевский] и Толст[ой] дороги, прежде всего, тем, что они внушают надежду на правду. Искать же истины в убеждениях их – значит не быть их поклонником, они сами сознавали, что их новые убеждения лишь ступень в искании правды. Дост[оевский] и Толст[ой] имеют нравственное, а не ученое и политическое значение.
Спасибо Вам за все хлопоты для меня. Авось я когда-нибудь не останусь в долгу. Переверстывать статью не нужно, попросите только убрать начало и конец других статей, если окажутся на тех же листах. Хорошо бы напечатать экз[емпляров] 200.
Обычный поклон нашим знакомым и особенный Вашей матушке. В настоящий момент Вашей жизни Вы должны ценить ее мнение более, чем кого бы то ни было. Материнское чувство поймет все лучше, чем Вы в чаду своих новых чувств. Верьте ей.
Не спешите писать мне, потому что наше отношение не требует внешней поддержки путем напоминаний о существовании друг друга и умных речей.
Ваш А. Спицын. В[ятка]. 1885 III/30.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 16–17 об.)

№ 10
Как поживаете, Сергей Федорович? Чем заняты? О каких работах мечтаете? Что наши приятели? Удосужьтесь, черкните.
Я занят своею педагогикою, словесностью, уроками, тетрадочками. Последние месяцы вовсе не приходилось что-нибудь работать; а хочется, и материалу набранного довольно – досуга нет. Хочу приняться за собирание грамот, на время прекратившееся. Новый архиерей у нас – известный археолог Макарий60. На этих неделях пойду к нему: не даст ли мне что это сближение?
Была у меня мысль для отыскания грамот поездить по губернии, и она может осуществиться, если не придется ехать инде61.
Вы, вероятно, знаете, что меня занимает мысль как-нибудь перебраться в столицу, в Петерб[ург] или Москву. Перебраться, может быть, и удастся, но вот что меня смущает: здесь на Вятке я достаточно хороший учитель, буду ли я таким в Питере? Горе мое – неуменье красно и складно выражаться, все у меня выходит простенько и не всегда умно. Чтоб усидеть там, не надо бы быть вполне хорошим учителем (каким я себя не считаю)? Как Вы обо всем этом думаете? Я так ума не приложу.
Не затерялась ли моя статья о Вятке в редакции Ж. М. Н. П.? А если не стоит ее печатать, то не пошлете ли Вы мне ее?
Там есть посвящение Бестужеву: не согласится ли он снять это посвящение? Мне хотелось бы посвятить ему более ценное.
Ваша жена, конечно, знает о моем существовании и моих отношениях к Вам, и потому прошу передать ей мой дружеский поклон; хотелось бы, чтоб она приняла этот мой первый поклон с таким же удовольствием, с каким он делается. Низкий поклон Вашей матушке, поклонись также от меня няне.
Попала ли моя карточка, посланная через Вас[илия] Григ[орьевича] в альбом Миллеру? Сколько мне нужно будет послать Вас[илию] Григ[орьевичу]?
Ваш А. Спицын. Вятка. 1886 I/23.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 18–19)

№ 11
Сергей Федорович! Спасибо Вам и Вашим друзьям за теплое участие, какое Вы во мне приняли. Немногие часы, которые я провел среди Вас, остаются для меня отраднейшими воспоминаниями за нынешнюю поездку.
Места инспектора я не взял, так как пришлось бы жить все время не в Вятке. Ну, да авось инспекторство и более удобное не уйдет от меня. Я задал себе на зиму большую работу и теперь нахожусь уже в разгаре ее. Для Вятского Календаря я начал широкую обработку с бытовой стороны местных актов, помещенных в нашем юбилейном сборнике; к ним прибавлю еще свои (их немало) и какие найдутся в других местных изданиях. Работа выйдет не полная, а главное поспешная, но все-таки что-нибудь будет. Если удастся, после когда-нибудь переработаю. С января займусь поосновательнее археологией, и кончится это занятие только с последним днем Археол[огического] съезда. Летом буду много ездить по губернии. У нас в Статист[ическом] комит[ете] собирается довольно любопытная археолог[ическая] коллекция, и губерния на съезде будет представлена не бесславно бесцветно.
Вам так давно не писал потому, что ждал вопросов, с которыми бы обратиться предстояло к Вашей помощи. Вопросы есть, большие и малые, но такие хитрые и так один вопрос связан с другим, что пришлось бы вести с Вами слишком крупную и обременительную переписку. Лучше было бы, если бы Вас[илий] Григор[ьевич] послал бы мне некоторые книги, именно: исследов[ание] Андреев[ского] о наместниках и воеводах62 с разбором Калачова, что получше о земских властях, по истории крестьянства (кроме Беляева63 и Победоносц[ева]64), о беломестцах65 всякого рода, о дворцовых крестьянах (о них ничего не знаю), о податях и пошлинах (кроме Толстого66 и Осокина67). Хорошо, если бы Вы послали мне список наиболее любопытных статей по этим вопросам. Книги обратно я мог бы послать вместе с экз[емплярами] своей работы и другими посылками. Вас[илий] Григ[орьевич] знает, что я ч[елове]к аккуратный (конечно, не в такой мере, как он, но все-таки достаточно). Горе мое, что я не имею под руками всех томов Арх[еологических] Актов и даже не могу проверить все ли акты местного значения оттуда извлечены в приложении к нашему68 юбилейному Сборнику. Как-нибудь устроюсь.
Хотел было я начать нынешние свои работы с исследования об источниках местной истории и с библиографии пособий для нее, но эта работа без столичных справок не возможна. Не поможете ли Вы и Ваши друзья мне в этом деле: что, если бы Вы решились под руками держать листочек бумаги и записывать туда какие встретятся библиографич[еские]69 указания, интересные для местной нашей70 истории? Для Вас не трудно, а мне много бы помогли. Специально Вас[илия] Григ[орьевича] я просил бы составить мне список пособий по истории раскола в Вятск[ой] губернии, какие он знает: история вятск[ого] раскола – одна из моих ближайших тем.
Просьб, кажется, довольно, а еще есть одна, главным образом к Вашей уважаемой жене: не знает ли она в Пет[ербурге] профессион[альной] рукодельной школы и вообще таких школ, где рукоделье было бы поставлено вполне практически?
Великий мой поклон ей, Вашей матушке и всем Вашим друзьям. Еще раз скажу, что свидание со всеми Вами меня освежило. Ваш А. Спицын. Вятка. 1886 IX/9.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 20–21 об.)

Конверт. Штемпель: Петербург. 15 сентября 1886 г. В Петербург. Его Высокоблагородию Сергею Федоровичу Платонову. На бывшие Женские курсы // Л. 22 об. Помета: «Кир[ишская] ул. Овсян.».
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 22)

№ 12
Дорогой Сергей Федорович!
От души радуюсь успеху Вашей диссертации и защиты ее. Успех Ваш есть успех всех Ваших друзей, как бы далеки они ни были. Не мне судить о научном достоинстве Вашей работы, но я не могу не оценить по достоинству необыкновенной тщательности, осмотрительности и полноты раб ее, т. е. того именно, чего не достает мне (как и многого другого). На мою мерку все очень хорошо, и слог славный.
Лето свое я употребил на археолог[ическую] поездку и только недавно возвратился. Проехал я на лодке Вятку и вятское течение Камы. Результаты не велики, а все же ничего. Теперь засел за работы для календаря и всяческие другие, им же нет конца. Был, между прочим, в Перми, у Шишонко71 и Дмитриева72.
Напишите, пожалуйста, или попросите кого-нибудь написать вот о чем: откуда воевода получал содержание (разумею воевод не войсковых)? Я не нахожу ни малейшего намека, способного разрешить эту загадку, и поневоле составил мнение, что воевода служил не за жалование, а за поместья свои, и не насчет поборов с местных жителей, которые в общем были незначительны. Если это было так, то отсюда следуют любопытные выводы.
Поклон низкий Вашей жене и общим нашим друзьям. Ваш А. Спицын. Вятка. 1888 IX/30.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 26–27)

Конверт. Штемпель. Вятка. 1 окт[ября] 1888 [г.]. В Петербург. Его Высокоблагородию Василию Григорьевичу Дружинину. Сергеевская, д. 45. С передачей С. Ф. Платонову.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 28)

№ 13
Давно пора ответить на Ваше письмо, дорогой Сергей Федорович, а теперь и особенно кстати. Поздравляю Вас с праздником и желаю всевозможных успехов в наступающем году, особенно же доброго, светлого душевного настроения. Если Вы согласны с моею теперешнюю мыслью, что для счастья (или иначе – для довольства собою, для бодрости душевной) всего необходимее усердный, полный внутреннего73 смысла труд, то желаю Вам иметь такой труд.
Мои мечты на будущий год: кончить работу по археологии (она мне дорого стоит, но, откровенно говоря, не дорога), историю гимназии, историю Вятки за XVII в. (остается история духовенства и городов), сделать попытку перебраться в Москву (летом я туда съезжу), возвратиться к занятиям педагогикою, от которой я отстал, а она-то мне и давала тот счастливый труд. Археология меня далеко увела, и я теперь делаю попытку «возвратиться на прежнее».
Спасибо Вам за сведения о воеводах. Свои новые брошюры я Вам скоро вышлю. В Вятск[их] Вед[омостях] была напечатана в полном виде моя статья о Повести о гр. Вятке74, но отдельных оттисков ее нет. В последнее время я плохо работал: хотелось отдохнуть да и обдумать кое-что было надо.
Кланяюсь Вашей мамаше и жене и благодарю их, что они меня не забывают. Я с благодарностью вспоминаю все вообще часы, проведенные в Вашей семье: ко мне были у Вас всегда так ласковы и внимательны, что для меня было отрадно побывать у Вас. Желаю Вашей матушке долгих и долгих годов.
Кланяюсь друзьям и нашему дорогому К. Н. Бестужеву-Рюмину. Его нравственный облик мне глубоко симпатичен, и я нередко о нем вспоминаю.
Ваш А. Спицын. Вятка. 1888 XII/24.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 23–24)

Конверт. Штемпель. Вятка. 24.12.1888. В Петербург. Его Высокоблагородию Сергею Федоровичу Платонову. Фурштадская, д. 19, кв. 36. Помета: «106».
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 25)

№ 14
Спасибо Вам, дорогой Сергей Федорович, за Ваше сердечное письмо: мне было очень отрадно его получить. Время не делает изменений в наших отношениях, и я душевно рад этому, потому что не можно жить на свете без участливого дружеского внимания людей. Не падает духом только тот, кто не один. Девиз Конст[антина] Никол[аевича] «не угашай духа!» может быть принят только тем, кто опирается на сочувствие других. Вот почему я часто вспоминаю петербургских своих друзей, и одна мысль о них действует уже успокоительно.
Как ни вертитесь, Сергей Федорович, а надо Вам поотдохнуть. Не может быть, чтобы Вы не устали, и притом сильно. Не отдохнете, дальнейшие работы пойдут тихо – это я знаю на своем опыте. Я не верил в усталость, а теперь уверовал в нее (хотя и не совсем). За корректурами, наверное, сами себя более должного мучите: если все корректуры читаете, так тут лишь свет темною ночью осенью покажется. И не хандра у Вас, а усталость: надо отдохнуть.
Книги Вас[илия] Григ[орьевича] я еще не прочел, и ничего не могу о ней сказать, кроме того, что он, очевидно, множество источников перебрал и знает. Ну, Сер[гей] Фед[орович], хватили через край! Я и не мечтаю о докторстве. Мои серьезные работы о серенькой Вятке суть единая капелька, и надо рассматривать их в микроскоп, чтобы придать им действительное ученое значение. Конечно, можно бы поработать для магистерской диссертац[ии], но меня страшит необходимость устного экзамена: память у меня самая куриная и быстроте соображения при пятибалльной системе может быть оценена разве отметкой 2. Рад бы мне бы в рай, да грехи не пускают. Ну а дальше? Положим, магистерство есть, что я буду с ним делать? Я сознаю ясно, что кафедра мне не по силам. Вот бы мне в архив куда-нибудь в Москве сунуться, или в музей – это бы еще ничего, тут я был бы на месте (об этом и мечтаю, признаться).
Как мне теперь живется, о том я написал в недавнем письме Вас[илию] Григ[орьевичу], и прошу Вас прочесть.
Посылаю привет свой Вашей матушке и жене, а Вам желаю всего хорошего. Ваш А. Спицын. Вятка. 1889 II/12.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 29–30)

Конверт. Штемпель. С-Петербург. 24 фев[раля] 1889 [г.]. Помета С. Ф. Платонова: «Товарищи. 1889». В Петербург. Его Высокоблагородию Сергею Федоровичу Платонову. Фурштадская, д. 19, кв. 39. // Л. 31 об. Математические вычисления. 1829, 80, 81, 2,3. 15. 15*60=900 7р. 20+3 р. 60+10+5. 120+55+175. 200:12=16.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 31)

№ 15
Здравствуйте, дорогой Сергей Федорович! Я третьего дня видел Вас во сне бодрым и радостным, и так был рад встрече с Вами, что тотчас же проснулся и был весел. Проснувшись, стал думать о Вас и, вспомнив о Вашей уважаемой матушке, о Вашей жене и няне, почувствовал угрызение совести, что я как будто забыл о них, и решил немедля много написать Вам и просить Вас передать им мой поклон и пожелание здоровья и всякого благополучия, что теперь и выполняю. Будьте здоровы. Крепко жму Вашу руку. Ваш А. Спицын. Вятка. 1890 II/28.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 32)

№ 16
Дорогой Сергей Федорович! От души радуюсь всем Вашим успехам, тем более, что Вы только себе обязаны этими успехами, своему трудолюбию, уму и энергии. Еще больше всего Вам этого!
О себе кой-что. Нынешнее лето я проездил по губернии для осмотра церквей и архивов, был также в Казани, где занимался на Выставке и в архивах же. Добыча есть, и я доволен своими работами. Не довольна будет только гр[афиня] Уварова75, т[а]к к[а]к она хотела бы, чтобы я это время употребил на раскопки и дополнил бы свою археологич[ескую] работу. Раскопки не удались потому, что я не имел разрешения от Археолог[ической] Комиссии76 и губернатор не дал мне открытого листа. Я никого не хотел ставить в неловкое положение и ограничился если изучением церковных древностей. Приехал в Вятку очень бодрый, с большими литературными намерениями и уже начал осуществлять их. Надеюсь, ныне зима у меня будет плодовитая. Жаль одного, что эти работы будут довольно далеки от моей главной работы – истории Вятки до XVIII в., которая все время составляла венец в моих мечтаниях и надеждах. С годами я чувствую в себе прилив новых сил и думаю, что мог бы кой-что сделать. Теперь у меня еще одна мечта, очень фантастическая правда, но сильно увлекшая меня: мне хотелось бы оставить службу и каким-нибудь где-нибудь устроиться постоянным экскурсантом-археологом. Положение мое для того очень удобное и говорят, что у меня есть нужная струнка. Особенно помышляю об Археолог[ической] Комиссии. Годы идут, и скоро нельзя будет уже решиться на то, что еще легко сказать теперь. Во всяком случае нужно на что-то решиться, т[а]к к[а]к провинциальная жизнь рано или поздно должна же на мне сказаться и сломить мое упрямое непризнавание ее. Я пока бодр и не поддаюсь, но надолго ли? Как бывает хорошо погреть руки у Вашего огонька теплого и светлого петербургского! Ведь есть же там где-нибудь мой уютный77 уголок! «Там место есть и мне!» – читали мы на днях с ученицами.
Прилагаемую рукопись прошу передать проф[ессору] Соболевскому, которому о ней уже написал.
Кланяюсь Вашей жене и матушке, кланяюсь няне.
Дайте прочесть78 это письмецо В[асилию] Гр[игорьевичу]. Целую его и Вас. Ваш А. Спицын.
Вятка. 1890 IX/18.
(ОР РНБ. Ф. 585. Оп. 1. Ч. 2. Д. 4273. Л. 33–34 об.)


1 Дружинин Василий Григорьевич (1859–1936) – историк, археограф, член-корреспондент АН (1920), близкий друг С. Ф. Платонова и А. А. Спицына.

2 Замысловский Егор Егорович (1841–1896) – историк, член-корреспондент АН (1888).

3 Здесь и далее подчёркивания А. А. Спицына.

4 Слово написано сверху строки.

5 Знание земли на плечах – c латыни.

6 Слово написано сверху строки.

7 Журнал Министерства народного просвещения – старейший российский журнал, ведёт своё начало с 1803 г. от издания «Периодическое сочинение об успехах народного просвещения».

8 Ренц Владимир Францевич – окончил Дерптский университет кандидатом исторических наук. Преподавал латинский язык в гимназиях: Вологодской (1869–1873), Олонецкой (1873–1876), Мариупольской (1876–1880), Оренбургской (1880–1881), Рижской Александровской (1881–1885).

9 Шляпкин Илья Александрович (1858–1918) – историк русской литературы, член-корреспондент АН (1907).

10 Вероятно, речь идёт о С. Н. Прядкине, окончившем университет в 1884 г. – преподаватель воронежской гимназии.

11 Здесь и далее зачёркнуто в тексте.

12 Рожают горы, а родится смешная мышь – с латыни.

13 Текст написан сверху строки.

14 Слово написано сверху строки.

15 Бестужев-Рюмин Константин Николаевич (1829–1897) – историк, руководитель петербургской школы историографии, академик АН (1890), учитель С. Ф. Платонова.

16 Бестужев-Рюмин К. Н. И. П. Мельников (Некролог) // ЖМНП. 1883. № 3. С. 43–49. По этому поводу С. Ф. Платонов писал: «Не один раз Константин Николаевич пользовался случаем печатно высказывать свою любовь и признательность бывшему учителю, к которому он был близок до самой кончины Мельникова в 1883 году» (Платонов С. Ф. Константин Николаевич Бестужев-Рюмин (1897) // Платонов С. Ф. Собрание сочинений в 6 т. М. : Наука, 2017. Т. 3. С. 127).

17 Платонов С. Ф. Заметки по истории московских земских соборов // ЖМНП. 1883. № 3. С. 1–20. Она была напечатана и отдельно.

18 Слово написано сверху строки.

19 Платонова (урожд. Хрисанфова) Клеопатра Александровна (? – 1901).

20 Миллер Орест Фёдорович (1833–1889) – литературовед, фольклорист, профессор Петербургского университета (1870–1887).

21 Текст написан сверху строки.

22 Слово написано сверху строки.

23 Слово написано с маленькой буквы.

24 Сергеевич Василий Иванович (1832–1910) – русский историк права, профессор и ректор Петербургского университета. Речь идёт о «Лекциях по истории русского права» (СПб., 1883. 688 с.).

25 Вероятно, речь идёт о статье «Состав представительства на Земских соборах Древней Руси», опубликованной в журнале «Русская Мысль» (1890, № 1; 1891, № 1; 1892, № 1 и других).

26 Ключевский Василий Осипович (1841–1911) – историк, академик АН (1900).

27 Текст написан сверху строки.

28 Арнольдов Николай Степанович (1844–1915) – изобретатель, преподаватель физики и математики средних учебных заведений. С 1881 г. – преподаватель физики и космографии Вятской Мариинской женской гимназии.

29 Виноградов Павел Гаврилович (1864–1925) – историк, педагог, общественный деятель, профессор Московского университета (1884–1901), ординарный академик (1914).

30 Семевский Василий Иванович (1848/1849 – 1916) – историк, публицист, общественный деятель, приват-доцент Петербургского университета (1882–1886).

31 Написано сверху строки.

32 Калачов Николай Васильевич (1819–1885) – историк, правовед, археограф, архивист, управляющий МАМЮ (1865–1885), академик АН (1883).

33 Слово написано сверху строки.

34 Слово написано сверху строки.

35 Текст написан сверху строки.

36 Аксаков Константин Сергеевич (1817–1860) – русский публицист, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства.

37 Хомяков Алексей Степанович (1804–1860) – русский поэт, художник и публицист, богослов, философ, основоположник раннего славянофильства. Член-корреспондент Петербургской Академии наук (1856).

38 «Русь» – московская газета, основанная в 1880 г. Иваном Сергеевичем Аксаковым. Выпускалась до 1886 г.

39 Слово написано сверху строки.

40 Готье Юрий Владимирович (1873–1943) – историк, академик АН (1939).

41 Литтре Эмиль, полное имя Эмиль Максимильен Поль Литтре (1801–1881) – французский философ-позитивист, историк, филолог и лексикограф, составитель знаменитого «Словаря французского языка».

42 Слово написано сверху строки.

43 Спицын А. А.: 1) Орфографический словарь с присоединением повторительного курса русской орфографии / сост. преп. рус. яз., словесности и педагогики А. Спицын. Вятка, 1883. 101 с. ; 2) Орфографический словарь и краткий курс русской орфографии: правописание академическое / сост. преп. словесности и педагогики А. Спицын. 2-е изд., изм. и доп. Вятка, 1890. 112 с.

44 Васильевский Василий Григорьевич (1838–1899) – историк, ординарный академик (1890), учитель С. Ф. Платонова.

45 Слово написано сверху строки.

46 Текст написан сверху строки.

47 Слово написано сверху строки.

48 Слово написано сверху строки.

49 Текст написан сверху строки.

50 Слово написано сверху строки.

51 Речь идёт о Всероссийском Археологическом съезде.

52 Лаппо Иван Иванович (1869–1944) – историк, профессор Юрьевского университета (1905–1919), позже жил в эмиграции.

53 Масленников Порфирий Николаевич (? – 1890) – попечитель Казанского учебного округа с 18 июня 1883 г. до своей кончины 3 мая 1890 г.

54 Слово написано сверху строки.

55 Казовый (иноск.) – указываемая исключительно хорошая сторона.

56 Слово написано сверху строки.

57 Текст написан сверху строки.

58 «Помнится, что оно было очень нескладно, но я не хотел сказать иначе, потому что нескладность – обычное качество моей речи, и я не хотел предстать в несвойственном мне вылощенном виде», – примечание, сделанное А. А. Спицы­ным внизу страницы (16 об.).

59 Слово написано сверху строки.

60 Макарий (в миру – Николай Кириллович Миролюбов; 1817 – 1894/1895) – епископ Вятский и Слободской с 7 июня 1885 г., духовный писатель и историк, собиратель материалов об истории Великого Новгорода.

61 Теперь, сейчас – устар.

62 Андреевский Иван Ефимович (1831–1891) – русский писатель, юрист, историк, архивист, педагог, профессор и ректор Петербургского университета, директор Петербургского Археологического института, заведующий кафедрой энциклопедии и истории русского языка училища правоведения, редактор первых восьми томов Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.
О наместниках, воеводах и губернаторах. Рассуждение магистра государственного права Ивана Андреевского, представленное в юридический факультет императорского Санкт-Петербургского университета для получения степени доктора государственного права. СПб.: Б. и., 1864. 156 с.

63 Беляев Иван Дмитриевич (1810–1873) – историк, ординарный профессор Московского университета по кафедре русского законодательства.

64 Победоносцев Константин Петрович (1827–1907) – правовед, государственный деятель консервативных взглядов, писатель, переводчик, историк церкви, профессор. В 1880–1905 гг. занимал пост обер-прокурора Святейшего синода.

65 Беломестцы – юридический термин в средневековой Руси в XIV–XVI вв., обозначавший население, жившее в белых слободах на белых землях и потому освобождённое от государственных налогов и повинностей (тягла), а также городских обывателей, освобождённых от тягла на основании жалованных грамот.

66 Толстой Юрий Васильевич (1824–1878) – русский историк, товарищ обер-прокурора Святейшего Синода (с 1866 г.).

67 Осокин Евграф Григорьевич (1819–1880) – историк права, профессор (1855) и ректор Казанского университета (1863–1872, 1876–1880). Имеется в виду его работа: Осокин Е. Г. Внутренние таможенные пошлины в России / Соч. э.-орд. проф. Казан. ун-та, д-ра полит. наук Евграфа Осокина. Казань: Губ. тип., 1850. 178 с.

68 Слово написано сверху строки.

69 Слово написано сверху строки.

70 То же.

71 Шишонко Василий Никифорович (1833–1889) – русский историк-краевед, археограф. С 1881 г. издавал сборник «Пермская летопись» (1263–1715). С 1888 г. председатель Пермской учёной архивной комиссии.

72 Дмитриев Александр Алексеевич (1854–1902) – пермский историк и краевед, специалист по истории Урала, автор восьмитомного труда «Пермская старина».

73 Слово написано сверху строки.

74 См.: Спицын А. А. Избранные труды по истории Вятки. Киров, 2011. С. 442–451. К этому списку отсылаем и при упоминании других работ по истории Вятки.

75 Уварова Прасковья Сергеевна (урожд. княжна Щербатова; 1840–1924) – русский учёный, историк и археолог.

76 Императорская археологическая комиссия – первое в России государственное учреждение по руководству археологическими изысканиями. Основана 2 февраля 1859 г.

77 Слово написано сверху строки.

78 Слово написано сверху строки.