Главная > Выпуск №33 > Сады цвели всегда…

Сады цвели всегда…

Н. Л. Головизнина

Никогда не знаешь, куда «уведёт» тебя предмет, ставший музейным: в какие исторические дали, с какими столкнёт судьбами… Известно только то, что произойдёт реальное прикосновение ко времени жизни данных документальных свидетельств. И неважно «любит» последних современная эпоха или нет, пытается сохранить или уничтожить. Важна объективность истолкования, что требует некоей отстранённости автора от документированного события, учёта той ситуации, в которой оно свершилось. Музейный предмет свидетельствует, а не иллюстрирует явление, требуя осторожного комментария, иначе исчезает главная его ценность – он перестаёт передавать дух времени, не волнует, не вызывает ни интереса, ни эмоций у современности.

В нашем повествовании всё началось с пожелтевшего, с угасающим текстом документа – справки. Дана была сия учительнице Надежде Ивановне Ельчугиной 6 апреля 1925 года в том, что она была выдвинута в группу героев труда1. Чествование её прошло 1 мая 1922 года на вечере во Дворце труда, где отмечали её наравне с рабочими и красноармейцами, с выдачей премии, какую получали все: одежда и сапоги.

Известно, что Постановление ЦИК и Совнаркома СССР «О Героях Труда» было принято гораздо позднее, 27 июля 1927 г. В довоенный период звания «Герой Труда» удостоены 11 кировчан, в основном это рабочие, в списке три врача и только одна учительница. И этим первым и единственным педагогом была Ольга Васильевна Филимонова (1936). Значит, данному государственному акту предшествовала общественная инициатива на местах, в нашем случае это событие исходило от Вятского губпрофсовета союза работников просвещения. На этом можно было бы считать исчерпанным интерес к факту, изложенному в справке. Но родственниками Н. И. Ельчугиной были переданы другие документы семейного архива, всего 35 единиц хранения. Мир нашей героини обрастал новыми подробностями, а её жизнь приобретала для современников XXI века всё большую значимость.

Начала педагогическую деятельность Надежда Ивановна, судя по сохранившимся документам, 1 ноября 1890 года, после окончания 8-го педагогического класса Вятской женской Мариинской гимназии. В 1896 году прошла знаменитые Тихомировские педагогические курсы в г. Москве.

Её общий педагогический стаж составил почти 55 лет. В основном трудилась в начальной школе № 18 Горьковской железной дороги. Её классы отличались всегда более высокой успеваемостью (от 89 и до 100 %). Окончившие у Надежды Ивановны начальную ступень, перейдя в среднее звено, продолжали показывать в учении хорошие результаты.


Н. И. Ельчугина. 1938 г.

Надежда Ивановна за учительский труд отмечалась неоднократно. Была премирована различными вещами (бельём, отрезами на платье) и деньгами, путёвкой в плавучий дом отдыха по реке Волге. Она – ударник труда четвёртого, заключительного года пятилетки, активно проявившая себя (отмечено в соответствующем документе в социалистическом соревновании по повышению производительности труда в борьбе за всеобщее начальное обучение.

Активно занималась общественной деятельностью: была членом горсовета 12-го состава, активным членом союза «Безбожник», была библиотекарем (2 года, бесплатно, стараясь увеличить её фонды добровольными пожертвованиями), аккуратно посещала кружок текущей политики, участвовала в проведении избирательных компаний, была уполномоченной по работе МОПР (международная организация помощи борцам революции. – Ред.) в школе. Вела кружок по сельскому хозяйству по нескольким направлениям: животноводство (шефство над телятами, кроликами); растениеводство; плодоводство. Занималась оформлением стенных газет.

Ученики и их родители вспоминали Надежду Ивановну с благодарностью. Так, из письма родительницы К. Разановой узнаём, что только благодаря материальной поддержке учительницы, которая помогла заплатить ей за право обучения сына, ученика 9-го класса школы № 12, ему удалось продолжить образование.

В числе её выпускников – железнодорожники-стахановцы, машинисты паровозов, начальники железнодорожных путей, начальники станций, механики электростанций, учителя, врачи и фельдшера, советские и партийные работники, военные.

Документы сухим «канцелярским языком» фиксируют профессиональную биографию, но не говорят о мировоззренческом, духовном, чему обычно посвящаются страницы личных дневников, писем, устных воспоминаний. Таких свидетельств в личном фонде Надежды Ивановны Ельчугиной мало.

Самое большое место в её музейном собрании занимают поздравления и телеграммы с пятидесятилетием плодотворной работы (1940) от городского и Молотовского районного Советов депутатов трудящихся, Кировского областного комитета профсоюза работников начальной и средней школы Урала и Западной Сибири, института усовершенствования учителей, коллективов школ, родителей, учеников. Выполненные не типографским способом, незаключенные в роскошные папки, они трогают своей самодеятельностью, незамысловатостью акварельного рисунка или аппликации. Отмечается её вклад, как учителя-борца в расцвет социалистической культуры, в дело «воспитания патриотов нашей могущественной родины, горячо преданных делу партии Ленина-Сталина, умных, высокообразованных строителей коммунистического общества, способных отдать всю свою жизнь делу международного пролетариата». Здесь же и постановление о денежной премии в сумме 500 руб. и единовременной денежной выдаче в размере ставки месячной зарплаты.

Человеческую теплоту к учителю передают даже строго выверенные, по шаблону того времени, тексты характеристик, подписанные директорами школ, где она трудилась: «…Надежда Ивановна отличалась всегда своей готовностью к любой работе. Она, как чуткий товарищ, давала советы в работе и делилась своим опытом и своей энергией заражала как учеников, так и молодых работников на борьбу за высокую успеваемость»2. На этом фоне признания заслуг очень скромно звучат её просьбы о начислении ей за безупречную службу персональной пенсии3. И причиной указывается то, что на обычную пенсию ей в преклонном возрасте не просуществовать и не дать образование племяннику Алексею.

Факт воспитания родного ей человека особо высвечен документами биографии Надежды Ивановны. Добрая память и стала причиной передачи их в фонды нашего музея сыном Алексея, Алексеем Алексеевичем Столбовым.

Логично перейти к личности Алексея Николаевича, племянника Н. И. Ельчугиной,  чьим кормильцем (в те годы это было чрезвычайно важно), наставником и бескорыстным помощником была она.

Родился Алексей в 1921 г. в семье железнодорожника. Братья и сёстры его к тому времени «были уже на ногах», только Алексей, будучи самым младшим, остался на попечении тётки по матери.

Семья его с глубокими вятскими корнями и предпринимательскими традициями. Советская власть имела свою позицию в отношении лиц, занесённых в список «бывших». О судьбе матери, Анны Ивановны Столбовой, также рассказывают документы музейного фонда. В их числе копия справки о реабилитации А. И. Столбовой, репрессированной в 1932 г. Особым Совещанием при коллегии ОГПУ и высланной на три года в город Уфу. Жива память, как ещё мальчишкой Алексей ходил на свидание с передачами к матери в тюрьму. Ставилось ей в вину принадлежность к партии Троцкого. Усугублялось положение тем, что пела она в церковном хоре храма Серафима Саровского4.

Необходимо отметить мужество Надежды Ивановны, прекрасно понимавшей, чем лично ей грозило быть сестрой репрессированной.

Алексей окончил 7 классов средней школы № 20 Горьковской железной дороги, где был пионером, комсомольцем, пионерским вожатым, руководил кружками юннатов и шумового оркестра.

Жили тётя с племянником бедно, отсюда и просьба Надежды Ивановны о получении персональной пенсии, чтобы иметь возможность  поставить воспитанника на ноги, обучить его в техникуме.

Алексей хотел стать садоводом, как И. В. Мичурин, выращивать яблони, груши, сливы, вишню. Персональная пенсия (30 руб. в месяц), переходящая даже в случае смерти Надежды Ивановны ему, как иждивенцу, обучающемуся в учебном заведении до достижения восемнадцати летнего возраста, являлась условием исполнения его мечты.

В 1937 году Алексей стал студентом плодово-ягодного техникума им. И. В. Мичурина Тамбовской области. Учился и занимался общественной работой. Был комсоргом в техникуме. 22 июня 1941 года сдал последний государственный экзамен, получил звание младшего агронома, а в 16 часов этого же дня был вызван в райком комсомола. 23 июня Мичуринским райкомом комсомола направлен в г. Тамбов, зачислен в Тамбовский коммунистический батальон, который состоял из активных членов ВКП(б) и комсомольцев. Там же в течение месяца проходил обучение в артиллерийском училище. После чего в составе бойцов четвёртой роты, первого взвода направлен на фронт, под г. Климовичи. Необходимо отметить, что в те дни из Тамбова ушли на фронт 1 750 комсомольцев-добровольцев. 29 июля батальон принял первый бой под белорусским г. Кричевым.

Здесь необходимо прерваться и обратиться к статье М. Мельникова, директора Кричевского музея (Белоруссия), в которой он ссылается на письма других бойцов, сражавшихся в это же время и в том же месте, что и Алексей. Описывая бои под Кричевым в августе 1941 г., он называет их героическими, отчаянными сражениями первых дней войны на подступах к Москве. В августе 1941 года гитлеровцы вышли на правый берег реки Сож, захватили город Кричев. Часть фашистов переправилась на левый берег, заняв узкую линию обороны. Но под ожесточённым натиском советских воинов вынуждены были вновь отступить. Захвачено было знамя противника. Победа далась дорогой ценой – 16 тыс. погибших. В этом числе тысячи солдат и офицеров четвёртого воздушно-десантного корпуса, политбойцы Ленинградского коммунистического батальона и тамбовских коммунистических рот. Здесь почти полностью погиб в жестокой схватке с фашистами Московский отдельный коммунистический батальон особого назначения Западного фронта, в составе которого было много преподавателей и студентов химико-технологического института и других вузов столицы. Они закрывали собой дорогу на Москву, до средины августа удерживали противника на одном из самых опасных участков фронта в Белоруссии5.

Письменные воспоминания Алексея Николаевича локально вписываются в эти события, дают возможность увидеть, почувствовать и пережить то, что испытал лично он, двадцатилетний юноша, только что сошедший с ученической скамьи6. Его воспоминания можно предварить словами современного писателя Алексея Слаповского, которые он вкладывает в уста одной из своих героинь: «…про войну рассказать нельзя. Она была общая, но у каждого своя. Вот, если представить, что каждый бы рассказал, включая погибших, тогда было бы объективно. Главное, война – это ужас»7.

Текст Алексея Николаевича, написанный торопливо, не всегда разборчивым почерком, но со стремлением не пропустить ничего. Воспоминания не помечены датой, но ощущаешь, что писались они тогда, когда человек осознаёт, что время его жизни уходит. Мы приводим ниже полный текст документа.

«В первых числах августа 1941 года под марш духового оркестра жители города провожали нас на фронт. Полный состав бойцов двинулся из Тамбова. Эшелон прошёл Орёл, Брянск, весь охваченный пожарищами. Где-то за Брянском нас высадили из эшелона. Отсюда в сторону фронта мы (в течение суток) двигались пешком. Очень чётко помню первый бой. Рядом, где наш взвод занял оборону, проходила дорога, ‘‘большак’’, как там называли, а позади лес. Мы рыли окопы. Наступление должно быть в сторону населённого пункта. Его не видно. Смертельная стоит тишина. Между нами и врагом впереди большое гречишное поле. Оно расстилается далеко. Не видно его конца. В полдень командир зачитывает приказ о наступлении, обещает поддержку с воздуха и танками справа и слева. Но потом никакой поддержки не оказалось. Были только мы. Ещё врезалась в память одна характерная черта. Все были обмундированы в ботинки с чёрными обмотками. Этот цвет на гречишном поле был очень заметным, превращая наших воинов в хорошую мишень для фашистов. Кинжальный нож десятизарядных, полуавтоматических винтовок, которыми все мы были вооружены, нас прижимал к земле. Вот пошли в бой первые цепи наступающих, вторые… Наш взвод пошёл, когда начались преждевременные крики: ‘‘Ура!’’. Враг ещё больше ожесточился и начал сплошной, беспрерывный огонь. Ты ползёшь, а трассирующие пули стрекочут над тобой, но ты ползёшь вперёд и вперёд. Сбрасываешь скатку, противогаз, оставляя только винтовку, да и винтовка плохо стреляет, заряжаешь при помощи ноги, нажимая на затвор, а если попадал песок, то перезаряжать было очень трудно. Перед самой деревней остановился, встал во весь рост, добежал до первого строения, стреляешь, бежишь за отступающим немцем. Немцы усиленно бьют по деревне. Деревня горит. Отбита пушка. Тащим её по деревне, потом оставляем, продолжая стрельбу в направлении отступающих немцев. Когда бой затих, собираемся на краю селения, где был, видимо, немецкий контрольный пункт... вблизи кладбище. Даётся команда подобрать раненых. Вблизи, около леса мирно пасутся лошади. Ловим лошадь, из палаток делаем хомут. …На палатки собираем убитых и раненых и оставляем их в конце деревни, под присмотром других бойцов. На утре оставшихся в живых политбойцов собирают и направляют в штаб армии, может дивизии или ещё какое-то подразделение. Один из участников, Георг Константин Николаевич, вспоминает, что на утро нашу группу встретил бригадный комиссар Крайнов и направил в политотдел 121-й дивизии. Я лично это не помню. Но помню очень хорошо, что, не доезжая до штаба, нас командир оставил, ушёл к начальству. А нас потом распределили по разным воинским частям. Ехали мы тогда всю ночь на полуторке под постоянным обстрелом. Прибыли мы в воинское подразделение, какое – не помню. Видимо отступающие части. Многие бойцы не имели шинелей, страшно уставшие, чёрные от грязи. Сразу, даже не успев познакомиться, получили команду копать окоп, ожидается наступление. И действительно под вечер двинулись на нашу оборону танки, которые выбили нас в лес».

К сожалению, рукопись Алексея Николаевича Столбова на этом прерывается. И мы только по другим документам, можем предположить, что в этом бою его часть попала в окружение, при выходе из которого он был взят в плен. Произошло это 9 августа 1941 года. Шёл 49-й день большой и кровопролитной Войны.
Как жаль, что в дальнейшем повествовании мы уже не услышим голоса бойца, заговорят архивные справки и сухие, с газетных страниц, дозволенные временем строки его воспоминаний, и ещё его неоднократные обращения с просьбой откликнуться тех, с кем сражался в августе 1941 года.

А дальше был лагерь военнопленных в г. Кричеве, где он находился дней 8–10, затем пересыльные лагеря г. Могилева и Орши, лагерь 318. В общей сложности через полтора месяца – лагерь военнопленных № 17 Б, находившийся около г. Кремс в Австрии. В концлагере свирепствовал тиф, «свалил» он и Алексея. Из барака, где он лежал, выносили сотнями умерших, складывали на дворе в штабеля, как брёвна. Затем сжигали. Не миновать бы этой участи и Алексею, если бы его стон не услышал мимо проходивший врач. До марта лечился в лагерном госпитале. После выздоровления с марта 1942 до июня 1943 года работал на лесоразработках в составе рабочей команды «Эльс». Пытался бежать, но на 13-е сутки после побега на границе между Чехословакией и Австрией был задержан немецкой пограничной охраной и доставлен в Лангенбергскую тюрьму, откуда через четверо суток был направлен в г. Вену и через полтора месяца возвращён снова в рабочую команду «Эльс». В апреле 1945 г. вторично пытается бежать. 7 мая 1945 г. А. Н. Столбов был освобождён из плена американскими войсками и, пройдя проверку в г. Светле (Цветль, Австрия), был зачислен на службу в 235-й запасной полк, затем в 86-й стрелковый полк 180-й стрелковой дивизии (воинская часть 61517), где служил до 12 ноября 1945 г. Демобилизован в 1946 году8.

В 1946 году ему только 25. Вся жизнь впереди. Мирная профессия (агроном) определила многое в его дальнейшей жизни, наполнила её особым смыслом воплощения мечты, связанной с выращиванием садов на нашей вятской земле. И, наверное, много раз при этом вспоминал он добрым словом свою тётю Надежду Ивановну.

Будущая его работа изначально вписывалась в русло значимого государственного дела, если учесть, что уже в 1945 году прошла первая Всесоюзная перепись плодово-ягодных насаждений, с целью восстановления и дальнейшего развития садоводства страны. Как показывает исторический опыт, для этого нужна земля, нужны питомники с сортовой продукцией, нужны обученные кадры и, особенно надо подчеркнуть, нужны энтузиасты дела.

Естественным было у Алексея и желание встретить свою «вторую половинку». Можно было бы и не входить в эту тему, «не разрабатывать этот пласт», но музейный документ диктует свои правила9. О жене Алексея Николаевича Августине Васильевне Широковой рассказывают фотографии и газетные статьи.
У Августы Васильевны была своя боевая биография. В 1941 году о войне она знала гораздо больше будущего своего избранника. Отец погиб под Псковом от штыковой раны в гражданскую войну. Её первая война – финская. Она к этому времени уже имела фельдшерское образование.

В конце 1941 года она лейтенант медицинской службы 355 стрелковой дивизии под деревней Рябиниха – на одном из участков Калининского фронта. Это место хорошо знают кировчане. Там, повторив подвиг А. Матросова, закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота наш земляк Яков Падерин. Как и Алексей, Августа Васильевна была на том участке фронта, где решалась судьба столицы. На фотографии нашего музейного собрания она изображена с орденом Красной Звезды на груди. На левом луче окраска заметно отличается от других. Это память о неожиданном налёте фашистского самолёта. От пулемётной очереди вспыхнула солома, разостланная на полу, где лежали раненые. Как осталась жива, вытаскивая из огня раненых, если даже краска ордена на её груди расплавилась? Один луч пришлось потом подкрашивать.


А. В. Столбова. 1975 г.

И в мирное время Августа Васильевна продолжала служить этой важной профессии, но уже в тех местах, где её муж выращивал сады.

В 1997 году Российская академия сельскохозяйственных наук выпустила справочник «Садоводы-учёные России». Несомненно, данной книгой очень была бы удовлетворена Надежда Ивановна Ельчугина, так как её племянник был в той когорте, которая значилась там и именовалась – садоводы-учёные, те, кто был известен своими научными разработками, выведенными новыми сортами, технологиями, авторскими монографиями, научными статьями по вопросам садоводства.

Несомненно, большую радость ощутила бы она, узнав, что стал её воспитанник Учителем. До самых последних дней не покидал он кафедру студенческой аудитории. С благодарностью вспоминают его те, кто слушал его лекции, кто писал под его научным руководством дипломные работы, защищал кандидатские диссертации.


А. Н. Рудницкий (слева), А. Н. Столбов (справа) на демонстрации. 1955 г.

За перечнем заслуг Алексея Николаевича стоял громадный, подвижнический труд. Начинал как младший научный сотрудник Кировской областной станции им. Н. В. Рудницкого. В 1956 г. заочно закончил агрономический факультет Кировского сельскохозяйственного института. 1960–1770-е годы послужного списка отмечены активной научной и административной работой в областной сельскохозяйственной опытной станции посёлка Просница Кирово-Чепецкого района.

В 1968 году А. Н. Столбов защитил диссертацию «Пути совершенствования технологии выращивания саженцев в условиях Кировской области» на соискание учёной степени кандидата сельскохозяйственных наук. Отзыв на диссертационную работу заключает оценка его многолетней научно-исследовательской работы. Ведь механическое перенесение агроприёмов питомниководства из средней и южной зоны садоводства не давало у нас желаемых результатов. Тем самым А. Н. Столбов наряду с другими учёными доказывал возможность развития для севера садоводства.

Имя Столбова звучит в ряду тех, с кем связывали в то время понятие «сад будущего». Чтобы стало понятно, о чём идёт речь, достаточно перенестись в учебно-опытное хозяйство Кировского сельскохозяйственного института, когда возглавлял его Алексей Николаевич (1972–1984). Учебный сад опытного хозяйства занимал площадь в 8 гектаров. При входе нас бы встречала плантация земляники. Впереди слева – стройные ряды серебристой облепихи «золотой початок» и «память Катуни». Здесь же питомники по выращиванию саженцев смородины, малины, крыжовника, зимостойкой вишни. В виде эксперимента посажены персики, абрикосы. Восемьдесят сортов гибридных форм яблонь. Удивлением для всех был питомник стланцевых яблонь на карликовых подвоях. Стланцевая яблоня с высотой кроны до полуметра, мощной и пышной, зимой надёжно укрыта белым покрывалом снега. Ей не страшна наша северная зима и низкая температура в период цветения. Солнечные лучи, свободно проникающие внутрь листвы, помогают формированию богатого урожая. Научные разработки Алексея Николаевича были связаны с разработкой технологии возделывания низкорослых интенсивных яблоневых садов с использованием клоновых подвоев, в том числе в стланцево-кустовидной форме10.

Этого сада сегодня нет. Но по-прежнему, каждую весну радуют кировчан своим цветом яблони, высаженные по обе стороны бульвара Октябрьского проспекта. Они из тех опытных садоводческих хозяйств, которые укрепляли веру горожан в возможность того, что называется: «город – сад». Поразительно, что яблони высаживались уже большими, казалось, что они никак не могли подлежать пересадке и тем более прижиться. Но оказывается, что данная технология посадки деревьев крупномером уже была известна, так пересаживали липы тридцатилетнего возраста на Набережной Грина.

Яблоневый бульвар появился буквально на глазах, превратив Октябрьский проспект в самую благоустроенную магистраль. Очень бы хотелось, чтобы кировчане помнили имена тех садоводов, трудам которых мы обязаны остающейся до сих пор самой красивой частью города.

Возможно, автор ошибается, отмечая, что особенное его предпочтение было отдано яблоне. Если обратиться к перечню его статей в каталоге научной библиотеки им. А. И. Герцена, читаем: «…изучение подвоев яблони…», «…о приёмах, повышающих выход саженцев яблони…», «…подрезка корневой системы яблони…», «…экономическая эффективность сортов яблони…»

В садах его друзей и коллег остались яблони его сортов. Он так любил свои сады, что, по словам его сына Алексея, когда в 2006 году его не стало, в январе месяце, на третий день после его кончины, черенки яблони, которые были выложены на подоконнике в его квартире, в зимнюю стужу, без воды распустились цветами. Этот факт подтвердили и другие родственники Алексея Николаевича.


А. Н. Столбов

Принято заканчивать изложение о деятельности личности признанием его заслуг и в первую очередь перед государством. Не отступаем и мы от этого правила. По воспоминаниям его коллег Алексей Николаевич Столбов всю жизнь спешил сделать больше, и своей энергией заряжал окружающих. Его жизненное кредо было: «Раньше встанешь – больше успеешь»11. Успел много. До последних дней он был предан садоводству и Кировскому сельскохозяйственному институту.

Труд учёного-садовода был признан современниками и достойно отмечен правительственными наградами: орденами «Знак Почёта» и Трудового Красного Знамени, бронзовой медалью ВДНХ, значком «Отличник сельскохозяйственного производства», многочисленные грамоты облисполкома, райкома и администрации института. В 1977 г. Алексею Николаевичу было присвоено почётное звание заслуженного агронома РСФСР. Как участник Великой Отечественной войны награждён орденом «Отечественной войны» 2-й степени и медалями.

Наградной список будет неполным, если не сказать о том, что вместе с Августой Васильевной они воспитали достойных наследников: двоих сыновей и дочь. И ещё о том, что за всё, что состоялось в судьбе, жизни семьи Столбовых, особой высокой награды заслуживает Надежда Ивановна Ельчугина, родная тётя и наставница Алексея Николаевича Столбова.

Примечания

1 Справка о выдвижении в группу героев труда Ельчугиной Н. И. 1925 г. // Министерство образования и науки РФ (далее МИНО). Ф. № 293/1.

2 Факты из документов личного фонда педагога. МИНО. Ф. № 293/2–293/30.

3 Постановление ЦИК и СНК СССР 1929 года «О пенсионном обеспечении работников просвещения за выслугу лет». Н. И. Ельчугина действительно имела на неё право. Пенсия устанавливалась пожизненно, в размере 30 руб. в месяц. И, что важно: в случае смерти право на получение пенсии приобретали следующие члены семьи, находившиеся на иждивении, и если они обучаются в учебных заведениях, то до 18-летнего возраста.

4 Реабилитирована Анна Ивановна Столбова в январе 1989 г. согласно указа Президиума Верховного Совета СССР «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40-х и начала 50-х годов».

5 Мельников М. До последнего патрона // Правда. 1981. 16 янв.

6 Эти воспоминания частично вошли в статью А. Н. Столбова «Ветераны, отзовитесь!», опубликованную «Мичуринской правдой» 10 февраля 1981 года. Одновременно автор обращался к мичуринцам, пионерам – красным следопытам помочь ему в поиске бойцов коммунистического батальона: «В этом батальоне сражались лучшие люди Мичуринска и Тамбовской области». Сама рукопись хранится в МИНО. Ф. № 312/2.

7 Слаповский А. И. Неизвестность : роман века, 1917–2017. Москва : АСТ, 2017. С. 215.

8 Архивная справка // ГАКО. Ф. Р-3819. Оп. 1. Д. 8491. Л. 1–91, 94.

9 Копии статей о А. В. Широковой // МИНО. Ф. № 311/1–311/4.

10 Углицких Н. Сад будущего // За сельскохозяйственные кадры : газ. КСХИ. 1983. 24 нояб.

11 Ренгартен Г. А. Столбов Алексей Николаевич. Заслуженный агроном России // URL: http://www. sites.google.com/site/rengarteng/moi-ucitela---sadovody-rossii.