Версия для слабовидящихИз жизни первого сарапульского городничего
А. А. Потапов
Когда кажется, что все сведения найдены и источники исчерпаны, вдруг попадается дело, которое открывает новые сведения из жизни того или другого человека. Так произошло и с историей Первого сарапульского городничего – майора Ивана Ивановича Касиновского. Вышла из типографии моя книга «Сарапульские городничие, кто они? Истории из жизни уездного города XVIII–XX веков» (Санкт-Петербург, 2017) и буквально на следующей неделе нашёлся архивный документ, раскрывающий завесу над событиями из жизни этого человека. Вот эту историю я и хочу поведать.
Наш герой происходил из малороссийского шляхетства, многочисленного, но обедневшего рода. Согласно записи от 1786 года за ним числилось три души мужского пола. В службу будущий городничий, по тем временам, вступил достаточно поздно, в возрасте 22 лет 9.10.1756 года, но зато в лейб-гвардии конного полка рейтером. Так что, видимо, связи у Касиновских имелись, хоть и не особо значительные, так как карьерный рост протекал весьма вяло.
1.11.1757 года произведён в капралы; 1.01.1759 становится ефрейт-капралом; 1.01.1760 – каптенармусом. Видимо, служба по снабжению вполне устраивала Ивана Касиновского, ещё через год новое повышение – 1.01.1761 – квартирмистром. Однако приходится учитывать, что гвардейские чины отличались от обычных армейских, поэтому не удивительно, что следующая запись в формулярном списке появляется более чем через 2 года, и в ней И. И. Касиновский упоминается как произведённый 28.03.1763 года в армейские поручики. Следующий чин – капитана – будущий сарапульский городничий получит почти через 5 лет (20.01.1768), а ещё более чем через восемь с половиной лет – 20.10.1776 года – своё последнее воинское звание – секунд-майора.
Просматривая послужной список, видим, что ни в каких военных действиях Иван Касиновский не участвовал, и вся его служба в армии протекала по интендантской части. Наш герой даже и представить не мог, что в столь мирной службе судьба приготовит ему тягчайшие испытания. Но пока ничего такого на горизонте его жизни не предвиделось.
«Командирован был в 1773 году октябре месяце от господина генерал-поручика лейб-гвардии премьер-майора и Тобольской губернии губернатора и кавалера Дениса Ивановича Чичерина Ялуторовского дистрикта в Иковскую слободу для принуждения крестьян ко взносу в казну». Видимо будущий городничий будущего уездного города не мог и подумать, что появление на Яике Пугачёва, объявившего себя императором Петром III, спровоцирует новое выступление яицких казаков и бунт, начавшийся 17 сентября 1773 года, быстро охвативший весь Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее Поволжье, поставит его на грань между жизнью и смертью.
А пока ничего не ведающий капитан Иван Касиновский исполнял повеление «Ея Императорского Величества в подушных делах, так же принуждения к хлебопашеству а особливо расселении вновь заводимых местах посельщиков (поселенцев. – А. П.)». Вот за этим самым занятием, как сказано в формулярном списке Ивана Ивановича, он «и захвачен был бывшим тогда известнейшим Государственным злодеем Пугачевым». Казалось, конец неминуем, вот какие лишения пришлось ему претерпеть: «...и был мучим тирански и в тягчайших кандалах вожен в зимнее время без одежды и неоднократно привожен к виселице». Но судьба смилостивилась над 40-летним капитаном Касиновским, вновь обратимся к документу:
«И содержим был под их караулом и привезен был Уфимской провинции в пригород Табынск», здесь вскоре наступило освобождение, на которое Иван Иванович уже не мог и надеяться – правительственные войска под руководством подполковника Ивана Ивановича Мехельсона. Последний прославился своими действиями против восставших и заслужил славу «победителя Пугачёва». В марте 1774 разбил отряды Чики под Уфой, а 22 мая в бою у деревни Подпиковой разгромил войско самого Пугачёва, затем вновь нанёс ему поражения на реке Ая (30 мая), под Казанью (12–15 июля), близ Царицына (25 августа). У Чёрного Яра рассеял остатки пугачёвских войск, после чего сами приближённые Пугачёва схватили его и выдали царским властям. За победу над Пугачёвым Мехельсон получил 1 000 душ в Витебской губернии, чин полковника (июль 1774), орден Святого Георгия 3-й степени, золотую шпагу, украшенную бриллиантами.
После того как Иван Касиновский был «свобожден», он присоединился к подполковнику Мехельсону и находился с его полком «при выгнаши из города Казани Злодея».
Несмотря на верность присяге и долгу при столь тяжёлых испытаниях, после победы над Пугачёвым Иван Иванович Касиновский никаких наград и должностей не сыскал. Как уже упоминалось выше, только 20 октября 1776 года он получил новое воинское звание – секунд-майор.
После всех этих событий Иван Иванович искал более спокойное место службы, да и возраст начинал давать себя знать – хотелось больше времени уделять семье. Случай вскоре представился – Иван Касиновский был переведён в Ямскую канцелярию с назначением на перегоне до Саратова и Казани в Козмодемьянском. Но история секунд-майора Касиновского на этом не закончилась. В сентябре 1780 года по указу императрицы Екатерины II было учреждено Вятское наместничество, и бывшей дворцовой слободе Сарапулу был присвоен статус города, тогда-то, видимо, и вспомнили о верноподданном, даже в трудные минуты преданного своей Императрице. Управление города возглавил городничий секунд-майор Иван Иванович Касиновский.
Так с конца 1780 года началась новая страница теперь уже уездного города Сарапула и его городнического правления, продолжавшегося до его упразднения в 1863 году.
Принятие присяги произошло уже в конце 1780 г., соответственно в это же время в должность вступил и первый сарапульский городничий – секунд-майор Иван Иванович Касиновский.
Скучать на новой должности Касиновскому не приходится, уже 20 декабря 1781 г. он получает указ от «Ея Императорского Величества» с предписанием учинить описание города Сарапула, ответив на географические и исторические вопросы, с чем он благополучно справляется. Это описание интересно уже тем, что оно является самым первым описанием Сарапула в статусе города!
«Описание, учиненное города Сарапула городничим секунд-майором Касиновским, на присланное при указе из Вятского наместнического правления географические и исторические запросы.
1) Город Сарапул никакого укрепления не имеет, и об нем по местным летописцам как он учрежден еще только в 1781 году неизвестно.
2) Внутри города 2 прихода а за городом не имеется, каменная новая соборная церковь Вознесения Господня и 2 деревянные Покрова Пресвятой Богородицы и Казанской Богородицы в которой службы не происходят. Каменного и деревянного казенного строения нет. Имеются строения партикулярных людей: каменная солодовня одна, 430 дворов, соляного промысла Турчанинова соляные магазины в 3-х амбарах и при них соляная стойка. Коронного поверенного Алексея Михайлова 2 Питейных дома, для хранения народного хлеба 7 магазинных амбаров.
3) Город Сарапул построен по течению на правом берегу реки Камы на одной стороне к городу Вятке, жительство простирается при речке Сарапулке и Юрманке, часть города расположена на гористом, а другая на низменном месте.
4) Имеются обыватели портные, чеботарные, кононнишные промыслы более ж управляются и в мучном состоянии находится часть торговля разных, товаров, хлебными и съясными припасами, а другая в хлебопашестве. Остальные ж в работах клонящихся до крестьянства.
5) Есть в городе Сарапуле кожевенные и мыльные партикулярные (частные) заводы, используются покупными здесь же на рынке материалами. Фабрик никаких нет.
6) Учрежденных училищ для обучения юношества в городе Сарапуле не имеется, только находятся художники такие как кузнецы, маляры и медяники.
7) Лекарственных вод, кладезей пещер и подземных ходов не имеется.
8) Приключающихся отменных болезней людей и скота здесь не имеется.
9) Жители города Сарапул имеют для крестьянского обиходу скот, но для продажи не используют.
Секунд-майор Иван Касиновский,
апрель 19 дня 1782 года».
Служба не обходится без конфликтов. В 1783 г. отставной сержант лейб-гвардии Иван Озеров пишет жалобу на городничего. К сожалению, текст этой жалобы до нас не дошёл, но исходя из того, что Озеров был приверженцем старой веры и к тому же склонен к пьянству, то суть конфликта между ним и секунд-майором надо искать именно в этих причинах.
Однако каких-либо видимых последствий для городничего в тот момент эта жалоба не имела.
Жизнь в Сарапуле у городничего текла спокойно и размерено до тех пор, пока, успевший наладится быт, неожиданным образом не был нарушен!
Утром 1-го января 1785 г. жители города Ленков и Мощевитинов увидели за двором крестьянина Николая Ижболдина повешенное мёртвое тело новокрещена Павла Тимофеева.
С этого момента относительно спокойной жизни Ивана Касиновского в уездном городе пришёл конец – началось следствие по делу «О смерти новокрещенного Павла Тимофеева». Ход дела, не предвещавший ничего плохого секунд-майору, через два года заставит пережить его немало неприятных моментов.
В феврале 1785 г. начинается ещё одно известное дело с участием городничего: «Дело по рапорту сарапульского соляного пристава майора Брагина», начатое 19 февраля 1785 г. и закончившееся в июне 1787, уже при находящемся в должности городничего артиллерии капитане Медветчикове.
А всё началось с Указа Ея Императорского Величества № 565 от 19.02.1785 г.: «О сложении поставочной соли в соляные магазины». Дело сводилось к тому, что магазин в Сарапуле не обустроен для складирования соли, в брёвнах имеются щели, фундамент деревянный, а не каменный «от чего возможна усушка и утечка, приносящая казне ущерб!» И нет огороженной лавки для мелочной продажи соли. О чём соляной пристав майор Брагин и рапортует в Вятское наместничество. И вот городничему Сарапула 13.08.1785 посланы соответствующие предписания от вятского генерал-губернатора и кавалера князя Платона Степановича Мещерекова: «Организовать магазин и лавку для мелочной продажи соли».
На что от городничего Касиновского в Вятскую казённую палату идёт рапорт о том, что «Магазин о 4-х амбарах на каменном полу отстроен согласно смете в прошлом 1784 году. Но так как на хранение соли было положено много 40 000 пудов, то настилы не выдержали и часть их прогнулась и даже потрескалась! Что же касается строительства лавки при соляном магазине, то на выделенную сумму ее никто строить не хочет!» Иван Мощевитин запросил большую сумму. 29.12.1786 г. добавочные деньги 36 руб. получены сарапульским соляным приставом Брагиным для Мощевитина. В мае 1787 г. наконец получено дерево для строительства, место определено и заключён договор на 80 руб. с Иваном Мощевитиным. Но в это время Иван Касиновский находится уже под следствием в Вятке и заниматься этим делом пришлось Медветчикову.
9 февраля 1787 г. открылось «Дело по предложению его сиятельства (князя Платона Мещерского) об отдаче сарапульского городничего Касиновского, расправного судьи Кармалина и писчика Ижболдина под суд».
Однако, прежде чем понять за что, нам надо вернуться к событиям 1785 г., когда «1-го января утром жители города Сарапул Козма Ленков и Никита Мощевитинов увидели за двором крестьянина Николая Ижболдина мертвое тело Павла Тимофеева, висевшее на кушаке, привязанное за конюшенную слегу так, что у Павла Тимофеева ноги стояли на земле. По факту пятидесятник Михаил Батаргин доложил Сарапульской штатной команды прапорщику Василию Рудинскому».
Так как этот новокрещен находился в работниках у купца Ивана Фофанова, то Фофанов по указанию прапорщика Рудинского был взят в Управу Благочиния и в ней при допросе показал, что «Тимофеев убит и повешен тестем его – сержантом Озеровым во время ссоры, вечером в доме Фофанова. После этого Иван Озеров привел в дом крестьянина Якова Седова и, взяв мертвое тело, они уволокли его ночью на санях в задние ворота к реке Каме, там подвесили к конюшне Николая Ижболдина, при Иване Фофанове и жене его Домне Ивановой. Такие же показания дал и работник Фофанова Сидор Сергеев, жена Фофанова – Домна Иванова (дочь Озерова) и работница ее – Настасья Андреева.
Но сержант Иван Озеров и крестьянин Яков Седов при допросах все отрицали.
В сарапульской же Управе Благочиния на очной ставке Настасья Андреева показала, что давала показания по повелению городничего Касиновского и хозяина ее Ивана Фофанова. По этим обстоятельствам Нижняя Расправа всех подсудимых для уточнения их показаний привела к присяге. Затем последовало решение: ‘‘По неимению об убийстве точных доказательств дело сие передать Воле Божией’’».
Из Верхней расправы дело это переслано по ведомству сержанта Озерова в верхний Земской суд. «В этом суде Иван Озеров и Яков Седов показали, что не знают, кто убил и повесил Павла Тимофеева. Да и дочь Озерова с работницей ее Настасьей Андреевой на очных ставках отказались от своих показаний, ссылаясь на принуждение городничего, по приказанию которого Домне Ивановой не давали пищи в момент содержания ее под стражей, а Настасью Андрееву наемный писарь Иван Ижболдин мучил, связав руки веревкой, выворачивая их, принуждая к показаниям».
В ходе следствия опрошенные показали: капрал Михайло Симанов, что «во время содержания под стражей Домны Ивановой ее кормили», солдаты Анисим Шукшин и Лука Баев: «Городничий Касиновский к этой женке ночью в тюрьму приходил, только никакого ей от городничего принуждения они не слышали». А в Верхнем Земском суде они же Шукшин и Баев показали, что городничий, «придя ночью к тюремной избе, говорил Домне Фофановой, чтобы показала правду! А когда не покажет правду сидеть будет долгое время». Против этого городничий Касиновский в Верхнем Земском суде в ответ написал: «Что он по сему делу никого ни в чем не принуждал. Купца Ивана Фофанова стращать мертвым телом, жене его Домне Ивановой не давать пищи и работнице их Настасье связывать и выворачивать руки никому не приказывал. А во время содержания Домны Ивановой приходил к тюремной избе для дозора исправности стражи и как увидел караульного капрала пьяным, то и велел писарю Ивану Ижболдину двери той избы запереть из осторожности, чтобы задержанная не убежала». Писарь Иван Ижболдин в связывании у Настасьи Андреевой рук и Расправный судья в устрашении этих женщин: «Если будут убийство опровергать наказаны кнутом будут!» не сознались.
«Из показаний выяснилось, что на Озерова городничий затаил злобу за написанную на него в 1783 году жалобу и приказал Озерова вести за санями с мертвым телом в кандалах, неся свечу до самого кладбища.
Для приведения на месте следствия с представления Верхнего Земского суда командированы были Наместническим Правлением заседатели Верховного Земского суда флота капитан-лейтенант Иван Воронов, Губернского Магистрата Андрей Хохряков и Верхней Расправы Игнатий Сухомиров.
В ходе расследования о сержанте Иване Озерове стало известно, что он был у помещика Демидова в Камбарском заводе приказчиком, отдан в солдаты за пьянство и драки, из службы бегал, был пойман и наказан. После отставки от службы обращается в пьянство (малоприятная характеристика).
Верхний Земской суд сообща с Губернским Магистратом и Верхней Расправой в приговоре заключили: так как из обстоятельств дела о смертоубийстве ни на кого ясных доказательств нет, то по силе военных процессов: 2-ой части 5-ой главы с 9-го по 10-ый пунктов и Указа 1763 года 10 февраля дело сие передать ‘‘Воле Божией’’ и подсудимых всех отпустить».
И вот следует повеление: «Дал я согласие (Платон Мещерский князь) Палате уголовного суда, чтобы по итогам заключения Палаты надлежит произвести следствие над сарапульским городничим Касиновским, расправным судьей Кармалиным и писарем Иваном Ижболдиным в преступлении ими должностей своих (в деле о смерти Тимофеева)».
Так вот, из представителя закона и власти, городничий Касиновский в одночасье стал подследственным!
Но 1785 год оказался богатым на события в уездном Сарапуле. В августе началось «Дело по рапорту Сарапульской нижней расправы при коем приложено отобранное от раскольника Антонова письма означающего якобы данное от Ея Императорского Величества преосвященному Митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Гавриилу, чтобы жительствующим в Белороссийских и Екатеринославских наместничествах старообрядцам делать дозволение службы Божии отправлять по их обрядам».
В то время, когда разворачивались эти действия, расправный судья Степан Семёнович Кармалин с земским исправником Андреем Андреевичем Збруевым находились под следствием в Вятке и разбираться в делах, исполняя сразу две должности, пришлось уже упомянутому ранее прапорщику Василию Мартыновичу Рудинскому.
Дело, начатое 12 августа 1785 года, суть которого мы узнаём из донесения Сарапульской нижней расправы в Вятское наместническое правление, производилось в строгой секретности:
«…поданным рапортом в сию расправу подканцелярист Прокопей Костров прописывает, 10-го июня в здешнем городе Сарапуле шел он по улице где встретил оного города жителя дворцового крестьянина раскольника Никифора Батурина которой остановясь по знакомству между разговорами объявил ему что имеется у них раскольников здесь в городе письмо, якобы данное от ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА преосвященному митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Гавриилу и притом сказал ежели ты хочешь оное увидать, то хотя теперь посмотри и для того повел его с собою к здешнему сарапульскому раскольнику Василию Антонову в дом, по приходе остановя на крылце Кострова, Батурин ходил в горницу и чрез краткое время вышел отдав ему Кострову бумагу, усмотря что это копия с письма, Костров якобы для списывания копии унес с собою, а та копия следующаго содержания: Преосвященный Митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил. В следствии прошения, а именно жительствующих в Белороссийском и Екатеринославском наместничествах старообрядцев, мы желали чтобы Ваше Преосвященство, Преосвященным архиепископам Магилевскому и Словенскому о отдаче священникам помянутым старообрядцам по их прошениям по дозволении им службы Божий отправлять по их обрядам, дав знать сим архиреям, что токовое есть наше соизволение покуда вообще по представленным о том означенных старообрядцев просьбам последует дальнее рассмотрение пребываем в прочем Вам благосклонны. Подлиной подписан собственной Ея Императорского Величества рукою тако: Екатерина. В Санкт-Петербурге месяца марта 12 дня 1784 года. Предоставлено от Сарапульской нижней расправы копиею.
Свидетельствовал секретарь Федор Попов».
Дела такого уровня рассматривались в Российской Империи на самом высоком уровне, вплоть до Священного Синода, под грифом «Секретно», документов о последующем ходе следствия в архиве, видимо, не сохранилось, но дело быстро не закончилось – это известно из того, что в должности расправного судьи указан прапорщик Василий Мартынович Рудинский, а 15 сентября 1785 года было открыто «Дело о запрещении Земским судам и нижней расправы производить следствия по секретным делам и об отстранении от должности Сарапульского исправника Збруева и судьи нижней расправы Кармалина за рассмотрение секретного дела». Пришлось сразу искать тех, кто мог заменить Збруева и Кармалина на их должностях, но видимо чиновников такого уровня не хватало, и обе эти должности легли на плечи прапорщика Василия Рудинского.
«1785 года сентября 12 дня по Указу Ея Императорского Величества, в Вятском Наместническом правлении по предложению господина Правителя наместничества здешнего и Кавалера (генерала-аншефа князя Платона Степановича Мещерского) о определении сарапульского штатного офицера Рудинского, во исполнение должностей в Сарапульских нижней расправы судей, и земском суде земского исправника».
Все полученные по этому делу сведения, рапорты и указы отправлялись с пометкой «по секрету». 13 октября 1785 года в Вятское наместническое правление поступил «Сарапульского городничего секунд майора Касиновского рапорт о получении указа. Ея Императорского Величества Указ по секрету из оного правления от 16 сентября под № 110 мною сегож сентября 27 числа получен. И по оному Указу повеленное исполнение чинено быть имеет. Городничий секунд майор Иван Касиновский. Сентября 28 дня 1785 года». О получении такого же Указа рапортует и прапорщик Рудинский 30 сентября 1785 года. Что за секретное дело такое и какая информация по нему не должна была выйти наружу, дальше Тайной экспедиции? История сохранила для нас только общее название дела и имя «секретного колодника». Расследование по делу Кармалина и Збруева продолжалось, но одновременно накапливались дела и в Сарапуле, и с ними один Василий Рудинский уже не мог справляться, в результате чего было принято решение:
«1785 года 13 октября в Вятском Наместническом правлении Правитель наместничества объявил: получил от господина обергофмейстера сенатора и разных орденов кавалера Ивана Перфильевича Елагина письмо с повелением от Ея Императорского Величества по Тайной экспедиции с докладом от него Правителя о содержащемся секретном колоднике Сарапульской округи Воткинскова казенного завода молотово закомплектном работнике Емельяне Насекине, но производители сего дела были Сарапульской Земской исправник и судья нижней расправы призваны по повелению Генерал-Губернатора и находятся под надзором здешней управы благочиния в городе Вятке. Должность их поручена штатному офицеру Рудинскому, за отбытие их в тамошних присутственных местах в делах крайняя остановка, и для того предлагаю чтобы к исполнению их прежних должностей отправить с указом. Верхний же земской суд сарапульского судью Кармалина требует к себе по производившемуся следствию о смертно убийстве (Павла Тимофеева) для очной ставкою с купеческой женой Домной Фофановой. Приказали: с преписанием Его Господина Правителя Наместничества предложения согласно во первых помянутого судью Кармалина отдать в верхний Земской суд при указе с подтверждением чтобы тогож самого дня учиняя ему очную ставку с женкою Фофановой, а по присылке послать его Кармалина к исполнению должности в Сарапульскую нижнюю расправу и сарапульского земского исправника отправить при указе с повелением чтобы оной из наместнического правления вовремя отвез его прапорщику Рудинскому, а паче всего старался имеющуюся недоимку по сарапульской округе взыскать в положенное законом время, если же будет в чём либо несоответственно его должности тогда подвергает себя немедленному осуждению по словам Закона. Прапорщику же Рудинскому указом предписать чтобы он исправнику Збруеву должность его сдал». Как видно из документа, основная причина возвращения исправника Збруева к должности – это взыскание недоимок по округе, с в??озможностью реабилитироваться. Одновременно звучит угроза: если не справишься – будешь осуждён. «А что расправный судья и исправник отпущены к их должностям дать знать Сарапульскому Городничему».
Одно дело закончилось, но продолжалось дело Верхним Земским судом «производившемуся в смертоубийстве вотяка Тимофеева», для чего «жительствующего в городе Сарапуле крестьянина Якова Осколкова, тамошнего управы благочиния наемника Ижболдина, сторожа из крестьян Данила Будилова, капрала Матвеева под присмотром надлежащим выслать в здешнее наместническое правление при рапорте чрез города по присылке их в правление». Не избежал своей участи и секунд-майор Иван Касиновский: «Коль скоро расправный судья в город Сарапул прибудет чтобы тогож самого дня городничий Касиновский по управе благочиния все дела и имеющуюся денежную казну и воинскую команду ему Кармалину сдал за общим подписом, городничему явиться самому в Наместническое правление в положенный регламентом срок, по явке Городничего Касиновского отправить всех в верхний земской приказ». Возвращение исправника Збруева и судьи Кармалина, и возращение их к должности прошло в один день. Дело же о новокрещене Тимофееве расследовалось с новым уклоном, обрастая новыми бумагами: «Как о смертном убийстве вотяка Тимофеева по правлению особое дело посему передать относящиеся до того дела бумаги как то представления верхнего земского суда и рапорты городничего подвязаны под тем делом» и продолжалось вплоть до августа 1787 года с большей или меньшей активностью. В результате, несмотря на то, что виновных в преступлении не было найдено, приговорёнными за то, как они вели следствие, оказались городничий Касиновский, судья Кармалин и писарь Ижболдин.
Этим и закончилось так и не раскрытое «Дело о смертоубийстве», но продолжилось «9 февраля 1787 года. Дело по предложению его Сиятельства (князя Платона Мещерского. – А. П.) об отдаче Сарапульского городничего Касиновского, расправного судьи Кармалина и писчика Ижболдина под суд, а на место городничего определить судебного заседателя Медветчикова».
Бюрократическая машина работала полным ходом! В Деле появлялись всё новые приказы и ставились новые задачи:
«Предложить Наместническому Правлению, чтоб соблаговолило отослать к правлению в городе Сарапуле в должности городничего, в Нижнюю томошнюю расправу на место судьи расправного, по рассмотрению своему достойнейших людей из служащих по наместничеству в штаб обер-офицеров с указами, чтобы по приезде их в город оный приняли должности первый городничего, а другой судьи расправного порядком, узаконенным в губернском и воеводском 1728 года наказе 2-м пунктом, с принесением всего в местах тех, имеющегося казенного имущества и дел по описям. А городничий Касиновский и расправный судья Кармалин по сдаче всего оного отправленным на место их явились бы в палаты суда уголовного. Писаря Ивана Ижболдина с нарочным унтер-офицером за присмотром оного и рапортовали бы в наместническое правление о исполнении всего. Подписал князь Платон Мещерский и секретарь Андрей Лахтин. Января 27 дня 1787 года».
Хотя и осталось неясным: что послужило началом этого процесса, в ходе которого городничий Иван Иванович Касиновский чуть не лишился должности? Ведь начатое дело так и осталось нераскрытым! По всей видимости, корни этой истории надо искать в начале 80-х годов XVIII века. Ссылка о конфликте между Озеровым и Касиновским, возможно, тоже является не последней каплей этого дела. Однако и других тёмных мест предостаточно. А так нигде нет ссылки на другие взыскания по службе Ивана Касиновского и Степана Кармалина! Отсюда напрашивается вывод, что данные лица были кому-то неугодны на местах и, соответственно, подвернулся случай заменить их людьми более лояльными или даже близкими князю Мещерскому или его ближайшему окружению! Либо знакомые по гвардии Озерова способствовали возникновению этого судебного действия в качестве мести за товарища. Остаётся неясной роль писаря Ижболдина в этом деле. С какой стати писарь так рьяно стал участвовать лично в допросах подозреваемых, практически в качестве палача? Вопросов осталось много! Но как бы оно ни было, на место первого сарапульского городничего секунд-майора Ивана Ивановича Касиновского пришёл Григорий Васильевич Медветчиков, в прошлом капитан от артиллерии.
15 февраля 1787 г. по указу её Императорского величества Вятского наместнического правления по уведомлению Вятского совестного суда от 12 сего месяца под № 31, при котором прислан на место сарапульского городничего Касиновского, по случаю преступления его по делу, на должность городничего, дворянский заседатель, артиллерии капитан Григорий Медветчиков.
Далее последовала передача дел бывшего городничего Касиновского Медветчикову.
«24 марта 1787 года Рапорт. От правящего должность сарапульского городничего артиллерии капитана Медветчикова.
Его превосходительству Господину действительному статскому советнику, Наместничества Вятского Правителю Федору Федоровичу Желтухину.
В силу ордера Вашего превосходительства, бывший господин городничий Касиновский, получает от болезни своей свободу, из города Сарапул выехал в Вятку сего числа; о чем вашему превосходительству имею честь доложить.
В должности городничего артиллерии капитан Григорий Медветчиков».
Дело, в виду ясности обстоятельств, продвигалось быстро, и в окончательном решении палаты уголовного суда 31 мая и 18 июня 1787 г. заключено: «как из обстоятельств дела открылось: городничий Касиновский виновным оказался: так как упустил производство следствия на месте, не исполнил должности своей предписанной и чиновники им привлечены не по их должностям. Далее следует приговор: сообразно Генерального регламента 50 главы в пятом томе за все оное взыскать в штраф с городничего Касиновского жалования за шесть месяцев» (около 150 руб.). Однако дело спас Высочайший манифест Ея Императорского Величества от 28 июня «О разные дарования милостях».
«…Пункт 15: всех доселе (до этого) числа, оказавшихся в иске правления или упущения должности: (кроме взяток, и других умышленных преступлений несущих вред государству) простить в чаянии, что каждый из них ревностным трудом исправит свое упущение, чего для соизволения сего в вятскую уголовную палату сообщить с требованием, чтобы оная благоволила на основании того сделать всем свое заключение. Посему они: Касиновский, Кармалин, Ижболдин прощены в сделанном ими упущениях и преступлениях против законов».
И вот уже из Вятского наместнического правления Вятского совестного суда дворянскому заседателю Медветчикову идёт указание сдать дела прежнему городничему.
«Городничего Касиновского, вызвав указом из дознания здешней управы Благочиния, отправить в Сарапул с указом, чтобы он по прибытии в Сарапул от правящего там городничего должность совестного суда заседателя Медветчикова, дела принять. Что он и исполнил, о чем видно из рапорта.
В следствии повеления оного Наместнического Правления исправляется должность Сарапульского городничего тамошнему городничему Касиновскому сдал и в здешний губернский город Вятку сего числа прибыл. О чём наместническому правлению сам и рапортую.
Сентября 2-го дня 1787 года
артиллерии капитан
Григорий Медветчиков».
Собственно, если можно так сказать, И. И. Касиновский отделался лёгким испугом! Должность свою он получил обратно, да и последующие милости Её Императорского Величества и вовсе избавили его даже от штрафа. Секунд-майор Иван Иванович Касиновский оставался на должности городничего Сарапула до самой смерти 12 июля 1789 г.
Более шести лет, мне не давало покоя это «Дело о смертном убийстве», особенно то, в каком виде был найден труп новокрещённого Павла Тимофеева – смерть если насильственная, то зачем такие сложности для сокрытия преступления зимой, где проще спрятать тело в сугробе, если суицид, то с Новой верой это никак не вяжется. Тогда я решил, так как Тимофеев был удмурт, то возможно решение вопроса в их менталитете и религии.
В статье Э. В. Никитиной «Этноменталитет удмуртов» читаем: «Чувствительность, ранимость, уязвимость становятся важными чертами менталитета удмуртов. Душевные переживания удмурт скрывает внутри себя, поскольку старается не переносить свои тревоги и обиды во внешний мир, на отношения с людьми, чтобы не нарушить согласие в обществе. В связи с этим фактом А. Н. Петров рассматривает вопрос о трагически большом количестве суицидов среди удмуртов: ‘‘Поэтому удмурт лучше покончит жизнь самоубийством, нежели выскажет свою злобу обидчику. Подобное отношение к миру, преломляясь через систему религиозных и мифологических представлений, вылилось в такое поверье удмуртов, по которому, если человек покончил жизнь самоубийством на дворе обидчика, то душа умершего затем мстит обидчику’’. Это явление очень похоже на чувашский ‘‘типшар’’ – мщение обидчику (защита своего имени и чести) ценой своей жизни (суицид у ворот дома обидчика)».
Вероятно, избитый Озеровым Павел Тимофеев поступил именно так, и это даёт возможность закрыть дело, преданное более двухсот лет назад, «Божиему Суду».
Дела семейные
Согласно формулярному списку, в 1786 году секунд-майору Касиновскому было 52 года, что говорит о том, что родился он около 1734 года. До вступление на должность Сарапульского городничего, Иван Иванович был женат на капитанской дочери Авдотье Васильевой, от этого брака он имел сыновей «Дмитрия во втором гренадерском полку сержантом, Федора в Тобольской губернии ротным каптенармусом» (с 1815 г. секретарь уездного суда в городе Глазов) и двух дочерей – Ирину, родившуюся в 1768 году и Фёклу, младше её на 10 лет. Незадолго до прибытия в Сарапул Иван Иванович овдовел и 26 августа 1782 года женился второй раз на Евдокии – дочери расправного судьи города Далматов Василия Смирнова, младше его на 28 лет. От брака с Евдокией Васильевной у Касиновского родилось трое детей – Ефимия 31 октября 1785 года, Ульяна 14 июня 1788 года (умерла 30 июня того же года) и Иаков, родившийся 23 ноября 1789 года.
«Согласно книги Вятского наместничества города Сарапула за 1787 год : Касиновской Иван Иванов, секунд майор города Сарапула городничий, 55 лет. Имеет дом, построенный им, стоящий по левую сторону соборной Вознесенской каменной церкви, в 4 квартале, номер 423. Живет в том доме».
Список использованных источников
1. ГАКО. Ф. 170. Оп. 2. Д. 1985.
2. ГАКО. Ф. 583. Оп. 1а. Д. 1231.
3. Там же. Оп. 7. Д. 142.
4. Там же. Оп. 600. Д. 58.
5. Там же. Д. 84.
6. Э. В. Никитина. Этноменталитет удмуртов // Национальные менталитеты: их изучение в контексте глобализации и взаимодействия культур : Электронная база данных. – URL: http://national-mentalities.ru/diversity/nacionalnopsihologicheskie_osobennosti_etnosov_rossii/povolzhe/etnomentalitet_udmurtov_e_v_nikitina/ (дата обращения: 03.02.2018).
Каптенармус – унтер-офицерский чин, должностное лицо в воинской части, ведавшее хранением и выдачей продовольствия, обмундирования и оружия.
Квартирмистр – унтер-офицер, которому поручена заготовка съестных припасов, фуража и квартир для своей роты; поставщик провианта в войске.
Армейский поручик первоначально относился к XII классу Табели и по статусу был выше подпоручика и ниже капитан-поручика (с 1798 года – штабс-капитана). Поручики артиллерии относились к X классу, гвардейские поручики – к IX классу.
По уставу 1716 года майоры разделялись на премьер-майоров и секунд-майоров. Премьер-майор являлся помощником полковника, а секунд-майор помощником его заместителя подполковника.
Премьер-майор – штаб-офицерский чин в Русской Лейб-гвардии и Русской императорской армии XVIII века. Относился к VIII классу «Табели о рангах».
Ялу́торовск – город с 1782 года, расположен на левом берегу реки Тобол. Основан в 1659 году как слобода Ялуторовская. Ялу́торовский дистри́кт – административно-территориальное образование на территории Сибири.
Иковская слобода была основана в 1680 году слободчиками Кондратием Замятиным и беломестным казаком Григорием Кондратьевым при устье речки Ик, впадающей в Тобол. Согласно справочнику «Россия. Полное географическое описание нашего Отечества», в первой половине XVIII века это было укреплённое место – «город лежачий в столбах, надолбы, рогатки и ров и при городе одна проезжая башня».
