Книги Е. Кострова в фонде отдела редких книг Кировской областной научной библиотеки им. А. И. Герцена

Е. В. Лобанова

Русская литература многообразна и содержательна. Каждая её историко-культурная эпоха рассмотрена тщательно и полно. Однако исторически сложилось так, что рассматривается она через призму творчества величин общероссийского масштаба, таких как Г. Державин, А. Радищев, А. Пушкин, М. Лермонтов и т. д. Но есть в истории литературы пласт, который требует к себе более пристального изучения и осмысления. Это провинциальная литература, по-своему значительная и интересная. Изучение её позволяет возродить имена тех литераторов, чьё творчество в настоящее время незаслуженно забыто. Как, например, малоизвестно широкому кругу читателей творчество Ермила Ивановича Кострова, поэта общерусского масштаба.

Хранителями культурного наследия по праву считаются библиотеки. В более чем 4-миллионном книжном собрании библиотеки им. А. И. Герцена собраны прижизненные издания многих как известных, так и не очень литераторов, в том числе и книги Ермила Ивановича Кострова — поэта, переводчика XVIII века.

Личность и деятельность Ермила Кострова представляют большой интерес. Поэт и переводчик, друг А. В. Суворова, человек со славой российского Гомера прожил тяжёлую и яркую жизнь, о которой мы сегодня почти ничего не знаем. Достоверных сведений о нём не осталось, рукописи не сохранились. Даже его единственный портрет кисти неизвестного художника исчез таинственным образом.

Дата его рождения была установлена только в 1982 г. В Государственном архиве Кировской области сохранилась метрическая книга Петропавловской церкви села Синеглинского Слободского уезда Вятской епархии (ныне с. Синегорье Нагорского района) за 1755 г. В части «О родившихся» первая же запись гласит: «6 января у дьячка Ивана Кострова сын Ермил». Отцу его Ивану Вуколовичу было на тот момент 26 лет, матери Екатерине Артемьевне — 24 года. Через год, надсадившись, отец умирает, через несколько лет умирают мать и отчим. Ермил имел очень мало шансов получить образование. Большую помощь в этом оказал ему синеглинский поп Иосиф. Он сам обучил его грамоте в память об отце. Восьми лет (в 1763 г.) Ермил поступил в Вятскую духовную семинарию. В неё определялись дети церковнослужителей в возрасте от 7 до 12 лет, прошедшие собеседование. Не выдержавших испытание отправляли по домам с краткой, но выразительной резолюцией — «к учению туп». Вятская семинария считалась одной из лучших в то время, для неё выписывались книги из-за границы. Причём приобреталась литература не только церковная, но и лучшая классическая. Две важные черты преподавательского коллектива семинарии сыграли большую роль в будущей судьбе Ермила Кострова. Во-первых, многие преподаватели занимались переводами: с итальянского, французского, латинского языков. И, во-вторых, большинство учителей писало стихи, как на русском, так и на латыни. Обе эти наклонности (особенно вторая) от учителей переходили к ученикам.


Е. И. Костров

Из семинарии Ермил Костров вышел уже уверенным в своих силах поэтом и вынес глубокое знание латыни. Жажда знаний, стремление заниматься поэзией заставляют 18-летнего поэта отказаться от обеспеченности и сытого покоя духовного сана. И летом 1773 г. он предпринимает попытку добраться до Москвы, чтобы продолжить образование в Московской славяно-греко-латинской школе. Тогда он и сочиняет своё первое поэтическое произведение, которое послужит ему пропуском в мир знаний. Глубокое отчаяние диктует ему строки: «Отверзи мне, о Покровитель / Желанный Аполлонов храм / Где он начальник и правитель / С собором нимф ликует сам». И обращены они архимандриту Новоспасского монастыря Иоанну Черепанову, сыну бедного вятского сельского пономаря, а позднее человеку, имеющему большую власть в Москве. Видимо, случайный рассказ о его помощи землякам, приезжающим в Москву, и заронил у Ермила дерзкую мысль — написать ему большую оду и наобум явиться с просьбой устроить на учёбу в Москву. Больше никто в этом ему не мог посодействовать. И поэтому не только без рекомендательного письма, но чуть ли не тайно уходит в Москву Ермил. Денег у него не было, питался в дороге своими заработками. Он пишет письма и жалобы посадским людям. Дадут за это поесть и ладно, где-то подвезут обозы. В Москве Ермил, пробравшись к настоятельским кельям монастыря, просил доложить архимандриту Иоанну, что пришёл из Хлынова его земляк с письмом. Когда его допустили, подал он свою оду. Прочёл начало о. Иоанн, внимательно посмотрел на нищенскую одежду земляка, вспомнил своё бедное детство и обещал помочь. Так Ермил поступает в Московскую славяно-греко-латинскую школу, затем продолжает учёбу в Московском университете, с которым и была связана вся дальнейшая жизнь. После его окончания в 1779 г. куратор университета И. И. Шувалов произвёл Е. Кострова в бакалавры. С этого времени по 1782 г. Е. Костров написал полтора десятка од и стихотворений от имени университета. В 1782 г. его зачисляют в штат «университетским стихотворцем». И хотя всё это время Е. Костров добивался места штатного преподавателя, так как ему хотелось обучать молодых людей поэзии, все его попытки были тщетны. В этом же 1782 г. он получил второй чин — «провинциального секретаря», в котором и оставался до самой смерти в 1796 г.

Ещё будучи семинаристом, Ермил Костров напечатал стихи, посвящённые архимандриту Иоанну1. Студентом академии он писал оды: архиепископу Платону, князю Потёмкину, Екатерине II и другим влиятельным особам. Посвящения выходили отдельными брошюрками на каждый торжественный случай. Ранние оды Е. Кострова были написаны в подражание М. В. Ломоносову — тяжёлые, со сложной образностью языка. Наиболее искренними и прочувствованными являются стихи и оды Е. Кострова, написанные им не по обязанности и адресованные лицам, которых поэт искренне уважал: И. И. Шувалову, М. М. Хераскову, А. В. Суворову. Вскоре Е. Кострова стал тяготить «высокий слог», и под влиянием Г. Державина он вводит в свою лирику упрощенный язык и разнообразие размеров. Появление «Фелицы» Г. Державина в 1784 г. Костров приветствовал восторженной одой «Письмо к творцу оды, сочинённой в похвалу Фелице...»: «...Тебе внимали все прилежно, / хваля стихов прекрасну новизну... / Тому, кто так Фелицу славил / и новый вкус стихам возставил, / и честь, и похвала от искренних сердец»2.
Однако заслуга Е. Кострова перед русской литературой определяется, в первую очередь, его переводами, удачно выбранными и удачно исполненными. В университете Е. Костров получил серьёзные филологические познания, кроме того, он хорошо знал древние и французский языки. Это стало основой, на которой выросло его переводческое мастерство. Самые ранние из переводов относятся к 1779 г. Это перевод сатирической поэмы Ф. М. Вольтера «La tactique» (Тактика)3. В «Тактике» Е. Костров обнаружил мастерское владение александрийским стихом и понимание оригинала, которых не доставало прежнему переводчику этой поэмы Ф. Левченкову. Затем в этом же году Е. Костров перевёл с французского поэму Арнода старшего «Эльвир» и рассказ Арнода младшего «Зенотемис» выпущенные вместе в одном томе4. «Зенотемис» — первый прозаический перевод Е. Кострова. В последующие два года (1780 и 1781) знаменитый общественный деятель, журналист и книгоиздатель Н. И. Новиков издал третий переводной труд Е. Кострова «Превращения, или Золотой осел» Луция Апулея5. Лёгкий и галантный слог перевода, в совершенстве передающий живые оттенки авантюрного повествования Апулея, были удачей Е. Кострова.

Живя в Петербурге в 1786–1787 гг., Е. И. Костров общался с Ф. О. Туманским (известным в то время писателем и переводчиком) и напечатал в его журнале «Зеркало света» ряд стихотворений и переводов, в основном, лёгкого сатирического характера6. Одновременно он работал над переводом «Илиады». В 1787 г. в печати появились первые шесть песен «Илиады» со стихотворным посвящением Екатерине II. Перевод был выполнен в традиции французского «метафорического» перевода, что отличает его от культурно-филологического перевода, впоследствии осуществлённого Н. И. Гнедичем7. За эту работу поэту было преподнесено 400 руб. Но не денежное вознаграждение, а всеобщее одобрение радовало Е. Кострова. Особенно лестно было мнение А. В. Суворова, который восхищался «Илиадой». Уже после смерти Е. Кострова, в 1811 г., были найдены ещё VII, VIII и часть IX песен и тогда же напечатаны в «Вестнике Европы»8. Причиной незавершённости перевода «Илиады», считают, было то, что Е. Костров пришёл к выводу о невозможности продолжать переделывать гомеровский эпос по канонам французского классицизма, которые перестали его удовлетворять.

По возвращении в Москву Ермил Костров вступает во вновь организованное Общество любителей учёности при Московском университете. В этот период он часто печатает свои стихотворения в «Московских ведомостях», в лучших журналах конца XVIII века: «Приятном и полезном препровождении времени» П. А. Сохацкого и В. С. Подшивалова (1793–1796), в «Аонидах» Н. М. Карамзина (1796).


Луций Апулей. Луция Апулея платонической секты философа Превращения, или Золотой осел. Перевод Е. Кострова. 1781 г.


Гомер. Гомерова Илиада. Перевод Е. Кострова. 1787 г.

С 1789 г. героем од у Е. Кострова становится А. В. Суворов. Сам полководец, в свою очередь, высоко ценил литературные сочинения и переводы Е. Кострова, называл его своим приятелем. Именно А. В. Суворову был посвящён прозаический перевод «Гальских стихотворений» Оссиана с французского издания 1777 г.9 Оссиан в переводе Е. Кострова стал любимым чтением А. В. Суворова и был с ним во всех походах. В дневнике полководца есть запись, навеянная чтением перевода Оссиана: «...Странствую в сих Каменомшистых местах, пою из Оссиана...» Второе издание переводов вышло в 1818 г. в Санкт Петербурге. «Гальские стихотворения» Оссиана стали последней крупной работой Кострова.

В 1802 г. (через 6 лет после смерти поэта) в Петербурге вышло полное собрание его сочинений в 2-х частях10. В последующие годы сочинения Е. Кострова отдельными изданиями не печатались. В основном, они входили в крупные сборники русской поэзии, такие как: "Собрание русских стихотворений, издаваемых В. А. Жуковским в 1810–1811 гг."11; "Собрание образцовых русских сочинений и переводов, издаваемых Обществом любителей отечественной словесности"12 и др.

Современники высоко ценили талант Ермила Ивановича Кострова. Они видели в нём оригинального и самобытного поэта, стоявшего в ряду первых поэтов своего времени. Костровские же переводы на русский язык Вольтера, Оссиана и Гомера были крупными литературными событиями той эпохи. А его перевод Апулея оставался единственным до начала XX века.

Для юного А. С. Пушкина имя Е. Кострова стояло в одном ряду с именами Руссо и Камоэнса. В своём первом печатном произведении «К другу стихотворцу» он писал: "...Поэтов хвалят все, питают лишь журналы, / Катится мимо их фортуны колесо. / Родился наг и наг ступает в гроб Руссо, / Камоэнс с нищими постелю разделяет, / Костров на чердаке безвестно умирает..."13 О роли Е. Кострова в развитии русского литературного языка А. С. Пушкин писал уже в 1836 г. в статье «Александр Радищев»: "...Радищев писал лучше стихами, нежели прозою. В ней не имел он образца, а Ломоносов, Херасков, Державин и Костров успели уже обработать наш стихотворный язык"14.

В. Г. Белинский с уважением называл имя Е. Кострова среди «тружеников, которые своими сочинениями, каковы бы они ни были, размножали в обществе число грамотных людей, возбуждали в нём любовь к благородным наслаждениям и способствовали к произведению того, что называется "публикою" и без чего невозможна никакая литература». В связи с этим В. Г. Белинский высказал пожелание — среди компактных дешёвых изданий "старинных русских писателей, игравших в глазах современников более или менее важную роль"15 видеть также и сочинения Е. Кострова. Под влиянием В. Г. Белинского в 1849 г. было осуществлено смирдинское издание сочинений Е. Кострова16. Но они были напечатаны в одном томе с сочинениями драматурга-сатирика А. О. Аблесимова. Это собрание сочинений Е. Кострова, как и издание 1802 г., неполное. В оба не вошли прозаические переводы, некоторые стихотворные переводы и оригинальные произведения, опубликованные при жизни Е. Кострова. Кроме этого, сочинения Е. Кострова были собраны во 2-м выпуске «Русской поэзии» С. А. Венгерова (СПб., 1894), где напечатано и наиболее обстоятельное исследование о поэте17.


Макферсон Джеймс. Оссиан, сын Фингалов, бард третьяго века: Гальские стихотворения
Перевод Е. Кострова. 1792 г.


Е. И. Костров. Полное собрание всех стихов и переводов в стихах г. Кострова

И всё же Е. Костров был забыт. Воспоминания современников о нём, собранные уже в XIX веке, представляют ряд исторических анекдотов, зачастую малоправдоподобных. В самой личности Е. Кострова всех, кто с ним общался, привлекало то, что, несмотря на годы тяжёлой жизни, он сумел пронести душевную чистоту и цельность. Это поражало современников, казалось странной аномалией. Один из них писал впоследствии: "Костров был добродушен, прост и чрезвычайно безобиден и незлопамятен, податлив на все и безответен; в нем было что-то чисто ребяческое"18.

К середине XIX в. о Е. Кострове судили уже лишь по дошедшим напечатанным произведениям. Один из первых писателей-разночинцев, живший исключительно литературным трудом и в последние годы жизни не имевший даже своего угла, он не мог оставить архива. Дошедшие до нас письма известны наперечёт. В 1856 г. Г. П. Данилевский в «Журнале Министерства народного просвещения» опубликовал сохранившиеся у потомков И. О. Куриса, правителя канцелярии А. В. Суворова, "Суворовские бумаги"19. Среди них находилось письмо Е. И. Кострова к А. В. Суворову, датированное 30 сентября 1792 г. Публикацию письма Г. П. Данилевский предваряет своим рассуждением о восторженном отношении поэта к великому полководцу: «....подозревать беспечного весельчака и гуляку Ермила Ивановича Кострова... в расчетливой лести победителю Измаила вряд ли кто решится из читателей. Наивный предшественник Гнедича так же простодушно воспевал Суворова, как и себя самого. Вот его эпитафия, написанная в честь себе самому: "Седмь знатных городов Европы и Азии / Стязались: кто из них Гомера в свет родил? / Костров их спор решил, / В стихах своих России / Отца стихов усыновил!" Более искреннего голоса мы не знаем во всем ряду русских стихотворцев, воспевавших полководцев...» Далее приводится текст письма, написанного Е. Костровым А. Суворову в Финляндию после предварительной отсылки ему переводов из Оссиана: «Сиятельный граф, Милостивый Государь! Полученное мною от Дмитрия Ивановича, г. Хвостова, письмо, в котором изъясняет он удовольствие и благоволение вашего Сиятельства, в рассуждении Оссиана, правдивою восхитило меня радостью.... Я не столько горжусь добротою перевода; много есть лучше меня переводчиков, сколько тем, что он украшен и возвышен знаменитым вашим именем, и притом имел счастие удостоиться вашего внимания и одобрения...». В 1880 г. в 3-м томе «Русского архива» историк А. Н. Корсаков поместил обнаруженные им бумаги Платона Петровича Бекетова, видного русского издателя. Одна из них называлась "Цидулка от Ермила Кострова к Иоанну Бекетову"20 (брату П. П. Бекетова). Документ не датирован и без подписи. Заканчивается словами: «Писал по повелению его я, ваш покорный слуга». Местонахождение «Цидулки» в настоящее время не известно. Существуют ещё два письма Е. И. Кострова. Первое из них хранится в Рукописном отделе Пушкинского Дома21. Поступило оно из Библиотеки АН С??? ССР в составе собрания коллекционера В. И. Яковлева и обращено, как и «Цидулка», к И. П. Бекетову. Это подтверждается припиской И. И. Дмитриева: «При сем и я вам, любезный братец, свидетельствую мое почтение, с которым на всегда пребуду покорным вашим слугою и братом. Иван Дмитриев». (Иван Петрович Бекетов (1766–1835), двоюродный брат И. И. Дмитриева и дальний родственник Н. М. Карамзина). М. А. Дмитриев в «Мелочах из запаса моей памяти» пишет: "Костров хаживал к Ив. Петр. Бекетову, двоюродному брату моего дяди"22. Письмо Е. Кострова не датировано. Считают, что оно могло быть написано только после 1782 г., т. к. в стихах, помещённых в письме, Е. Костров говорит о памятнике Петру I архитектора Фальконе. На одной стороне листа шутливые стихи к И. П. Бекетову: «Милостивый государь Иван Петрович! / Без тебя у нас, мой свет, все идет не так...». На обороте — стихи, воспевающие Петербург: «Целую я тебя, о, вожделенный град, / Жилище чистых Муз, собрание отрад, / Петрополь! Буди мне благословен навеки!» Однако это произведение написано другим почерком, и подпись Е. Кострова под обоими стихотворениями не одинакова. Поэтому полной уверенности о принадлежности стихотворения именно Е. Кострову, а не какому-нибудь другому поэту того времени, у исследователей нет. Кроме того, оно более нигде не встречалось. Однако, если это стихотворение, действительно, принадлежит перу Е. Кострова, то литераторы предполагают, что многие свои произведения он не издавал.

Второе письмо от 11 декабря 1785 г. адресовано А. А. Майкову, поэту-дилетанту, впоследствии директору императорских театров. Сохранившееся в архиве Майковых письмо ныне хранится в Отделе рукописей РГБ (Отчёт за 1903, с. 29). В нём Костров рассказывает о своей нелёгкой жизни в Москве, работе в университете. А дальше даёт дружеский совет начинающему автору: «...посылаю оду, ...которую поправил. Послушай дружеского совета, не печатай ее, а читай только своим приятелям, яко первый и незрелый плод своих упражнений, и я тебе искренне говорю, не сочиняй так рано од, а что-нибудь полегче...» Далее на втором листе полностью переработанная ода с припиской: «...Вот тебе, Аполлонушка, и ода. Узнаешь ли ее в обнове...»

Печальная судьба Е. Кострова не осталась без внимания литераторов. Она побудила Н. В. Кукольника, русского поэта, прозаика, драматурга написать пятиактную драму в стихах "Ермил Иванович Костров"23. Драматург А. Н. Островский избрал его прототипом Любима Торцова в комедии «Бедность не порок». Умер Е. И. Костров 9 декабря 1796 г. в Москве и похоронен на Лазаревском кладбище.

Примечания

1 Костров Е. И. Стихи святейшего правительствующего Синода конторы члену Новоспасского Ставропигиального монастыря архимандриту Иоанну, которые в чаянии милостивого благопризрения и отеческого милосердия к нещастным любителям наук дерзает принесть Вятской семинарии ученик, Вобловицкой экономический крестьянин. М. : печ. при Императорском Московском университете, 1773. 8 с.

2 Костров Е. И. Письмо к творцу оды, сочиненной в похвалу Фелицы Царевне Киргизкайсацкой // Собеседник любителей российского слова, содержащий разные сочинения в стихах и в прозе некоторых российских писателей. 1784. Ч. X, ст. V. С. 25–30.

3 Вольтер Франсуа Мари Аруэ де. Тактика / сочинение г. Вольтера, которое переложил в российские стихи Имп. Московскаго уиверситета бакалавр Ермил Костров. Ноября 12 дня 1779 года. М. : Унив. тип. [у Н. Новикова], 1779. 12 с.

4 Арно Франсуа Тома Мари де Бакюлар д’. Поема Эльвиръ, сочинение старшаго Арнода и Зенотемис, приключение марсельское, сочинение младшаго Арнода, перевел с францусскаго Имп. Московского университета бакалавр Ермил Костров. М. : Унив. тип. [у Н. Новикова], 1779. 111 с.

5 Апулей, Люций. Луция Апулея платонической секты философа Превращение, или Золотой осел, перевел с латинскаго Имп. Московскаго университета бакалавр Ермил Костров. М. : Унив. тип., у Н. Новикова, 1780–1781. Ч. 1–2. 223 ; 1–112, 123–353 с.

6 Зеркало света. СПб., 1786–1787. Ч. 1–6 [31–104].

7 Гомер. Гомерова Илиада, переведенная Ермилом Костровым. Во граде с. Петра : [Тип. Шнора], 1787. [6], 210, [1] с., фронт. (портр.).

8 Гомер. Гомерова Илиада, переведенная Ермилом Костровым : песни 1–6, 7, 8, 9 // Вестник Европы. 1811. № 14. С. 81–126 ; № 15. С. 172–192.

9 Макферсон Джеймс. Оссиан, сын Фингалов, бард третьяго века: Гальския стихотворения, переведенные с французскаго Е. Костровым. М. : Унив. тип., у В. Окорокова, 1782. Ч. 1–2. [4], LXXIV, 75–363; 264 с.

10 Костров, Е. И. Полное собрание всех стихов и переводов в стихах г. Кострова. СПб. : печ. в Имп. тип., 1802. Ч. 1. [2], 258 с., 1 л. портр. ; Ч. 2. [2], 177 с.

11 Собрание русских стихотворений, взятых из сочинений лучших стихотворцев российских и из многих русских журналов, изданное Василием Жуковским. М., 1810–1811. Ч. 1–5.

12 Собрание образцовых русских сочинений и переводов в стихах, изданное обществом любителей отечественной словесности. Изд. 2, испр., умнож. и содержащее историю словесности вообще и каждого рода красноречия и поэзии в особенности. СПб. : Тип. Ивана Глазунова, 1821–1822. Ч. 1–6.

13 Пушкин А. С. К другу стихотворцу, 1814 // Полное собрание сочинений : [к 150-летию со дня рождения] : в 10 т. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1949. Т. 1. С. 24.

14 Пушкин А. С. Полное собрание сочинений : [к 150-летию со дня рождения] : в 10 т. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1949. Т. 7. С. 359.

15 Белинский, В. Г. Полное собрание сочинений : в 13 т. М. : Изд-во АН СССР, 1955. Т. 6. С. 301.

16 Костров Е. И., Аблесимов А. О. Сочинения Кострова ; Сочинения Аблесимова. СПб. : Изд-во А. Смирдина, 1849. VII, [5], 501, [6], 164 с.

17 Венгеров, С. А. Русская поэзия : собрание произведений русских поэтов : в 7 вып. СПб. : [Тип. И. А. Ефрона], 1894. Вып. 2.

18 Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. 2 изд., знач. доп. М. : тип. Грачева и Ко, 1869. С. 25.

19 Суворовские бумаги : [письмо Е. Кострова] // Журнал Министерства народного просвещения. 1856. Ч. XCII (92), отд. VII. С. 33–37 (*).

20 [Костров Е. И.] Цидулка от Ермила Кострова к Иоанну Бекетову // Русский архив. 1880. Т. 3. С. 402.

21 ИРЛИ. Ф. 357. Оп. 2. № 116.

22 Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. 2-е изд., знач. доп. М., 1869. С. 26.

23 Кукольник Н. В. Ермил Иванович Костров : драма : в 5 актах, в стихах Нестора Кукольника. СПб., 1860.