Главная > Выпуск №27 > Размышления о вятских скульпторах-женщинах

Размышления о вятских скульпторах-женщинах

Т. В. Малышева

В прошедшем 2014 году исполнилось 125 лет со дня рождения первого вятского скульптора и мецената Зинаиды Дмитриевны Клобуковой (1887–1968). Выставка её произведений состоялась в Музее-усадьбе художника Н. Н. Хохрякова.

В выборе будущей профессии юбиляра большую роль сыграл скульптор Наум Львович Аронсон (1872–1943), приезжавший к брату-дантисту в Вятку из Парижа и Петербурга, вероятно, в 1904 году. Именно он разглядел в Клобуковой будущего скульптора ещё в то время, когда она была ученицей Мариинской гимназии Зиночкой Абрамовой.

В воспоминаниях своими первыми учителями она называет также превосходного рисовальщика Николая Николаевича Хохрякова (1857–1928) и портретиста Сергея Александровича Огородникова (1886–?). Общение с вятскими художниками А. А. Рыловым, А. Н. Юдиным, Н. Н. Румянцевым, братьями В. М. и А. М. Васнецовыми, земляком-екатеринбуржцем В. В. Игнатьевым формировало её художественные взгляды.

Будучи уже замужней дамой, Зинаида Дмитриевна занималась активной общественной деятельностью и творческим саморазвитием. Клобукова избиралась заместителем председателя правления Вятского художественного кружка художника-фотографа С. А. Лобовикова. Силами кружка был открыт в 1910 году Художественно-исторический музей. Помещение музея ремонтировали на средства Клобуковой и её мужа Петра Павловича. Клобукова выручала музей своими средствами, являясь постоянным членом правления. А с 1912 и вплоть до ноября 1918 года музейная экспозиция располагалась на втором этаже родового дома Клобуковых на углу Спасской и Спенчинской, оставшегося в наследство вдове Елизавете Петровне, свекрови Зинаиды Дмитриевны. При доме супружеской четы Клобуковых на углу Семёновской и Царёвской в 1912 году был сделан пристрой с узкими простенками между окон для скульптурной мастерской Зинаиды Дмитриевны.

В экспозиции выставки в Музее-усадьбе художника Н. Н. Хохрякова было пять скульптур Клобуковой, сохранившихся с 1918 года, которым обозначены её дары музею. Самая ранняя из них – этюд младенца Павлуши, примерно 1913 года. Это последний, четвёртый её ребёнок и единственный сын Клобуковых.

Как раз в это время зимним утром 1913 года в Москве исполнилась мечта Зинаиды Дмитриевны: она на выставке познакомилась со скульптором Анной Семёновной Голубкиной (1864–1927) и стала заниматься у неё лепкой. Начинали с этюдов по методике Голубкиной, сначала лепили руки, ноги, головы, чтобы выучить натуру, а потом уже делать портреты и композиции.

Изображение сына также присутствует в композиции «Тревога», выполненной примерно в 1917 году. Известно, что в декабре 1916 года во время эпидемии скарлатины у Клобуковых умерла дочь Алевтина, и в образе матери эмоционально выражена отчаянная мольба о сохранении дорогого существа. Фотограф Лобовиков снимает этапы работы над композицией в скульптурной мастерской Клобуковой. По этим фотографиям можно судить, как скульптор умело и свободно пользуется глиной, оставляя её свежей, живой, не замятой. Здесь виден след руки скульптора, создающего произведение. Отлитое в гипсе, оно мертвеет, теряет непосредственность лепки. Чтобы получить подлинное эстетическое наслаждение, надо видеть эту композицию в текучей бронзе. Но сто лет назад в Вятке только зарождалось искусство скульптуры. 

А Павлуша рос, и примерно в 1918 году, пока семью не выселили из купеческого дома, Зинаида Дмитриевна вновь вылепила его портрет, уже гимназиста с погончиками на мундире. Смышлёный мальчик смотрит снизу вверх на взрослого человека. Этот гипсовый портрет в отличие от этюда и композиции имеет нежно-розовую тонировку гипса.

Около этого времени у скульптора подросла дочь Ирина. В семье сохранились фотографии девочки, естественно сидящей в кресле и стоящей в непринуждённой позе в портрет-ателье Лобовикова. У Зинаиды Дмитриевны в скульптурном портрете дочери Ирина также необычайно обаятельна. Непосредственность детской натуры скульптор передаёт живой импрессионистической лепкой. Девочка с бантиками в волосах идёт, говорит и улыбается, зная, что она всеми любима. Её артистичная натура выявлена и фотографом, и скульптором. Ирина станет художником, а сын и внучка Ирины Петровны – архитекторами.

Более лаконичный язык формы, плавные широкие плоскости и объёмы скульптуры решают погрудный портрет сестры Галины в модной шапочке, облегающей голову. Галина училась в Сорбонне (Парижском университете), знала языки, была хорошо воспитана, сдержанна в чувствах в отличие от эмоциональной Зиночки. Её характер продиктовал скульптору певучий, не лишённый монументальности стиль. Галина жила некоторое время вместе с Зинаидой в Москве и так же, как сестра, преклонялась перед Голубкиной.

Композиция «Тревога» З. Д. Клобуковой. С негатива С. Лобовикова

Таким образом, все произведения скульптора относятся к раннему периоду творчества и имеют семейный характер. Весьма благоприятно, что именно они были оставлены скульптором в дар музею, в то время как более 20 других произведений вятского периода были вывезены в Москву или утрачены в связи с репрессиями, которым подверглась Зинаида Дмитриевна в 1938–1939 годах. Из сибирского лагеря НКВД она написала письмо о возможности спасения Н. К. Крупской, так как А. В. Луначарского, в 1918 назначавшего её уполномоченной Наркомпроса по вопросам искусства в северных губерниях, уже не было в живых.

Очень удачный по передаче эмоционального состояния портрет Надежды Константиновны в барельефе принадлежит нашему музею с 1990-х годов. Барельеф сделан по натурным зарисовкам в те годы, когда, став москвичкой, Клобукова наблюдала выступления Крупской, её беседы с людьми. В облике известной революционерки-просветительницы переданы присущие ей качества – общительность, сердечность, доброта.

Рельефные изображения на фанере и рисованные портреты Анны Семёновны Голубкиной также были подарены музею в 1990-е годы московскими потомками Клобуковой, когда готовилось 100-летие со дня рождения скульптора и мецената.

Главной идеей работ последнего периода творчества Клобуковой было увековечение любимого скульптора и учителя. Она рисовала её целеустремлённой, в приподнятом творческом настроении, «когда расходятся тучи», и грустной, скорбящей, больной – всякой, какой видала в течение нелёгких 13 лет знакомства, учёбы, сотрудничества. Каждое состояние модели, зафиксированное сто и пятьдесят лет назад движением руки известной землячки, ценно для нас.

Выставка размещалась в гостиной комнате дома Хохрякова и приблизительно передавала атмосферу мастерской скульптора в особняках Клобуковых, которые меценатствовали, покупая живописные и графические произведения художников-земляков.

Вятский художественный музей имени В. М. и А. М. Васнецовых ходатайствует об установке памятной мемориальной доски на доме её проживания (1907–1917) и преподавания на скульптурном отделении в Вятских художественно-промышленных мастерских (1918–1923) по улице Воровского, д. 16, где они и размещались.

Зинаида Дмитриевна Клобукова по родителям Абрамовым и мужу Клобукову – потомственная почётная гражданка г. Вятки, меценат, первый вятский скульптор, член Союза скульпторов (с 1918), член Московской организации Союза художников, заслуженный деятель искусств Кара-Калпакской АССР (1944).

В Первую мировую войну в Вятке Зинаида Дмитриевна на свои средства оборудовала госпиталь для раненых солдат и сама служила в нём сестрой милосердия. В 1915 году она выкупила у мастера скульптуры Голубкиной свой мраморный бюст (в настоящее время в залах Вятского художественного музея), а Голубкина передала деньги в фонд помощи раненым и семьям жертв мировой бойни. Автор и модель были единодушны и действовали заодно.

Пять работ З. Д. Клобуковой, три произведения А. С. Голубкиной, несколько полотен и рисунков вятских художников Н. Н. Хохрякова и В. В. Игнатьева, миниатюрные портреты из семейной коллекции пожертвованы меценаткой Вятскому художественному музею в связи с её отъездом в столицу.

В 1923 году Зинаида Дмитриевна с мужем и тремя детьми переехала в Москву. Туда же возвращалась из сибирской ссылки в 1940-м и эвакуации из Кара-Калпакии в 1945 году. До конца жизни занималась станковой, монументальной, парковой скульптурой и созданием музеев А. С. Голубкиной в Москве и Зарайске.

Изготовление мемориальной доски и расходы по её установке наследники З. Д. Клобуковой, живущие в Москве, возьмут на себя. Внучка Зинаида Павловна Светлосанова и правнучка Анастасия Андреевна Казакова участвовали в юбилейном торжестве, и, по их мнению, Зинаида Дмитриевна родилась 16 октября 1889 года в Екатеринбурге. Отец её, Дмитрий Николаевич Абрамов, происходил из нижегородских крестьян, но оказался предприимчивым человеком, женатым, к тому же, на красивой женщине южных кровей. Зиновия Николаевна родила десятерых детей, при этом увлекалась музыкой и поэзией, а муж активно искал приложения своих сил в качестве финансового агента, переезжая из города в город. В Вятке он стал управляющим отделения Волжско-Камского банка и потомственным почётным гражданином.

Можно поспорить, кто первый из вятских женщин занялся скульптурой – Клобукова или Винокурова? В книге очерков «Мастера» кировский краевед-исследователь Василий Пленков и журналист «Кировской правды» Константин Верхотин начинают свой рассказ об уржумском скульпторе А. В. Винокуровой с представления озорной девчонки-гимназистки. Она пугала свою набожную соученицу миниатюрным изображением чертёнка, сидящего в парте. У Анны Винокуровой, обладавшей исключительным чувством юмора, такая фигурка, мастерски вылепленная в более поздние годы, была на рабочем столе.

Когда упоминаются Уржум и Винокурова, сразу представляется скульптор, наиболее известный как создатель образа Кирова, хотя участвовать на выставках она начала ещё до революции и задолго до того, как город стал носить имя Кирова. С Сергеем Костриковым они были земляками, и Анна, как никто другой, осознавала характер деятельности юноши в годы жизни в провинции. Анна Васильевна первой в Кирове выполнила несколько удачных портретов Сергея Мироновича. Её единственная отлитая в бетоне работа изобразила молодого революционера за печатанием листовок.

Отливка выполнялась к Всесоюзной сельскохозяйственной выставке 1939 года по утверждённому эскизу в Москве, в мастерской скульптора, с которым училась Винокурова. Вероятнее всего, это был Николай Иванович Шильников (1891–1960), крестьянский сын из Котельничского уезда, преподававший скульптуру в Вятке в начале 1920-х годов вместе с Клобуковой. Клобукова тогда по заданию новой власти сделала портрет Герцена для публичной библиотеки, а он вместе с опытным художником М. А. Демидовым – памятник Степану Халтурину. Памятник, отлитый в бетоне и стоящий до сих пор около Спасского собора в Вятке, наверняка послужил Шильникову пропуском в Москву.

Перевод в материал даже сейчас – дело очень трудоёмкое, требующее физической силы, сноровки. В Уржуме, в Вятке это делать было непросто. Позднее, в советское время, в производственных мастерских Кировской организации Союза художников появились форматоры, помощники скульптора, но сейчас, в начале ХХI века такой профессии не существует в Кирове, как и производственных мастерских. Наши скульпторы делают всё сами, а за скульптурное произведение получают по цене живописного, то есть абсолютно несправедливо.

Об Анне Винокуровой писал Константин Верхотин, человек правдивый и критически настроенный, позволявший себе не скрывать мысли за гладкими фразами и способный анализировать. Удивительно, как он заметил о своей землячке: «Сколько бы она ещё сделала, если бы всю жизнь без года перерыва занималась скульптурой и только скульптурой. Ведь “простои” – не только бесплодные годы, они всегда выбивали мастера из “формы”, потом требовалось время, чтобы эту форму обрести». Такими словами можно сказать и о Клобуковой, женщине, потратившей «простои» на обустройство в социуме, только у Клобуковой было четверо детей, а Винокурова сама была приёмышем состоятельных земляков Чумаковых.

Константин Васильевич был родственником Костриковых. Его мы находим на фотографиях в альбоме Анны Винокуровой, подаренном известным краеведом Уржума Натальей Николаевной Арбузовой в 1970-е годы и сохранившимся в архиве Музея-усадьбы художника Н. Н. Хохрякова. Эти фотографии начинают альбом, как бы заявляя, что Верхотин – единственный достоверный биограф скульптора. Но, если присмотреться к снимкам, в том числе московским, альбом показывает, как изменчива жизнь оптимистичной девчонки. Кудрявый чертёнок, певчая птичка (пела в уржумской опере) превратилась в одинокую неудачницу, вынужденную быть мужественной. На одной из фотографий усталая женщина с печальным взглядом, голова Анны Васильевны перебинтована марлевой повязкой, а под снимком подпись: «Киров». У себя в Уржуме на улице Ёлкина, 60 она была счастливой в любой период жизни, когда приходилось спасаться среди друзей и родных.

Анна появилась на свет в многодетной семье бурлака, сплавщика леса, 27 ноября 1887 года в селе Русской Билямори близ Лопьяла. Выучилась в уржумской гимназии и Казанской художественной школе благодаря своему рано замеченному дару и покровительствующему семейству судебного следователя Чумакова из Уржума.

А. В. Винокурова. Портрет Н. И. Фешина

В годы учёбы в Казани она более всего испытывала влияние талантливого художника и педагога Николая Ивановича Фешина, о котором впоследствии любила рассказывать. Анна вылепила его портрет в экспрессивной манере, напоминавшей живопись мастера репинской школы: гладко и точно переданы черты лица, тонкие изящные пальцы, держащие трубку, всё остальное динамично и обобщённо, как пламя. Снимок со скульптурного портрета в альбоме говорит об исключительности натуры живописца, а вместе с ним и  юной ваятельницы.

В 1914 году Винокурова поступила в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, училась у Сергея Михайловича Волнухина (1859–1921), «бати» передвижнического толка, ограничивавшего своё позднее творчество бюстами. По фотографиям видно, что она скучала, хотелось иного. Летом девушка приезжала домой: на фотографии 1916 года Анна на переднем плане присела на брёвнышко среди учащихся городского училища, где учителем служил Голубков – известная фамилия в Вятском художественном кружке. После двух лет учёбы в беспокойное революционное время Анна должна была выполнить самостоятельную работу для получения звания художника-скульптура. Документы 1917 года студентке ВХУТЕМАСа подписывал бубновалетовец Илья Машков. А пока девушка учительствовала в Уржуме, потом перебралась в Вятку.

На выставке 1925 года, проходившей в Вятском губернском музее искусства и старины, Винокурова участвовала даже вместе с Клобуковой, основательницей скульптурного отделения в Вятском художественно-промышленном техникуме. В техникуме обе преподавали: одна до 1923 года, другая – с 1 сентября 1923 по 15 августа 1928 года. Жила Анна Васильевна Винокурова в общежитии техникума, в альбоме есть снимки, сделанные на природе с художником Алексеем Николаевичем Князевым, тоже преподававшим в этом профессиональном учебном заведении. Однако техникум закрылся в связи с тем, что Вятка как административный центр перестала существовать и перешла в состав Нижегородского края, Анна осталась без работы.

Судя по фотографиям и документам, у этой женщины явно авантюрный склад характера: два года рождения (1887 и 1892), два профсоюзных билета и две трудовые книжки, что в советское время осуждалось, например, соперниками или партийными руководящими товарищами.

Она работала в музее Революции, в 1933 году Винокурову приняли в Вятский краеведческий музей на должность художника-скульптора. Она делала диорамы с манекенами, в том числе Владимира Ульянова, лепила гипсовые барельефы с изображением члена правительства Вячеслава Молотова на маёвке в юности, ваяла портреты Сергея Кирова. Кстати, Сергей Лобовиков её работы снимал до отъезда в Ленинград.

Согласно трудовой книжке в марте 1941 года в последний раз Анна Васильевна премирована за прекрасное оформление экспозиции краеведческого музея приказом Кировского облоно. Все скульптурные работы профессионально подготовленного мастера находятся сейчас в Кировском областном краеведческом музее, и ни одной нет в собрании Вятского художественного музея имени В. М. и А. М. Васнецовых.

А. В. Винокурова за работой над портретом вождя

Есть в её альбоме фотография тех лет, которую хочется назвать «Вятский бомонд». Это групповой портрет вятской (кировской) интеллигенции конца 1930-х годов. В лице Анны Васильевны радости нет, хотя она среди коллег-художников, но в центре фотографии за её спиной запечатлён торжествующий, широко улыбающийся низкорослый человек, в котором мне видится Михаил Михайлович Кошкин. В 1939 году сын крестьянина из кукарской деревни возглавит Кировскую организацию Союза художников и даже художественный музей.

Анна Винокурова победила, когда её скульптура участвовала в украшении павильона Кировской области в столице, потом её пригласили на Всесоюзное совещание скульпторов в Москву в 1940 году, где она скромно присутствует на дальнем плане. В программе совещания значится доклад о станковой скульптуре А. Т. Матвеева, и мэтр сидит в первом ряду в зале Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.

В Великую Отечественную войну Анна Васильевна освоила профессию медсестры, и, как Клобукова, служила в эвакогоспитале. Вероятно, умение работать с гипсом способствовало этому.

В войну и после войны её место жительства – Уржум, домик, похожий на скворечник, и много земли – сажай, ухаживай за цветами, выращивай себе овощи, ягоды и забудь о скульптуре. Несколько лет так и было. Только семейство Чумаковых, с которым сохранились почти родственные отношения, пригласило её в Горький, где после войны строился автозавод им. В. М. Молотова, и в раскинувшийся вокруг него парк потребовалась парковая скульптура.

С новыми надеждами в 1946 году Анна Васильевна предаётся профессии, вступает в члены Горьковской организации Союза художников, но годы берут своё. 70-летний юбилей скульптор отметила в 1958 году в Кирове. Её сердечно поздравила газета «Кировская правда» по инициативе К. Верхотина. В отличие от шумных и многолюдных послевоенных празднеств застолье Винокуровой выглядит очень скромно: у самовара три старых приятельницы, в том числе Вера Александровна Шулятикова. Намеренно воспроизвожу полное имя, вдруг кто-то через полвека вспомнит свою знакомую или даже родственницу с таким именем.

Это будет воспоминание и о скульпторе Анне Васильевне Винокуровой. В следующем, 1959 году, её не стало, она похоронена на старом Макарьевском кладбище. Впрочем, она успела передать эстафету: отныне создание образа С. М. Кирова станет прерогативой М. М. Кошкина, успевшего даже вылепить портрет скульптора-ветерана Винокуровой.

В Кирове в это время работали над образами вождей в скульптуре М. М. Кошкин (1907–1984) и Ф. А. Шпак (1906–1984). Несмотря на редкую для вятчан фамилию, Фаина Анатольевна родилась в селе Великая Река в семье учителей, любивших литературу, поэзию, живопись. Детство и юность провела в Орлове. Впоследствии в книге воспоминаний «Полотно моей жизни» заслуженный художник России Инна Алексеевна Широкова написала, что дед её Анатолий Шпак – политический ссыльный с Украины, семья дворянского происхождения. Дочь и внучка титул оправдали по-советски: Инна Алексеевна бережно хранит орден Трудового Красного Знамени, которым награждена Фаина Анатольевна Шпак.

Фаина Шпак в своё время выучилась в Вятском художественно-промышленном техникуме и даже в 1939 году окончила живописное отделение Академии художеств в Ленинграде. Первым её учителем в Вятке был выпускник Казанской и Московской художественной школы Михаил Афанасьевич Демидов, хорошо владевший пластической формой в живописи и рисунке, побывавший после училища в Италии. После окончания академии Фаина Анатольевна работала научным сотрудником в художественном музее города Кирова.

В войну, потеряв мужа, также выпускника Академии художеств, и, найдя способ выразить горе в скульптуре, начала лепить. Мастерские первоначально располагались при художественном музее, где работали живописцы, графики, скульпторы. Потом все дружно переехали в красующийся до сих пор «Кошкин дом» на улице Свободы, построенный при активном участии Михаила Михайловича.

Ф. А. Шпак хорошо рисовала, и это позволяло ей быть универсалом. В музее хранится более двадцати её исторических и бытовых полотен, скульптурных образов и портретов. Излюбленный материал Фаины Анатольевны – дерево. Теплота и доступность дерева в нашем крае позволяют создавать крупные работы, в которых можно добиваться поэтичности, взволнованности образа – «Навстречу жизни», «Юность», «Утро». В гипсе она любила передавать безусловную красоту женского тела, изображая спортсменок: волейболисток, конькобежек, фигуристок, гимнасток, и так выражала свою приверженность классике. Любовь к детям, желание их позабавить привели её к созданию монументальных ледяных скульптур сначала в парке «Аполло», а потом и на Театральной площади. Здесь её помощниками были скульпторы-мужчины В. С. Рязанцев, В. В. Росляков и художник-монументалист И. Б. Юмагулов.

Музейная скульптура «Пионерка» (1953) в дереве выполнена ею в соавторстве с М. М. Кошкиным, для которого она была неизменным помощником и советчиком, как когда-то её муж А. П. Широков. Вместе они были создателями памятника Степану Халтурину для районного центра и гранитного памятника В. И. Ленину на площади перед Домом Советов. Памятник вождю – дорогостоящий социальный заказ, за который Фаина Анатольевна в 1969 году получила звание заслуженного художника РСФСР, ей бы без мужской силы работу не одолеть. Перед нами особый пример предприимчивости и взаимопомощи в искусстве, когда самодеятельный художник Михаил Кошкин и профессионал Фаина Шпак помогали друг другу в благодатные советские времена.

Я помню Фаину Анатольевну женщиной спокойной, ответственной, исполненной чувства собственного достоинства, очень доброй и всегда занятой работой. Жаль, что мне не пришлось воочию общаться с вятским по рождению скульптором Любовью Аркадьевной Васнецовой (1899–1987), но храню её письма в Вятку друзьям, а также встречаюсь и перезваниваюсь с её дочерью в Вятке и Ленинграде на протяжении 25 лет.

Любовь Аркадьевна, дочь вятского брата знаменитых художников Аркадия Михайловича Васнецова (1858–1924), азы скульптурного дела познала в мастерской Зинаиды Дмитриевны Клобуковой на улице Воровского, 16. В 1922 году она поступила в Академию художеств в Петрограде к Александру Терентьевичу Матвееву (1878–1960) не без протекции Виктора Михайловича Васнецова, зачинателя «модерна» в графике, живописи, архитектуре.

А. Т. Матвеев, несмотря на время, богатое новаторскими начинаниями, шёл от античности, классики, простоты и ясности в решении упругой, внутренне динамичной формы. Мысль и образ у мастеров школы Матвеева воплощались в сдержанной пластике обобщённых форм, в поэтизации действительности. Говорят, Матвеев вернул скульптуре скульптуру, а по отношению к произведениям, выполненным непосредственно с натурщиков, высказывался просто, что это «очень глупая и пошлая манера».

Вскоре после смерти Любови Аркадьевны мы много беседовали в Ленинграде с её единственной дочерью Ольгой Владимировной Свердловой. Оказалось, что мать сохранила в браке «художественную» фамилию Аркадия Михайловича, когда вернулась в Вятку и вышла замуж за земляка Владимира Самуиловича Свердлова. Свердлов был  одарённым музыкантом, играл на рояле, виолончели, скрипке, флейте, а учился в 1-м Медицинском институте. Любочке это было близко: из восьмерых детей Аркадия Михайловича четверо посвятили себя музыке и вокалу. Её свадьба, рождение дочери и первая художественная выставка с участием скульптора Васнецовой – всё произошло в Вятке.

Перед Великой Отечественной войной семья Свердловых-Васнецовых жила в Ленинграде, заботы матери и жены отодвинули скульптуру на второй план. В эвакуации и после войны Васнецова 17 лет самоотверженно работала с мужем-хирургом в качестве художника-лаборанта в Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова. Вождь-земляк в таком качестве всерьёз и надолго встал на пути творца.

Только выйдя на пенсию, Любовь Аркадьевна смогла обратиться к скульптуре. Лишь в 1958 году она была принята в члены Союза художников СССР. Ленинградская организация выделила ей мастерскую, произведения Васнецовой участвовали в выставках, закупались государством и распределялись по музеям страны, но в Вятку не попали. В лучших работах – «Толкание ядра», «Упражнение с обручем», «Художественная гимнастика», «Юный футболист» – она продолжала традиции матвеевцев, с которыми по-прежнему встречалась, как в годы юности.

Л. А. Васнецова с дочерью Олей

В наш музей в 1998 году было привезено на выставку «Художники рода Васнецовых» пять произведений Любови Аркадьевны в гипсе – опоэтизированная обнажённая женская и мужская натура из частной коллекции. Кировские скульпторы Владимир Бондарев и Клара Коциенко предлагали с гипсов сделать бронзовые отливки, но сразу встал вопрос, кто будет оплачивать кропотливую и трудоёмкую работу.

Нет у нас и государственных денег на приобретение скульптур землячки, поэтому в сентябре 2014 года мы не могли отметить выставкой 110 лет со дня рождения Любови Аркадьевны Васнецовой, отец которой, будучи главой города, состоял в Вятском художественном кружке казначеем, товарищем председателя, председателем правления и, пока мог, трудился на благо музея.

Ольга Владимировна Свердлова говорила тогда о передаче произведений в собрание музея на родине матери в случае, если будет открыт музей рода Васнецовых в доме Аркадия Михайловича, управлявшего городом Вяткой с 1897 по 1917 год. Но так как музей в 1998 году для публики не открылся и дом до сих пор чахнет на берегу Засорного оврага, то скульптуры вернулись к дочери Васнецовой в Ленинград.

Во всех приведённых примерах есть элемент вятской несостоятельности в социуме. Мало того, что обустраивать жизнь красиво нам мешают войны и революции, у нас невозможно работать скульпторам в материале из-за отсутствия подходящих параметров мастерских, условий труда и адекватной оплаты. Обидно, что в затратах на искусство и музеи мы в Вятке всегда последние. Посмотрите, какими темпами строится город, а историческое музейное здание на Театральной площади стоит в руинах скоро 10 лет. По отношению к искусству, выезжая за границу в 1885 году, Виктор Васнецов писал, что Россия ещё переживает каменный век. А Аполлинарий Васнецов из Парижа в 1898 году восхищённо сообщал брату Аркадию, сколько в этом европейском городе скульптур в парках, на перекрёстках и площадях.

В 1910-е годы З. Д. Клобукова в домашней мастерской могла сделать вещи только в гипсе. В 1938 году А. В. Винокурова композицию  «Киров за печатанием листовок» отливала в гипсовом и бетонном вариантах в мастерской коллеги в Москве. В Москве же целый год работали над памятником В. И. Ленину в граните Ф. А. Шпак и М. М. Кошкин. И даже в 2014 году памятник Шаляпину В. Ф. Борискин отливал в подмосковном городе Жуковском. Труд этот тяжёл физически не только для женщин, но и для мужчин.

В нашем городе власти не понимают ценности труда скульптора, необходимости помогать ему в создании скульптурных композиций, поэтому у нас в провинции до сих пор выставляют на улицах, в усадьбах и на набережной Вятки памятники-головы. Или губернатор предпочитает дать распоряжение транспортировать уже готовую отливку от скульптора из другого города за сотни километров, лишь бы не утруждать себя заботами о местных мастерах.

Так случилось, что нынешняя выставка в Музее-усадьбе художника Н. Н. Хохрякова «Мой сказочный мир» представляла скульптуру и графику вятчанки Зинаиды Ивановны Бушковой. Она приехала в Киров в 2002 году вместе с семьёй из Ижевска, где в 1976 году окончила художественно-графический факультет Удмуртского государственного университета, а в 1983 году стала первой женщиной-скульптором в организации Союза художников республики. Меньше десятилетия ей потребовалось, чтобы преуспеть в своей специальности. И когда на выставке во время встреч с Зинаидой Ивановной из её уст прозвучало имя Александра Терентьевича Матвеева, всё стало понятно. Более полувека нет в живых мастера русской скульптуры, а школа его существует в творчестве последователей.

В Вятском художественном музее есть работы представителей этой школы ХХ века, и если Л. А. Васнецова прошла её в Ленинграде, то З. И. Бушкова училась у корифеев-матвеевцев в мастерских Москвы. Она и позировала, как Клобукова, и работала с любопытством и азартом рядом с мэтрами, в том числе на творческой даче скульпторов в Переяславле-Залесском. А любознательности и энергии ей не занимать. Она известный книгочей, тщательно выискивающий нужные ей книги, как когда-то дед и отец, собиратели домашней библиотеки в богатейшем селе Русский Турек Уржумского района.

У Зинаиды Бушковой накоплен всевозможный интересный опыт работы скульптора в дереве, бетоне, керамике, дополненных цветом. Он проявляется в создании станковых выставочных работ, их всегда хочется рассматривать. «Лето», «Осень», «Лиса и петух», «Маша и медведь» – одни названия композиций ничего не говорят, это привычные лобовые слова, за которыми стоит многоплановое содержание. Скульптуры тепло передают мысль и чувство в форме, полной тонких нюансов значения образа. Они гуманны, человечны, с юмором и живинкой, мера экспрессивности в них согласуется с природой человека или зверя.

Когда во время экскурсии характеризуешь её героя, на ум приходят говорящие эпитеты, поэтичные слова и выражения. Мышлению самой Зинаиды Ивановны свойственны исторические и национальные, фольклорные и мифологические черты, проявляющиеся в скульптуре в использовании динамичного силуэта, цветового пятна и орнаментов.

Бушкова работает в области монументально-декоративного искусства, и если выставочная пластика завораживает сюжетом, цветовыми сочетаниями наполненных форм, то в парке, на площади и набережной мы надеемся увидеть цельные, без излишеств монументы, созданные мастером.

Приходится только сожалеть, что васнецовское Рябово далеко и посетить его сложно. Но сказочная тропа с четырнадцатью объектами, выполненными Бушковой в 2012 году, – явление незаурядное, особенно на фоне многих подобных парковых комплексов, сооружённых за последнее время у нас в стране. 

Бетонные отливки сказочных персонажей имеют обобщённые формы, в них нет пресловутых потуг на копирование натуры, на мультяшную игру с посетителем васнецовской тропы. Образы на тропе имеют ярко выраженные характеры, их достоинство можно оценить, с ними можно взаимодействовать. Мера условности в форме, в окрасе кота, волка, лягушки, козлёночка и прочих персонажей соблюдена ровно настолько, чтобы они были узнаваемы и забавны.

Но тропа не открылась, не состоялась бы, если не трудолюбие, смётка, опыт скульптора Виктора Фёдоровича Борискина, её мужа. Скульптура тем и отличается от живописи, что замыслов может быть множество, в любой мастерской скульптора пластилиновые, глиняные и гипсовые «замыслы» стоят на полках в громадном количестве, а вынести их на суд зрителя нет возможности.

Рябовская скульптура – монументальные уличные объекты – отливалась из бетона в мастерской Борискина, имеющей хорошие объёмы, световое пространство, но для отливки произведений в металле, например, бронзе или алюминии, нужны особые приспособления, а также навыки форматора-скульптора.

З. И. Бушкова.
Козлёночек на берегу пруда в Рябово

З. И. Бушкова.
Вылепленный в глине Волк для сказочной тропы

Трудно представить, как в условиях коммерциализации общества будет складываться жизнь редких профессионалов. В такие переломные времена, которые длятся десятилетия, есть опасность надолго остаться в «простое», даже если ты наделён чувством гармонии и неистребимой любви к природе, к искусству.

Мы видели, что у вятских женщин часто перевешивает подчинение своего «я» заботам времени, им свойственны поиски целесообразности того способа жизни, который несёт благополучие окружающим. Именно поэтому они заслуживают искреннего внимания и уважения общества.

Опыт показывает: чтобы оценить вклад самоотверженной половины человечества, нужна культура. Почему бы не поучаствовать кому-то из удачливых бизнесменов Вятки в создании музея на улице Володарского, 116 в васнецовском доме, почему бы не субсидировать отливку композиции «Тревога» Клобуковой для экспозиции художественного музея.

Сейчас З. И. Бушкова вдохновенно трудится над мемориальной доской для дома мецената, педагога и первого скульптора Вятки З. Д. Клобуковой.

Список использованных источников

1. Верхотин К., Пленков В. Мастера. Киров : Волго-Вятское книжное издательство, 1980.
2. Широкова И. Полотно моей жизни. Киров : Изд.-полигр. предприятие «Информационный центр», 2006.
3. Малышева Т. В. Любовь Васнецова (1899–1987) – скульптор школы А. Т. Матвеева (1878–1960) // Кировский областной художественный музей им. В. М. и А. М. Васнецовых : материалы и исследования. Киров, 2009. С. 284–287.
4. Сметанина Н. Д. История вятского художественного образования. Киров : О-Краткое, 2014.