Версия для слабовидящихПожары в Сарапуле1
А. А. Потапов
Пожар 1850 года
Строения в России в те времена были, в основном, деревянные. Пожары выжигали целые кварталы в городах, предотвращение пожаров было поставлено под особый контроль в Министерстве внутренних дел, поэтому гражданский губернатор Вятки о подобных случаях сразу рапортовал министру внутренних дел.
Один из наиболее разрушительных сарапульских пожаров произошёл в 1850 г., уничтожив целый городской квартал. Что стало причиной этого пожара, даже после следствия, проведённого Сарапульским городничим, майором Ф. М. Гутовским, так и осталось неизвестным.
В ночь на 15 августа 1850 г. во дворе дома, который принадлежал купцу Кондратию Чернову, бывшему в это время с купеческим сыном Алексеем Ехлаковым на Нижегородской ярмарке (одну из половин дома занимали хозяева, другую же, с мезонином, – уездный и земской суд), вспыхнул пожар.
В те времена роль брандмайора и пожарной команды исполняли полицейские во главе с городничим, после первой тревоги полицейская команда с пожарными инструментами прибыла на место пожара, но крыши деревянных надворных строений и соединённого с ними наружного коридора были уже объяты сильным пламенем. Огонь, раздуваемый сильным ветром, быстро охватывал строения, проникнув в здание со стороны двора и комнаты обоих судов, отнял всякую возможность действовать с этой стороны пожарными инструментами. Однако чиновники земского суда успели вбежать в комнаты, выкидывая дела из окон на улицу, и спасли много дел, книг и находившийся в комнате архив суда. Приставив к окнам мезонина, где находился уездный суд, лестницу, успели спасти часть дел. Но из-за усилившегося огня сгорел сундук с планами генерального межевания и прочими вещами.
Между тем, быстро распространившийся пожар стал угрозой для всего города. Из-за усилившегося ветра паруса, накидываемые на соседние дома, для защиты их от огня, вырывались на воздух, и люди едва могли удерживать их за верёвки. Огонь стал перекидываться на соседние с домом Чернова строения, и вскоре весь квартал запылал. Поэтому городничий Ф. М. Гутовский, распоряжавшийся тушением огня, направил свои действия, главным образом, на защиту соседних кварталов. При содействии инвалидной команды и сбежавшегося народа разрушительные действия огня ограничились только одним кварталом. Из всего квартала, охваченного огнём, удалось спасти 4 деревянных и один недостроенный каменный дом. В пламени пожара, бушевавшего в продолжение 3-х часов, сгорело: 4 каменных дома, в том числе и дом купца Чернова, 9 деревянных домов и службы мещанки Котовой. Однако всё обошлось без человеческих жертв, никто из людей при этом не погиб и не получил сильных ушибов.
Получив известие о случившемся, гражданский губернатор Вятки, Аким Иванович Середа, отдал городничему Сарапула предписание немедленно заняться исследованием происшествия и представить сведения ему лично, а также принять должные меры к восстановлению порядка. Подробные сведения о сгоревших и сохранившихся делах потребовали от земского и уездного судов.
По производимому расследованию о случившемся в г. Сарапуле 15 августа пожаре из донесения сарапульского городничего следует, что «причина этого пожара еще не открыта, но, впрочем, умышленного никем не предполагается и подозрения никакого не изъявляю».
Странно звучит, если учесть, что пожар возник тёплой летней ночью в доме отсутствующего хозяина, в котором располагались земской и уездный суды. Поджог – первое, что приходит в голову.
И уже информация передаётся выше от вятского гражданского губернатора к министру внутренних дел, графу Льву Алексеевичу Перовскому, а от него – министру юстиции:
«Господину управляющему Министерством юстиции.
Вятский гражданский губернатор донесли, что во время бывшего в городе Сарапул в ночь на 15 минувшего августа пожара сгорел в числе прочих обывательских строений дом, в котором помещался уездный суд, что при этом случае истреблены почти все дела суда, а равно находившиеся в архиве его планы генерального межевания с прочими вещами.
Считаю своим долгом сообщить о сем Вашему Превосходительству.
Министр внутренних дел граф Лев Перовский».
Из ответа становится ясно, что это донесение дошло аж до самого Государя Императора:
«Милостивый государь, граф Лев Алексеевич.
Имею честь уведомить Ваше Сиятельство, что всеподданнейшую записку Вашу, от 2-го сего сентября, о бывшем пожаре в Сарапуле – Государь Император изволили рассматривать. Примите, милостивый государь, уверение в совершенном моем почтении и преданности.
С.-Петербург 4.09.1850 г.».
Далее заработала бюрократическая машина: последовали расчёты возможных выплат погорельцам ссуд на льготных условиях, сбор документаций об имуществе, гарантирующем возврат ссуд с указанием сумм выплат каждому из погорельцев и, наконец, подписание документов между погорельцами и чиновниками в лице сарапульского городничего, майора Ф. М. Гутовского о получении денег. Трое из погорельцев вообще от ссуды отказались. Но вот всё окончательно подсчитано, и вердикт получен:
«Господину управляющему Министерства внутренних дел.
Впоследствии ходатайства бывшего прежнего гражданского губернатора о пособии пострадавшим от пожара жителям города Сарапул, Ваше Высокопревосходительство предписанием от прошлого мая за № 924, дав знать исправляющему мою должность вице-губернатору, что по сему предмету Вы изволили входить в сношение с министром финансов и что действительный тайный советник граф Вронченко признает возможным назначить из государственного казначейства для ссуд погорельцам в числе 11 лиц 17 800 рублей серебром, составляющую третью часть их убытка в недвижимом имуществе и в безвозвратное пособие двоим 240 рублей.
Исполняющий должность гражданского губернатора Н. Семенов».
Этим и закончилось «Дело о пожаре в городе Сарапул 1850 года», где виновных не нашли, а остались только пострадавшие.
Из данных, составленных городничим и городским главой, убытки сарапульских жителей, пострадавших на пожаре (недвижимое/движимое имущество), составили:
1) Мещанин Иван Бакин 10 000/ 3 000 руб.
2) Губернский секретарь Александр Денисов 1 000/100 руб.
3) Мещанин Иван Конев 500/ 150 руб.
4) его тётка мещанская вдова Ирина Конева – /600 руб.
5) Мещанин Филипп Лошкарёв 300/100 руб.
6) Купец Кондратий Чернов 12 000/17 341 руб.
7) Купец Василий Щипицын 2 000/ 100 руб.
8) Купеческий сын Алексей Ехлаков 15 000/10 000 руб.
и его мать купчиха Татьяна Ехлакова
9) Купец (в подробном документе написано мещанин Александр Стригин) Александр Стригин 9 000/1500 руб.
10) Купец Фёдор Барабанщиков 1500/700 руб.
11) Мещанин Николай Михеев 1 500/200 руб.
12) Купец Иван Азиатцов – /1 845 руб. 54 коп.
(квартирующий у Трофима Шитова)
13) Мещанская вдова Наталья Толстоухова 600/50 руб.
14) Купеческий сын Трофим Шитов – /150 руб.
15) Священник Григорий Утробин – /1 500 руб.
16) Мещанская вдова Степанида Котова – /1 000 руб.
А всего: 91 766 рублей 54 копейки серебром.
Огромная сумма по тем временам!
Пожары 1853 и 1854 годов
Занимаясь исследованиями в РГИА, я случайно наткнулся на «Дело о отношении генерал-лейтенанта Дубельта о буйстве жителей Сарапуля, во время пожара, против тамошнего городничего», начатое 20.01.1854 г., решено 14.02.1854 г.
Интерес к этому делу подогревался ещё тем, что я уже более четырёх лет занимался темой сарапульского городничества, а время начала дела соответствовало нахождению на той должности одного из самых ярких представителей городничих в Сарапуле, штабс-капитана Густава Фон Дрейера (прообраза салтыковского Фейера), вот почему я с нетерпением приступил к изучению документа.
31 декабря 1853 г. в 10 часов пополуночи деревянный мезонин трёхэтажного дома купца Петра Колчина внезапно был охвачен огнём. Что послужило причиной пожара: ветхость ли трубы или печи – установить не удалось. Но как сказано в документе: «быстрые и благоразумные распоряжения и личное участие тамошнего городничего штабс-капитана Дрейера, с помощью собравшихся людей, помогли прекратить пожар». Жертв не было, а сумму нанесённого ущерба оценили в 3 тыс. руб. – почти оклад городничего за 10 лет службы!
Возможно, историю об этом пожаре вскоре бы и забыли, но 3 января 1854 г. в Сарапуле вспыхнул новый пожар, повлёкший за собой дальнейшее расследование. 3 января загорелись деревянные службы при доме купца Зылева. Сарапулу повезло и вот почему. На посту городничего в то время был Густав Дрейер – человек педантичный, с рвением исполнявший указание сверху. Тушение пожаров было под его личным присмотром. И, (как сказано в отчёте), «несмотря на распространившийся огонь, быстрыми и благоразумными действиями полиции через 2 часа пожар был прекращен».
В 25-градусный январский мороз и кожаный рукав пожарной машины замерзал, однако городничий успешно прекратил пожар внутри двора, отстояв дом Павла Зылева, баню и соседские дома. Когда обгорелый лес был свален в груду и по приказанию фон Дрейера, в предупреждении того, что мог загореться сам дом и подвергнуться гибели весь город, его не велено было растаскивать к жилым деревянным строениям, тогда-то и подбежал к городничему возбуждённый сын купца Семён Зылев и, толкнув его в грудь закричал, чтобы он не смел распоряжаться, так как дом горит не его, а принадлежащий ему, Зылеву. Городничий Дрейер, чтобы не мешался, оттолкнул его, продолжая отдавать распоряжения. Тогда «Зылев закричал к народу, чтоб не слушали городничего и растаскивали бревна. Городничему же сказал, чтоб убирался к черту!» Такая дерзость и самоуправство, оказанное при исполнении служебных обязанностей, заставила Дрейера схватить Зылева за грудки и, чтобы пресечь его действия, отдать приказ отвести его в полицию. Но Семён с криками к народу: «Ребята, не выдай!» – схватил за грудь самого городничего, в этот момент на Дрейера бросилась толпа мещан. Штабс-капитан, пытаясь освободиться, ударил Зылева кулаком в лицо. Но нанесённый в лицо удар только подогрел и без того возбуждённую толпу, которая усилила свой напор. Городничий Дрейер, чувствуя, что теряет силы, издал крик о помощи. Прорвавшийся сквозь наседавших земской исправник нанёс удар Семёну Зылеву по голове. Из раны потекла кровь, хватка купеческого сына ослабла, фон Дрейер был освобождён, а люди, повинуясь приказанию, отступили.
Однако этим дело не кончилось, появившийся отец Семёна Зылева бросился со своей стороны к городничему с криками: «Как смел ударить сына моего?!» И к народу: «Ребята! Не выдай!» – снова схватил городничего и поволок его в огонь. Одному богу известно, что в это время пронеслось в голове Дрейера!? Возможно, он пожалел, что перебрался из спокойного Яранска в этот разгульный Сарапул? А, может, просто прощался с жизнью? Но судьба не оставила его на этот раз, послав освобождение в виде героя Бородина, человека, которого он заменил на посту городничего Сарапула – отставного майора Гутовского! Вырвав из ножен саблю, майор Гутовский грозно приказал освободить городничего, грозя употребить в действие своё оружие за дальнейшее насилие против Дрейера! В отблесках языков пламени с обнажённым клинком Фёдор Михайлович Гутовский выглядел богом войны, и тогда, видимо, испугавшись такого поворота событий, толпа отступила назад, городничий был освобождён. После такого исхода фон Дрейер направился к непременному заседателю земского суда и «передал к исполнению должность свою». Подавленный случившимся штабс-капитан отправился домой.
Но и на этом приключения городничего не закончились! Всего через 8 дней после описанных событий, 12 января, вновь собравшаяся толпа ломилась в дом городничего, требуя выйти на улицу. Но прорваться буйствовавшей толпе удалось лишь в каретник, где она выместила свой пыл, изорвав конскую сбрую и переломав экипажи городничего. Кто руководил этими действиями и чем ему так насолил фон Дрейер, осталось неизвестным.
Получив эти сведения, вятский гражданский губернатор поручил вятскому вице-губернатору, статскому советнику Муравьёву незамедлительно отправиться в Сарапул и произвести по сему делу строгое дознание.
Проведя следствие, вице-губернатор удостоверился, что распоряжения городничего на пожаре были деятельные и благоразумные, что буйство и поступки со стороны Зылева, действительно, имели место.
Сарапульский земский исправник Алексеев, письмоводитель городнического правления Кулев, отставной майор Гутовский подтвердили присяжными показаниями справедливость действий на пожаре Дрейера. Это так же подтвердил и сарапульский купец Кондюрин.
Прочие же опрошенные 50 участников видели только спор Зылева и городничего. Их показания объяснялись, во-первых, тем, что многие из опрашиваемых были недовольны городничим за то, что он их преследует, «искореняет шалости, пьянство, буйство и разные другие противозаконные поступки. Или не делает удовлетворение их ябедническим и неосновательным просьбам». Во-вторых, некоторые опрошенные были соучастниками Зылева. И, в-третьих, остальные, действительно, не видели происшествие, занимаясь тушением пожара. По этому делу был вынесен такой вердикт: «Посему вице-губернатор приказал городничему, который после случившегося с ним на пожаре, передал к исполнению должность свою непременному заседателю земского суда, тот час же вступить в исполнение своей должности. Непременному же заседателю сделать замечание за неисполнение постановления полиции о взятии Семена Зылева под арест. Отца же его, Павла Зылева, отдать под верное поручительство во внимание его старости и родительской любви к сыну. В предупреждение подобных беспорядков и бесчинств учредить в каждом квартале ночной наряд. Кроме того, собрать всех мещан известных по беспокойному их характеру, и внушить им при городничем и городском главе долг повелеваться властям. Буйствовавший и сопротивлявшийся с дерзостью власти городничего Семен Зылев арестован при полиции».
Вятский гражданский губернатор после расследования отправил в Министерство внутренних дел записку «В дополнении о случившемся 18.01.1854 года»:
«В заключении считаю своим долгом доложить, что в лице купеческого сословия, быв спрошенным вице-губернатором по одиночке, отозвались о городничем Дрейере, что он деятельный, распорядительный и непритязательный человек, – обязываюсь присовокупить, что я со своей стороны всегда находил его таковым и это, а вместе с тем замечены мной с давнего времени происшедшие от слабости бывших городничих своевольные и буйные поступки сарапульских граждан было поводом к ходатайству моему о переводе его Дрейера из Яранска в Сарапул и теперь, когда он старается о искоренении и своеволии и водворении порядка в городе, недовольные этим всемерно стараются вредить ему. Гражданский губернатор Н. Семенов».
Примечания
1 РГИА. Ф. 1287. Оп. 16. Д. 1819 ; Ф. 1286. Оп. 15. Д. 870.
