Версия для слабовидящихИз письма Т. К. Чуриловой в библиотеку им. А. И. Герцена
...Переписка братьев Петряевых началась лишь в 1959 году. Из биографии Евгения Дмитриевича Вы знаете, что его воспитывал отец, а моего папу – мать. С 1959 года переписка стала систематической, но встретиться им так и не удалось. Часть этой переписки есть у меня, но всё самое главное хранится в Одесском областном архиве, где есть фонд К. Д. Петряева.
Папа оставил рукопись воспоминаний (не публиковалась, но есть у меня). Вот как он пишет о своём брате: «Евгений является, если позволено употребить морской термин, “флагманом” уже маленькой по числу когорты уральских Петряевых. Он обладает только ему присущим своеобразным природным талантом, самобытностью, способностью концентрировать силу и волю по-уральски, отчётливой целеустремлённостью, оригинальностью творческой натуры. И пусть читатель не усматривает в этой характеристике Евгения субъективности, порождённой родственными чувствами. В критических отзывах на труды Евгения в различных изданиях вполне чётко, на мой взгляд, определяется значение для общества творческой деятельности Евгения. Оценка творчества моего брата высокая и аргументирована обоснованно. Мне вряд ли удалось бы добавить к ней что-либо, т. к. она дана специалистами в той области, в какой сосредоточены искания моего брата». К этому трудно что-то добавить.
Братьям Петряевым так и не удалось встретиться при жизни. Но мне повезло. С 1973 года я живу в Москве, а в 1974–1975 гг. работала в военном отделе библиотеки им. В. И. Ленина. От библиотеки ряд сотрудников, в том числе и меня, отправили на организационную работу Учредительного съезда Всесоюзного добровольного общества любителей книги. В списке Кировской организации я увидела фамилию дяди, и, конечно, стала «караулить» его появление. В первую же минуту мы узнали друг друга. Они были очень похожи с папой; глаза совершенно одинаковые, прямые носы, весь общий облик. Оба очень похожи на бабушку – Музу Петровну Петряеву (Мазеину). Евгений Дмитриевич тоже узнал меня мгновенно. Он тут же обнял меня с возгласом: «Танечка!» И до начала официального заседания мы прогуливались по фойе Колонного зала Дома Союзов и говорили, говорили обо всём: об отце, его творческих планах, моей работе в библиотеке, семьях. Но нашу беседу всё время прерывали. Помню, меня поразило количество людей из разных городов СССР, которые знали моего дядю. Причём, это всё были люди не просто известные, а знаменитые: писатели, литературные критики, краеведы. Дядя меня всем представлял, а у меня, честно говоря, просто голова закружилась. Все эти люди приветствовали Евгения Дмитриевича с глубочайшим почтением – это просто бросалось в глаза. Хорошо помню, что испытала чувство гордости от того, что у меня такой дядя. В перерывах же заседания Евгений Дмитриевич не отдыхал, а тоже работал: что-то кому-то отвечал, писал, пояснял, т. е. его буквально «разрывали» на части. Поэтому мне пришлось при этом молчаливо присутствовать. То же самое повторилось в гостинице.
До позднего вечера в номер приходили люди с вопросами и по различным делам. Мы тепло простились, дядя уехал и больше нам увидеться не удалось. Но эта встреча – одно из самых ярких воспоминаний моей жизни…
25.02.2013 г.
