Главная > Выпуск №22 > Земное и небесное Никулицкого крестного хода

Земное и небесное Никулицкого крестного хода

Протоиерей Александр Балыбердин

15 мая православные вятчане совершают паломничество в с. Никульчино, где, по преданию, более восьми веков назад новгородцы построили первый православный храм и уже отсюда населились по всей Вятской стране1.

Цветущая весна. Светлые пасхальные дни. Посильный и радостный путь. Всего около двадцати километров. Быть может, именно потому среди паломников так много детей и молодёжи. Немало среди них и тех, кто впервые пробует свои силы перед паломничеством на Великую реку, более трудным и продолжительным. Подобрать обувь и экипировку, вспомнить азы передвижения по пересечённой местности, испытать себя – в этом, действительно, есть смысл. И он был бы единственным, если бы целью крестного хода – не только Великорецкого или Никулицкого, но любого – было лишь пойти и дойти. Возможно, для первого раза этого и достаточно. Но, если затем вы не откроете для себя другой, более глубокий смысл паломничества, то вряд ли снова пойдёте в него. Не понимая, что самое главное – то, чего глазами не увидишь, – так и не открылось вам.

«Ну, ходил(а) я в “ваш” крестный ход»; «ну, читал(а) я евангелие»; «ну, бывал(а) я в храме на Пасху»; «ну, видел(а) я “ваши” иконы, и дальше что?» Эти вопросы задают, как правило, люди не только неглупые, но и знакомые с основами православной культуры. Судя по тому, что учебный предмет под таким названием начинает преподаваться уже повсеместно, скоро таких людей станет больше. Следовательно, и вопросы будут звучать чаще. Кому же, как не священникам, отвечать на них?

В статье «Путешествия неофита в поисках смысла Великорецкого крестного хода»2 я предположил, что понимание этого паломничества как пути из пункта А в пункт Б не исчерпывает всех его смыслов, и по настоящему важно не то, сколько раз ты ходил в крестный ход и сколько километров прошёл, а как ты их прошёл. Пятнадцатилетний опыт сопричастности Никулицкому крестному ходу убеждает, что и его подлинный смысл также гораздо глубже, чем просто пойти и дойти или потренироваться накануне многодневного хода на Великую.

Но открывается он не сразу. Для этого надо не просто сходить, а походить в Никульчино; не просто пролистать вятские летописцы, почитать акафист или житие святых Бориса и Глеба, но вчитаться в них; не просто увидеть образ святых Бориса и Глеба, который носят с собой паломники, а вглядеться в него. И тогда весеннее путешествие из с. Волково в Никульчино и обратно по вятским лесам и лугам, вдоль небольшой лесной реки наполнится другим, более глубоким смыслом.

Земное

Ранним утром 15 мая паломники собираются в Троицкой церкви с. Волково, что расположено в 25 километрах от областного центра. Вроде бы, недалеко. И всё же надо отпроситься с работы, отложить все домашние дела, встать пораньше, собраться в путь, сесть на первый автобус, да ещё, бывает, пройтись около четырёх километров до села, стоящего в стороне от Слободского тракта. Одним словом, на крестный ход надо решиться! Кто-то скажет – что же здесь особенного? Однако это – не просто утренние хлопоты, но подлинный образ события, с которого началась история православной Вятки.

Согласно преданию, началась она летом 1174 г., когда жители Новгорода Великого – самовласцы, полноправные граждане – покинули свой родной город и отправились на поиски земель, где бы им не приходилось участвовать в распрях между князьями за богатый и вольный Новгород. Как сказано в «Повести о стране Вятской», от междоусобия отойти и безмятежно жити3. Среди них были не только воины, но также женщины, дети, ремесленники, возможно, и священники. Чтобы лучше понять, с какими опасностями был сопряжён этот поход, следует напомнить, что в те суровые времена человек мог рассчитывать только на себя, да на поддержку своих соплеменников, горожан. Покинуть город означало лишиться такой защиты. На это надо было решиться!

Также и мы сегодня, отправляясь в крестный ход, оставляем свой привычный быт и окружение, которое не всегда понимает, почему ранним майским утром нам куда-то надо ехать или идти. Тем более, когда мы живём в едином государстве, где нет княжеских междоусобиц. Однако признаемся, что наша жизнь по-прежнему далека от идеала – да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. Поэтому утром 15 мая мы также оставляем привычный мир и отправляемся в путь на поиски страны, где в отношениях между людьми царствуют не разделение и насилие, а любовь и мир. И это совпадение – не единственное.

Известно, что, отправившись на поиски безмятежной страны, новгородцы шли реками – Северной Двиной, Волгой, Камой, Чепцой и Вяткой, которые в то время были главными путями сообщения в наших лесных краях. И сегодня паломники большую часть пути идут вдоль реки Никульчинки.

Путь новгородских переселенцев был сопряжён со многими трудностями. В отсутствии крова и защиты им приходилось проходить места, населённые незнакомыми и иногда враждебными племенами, подвергаться опасности нападения диких зверей. Всё это приходится испытать и паломникам. Конечно, в малой степени и с той разницей, что вместо медведей и волков, возможно, придётся встретить клещей, а вместо вооружённых вотяков и черемисов – жителей окрестных сел, равнодушно взирающих на непонятную для них процессию.

Заметим, что и сам вид крестного хода напоминает военный поход новгородцев – как и воины в строю, паломники идут слаженно, в установленном порядке, за своим командиром – предстоятелем хода, иногда разбившись на полки во главе с приходскими священниками. Кресты, иконы, хоругви и пение хора делают это сходство ещё более очевидным. Вообще складывается впечатление, что память о походе новгородцев на Вятку не случайно отлилась именно в форме крестного хода, напоминающего шествие православного войска.

Все священнодействия, сопровождающие Никулицкий ход, тоже не случайны.

В наши дни Никулицкий ход совершается в период между Пасхой и Вознесением Господним, и потому сопровождается пасхальными песнопениями и многократно повторяющимся приветствием: «Христос Воскресе!» В старину этот ход совершался по другому маршруту – из Никульчино в Хлынов. Но и тогда паломники приходили в вятскую столицу также в пасхальные дни – накануне праздника Преполовения Пятидесятницы, отмечаемого в среду четвёртой недели по Пасхе (в 2012 г. – 9 мая). А это означает, что наши предки – участники старого Никулицкого хода также пели в пути пасхальные песнопения4.

На пути в с. Никульчино, во время первой остановки на берегу лесной реки, духовенство совершает водосвятный молебен, после чего предстоятель хода освящает воды Никульчинки, а кое-кто из трудников даже решается окунуться в её холодные воды. В прежние времена, придя в Хлынов, паломники также участвовали в крестном ходе на реку Вятку, где совершалось малое освящение воды, после чего горожане, по традиции, обливали друг друга освящённой водой, бывало и первое купание. И снова – совпадение традиций!

В наши дни на выходе из Никульчино, на сельском кладбище, совершается панихида, за которой паломники молятся об упокоении жителей села и всех скончавшихся православных вятчан. Примечательно, что и в старые времена Никулицкий ход также был связан с поминовением усопших. Он приходил в Хлынов на четвёртой неделе по Пасхе и предварял собой праздник Свистуньи, посвящённый поминовению новгородцев, суздальцев, устюжан и других предков вятчан5.

Тот факт, что традиции нового хода имеют столько смысловых пересечений с традициями хода старого, не может не удивить. Особенно, если учесть, что они не были никем навязаны и складывались постепенно. Сегодня уже не вспомнить, кто из предстоятелей хода впервые решил петь в пути пасхальный канон, совершать водосвятие на Никульчинке или панихиду на сельском кладбище. Главное – все эти священнодействия оказались исторически оправданными, что позволяет нынешний ход считать преемником старого Никулицкого хода, древнейшего на Вятке. Хотя их сроки и маршруты не совпадают.

И это не уникальный случай. Известно, что сроки и маршруты Великорецкого паломничества также не раз менялись. «И сказал Сидящий на престоле: Се, творю все новое» (Откр. 21, 5) – это ведь сказано и о крестных ходах тоже. Прошлое дорого, но оно не совершенно и потому не может быть образцом. Однако оно может быть образом, как конкретное историческое событие – воскрешение Лазаря – явилось образом всеобщего воскресения мёртвых – общее Воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря6. Поэтому Церковь, хотя и хранит память о важных исторических событиях, но, тем не менее, устремлена не в прошлое и земное, а в вечное и небесное.

Никулицкий крестный ход также родился из конкретных событий вятской истории – взятия новгородцами Болванского городка, основания «града Никулицына» и Хлынова. Но его смысл не исчерпывается одним лишь напоминанием об этих событиях.

Ключ

Чтобы открыть для себя этот смысл, мы должны возвратиться к началу пути – в Троицкую церковь с. Волково и вглядеться в старинный образ святых Бориса и Глеба, который плывёт на плечах паломников во главе крестного хода.

Казалось бы, программа этого житийного образа должна представлять святых князей, прежде всего, покровителями воинов. Ведь это именно с их помощью новгородцы смогли овладеть Болванским городком и Кокшаровым. Однако в среднике иконы князья изображены пешими и безоружными. Святой Борис держит в руках пальмовую ветвь – символ праведности, победы мученика над смертью. Праведник яко финикс процветет, яко кедр, иже в Ливане, умножится (Пс. 91). И даже стрела в руке святого Глеба – не воинское оружие, а духовное – символ мученичества за Христа7.

Последнее удивительным образом перекликается с существовавшим в старину обычаем брать в этот крестный ход небольшие деревянные стрелы, которые, по возвращении в Троицкую церковь села Волково, паломники обменивали на церковные свечи. Некоторые историки видели в этом обычае напоминание о победах над язычниками, некогда населявшими Вятский край. Но он мог также служить и напоминанием о том, что в мире есть более сильное оружие, которое единственное может превратить врагов в союзников – это жертвенная, христианская любовь.

Отправившись на поиски безмятежной страны, новгородцы нашли её на берегах р. Вятки. Однако и её история началась также с пролития крови – разорения вотяцких поселений на Чепце и вельми жестокого взятия Болванского городка. Потребовались столетия, чтобы жизнь в далёкой и чужой стране, в окружении нерусских народов смирила русских переселенцев и научила их, по слову апостола, насколько это возможно быть в мире со всеми людьми (Рим. 12, 18) – независимо от происхождения, цвета кожи, разреза глаз и даже вероисповедания.

Чем же могли русские жители Вятской страны заслужить понимание и уважение местных племён, не понимающих русского языка и не знающих русского Бога? Только любовью! Той жертвенной, христианской любовью, которая не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла (1 Кор. 13, 4–5). Любовью, которую тысячу лет назад, на заре русской истории, явили миру святые Борис и Глеб, отказавшись поднять руку на старшего брата Святополка. Именно об этой любви рассказывают клейма Никулицкой иконы, и именно в свете этой любви Никулицкий ход, не теряя связи с вятской историей, исполняется более глубокого смысла, становится интересен не только вятчанам или историкам, но всем людям. Потому что именно этой жертвенной, христианской любви так не хватает всем нам сегодня.

Небесное

Каждый год, 15 мая вятчане отправляются на поиски страны, где можно было бы отойти от междоусобия, жить по правде и любви. В XII в. новгородцы искали и нашли землю, где не было бы князей, которые казались им главной причиной междоусобиц. Наш опыт богаче, и он подсказывает, что на карте такой страны не найти, потому что она не от мира сего. Эта страна – Царство Небесное. И именно в это Царство Отца и Сына и Святаго Духа призывает нас священник первым возгласом Божественной литургии. Не случайно многие паломники стараются приехать в село Волково заранее, к началу литургии и причаститься за ней Святых Христовых Таин.

Но вот звучит отпуст, и крестный ход начинает движение. Какое странное ощущение! Как будто литургия не закончилась, а всё ещё продолжается. Только уже не в храме, а среди вятских лесов, на узкой тропе, струящейся вдоль берега Никульчинки или весенними лугами. Переливаются звоном колокола Троицкой церкви. По-прежнему звучат пасхальные песнопения. Развеваются на ветру хоругви. Кресты и иконы плывут во главе колонны. Светятся радостью лица паломников. Повсеместно звучит: «Христос Воскресе!» – «Воистину Воскресе!» Как будто мы и не выходили из храма!

А ведь и на самом деле мы не покинули Царства Божьего, которое приблизилось и теперь живёт внутри нас (Лк. 17:20, 21), как праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим. 14:17).

Когда-то первые христианские общины жили именно этим ощущением приблизившегося Царства Небесного. Но, как заметил протоиер. Александр Шмеман, «со временем христиане стали всё меньше воспринимать Царство Божие как приблизившееся и всё больше разуметь под ним потусторонний, загробный мир. Поэтому мир сей и Царство Божие стали мыслиться почти исключительно – в хронологической последовательности: сейчас только мир сей, потом – только Царство. Тогда как для первых христиан всеобъемлющей реальностью и потрясающей новизной их веры было как раз то, что Царство приблизилось и, хотя и незримое, и неведомое миру сему, уже пребывает посреди нас, уже светится, уже действует в нём»8.

Никулицкий ход никого не оставляет равнодушным. Его удивительная атмосфера захватывает сразу и не оставляет до конца пути. И, думается, что это поразительное влияние Никулицкого хода (как, впрочем, и Великорецкого, и других) основано, прежде всего, на том, что крестный ход обновляет и возвращает нам понимание Царства Божия, свойственное первым христианам. Когда, с выходом из храма, это Царство не исчезает, но, наоборот, расширяется и, здесь и сейчас, вбирает в себя весенний лес, мирно текущую реку, согретые майским солнцем заливные луга, пылящую лесную дорогу – весь окружающий мир, проснувшийся после долгой вятской зимы, хрупкий, свежий и чистый, пахнущий ладаном, звучащий пасхальными песнопениями и оттого ещё более похожий на Царство не от мира сего, Страну Божией любви.

Священнодействия, совершаемые на пути Никулицкого хода, также не только напоминают о земных вехах истории православной Вятки, но являют это Царство Божие пришедшее в силе (Мк. 9:1). Вот предстоятель хода совершает освящение воды в Никульчинке, и кажется естественным, что отныне по руслу лесной реки течёт святая вода, окунувшись в которой посреди вятского мая, не заболеешь. Вот, стоя среди могил на сельском кладбище, священники поют пасхальные песнопения и поздравляют усопших с Пасхой Христовой. И в этом нет ничего удивительного – ведь у Бога, в Его Царстве все живы!

Вершина хода – молебен на Никулицком городище, у церкви святых Бориса и Глеба, словно парящей в облаках над рекой Вяткой и всей Вятской страной. Здесь всё – природа, богослужение, прошлое и будущее, земное и небесное – достигает такого единения, радости и полноты, что хочется, вслед за апостолами, воскликнуть: «Господи! Хорошо нам здесь быть!» (Мф. 17, 4). Восхождение закончено. А дальше – с миром изыдем! – и паломников ждёт обратный путь в Волково.

Разве это не удивительно? Никулицкий ход вёл нас лесными и полевыми дорогами, а, на самом деле, мы шли дорогой жертвенной любви. Шли, казалось бы, в прошлое, а оказалось – в вечное.

Примечания

1 Согласно «Летописцу старых лет», «Сказанию о вятчанех» и «Повести о стране Вятской» 24 июля 1181 года пришедшие новгородцы захватили Болванский горо-док – культовый центр вотяков, расположенный близ слияния рек Вятки и Чепцы, и основали на его месте «град Никули-цын» – первое русское, православное поселение на Вятской земле.
2 Балыбердин А., прот. Путешествия не-офита в поисках смысла Великорецкого крестного хода, или Откровенная беседа с друзьями о том, как я пошёл в Великорецкий крестный ход, почему перестал в него ходить и пойду ли снова? – URL: http://www.vstrana.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=282&Itemid=283 (дата обращения: 26.04.2012). Сокращенный вариант статьи: Его же. Путешествия неофита в поиcках смысла Великорецкого крестного хода // Журнал Московской Патриархии. 2010. № 7. С. 77–83.
3 Повесть о стране Вятской // Тр. ВУАК. Вятка, 1905. Вып. 3. С. 12–53 (Отд. 2).
4 А. И. О крестных ходах вятских // ВЕВ. 1870. № 5. С. 82–86 (Отд. 2) ; История Вятской страны по части церковной, составленная учеником Вятской семинарии Феодором Пинегиным // ГАКО. Ф. 1404. Оп. 1. Д. 3-оц. Л. 14–17.
5 Вештомов А. История вятчан со времени поселения их при реке Вятке до открытия в сей стране наместничества, или с 1181 по 1781 год чрез 600 лет. Казань, 1907. С. 23.
6 Тропарь Лазаревой субботы.
7 Балыбердин А., прот., Крупина О. В. Житийный образ святых Бориса и Глеба в контексте событий начальной вятской истории // Церковь в истории и культуре России : сб. материалов Междунар. науч. конф., посвящ. памяти препод. Трифона Вятского, г. Киров (Вятка), 22–23 окт. 2010 г. / отв. ред. А. Балыбердин. Киров, 2010. С. 40–44.
8Шмеман А., прот. Евхаристия. Таинство Царства. М., 2001. С. 51.