Версия для слабовидящихЭпизод из жизни Елабуги 150-летней давности
Н. М. Валеев
В Отделе рукописей и редких книг одного из уникальнейших книгохранилищ нашей страны – научной библиотеки им. Н. И. Лобачевского Казанского (Приволжского) федерального университета, за более чем двухсотлетнюю славную историю которого в фондах собрано более 5 миллионов книг, периодических изданий и множество других документов, – мне посчастливилось найти интереснейшие рукописные материалы – сатирические произведения, написанные в конце 1861 – начале 1862 гг.: «Шутка, написанная вольными стихами, в 2-х частях (Елабужские купцы и чиновники. Как разбогател купец Стахеев). Елабуга. 1861 года» и «Елабужские цветы. Очерки из жизни отставного чиновника. Шутка, написанная в виде музыкальной пиесы. Соч. Щетинко. Елабуга. 1862 г. 5 января», автор которых, полагаю, не без оснований, «замаскировался» под псевдонимом «Щетинко». По прочтении всякий поймёт причину анонимности названных «произведений», интересных как голос из далёкого прошлого.
Местный сочинитель в своих «шутках» подверг осмеянию элиту елабужского купечества – миллионеров Ушковых и Стахеевых в пору расцвета их торгово-промышленной, предпринимательской деятельности и популярности, а также представителей местного чиновничества. Подобные выпады, думается, были чрезвычайно рискованными для него, поскольку тягаться с такими гигантами, ведущими многомиллионную торговлю не только в России, но и во многих зарубежных странах, могли решиться немногие. Видно, уж настолько досадили купцы и мздоимцы-чиновники сочинителю стихов, что он не выдержал и разразился едкой сатирой на них. С другой стороны, у Д. И. Стахеева в романе «Обновлённый храм» есть замечательная, не утратившая и поныне своей актуальности зарисовка-портрет зависти, которая также вполне может быть применена и к самому сатирику. «Люди в этом городе живут такие же, как и в любом другом». Писатель с тонким юмором описывает, что «одни поглаживают животы в приятном сознании своей сытости и телесного благополучия… Другие мрачно поводят бровями и злословят насчёт сытых горожан, что будто бы они благодушно похрюкивают потому, что приладились к казённым и общественным сундукам, и что в действительности они суть воры и мошенники, и самодовольные глупцы, – вообще обличают. Такое злословие, положим, понятно, в особенности если принять во внимание, что не все же и с желаемым удобством могут пристроиться около денежных сундуков, и что когда одни воруют и расхищают казённое и общественное добро, то другие, видя всё это, могут, разумеется, чувствовать себя жестоко обиженными».
Обида эта вылилась у Щетинко в довольно-таки занимательное, в стихотворной форме, повествование, уровень художественности которого можно определить как застольно-развлекательное рифмоплётство, но не без претензий на большее. Важно другое. В «Шутках» говорится о мошеннических проделках, взяточничестве с целью обогащения елабужских чиновников и купцов начала 60-х гг. ХIХ века. Повествование разномастное по стилю, но в силу актуальности тематики – достойное внимания. Нет сомнения, что современники, кому довелось ознакомиться с этим текстом, с удовольствием воспринимали его, так как речь шла о конкретных знакомых им людях. А поскольку чувство сострадания к благополучию ближнего в нашем народе развито довольно сильно – таким оно было и в прежние времена, то любителей посплетничать, поехидничать, по-видимому, было предостаточно.
Как краеведческий материал, характеризующий взаимоотношения между различными слоями провинциального «светского» общества, данное повествование также представляет значительный интерес. Достаточно выразительны детали быта, домашняя обстановка купцов, индивидуальные характеристики известного промышленника, владельца крупнейших в России химических заводов в Кокшане и Бондюге (ныне Менделеевск), Капитона Яковлевича Ушкова (1812–1868), а также Ивана Ивановича Стахеева (1805–1885), не менее известного благотворителя, купца-миллионера, построившего десятки церквей, зданий учебных заведений…
Одной из самых обсуждаемых и занимательных тем для местных обывателей была – происхождение капиталов названных выше предпринимателей. Воспроизведённый в «Шутке…» сюжет даёт возможность наглядно увидеть один из вариантов доставки чрезвычайно опасного груза в Елабугу. В литературе неоднократно отмечалось, что Ушковы и Стахеевы нечестными путями разбогатели: они, якобы, нелегально скупали и вывозили золото с Урала, но документально (то есть уголовными делами) эти легенды подкреплены не были. Приспособления для перевозки назывались самые разные – это пустотелые оглобли и дуги, тележные оси, зимой – полозья и т. п. Затем слитки и золотой песок выгодно сбывались в российских столицах, а на полученные деньги приобретались земли, леса, дворянские поместья и пр. Разумеется, в нынешнюю эпоху, когда всю страну, государственные предприятия – мощнейшие комбинаты, заводы и фабрики – расхитили современные нувориши, эпизоды из полуторавекового прошлого могут выглядеть как детская забава.
Сатирические произведения
Щетинко
Шутка, написаннаявольными стихами, в 2-х частях
(Елабужские купцы и чиновники. Как разбогател купец Стахеев)
Елабуга 1861 года
Часть первая
Глава 1
Что нового под вятским солнцем?
...
А под елабужской луной
Такой нежданной кутерьмой
Вдруг взволновался круг купецкий.
…
Представьте бал в дому Никиты:
Народ кишит вперёд и взад,
Все комнаты битком набиты –
Точь в точь вокзальный маскарад.
Точь в точь, как там: в тени акаций
Кормлённых дочек на убой
Гуляет также пёстрый строй
Мясистых местных здешних граций.
Их кринолины, Боже мой,
Чуть-чуть не в половину залы,
Которой так размеры малы,
Как Вам известно, что едва
В ряд поместиться могут два.
За ними франтов бородатых
По большей части всё женатых
Фаланга около стены.
И так довольны все они,
Попавши в этот светлый зал,
Как приглашенные на бал!
Армейцев музыка в передней
Играет громко полонез.
И все от первой до последней
Купчихи тронуты до слез.
В угольной 6 столов для карт
И здесь елабужский Декарт,
Прикрытый химика девизом,
Капит Якоб а ля Бондюга
Звезда купеческого круга
Хлопочет стукнуть на туза,
Но озадаченный ремизом
Дивится, вытращив глаза.
Сидит с ним рядом (тоже штука!)
Фигура Капитана Кука…
Затем здесь весь обычный круг,
Который мирный свой досуг
Лишь только картам посвящает,
И вряд ли более на что
Своё вниманье обращает.
…
Но это что? Великий Боже!
Ни на что вовсе не похоже
Иван Стахеев тоже здесь
(Вот какова Никитке честь!)
И не совсем подобный зверю,
Каким он выглядит всегда,
Ну, просто я глазам не верю:
Везде по комнатам он ходит,
Всё хвалит, хорошо находит
И, позабыв своих святых,
Был даже в спальне молодых,
Нимало удивился танцам
Девиц елабужских Иван,
Полов и стен блестящим глянцем,
И, наконец, был даже пьян.
Ему как след миллионеру
Всей прочей братье для примеру
Бокалов 7 всем – до суха
Попало в праведное брюхо.
…
И всё это затем, что Вася,
Купца Никитки меньший брат,
Повенчан был попом вчерася,
Чему Никитка очень рад.
Зажёг к воротам по 2 плошки,
Фонарь повешен над крыльцом,
Все осветил в дому окошки
И сам с сияющим лицом
Между гостями уткой ходит
(Рыгает так, что просто срам!)
И, как бы вновь женившись сам,
Как будто места не находит,
И важен строгий вид лица
Такого громкого купца.
Глава 2
А в годы старые Никитка
В деревне бегал босиком,
Пускал змею на длинной нитке,
На палке ездил он верхом,
С мальчишками бродился в луже,
В подоле грязь таскал, песок,
Да это что – он делал хуже –
Купаться бегал без порток.
Вблизи там Тойма протекала,
Так в жаркие июля дни
Раз 5 иль 6 на дню, бывало,
Купаться сбегают они.
Потом подрос, стал пряжу красить,
В кадушках краску разводить
И, чтоб себя обезопасить,
Деньжонки начал он копить.
Тайком от тятеньки седого
То грошик стянет, то пятак
(Старик был нрава прекрутого),
А не украсть нельзя никак.
За ним рос брат его Афоня
И толст, и мал, и неуклюж,
Неповоротлив, с рыла соня
И не совсем умен к тому ж.
За этим третий брат Васютка,
Мальчишка чёрненький, как жук,
А там сестра была Анютка,
И вот их весь семейный круг.
Глава 3
В те дни блаженные, бывало,
Никитка с батюшкой своим,
Как доберутся до Урала,
Забыв, что красить надо им,
Став на квартиру, вместо краски,
Тайком, скромненько, без огласки
Сбирают золотой песок
И, сделав оси из досок,
Туда, что наберут, ссыпают.
(Своё мошенники дело знают).
Потом, подделав оси к месту,
Замажут дёгтем и салом
Иль обмарают просто калом,
Приставив к курьему насесту
Дня на два, на три и потом,
Сложив в телегу все пожитки
И кверху крашеные нитки,
Обратно едут в отчий дом.
Отец Никитки – старый плут,
Он знал, чем пахнет русский кнут,
И с возом потому сынишку,
Как расторопного мальчишку,
Вперёд пускал всё одного,
Чтоб не поймали с ним его.
…
Так вот с такими-то судьбами
(Пожалуйста, чтоб между нами)
Никитка рыжий и корявый,
Одевшися в кафтан дырявый,
Тихонько едет по границе.
Кругом все спят, одни лишь птицы
Кой год летают и кружатся
И, корм завидя, на него
Винтом спускаяся, садятся.
Не встретишь больше ничего.
Перед глазами: «Тишь да гладь
И с ними Божья благодать».
Никитка наш вперёд всё едет
И только тем и спит и бредит,
Проехать как ему заставу
И не попасться на расправу.
Глава 4
Вот потянулись палисады
За ними вдоль, и так, и сяк
С капустой, репой, свёклой гряды,
А влево жеребят косяк
Стоит, поднявши кверху морды,
И чудно их осанки горды:
Глаза – огонь, вся стать – отвага,
Но вдруг шарахнулась ватага
И в степь умчалась, – только пыль
Садится тихо на ковыль,
Да на задворице станицы
Табун другой домашней птицы
Свои нестройные мотивы
Кричат, поют в кустах крапивы.
…
Никитка ничего не слышит,
Дрожит и еле-еле дышит.
Пред ним застава, наконец,
Пред ним смотритель карантина,
Высокая в сажень дубина:
На грудь два длинные уса
И, как у ястреба, глаза.
Но случай и на этот раз
Никитку от Сибири спас:
Смотритель был уже на взводе,
Приличном так военной моде.
И потому свой сизый нос
Почти уткнул в Никиткин воз,
Смотрел, смотрел, потом взял пнул,
Потом рыгнул, усы раздунул,
Потом вернул налево – круг,
Сказал своим, рукой махнув:
– И лошадь кляча, и мальчишка,
Должно быть, здешний чей сынишко,
Так потому не очень надо
Мараться об такого гада.
А наш рыжак тому и рад,
Что дело так пошло на лад.
Через заставу без оглядки –
Теперь уж, дескать, взятки гладки:
В ту пору был не очень мал
И то, что делал, понимал.
Тем больше, что песок и слитки
Под покровительством Никитки,
Как и красильный весь припас
Возились так не первый раз.
…
Так вот откуда капиталы
Скопили здешние вассалы,
А ведь туда же морду гнут:
И то не так, и то не тут!
Елабужские цветы
Очерки из жизниотставного чиновника
Шутка, написанная в видемузыкальной пьесы
Соч. Щетинко
Елабуга. 1862 г. 5 января
Оглавление:
Introductio: 1. «Что больно кричите?»
Thema: 2. «Украшают тебя добродетели»
Variatzii: 3. «Помнишь, помнишь, как бывало!»
Остальные варьяции и финал будут выходить по мере выхода в свет разных плутней отставного чиновника, которому они посвящены.
Final: ……………..
Introductio: Отставному чиновнику.
Сашенька!
Что больно кричите!
Кто дал эту власть?
Вы сперва прочтите
Первую хоть часть.
[Во 2-ой всё то же,
Такие же стишки,
Только помоложе
В них купцов грешки].
Без прочета можно
Попусту кричать.
И судить там ложно,
Где нужно молчать.
Если ж по прочтеньи
Не уйметесь Вы,
Потеряв терпенье
С ног до головы.
Все Ваши деянья,
Людям на показ
Враз без одеянья
Выдам я тотчас,
Распишу их смело
В скрасках и черне,
Там моё уж дело,
Как сподручней мне.
После не пеняйте,
Как пущу Вас в свет,
От купцов тут, знайте,
Вам защиты нет.
Не об Вас ведь дело –
Шутка про купца:
Чванство надоело
Рыжего глупца, –
Так с какой Вам стати
И зачем кричать!
Иль хотите к знати
Городской пристать?
Эй, лучше молчите!
Не было б проказ!
Впрочем, извините,
Что тревожу Вас.
Thema: Отставному чиновнику.
Посвящено А. Я. Щ.г.л.ву.
1.
Украшают тебя добродетели,
О которых другим не мечтать:
Никому как тебе, Бог в свидетели,
С вотяков чисто денег не брать.
2.
Никому, как тебе, не отважиться
Свою тётку кругом обокрасть,
(Благо в дело старушка не вяжется
И дала тебе полную власть).
3.
Тут же, кстати, подсунуло мальчика,
(Игнатьевского)
Неужели и с ним рассуждать?!
И давай у него ты из ларчика,
Что скопил дед, выгружать!
4.
Зато паном теперь ты валяешься,
Никого не хочу я де знать,
Неприказным купцом
величаешься
И вошёл в городскую ты знать.
5.
Сундуки твои добрым накладены,
А деньжонки пустил в оборот.
Не стыдися, мой друг,
не украдены,
Дал их за дело народ.
6.
И не смеют за их появление
Как голышку тебя попрекнуть,
За женою ты взял ведь имение
По расчётам хотел отдохнуть.
7.
Вышел в отставку и барочки
Строишь, в них грузишь лесок,
Метлы кладёшь – для них
палочки, –
Плашку из лип для досок.
8.
И при том почти весь без изъятия
При расчётах ты грабишь народ,
Нипочём тебе мира проклятие,
Каждый торгаш с ним живёт.
9.
В дружбу с сильными
больно стараешься
Нынче ты влезть, – знаю я,
Для того лишь, что опасаешься,
Чтоб не прижали тебя.
10.
Впрочем, знают, откуда вывозятся
Плашка и дуб их теперь,
Смотри, брат, ручонки
занозятся,
Нынче лесничий, как зверь.
11.
И, как плутни, твои добродетели
И привык ты лесок воровать,
За присягой, однако, свидетели
Могут всю правду сказать.
12.
И как дёрнет в своё изыскание
Целиком всё как есть становой,
Да наложат штрафное взыскание,
Тогда, брат, хоть голосом вой.
13.
Хотя писывал раньше ты следствия,
Говорят, даже твёрдо их знал,
Но ужасное, друг ты мой, бедствие
Как подорвут капитал.
14.
Тем больше начальство всё строгое
Доходит само до всего,
И нужно, душа моя, многое,
Чтоб урезонить его.
15.
На твоё лишь, мазурик, уменье
Возлагаю надежды мои
И жду я с большим нетерпеньем –
Чем кончатся плутни твои.
16.
Украшают тебя добродетели,
О которых другим не мечтать –
Никому, как тебе, Бог в свидетели,
Не достанется в жизнь сплутовать.
Помнишь, помнишь, как бывало…
Посвящ. А. Я. Щиголеву
«Ты помнишь ли Уральской подоплёки
Казачий сын на памяти своей
Все мрачные, все тайные упрёки
Тобой обиженных людей?»
Вместо эпиграфии
Помнишь, помнишь, как бывало,
Становым ты поживал?
Твое сердце трепетало,
Когда взяток много брал.
…
Помнишь, как твоей Катишей,
Это было уж давно,
Заодно с рассылкой Гришей
Продавалося вино?
…
Помнишь, как татар, бывало,
Величал хазретом ты,
Если взятки утешали
Твои алчные мечты?
…
Как того же миродёра
Заковавши в кандалы,
С убежденьем резонёра
Запирал в чижовку ты?
…
И дивился мусульманин
В заточении своём,
Что презренный христианин
Смел сравнить его с конём.
(кандалами)
…
Помнишь, как вотяк смиренно,
На плеча надев пестерь,
Просил сбавить униженно?
Или уж забыл теперь?!
…
Как молился бедный слёзно
Его семью пощадить, –
Ты же, сколько мог серьёзно,
Все старался убедить.
…
Разыгравши эту сцену,
Криводушный либерал,
Ты потом, посбавив цену,
Вотяка освобождал.
…
Помнишь, как в торговлю хлебом
Ты сотрудника втянул
(Главизнина)
И того, проклятый небом,
Ты бессовестно надул.
…
Помнишь, как твоя мамаша
Весь с десятских ружный сбор
Поселенцам через Машу
Продавала, точно вор.
…
Помнишь, как во дни былые
На дому писал дела?
Благодать – то дни златые, –
В канцелярии жила!
…
И как гладко посходили
Деньги к месту, дела в суд,
Даже власти находили,
Что дурного нету тут.
…
Помнишь, как шкатулку дяди
Ты по смерти разгрузил:
Просьбы тётушкиной ради
Её к слесарю возил.
…
И привез её сохранно,
Когда ключик подобрал –
Для меня одно лишь странно,
Как всего ты не украл?
…
И стащив там много, мало,
Молва после уж прошла,
Будто тётка капитала
Очень много не нашла.
…
Помнишь, помнишь, как приехал
Губернатор молодой?
Дело вышло не до смеху:
Тараканов точно рой.
…
Поползли чины в отставку –
Не до службы, братец, тут:
Станового, как козявку,
Спереди и сзади жмут.
…
Ты ушёл в числе их тоже,
Чтоб в коммерцию вступить…
Так твоей ли длинной роже
После пакостей учить.
…
И писать другим посланья,
Толковать и так, и сяк
Свои дикие желанья?!
Эй, молчи, смотри, казак!!!
Посвящается N. A. Юзефовичу
Как истинный потомок Гуден,
Он трус, хвастлив, а также и лукав,
Но как на свете все евреи,
Как дело не верти, он вечно будет прав.
