6 февраля 1911 г. И. М. Бугаев повенчался с Екатериной Александровной Колгашевой. Образовалась новая семья, в которой появилось четверо детей – дочь Валентина, сын Евгений (умер в младенчестве), сын Николай и дочь Вера. Ивану Михайловичу пришлось служить на разных станциях Северной железной дороги, быть в длительной командировке в Вологде. Семья в это время жила на станции Шабалино. Наконец, все соединились в Вятке. И. М. Бугаев получил повышение по службе, устроились с квартирой. Казалось, всё будет хорошо…

Вологда, 6 августа 1915 г.

Дорогая Катя!
Хотел писать вчера, но пишу только сегодня, т. к. пришёл с дежурства около 12 ч. дня. Напившись чаю, завалился спать и проспал до 7 часов, а потом со своим хозяином ходили к его новому купленному дому, и потому писать вчера не удалось.
Катя, кроме трудности службы, прибавляется ещё и скука, скучаю по детишкам. Мне кажется, что я их давно-давно не видал. У хозяина четверо детишек, младшему немного побольше нашего Володи. Они с папой и мамой, а наши с одной только мамой. Я теперь только начинаю, как следует, сознавать, как дороги родителям дети.
Всё-таки, Катя, сознайся, как много наши теряют; они, бедняжки, и зиму прошлую и это лето всё одни и одни. То ты уезжала, они оставались со мной, теперь одни с тобой, а при мне тоже мало видели от меня ласки, мешала моя проклятая служба, а тебе мешал Женя.
Ну, Бог даст, скоро будем вместе, и тогда им будет лучше. Катя, скука одолевает страшная, состояние какое-то неважное. Во-первых, я думаю, что причиной этого служит разлука с вами и мое неопределённое положение. Я всё ещё не знаю, останусь ли здесь или только в командировке. Начальника отделения не спрашивал, но на днях он сказал в том смысле, что ему бы нежелательно брать себе в помощники агентов с линии, потому что эти агенты не способны к административному распоряжению, т. е. к канцелярщине, а вместе с этим, конечно, и к доверию служащих. Служба вагонораспорядителя сама по себе кляузная, и если только строго за всем наблюдать, то много можно сделать худого для служащих на линии, а добра же, пожалуй, ничего не сделаешь. Ты знаешь мой характер, то вполне поверишь, что это дело не по мне, т. к. я не могу жать людей и делать их и без этого нелёгкую жизнь ещё тяжелей. Хотя Начальник отделения это и сказал, т. е. будто бы про меня много, но заменить некем, то очень вероятно, что я останусь.
Напиши, Катюша, как там у нас дела на станции, кто дежурит, что говорит Дмитрий Никандрович про меня и как он себя чувствует без меня. Что у нас новенького. Мне кажется, что я уехал из Шабалино уже целую вечность. Как здоровье твоё и детишек, береги, пожалуйста, себя и их.
Катя, насчёт деньжонок не забудь, пожалуйста, а то без них чувствуется очень неважно. Остались гроши. Пока до свидания, целую всех много-много раз. Погода стоит пасмурная, всё моросит и дождит.
Твой Ваня
06.08.1915 г.

Дорогая Катя, здравствуй!
Катюша, даже не получив от тебя ответа на моё последнее письмо, пишу тебе снова. Скучища, дорогая, невероятная. Сегодня идёт целый день дождь, никуда нельзя было выйти, только к вечеру немного перестал, и я сходил в Семинарскую церковь ко всенощной. Ах, как хорошо поют, Катюша, семинаристы. Это одна прелесть. И вот, придя из церкви, сел за это письмо.
Катюша, вчера мне здорово досталось от Начальника отделения за то, что я без его ведома распорядился отправить из карьера в депо паровоз резервом. Хотя это я сделал, безусловно, правильно, но чёрт его знает, что с ним сталось, утверждает, что гнать паровоз не следовало. Этому, вероятно, сослужило причиной то, что он застал меня в 5 час. утра дремавшего, и, кроме того, он в этот вечер проигрался и был не в духе. Сказал так, что беда ему, когда ему в помощь попадают агенты с линии, дескать, на линии все развращены, и толку о них ждать не приходится. Я не утерпел, возразил ему и этим подлил в огонь масла. Рассердился и так я ушёл, не дождавшись его успокоения. Не ходил в контору и сегодня. Не знаю, что скажет завтра, как приду дежурить.
Хоть бы это помогло, чтобы поскорей меня откомандировали, ну его к свиньям совсем. Всегда почти не проходит ни одного дежурства, чтобы к чему-нибудь не придрался ко мне и позволяет высказывать такие обидные вещи, что только мой характер и время такое теперь заставят сдерживаться. Куда Дмитрию Никандровичу до начальника отдел[ения]. Этот сильней в тысячу раз, так что я попал из огня да в полымя.
Ты только, голубка, не расстраивайся этому, потому что, если попадёт мне, то и другому вагонораспорядителю, моему хозяину, а он из Начальников станции. Попадёт ещё больше моего, его прямо Начальник отделения видеть не может, и что бы бедняга ни сделал, хотя бы и так да не так. Тому живётся ещё плоше. А вот третий, так тот – любимец. Тот был конторщиком тут же в Отделении, и что бы тот не попутал – всё прощается. А частенько за него попадает нам. Умеет парень работать язычком, а это, сама знаешь, самое главное, но не все на это способны.
Ах, как мне, дорогая, здесь всё опротивело, прямо не могу тебе высказать, но [без] вас мучаюсь, вот ведь уж второй месяц, как не видел вас, тебя и крошек – бедные вы мои. Мне уже иногда приходит желание что-нибудь такое сделать, чтобы скорей прогнали домой, да боюсь. Милая Катюша, ведь надежды на скорое возвращение, пожалуй, нет. Дело в том, что третий вагонораспорядитель (лицемер-то и с язычком) хочет взять бюллетень, если уж не взял сегодня, и проболеет очень долго, так как будут делать операцию – вырезать слепую кишку. А это протянется месяца два, и дежурить придётся в две смены, что будет очень и очень тяжело. В три-то смены трудновато, а тут и совсем беда, так что я и не знаю уж что как я буду.
Что же ничего не делает Дмитрий Никандрович! Хоть бы на несколько дней приехать повидаться с вами, всё бы лучше было. Ну, миленькая, до свидания. Целую тебя и детишек. Тысячи раз. Да вот ещё что, Катя, не можешь ли, дорогая, прислать мне 100 штук яиц-бою. Просят хозяева, а то здесь 30 коп. десяток, и я им обещал уже давно, да всё забываю написать. Постарайся, пожалуйста, пришли с артельщиком, уложи получше, чтобы не побились. Пиши чаще и больше, ты ни разу мне не написала, как вы там живёте, что едите и как там Шабалин, свирепствует или нет. Ты, пожалуйста, только не голодай сама не мори детишек. В каком положении Женя, хуже ему или хоть немного получше? Напиши не торопясь, побольше и подробнее.
Ну, всего-всего вам хорошего.
Ваш Ваня
04.09.1915 г.

Милая Катя
Как мне благодарить тебя, уж и не знаю. Как ты, дорогая, умеешь порадовать твоего бедного муженька, обрадовался я твоей посылочке страшно, да оно и понятно, получение письма, а тем более посылки, является почти тем, как будто бы я вижу тебя и детишек.
Главная радость в посылках это то, что неожиданность их. Спасибо, тысячу раз спасибо, милая, за это.
Как раз только что я отправил пакет Дмитрию Никандровичу с письмами тебе и ему, как является Манин и передаёт посылку. Письмо ты должна получить уже, там я тебе описал свою горькую жизнь вдали от тебя. Решай там с Дмитрием Никандровичем и зови меня домой.
Посылаю, Катюша, 5 ф[унтов] яблок, послал бы больше, но по моим финансам дороги – 20 коп. фунт. Нынче яблоки просто золотые по цене, чуть бы были дешевле, то давно бы прислал, по такой цене, откровенно говоря, я не послал бы, а теперь посылаю только потому, чтобы тебе отплатить за посылки.
Наши письма разошлись, про погоду ты говорила, что у вас хорошая, а у нас [в] воскресенье с вечера пошёл дождь и теперь всё идёт, грязь образовалась страшная… (конец письма не сохранился).

Милая Катюша!
Что, небось, соскучилась и ругаешь меня за молчание. Не сердись, дорогая.
Много писать не буду, скажу одно: утром 2 или 3 числа буду дома и совсем, так что именины справлять станет всё семейство вместе. Рада ли? Я так очень и очень рад и кричу «Ура». Арбуза не ждите, не привезу. Целую всех заочно, а через 2–3 дня поцелую лично.
Пока до свидания.
Мои милые, ждите.   Ваш Ваня                                           30.11 (без года)
P. S. По приезде вступлю в [должность] не сразу, а денька 2–3 отдохну.
Не пиши – не застанет.

Дорогая Катя, здравствуй!
Сегодня вечером получил твою телеграмму о смерти бедного Жени. И скажу тебе, как я, хотя всё время и был подготовлен к этому, но всё-таки внезапное извещение меня очень убило. Телеграмма получилась в моё дежурство, и сейчас же после её получения я попросил отпуск поехать похоронить бедного страдальца-крошку, но Начальник отделения в этом отказал, мотивируя отказ тем, что я приеду поздно, и дорога займёт время более 4 суток, а люди нужны для дела, сравнил утрату ребёнка с переживаемым временем всей Европы.
Дорогая Катя, поверь мне, что я вполне сочувствую твоему горю, но, милая, не убивайся. Женя счастлив тем, что его Бог взял себе. А то, согласись, что если б ему твой труд и забота, а также и помощь медицины помогли ему избавиться от такого состояния, но всё-таки он вполне нормальным быть вряд ли бы был. Страшно жаль, что так вышло, то есть только что я уехал, и вдруг такая непоправимая утрата в нашей крошке. Катя, умоляю тебя, не убивайся. Зная твой характер, я боюсь за тебя, береги себя, не забывай, что у тебя ещё двое таких же крошек, для которых дорого твоё спокойное состояние.
Бедный, бедный Женя, как бы хотелось отдать ему последний долг и загладить перед ним вину в том, что я мало уделял внимания.
Удивительный же характер у меня, находясь вместе, как редко уделяешь семейству внимание, а как только приходится расстаться хотя ненадолго, убиваюсь об этом…
Катя, так вот, дорогая, умоляю тебя – не убивайся. Как ты там устроилась с похоронами, где купила фото для него. Напиши, хоть и не сразу, но подробно, как всё устроила и как вёл себя Женя перед смертью.
Катюша, больше писать не могу, о себе писать нечего, ты вероятно уже получила моё подробное письмо, посланное 24 числа так же по почте, только прости.
Прошу, по возможности не задерживай, как я просил, валенки, старые брюки, только не самые узкие, а одеяло тёплое пока, а также перину не нужно. Одеяло скоро дадут казённое. Пока до свидания, дорогая моя, пожалуйста, не убивайся, береги себя.
25.11.1915 г. Целую всех.
Ваня
Ст. Няндома

Начало не сохранилось
…рад, но с Валей (дочка Бугаевых. – Р. Л.), вероятно, тебе приехать неудобно, так как я тебе уже писал о наших помещениях, то я боюсь её простудить, если только вот ты поместишься у Богданова, то это можно. Но дело в том, что он, вероятно, на днях уедет, его посылают начальником в … (нрзб.). Одна приезжай и то только ненадолго, так как помещения для тебя не найдётся, вот какое, дорогая, положение. Билет высылаю и жду тебя. Захвати с собою военную тужурку, которая необходима для занятия в конторе, так как все мы мёрзнем. Помещение как-нибудь на пару суток найдём.
Получила ли ты моё большое письмо, написанное на целом листе и посланное казённым через Начальника станции. Больше писать нечего, кажется, только разве буду просить тебя не винить меня в таких вещах, как моё отношение к семье. Ведь мне что, я всех вас люблю, всеми дорожу, для вас одних живу, но, извини, высказать это словами или действиями не умею.
Так вот, дорогая моя, приезжай ко мне или съезди размяться в Москву с Валей. Поедешь ко мне, так привези чего-нибудь поесть. Доверенность не посылаю, так как Дмитрий Никандрович выдаст жалованье и без неё. Получила ли сберегательные и командировочные? Пиши чаще, буду ждать, о приезде сообщи – подготовлю помещение.
Целую всех.
Ваня
Возможно, что около 15 числа вырвусь от поезда до поезда, наверное обещать не могу.
Целую и жду.

Дорогая моя Катюша, здравствуй!
Целую тебя много раз.
Должно быть, моя теперь очередь настала писать тебе ругательное письмо. На самом деле, ведь вот уже больше двух недель, как я уехал из дома, а от тебя получил всего только одно письмо. Чем это объяснить, я не знаю, знаю одно, что ты обещала часто писать.
Меня ужасно беспокоит, здорова ли ты, и что у вас там делается. Напиши же ты хоть немного, поверь же, что неизвестность, а также и твоё молчание, меня страшно тяготят, может, ты этому не веришь? Воля твоя, можешь верить, а можешь и нет, но всё-таки убедительно тебя прошу, напиши мне хоть пару слов.
Про себя нового сообщить ничего, пожалуй, не могу, разве только то, что я теперь не голодаю, так как поступил к главному кондуктору на стол за 20 руб. в месяц. Кормят хоть и просто, зато сытно. Два раз чай, обед и такой же ужин. Столуемся 5 человек. Я поступил с 6 числа. Погода, слава Богу, стоит хорошая, больших морозов в последнее время нет, а дня два была даже оттепель, так что жить в наших холодильниках можно. Получила ли ты мои командировочные и жалованье? Я сижу с 20-ю копейками. Если у тебя есть лишние, то пришли, а если лишних нет, то не высылай. Я могу взять здесь авансом в счёт жалованья за январь, можно взять хоть 50 рублей. Деньги это высланы из Управления для этой цели, так как большинство служащих нуждаются. Так вот, милая, напиши, может быть лучше взять здесь? Как чувствуют себя детишки? Здоровы ли? Сколько ты получила от меня писем? Это письмо четвёртое, получила ли билет и когда думаешь приехать? Ответ жду скоро.
Пока до свидания, дорогая, целую вас всех крепко-крепко.
Ваш Ваня
Как наше Шабалино, отстраивается ли после пожара?

Дорогая Катюша здравствуй!
Пишу, но не знаю, застанет ли это тебя дома, вероятно, уже уехала в Ярославль. Катя, милая, скоро-скоро теперь будем жить вместе, Дело в том, что на ст. Вожега освободилась вакансия старшего помощника начальника станции, и вот вчера я изъявил своё согласие поехать туда, вчера же вечером дали в Москву телеграмму о моём назначении в Вожегу старшим помощником и с обязанностью кассира по сберегательной кассе. Жалованье, сберегательные, обмундировочные и другие там ещё уплаты будут давать в месяц около 90–95 рублей. Квартира состоит из прихожей, кухни и двух комнат. На станции много лавок, есть маслобойный завод, одним словом, всё можно достать на месте, и цены сравнительно не так дороги. К этому же всего в 40 верстах от Вологды.
Не знаю, дорогая, как ты посмотришь на это моё перемещение, но я согласился, главным образом, только лишь потому, чтобы сделать по твоему желанию: уехать из Шабалино куда-нибудь. Это раз, затем моё горячее желание жить вместе с семейством, отсутствие которого при мне действует на меня угнетающе. Затем по частным слухам, благодаря крушению, вряд ли можно надеяться на утверждении меня в … (нрзб.), и затем ещё, чтобы тебя успокоить относительно сплетни и доказать тебе, что в Шабалино ничто меня не удерживает, никакие там Удаловы.
Назначение в Вожегу, вероятно, состоится на днях, и скоро придётся переезжать в Вожегу, но я всё-таки постараюсь до переезда дождаться здесь. Если к тому времени не дадут подъёмных, то [надо] посидеть несколько дней, а то без денег неловко, нужно будет там расплатиться.
Так вот, дорогая, дела-то какие. Если ещё не уехала в Ярославль, то поезжай поскорей, но не засиживайся там долго-то, скоро поедем. Нового здесь ничего нет, только лишь вот это, и ещё то, что Якова Георгиевича у нас нет, а Начальник отделения новый, и при том я тебе доложу, и «штучка» – мягко стелет, но жёстко спать, так что и здесь при нём остаётся мало радости.
Ну, пока до свиданья, целую всех и жду ответа на много моих писем. Не получил я от тебя ничего относительно денег, а с ними и билета. О перемещении в Шабалине не болтай.
Твой Ваня
16.02 (год не указан)

            Катеринушка с ребятками.
Прежде всего всех целую много раз.
Катя, приехать не могу сегодня, никак нельзя. Всё ждем, что вот, вот что-нибудь будет на фронте, и тогда придётся работнуть или снова отъехать. Но всё-таки несмотря ни на что, я на этой неделе приеду. Страшно хочется посмотреть на вас, главное, на Колюту (младший сын Бугаевых – Р. Л.). Каков-то он стал, вырос или нет. Живу я по-старому, скучно, дела мало, а это очень убивает. Вижу, что делать нечего, а удрать нельзя, вот и мечешься из угла в угол. О здоровье не волнуйся, поправился совершенно. Спасибо за хлебушко и бельё. Уговори Серёжу (брат Е. А. Бугаевой. – Р. Л.) как-нибудь съездить чего-нибудь достать, а то вам, бедным, плоховато живётся – голодно поди-ка. Завтра пойду в церковь. Ну, пока, дорогие. До свиданья. Ещё раз целую всех. Привет Серёже, Лене, А. Т.
Ваш Ваня. Перед приездом скажу по телефону.
07.02 (без года, после 1919 г.)

Предсмертное письмо
Катя и детишки!
Простите меня во имя всего святого, что я делаю всех вас сиротами. Обстоятельства сложились так печально, что из создавшегося положения только два выхода, то есть или садиться за решётку, или тот метод, который я выбрал после долгого раздумья.
Скверно главным образом то, что вы остаётесь без куска хлеба, ибо знаю, что денег нет и имущества тоже. Выбери я решётку, положение не изменилось бы. А только страдал бы и я, как будете страдать опять и вы. Жаль мне вас всех, в особенности малютку, крошек. Как они вырастут и вырастут ли вообще, яне знаю. Пусть я на это отдам ответ Верховному Судье.
В последнюю минуту молю Всевышнего, чтобы он поддержал вас в будущей жизни и горячо молю всех не проклинать своего бедного отца и мужа. Благословляю всех вас. Целую больше тысячи раз.
Валю прошу поддержать маму в первые горькие минуты, а Лёню (брат жены Л. А. Колгашев. – Р. Л.) прошу поддержать мою семью в пределах возможного. Писать больше не могу, боясь показать вид в конторе. Привет мой посмертный всем знакомым, пусть поминают с миром.
Боже, Боже, какое тяжёлое преступление…
Прощайте, прощайте, не проклинайте.
Ваш муж и папа. Прощайте.
24 февраля 1925 г.
Р. S. Иван Михайлович Бугаев похоронен в Вятке на Ахтырском кладбище. Пока оно существовало, могилу навещали жена и трое детей.
Подготовила  Р. Я. Лаптева