Версия для слабовидящихХлынов и Вятка. Как Хан один город раздвоил
Хан, Н. А. Историко-географические реалии Северо-Восточной Европы и проблемы средневековой вятской истории : [науч. изд.]. – М. ; Киров : Старая Вятка, 2009. – 214 с. : ил.
В 2009 г. вятской общественности была представлена новая книга кандидата исторических наук Николая Александровича Хана, посвящённая истории отношений Новгорода и Вятки. Монография вышла под громкой шапкой – Научно-исследовательская организация «Вятская археологическая экспедиция». Автор в аннотации указал на комплексный подход в изучении материала, на привлечение типов источников, вплоть до нумизматических и археологических. Всё это должно было привлечь внимание читателя к важнейшим вопросам истории Вятской земли. Правда, структура подачи материала была, видимо, не до конца продумана, что сделало целостную монографию сборником очерков по истории Русского Севера.
Вначале идёт введение, где Хан попытался указать на основные вопросы, рассматриваемые в книге. В нём автор объясняет основные методы изучения Русского Севера, при этом суть суждений не совсем ясна. Так, например, загадкой остался смысл следующего высказывания: «Изучаемая историками, археологами, этнографами и лингвистами – она (Северо-Восточная Европа. – А. К.) полна самых неожиданных и драматических страниц. При этом специалисты исходят из цивилизационных установки, используя различные источники – одним из эффектных, особенно на фоне тщательно изучаемых многими поколениями историков источников письменных» (с. 5; здесь и далее: орфография и пунктуация в авторской редакции). Далее речь идёт о географических условиях развития региона, где Хан делает очень спорное умозаключение: «Появление в регионе древнерусской колонии – важнейших компонент истории и культуры региона, когда славяно-русские поселенцы появившись здесь в результате интервенции и мощного миграционного импульса, заняли стратегический узел, связывающий две речные системы – два логистических центра как бы находящиеся вне региона, но существовавшие во многом благодаря связям с ним – это Булгар и Устюг» (с. 7). Не касаясь сути первой части предложения, я всё же полностью не согласен со второй. Ни при каких обстоятельствах нельзя сравнивать эти центры. Во-первых, город Булгар вообще не существовал, а был город Болгар, но здесь, как и далее, наверное, можно сослаться на очередной ляп автора. В противном же случае сравнение города и государства в данном контексте недопустимо. Во-вторых, оба города развивались не одновременно, и на момент расцвета Болгара Устюг был лишь недавно основан и не являл собой крупного центра. А сравнение Устюга и Болгара как равнозначных центров вообще неприемлемо. Устюг – заштатный город, а Болгар – это центр и столица великого государства Волжская Булгария, которое прекратило своё существование уже в первой трети XIII в., когда проникновение «славяно-русских» поселенцев не носило массовый характер в бассейне реки Вятки.
Главы книги представляют собой собрание ранее опубликованных работ автора, в несколько доработанном виде. Первая глава посвящена «историко-географическим реалиям Северо-восточной Европы», точнее, описанию местоположения стран Вису и Пермь, локализация которых видится автору на обширной территории от Камы до Вычегды. Опираясь на анализ русских и арабских источников, Хан приходит к выводу, что Вису и Пермь находятся на одной и той же территории. Далее он делает ещё один спорный вывод: «Уникальность исторической территории состоит в том, что одна и та же земля в древности имела разное название, причем это название детерминировалось разным генезисом» (с. 30). Различное название территории не может служить основой уникальности земли, так как довольно часто одна и та же местность имела несколько наименований, кроме того, автор в данной главе так и не смог убедительно доказать, что Вису и Пермь имеют одну территорию. При этом сама глава не поддаётся развёрнутому анализу, так как абсолютно нелогична. Хан начинает «поиск» страны Вису с арабских источников, потом переходит на разбор топографии удмуртских гривен, после чего следует довольно пространный очерк о находках гривен на территории от Белоруссии до Урала. Непонятно, по какой причине автор решил дать в главе о географическом обзоре Северо-Восточной Европы описание семантики гривен, причём сделано это было с присущей автору нелогичностью и непоследовательностью. Вообще, Хан в своей монографии старательно громоздит сложные конструкции предложений, мало заботясь о смысле написанного.
Вторая глава является попыткой объяснить термин «серебро закамское» через поиск локализации расселения перми. Автор привлёк ряд летописных сообщений и пришёл к вполне логичному выводу о том, что «Серебро закамьское» – условный термин, согласно которому Иван Калита понимал как дань с территории, расположенной северней р. Кама, выраженное как виде серебра (рублей слитков, изделий высокохудожественного ремесла из благородных металлов), так и в виде мехов» (с. 30).
Все оставшиеся главы, кроме главы 7, плавно подводят читателя к главной мысли автора, которую он уже развивал ранее – поход ушкуйников 1374 г. на Вятскую землю ознаменовался двумя событиями. Ушкуйники разграбили город Вятку и основали новый город Хлынов. «В этом случае, первый был известен на Руси как Вятка и название это продолжало существовать и в середине XV в., тогда как второй (новый) город был основан под названием Хлынов» (с. 150). Вывод автора основан на новой трактовке уже известных источников об этом походе. Хан так нигде и не упомянул возможность определения топонима Вятка в качестве наименования земли или реки. Наоборот, автор всеми возможными путями пытается доказать возможность существования города Вятка до похода ушкуйников, причём города единственного во всем регионе. Так, он пишет о частой выплате дани Москве жителями города Вятка на протяжении второй половины XIV – первой четверти XV вв. (с. 61–67). И в этой транскрипции поход новгородских ушкуйников видится автору как этап борьбы князя Дмитрия Ивановича с Новгородом за Вятскую землю. «Изучение их (походов ушкуйников с 1360 по 1392 г. – А. К.) показывают, что Дмитрий Иванович сначала оттеснял их со средней Волги, заставляя выходить на объекты своих атак кружным путём, систематически наказывая Новгород и материально, и территориально, применяя при этом военные, дипломатические и экономические меры» (с. 150). Выводы эти, более чем спорные, наталкивают на мысль о тенденциозности автора. Несколько нелогичен и иллюстративный ряд, который Хан использует при своём повествовании. Так, описывая поход ушкуйников 1374 г., автор приводит планы нескольких городищ. Мы можем видеть планы Шабалинского и Ковровского городищ. При этом нет плана Пижемского городища, через которое проходил путь ушкуйников. Затем Хан делает сноску на план Хлыновского кремля 1676–1679 гг., но сам контекст не предполагал появление данной иллюстрации в тексте: «Где основали новый город и оставили свои деньги ушкуйники – задача археологической науки (Рис. 3.6.), тем более, что перманентно развивающаяся дискуссия о месте основания города в 1374 г. без археологических работ, выходящих за рамки зарисовок экскаваторных профилей решить её не в состоянии» (с. 139). Кроме этого, одним из главных недостатков книги является неполное знание автором историографии рассматриваемых вопросов. Притом, что ссылок в книге предостаточно. Так, Хан начинает вычислять, сколько ушкуйников приняло участие в походе 1374 г., когда это до него уже давным-давно сделано. А его рассуждения о самом летописном сообщении 1374 г. и о вятском летописании, во-первых, непрофессиональны, во-вторых, он занимается компилированием (может быть, бессознательным) уже опубликованной литературы по данной теме.
Седьмая глава является самостоятельным очерком о г. Шестакове. Здесь автор снова подтверждает свою неосведомлённость о реальном положении дел. Он пишет следующее: «Здесь же заметим, что новые раскопки вятских позднесредневековых городов, начатые И. В. Трушковой в начале 2000-х годов, существенно дополнят представления об облике материальной культуры и этнографии населения Вятской земли рассматриваемого времени (Трушкова И. В., 2006, с. 356–364)» (с. 139). Мало того, что здесь перепутаны инициалы Ирины Юрьевны, по данной сноске нельзя определить, на какую работу И. Ю. Трушковой ссылается автор, так как библиографический список отсутствует, прежде был использован другой ссылочно-сносочный аппарат, а вся предыдущая страница не позволяет сделать вывод о том, зачем была сделана сноска. Нужно знать следующее, что вышеназванный исследователь в начале 2000-х годов проводил раскопки Лальского городища, после чего И. Ю. Трушкова прекратила занятия практической археологией. В самой же главе автор собрал все более или менее известные сведения в источниках и научной литературе в единый текст без всяких выводов.
Затем следует заключение, и основной текст монографии заканчивается. Далее следуют два приложения. Одно – исторические ареалы обитания русского соболя (к проблеме локализации Югры), по словам автора, было уже опубликовано им в журнале «Вопросы истории» за 2006 год. Но я, к моему глубокому сожалению, не нашёл данную статью в этом журнале. Второе приложение являет собой список летописных известий о походе ушкуйников 1374 г., что является одним из немногих логичных действий автора. Хотя и здесь к Хану есть ряд вопросов. Во-первых, отсутствует вариант из Владимирского летописца, очень важного для понимания эволюции данного сообщения, во-вторых, вариант из Троицкой летописи не является оригинальным текстом – он не сохранился, а здесь представлена реконструкция Михаила Дмитриевича Присёлкова, на что автором не было указано, а это важно. И, наконец, Хан даже не попытался сделать какой-либо сравнительно-текстологический анализ, хотя он, наверное, был бы здесь уместен.
Хотелось бы заметить ещё целый ряд особенностей представленной монографии. Несмотря на свою безграмотность в плане русского языка, автор занимается созданием новой терминологии. Например, в третьей главе Н. А. Хан использует термин «империя Рюриковичей» (с. 49), при этом рассуждая о кладах VIII–XI вв. На мой взгляд, применение этого словосочетания будет выглядеть ненормально даже при разговоре о политике Русского государства и в XVI в., не говоря уже о столь раннем временном отрезке, когда на Руси только зарождались государственные институты, не говоря уже о каких-либо признаках империи. Ещё одной особенностью повествования является огромный ссылочный аппарат, который, видимо, должен говорить о большой проделанной автором работе, но неграмотное и нестандартизированное его применение, наряду с таким приёмом, как извлечение цитаты из общего контекста исследований, ещё больше запутывают читателя. Несколько слов нужно сказать и об оформлении издания. Постоянная смена размера шрифта, расстояний между абзацами, перенос иллюстраций и подписей к ним на следующую страницу, также не способствует восприятию текста.
В целом же этот сборник, названный автором монографией, – пример того, каким не должно быть научное издание.
А. О. Кайсин
